Я нашел его у себя в спальне. Сегодня первый вечер, вот я и решил, что это будет неплохой идеей.
Как их зажигать? спросил Симон.
Макс встал, возложил на голову кипу, надел другую на Симона и прочел, почти без ошибок, молитвы, которые, как он думал, успел уже позабыть. После этого он подал дочери знак зажечь первую свечу, а внукувторую. Затем они сели, придвинули свои кресла к огню и налили себе по стаканчику.
На низком столе уже стояли виски и фисташки. Это превратилось в привычку, от которой все трое получали большое удовольствие. Пользуясь этим блаженным моментом, они вспоминали о радостях и горестях, о делах и случайных встречах, о надеждах и разочарованиях, наполнивших уходящий день. Рассказывая о себе, они лучше узнавали и понимали друг друга, ведь каждый открывал повседневную жизнь другого: охоту Макса за картинами и клиентами, кастинги и съемки Дории, занятия Симона. И хотя они сошлись под одной крышей не столько по доброй воле, сколько по стечению обстоятельств, все трое думали этими вечерами, грызя фисташки и попивая виски, что случайности иногда приводят к весьма приятным результатам.
Когда я в детстве жил в Турции, мы всегда зажигали дома свечи, рассказывал Макс. В первый вечер Хануки мама наряжалась по-праздничному, начищала вот этот самый подсвечник, и когда отец приходил домой, мы втроем зажигали свечи. Отец всегда приносил мне гостинцы, игрушки Он очень любил этот праздник. Когда он умермне тогда было четырнадцать, мы уехали из Стамбула. Мать переехала в Париж, к своему брату-меховщику. Мы поселились неподалеку отсюда в маленькой квартирке в Фобур-Пуассоньер. Мать кроила и шила целыми днями, так что порой у нее в глазах темнело, но, по-моему, ей это нравилось, она обожала моду. Мама всегда была красива и элегантна, а какое чувство юмора Но свечи после переезда в Париж она больше ни разу не зажигала.
Ты раньше никогда не рассказывал о своей матери, тихо сказал Симон. Я даже не знаю, как ее звали.
Ее звали Дория, улыбнувшись, ответил Макс. Дория Даан, урожденная Толедо.
Хотя Дория знала это, горло у нее сжалось от волнения. Ведь это было прошлое Макса, прошлое, о котором ей не было известно ничего или почти ничего. Что-то шевельнулось в ней, словно треснула плотина, грозя прорваться под напором еле сдерживаемых чувств.
У тебя есть ее фотография? спросила она.
Макс поколебался секунду, затем встал и направился к себе в спальню. Через минуту он вернулся с большой черно-белой фотографией в лакированной деревянной рамке и протянул ее дочери. Дория жадно впилась взглядом в снимок, рассматривая свою незнакомую бабушку.
Изящная, грациозная женщина сидит в кресле, скрестив ноги в элегантных «лодочках», держа двумя пальцами сигарету. Нежная улыбка, подведенные «стрелками» глаза. Свободной рукой она поправляет выбившуюся из высоко заколотого пучка прядь волос. Макс полусидит на подлокотнике кресла в костюме и белой рубашке с тонким галстуком, вытянув ноги и скрестив руки на груди, слегка опираясь спиной о плечо матери. Пышные черные волосы взбиты надо лбом в кок, в темных глазах светятся веселье и сдержанная энергия. На красивом, молодом лице уже играет такая узнаваемая и неотразимая улыбка Макса Даана. Фотография словно светится спокойным взаимопониманием, бесконечной нежностью и добротой: эти двое друг для друга всё, но они не придают этому слишком большого значения.
Макс, улыбаясь, разглядывал фото через плечо Дории:
Этот снимок считался неудачным. Его сделал один мамин друг, для которого фотография была воскресным хобби. Он все время одергивал нас: «Не вертитесь! Не улыбайтесь!» Хотел сделать официальную, торжественную фотографию. Настоял на том, чтобы я позировал в костюме. Я бы, конечно, предпочел надеть свою черную кожаную куртку.
Мне тоже покажи, попросил Дорию Симон. А то ты уже целый час смотришь!
Дория нехотя протянула ему снимок.
Расскажи нам о бабушке, обратилась она к отцу.
Мама была самая веселая и ласковая женщина из всех, которых я знал. Мы часто смеялись, вот уж кто за словом в карман не лез, так это она! И это при том, что она рано потеряла своего любимого и ей пришлось покинуть родину. Она никогда не жаловалась, всегда говорила, чтобы я гулял, развлекался и заводил друзей. «Гольф-Друо» был рядом с домом, так что это было нетрудно. Я бывал там каждую пятницу. У нее тоже постепенно сложился небольшой круг друзей. Она любила ходить в рестораны, наряжаться. Но позаботиться о ней, кроме меня, было некому.
Макс замолчал. Все трое в тишине смотрели, как догорают свечи. Вскоре последние два тонких восковых столбика растаяли, как серебристый дымок.
Она так больше и не вышла замуж, добавил Макс.
И ты тоже не женился, отметил Симон.
Макс, казалось, погрузился в собственные мысли.
Он долго молча смотрел на Симона.
Это правда, наконец ответил он, я тоже не женился.
Дория забрала у Симона фотографию, чтобы посмотреть на нее еще. Макс и его мать. Она поежилась и, как всегда, отвлеклась от слишком сильного волнения, переключившись на мысли о своем гардеробе. Надо будет как-нибудь примерить юбку, подумала она. Почему я их никогда не ношу?
А елку мы теперь сможем нарядить? спросил Симон.
Конечно, мой мальчик! И если ты будешь хорошо себя вести, то на Рождество найдешь у камина в носке игровую приставку!
Макс осушил свой стакан и поднялся:
Простите, дети, но сегодня вечером вы ужинаете без меня. Я немного устал и лягу спать пораньше.
Дория обняла отца, расцеловала его в пахнущие одеколоном щеки и посмотрела ему вслед, когда он отправился в спальню. Переводя взгляд с нарядного юноши на фотографии на сегодняшнего зрелого мужчину, она чувствовала в себе сразу две жизни: дочь, восхищающуюся отцом, и мать, глядящую на сына с заботой и бесконечной нежностью.
14Словно героиня Золя Нана приехала в отпуск в Марракеш
Кариму Арриге, хозяину кебаб-ресторана и одновременно лаунж-бара «Бродвей Бульвар», не понравилось то, как Мануэла с ним разговаривала во время достопамятного фривольного аперитива, который она устроила месяц назад. Он носил в себе обиду и теперь, когда нашел способ отомстить, был весьма доволен собой. Этим вечером, во второй четверг декабря, к семи часам, Карим не без радостного предвкушения поставил на тротуар рекламный щит с красивой надписью: «Фривольный аперитив: За каждый купленный напиток кольцо-вибратор в подарок».
Большего и не нужно было, чтобы возбудить любопытство Дории, оказавшейся в этот вечер среди первых посетителей заведения. Беттина, которая хотела ее видеть, собиралась прийти в ресторан вместе с Капюсин, потому что девочку, конечно, не могли оставить в яслях допоздна. Дория из-за столика в глубине лаунж-зоны помахала рукой Беттине, которая вошла, толкая перед собой детскую коляску. Подруга с трудом пробралась к ней, растолкав посетителей и опрокинув на своем пути несколько стульев. Беттина передвинула стол, чтобы поставить колясочку, и упала на красный бархатный пуфик:
Я тебя убью! Чтобы я еще когда-нибудь с кем-нибудь встречалась в баре после шести!
Она обвела ресторан взглядом, полным негодования. Обстановка, по замыслу Карима, отличалась эклектичностью: этнические светильники с бахромой, закопченные бордовые стены, бархатные кресла со стрельчатыми спинками и столешницы чеканной меди словно героиня Золя Нана приехала в отпуск в Марракеш. Беттина сунула дочке книжку с картинками и откинулась на пурпурные парчовые подушки:
Надеюсь, хоть коктейли они делать умеют. Слушай, Дория, я нашла тему для моей коллекции бижутерии. Я назову ее «Принцесса Матильда», в честь кузины Наполеона III, хозяйки светского салона. Что ты об этом думаешь?
Ты о чем? Мы должны сосредоточиться на съемках нашей программы. У тебя не будет времени еще и бижутерию делать. А потом, как же Капюсин?
Мне просто не оставалось ничего другого. Одна моя подружка делает украшения ручной работы, вот она и предложила мне половину своего стенда в салоне «Первый класс». Мне это показалось хорошей идеей. Может быть, я слишком увлеклась, но когда она перезвонила мне, чтобы уточнить, не передумала ли я, уже неудобно было отказываться.
Ну, ты умеешь найти приключения на свою задницу. Узнаю мою Беттину!
Подошел Карим с подносом и поставил на стол две стопки водки с клюквенным соком, украшенных мешалками для коктейлей в форме сердца, и положил рядом две небольшие квадратные упаковки из блестящей фольги, красную и синюю:
Кольца-вибраторы для дам!
Заинтригованная Дория взяла со стола квадратик.
Ну как, ничего аперитивчик получился? спросил Карим. Не знаю, как там с клиентами у Мануэлы, но у меня полным-полна коробочка. Многие дамочки вообще подумали, что здесь-то все и происходит!
И правда, оглянувшись вокруг, Дория заметила несколько чисто женских компаний, которые, расположившись в бордовых креслах, как ни в чем не бывало попивали розовые коктейли. На стойке, на самом видном месте, возвышалась огромная ваза разноцветных пакетиков с теми самыми кольцами-вибраторами.
Ну, это уж слишком! Дория осуждающе посмотрела на Карима.
На войне как на войне. Ты же слышала, как она со мной в прошлый раз разговаривала? Ой, забыл для вас попкорн. Одну минуту.
Я, по крайней мере, пробую что-то новое, чтобы заработать на жизнь. А ты до сих пор играешь для Джосс роль дойной коровы. Не найти ли тебе настоящую работу? принялась за свое Беттина.
Она обожала поучать Дорию.
А вот Дория терпеть не могла, когда ее лучшая подруга начинала учить, как ей жить, как искать работу и как выбирать мужчин. Чтобы отвлечься, она набрала эсэмэску Мануэле. Конечно, нехорошо подливать масло в огонь, но богиня «О май год!» на этот раз как-то медленно реагирует.
Беттина снова принялась рассказывать биографию принцессы Матильды, не замечая, что Капюсин, заинтересовавшись маленькими блестящими штучками, которые Карим положил на стол, выронила свою книжку и схватила красный пакетик. Некоторое время она рассматривала эту незнакомую игрушку, затем тихонько запихала ее себе в рот.
И тогда ее отец, Жером Бонапарт, который все еще был на мели, выдал ее замуж за графа Демидова, баснословного богача, славящегося своей жестокостью, продолжала Беттина свой рассказ. Матильда сбежала от мужа в Париж, забрав с собой великолепные драгоценности, которые отец дал ей в приданое.
Дории пришлось сделать усилие, чтобы понять, почему Беттина вдруг заговорила о Жероме Бонапарте.
Вдруг Капюсин испуганно расплакалась: игрушка, которую она покусывала, вдруг начала двигаться! Беттина быстро повернулась к дочке, которая плакала, зажав в кулачке красный жужжащий пакет. Она в ужасе вырвала упаковку из рук Капюсин и бросила ее на стол. Жужжа, как моторчик, пакетик пополз по столешнице.
Да уж, Карим большой выдумщик. Дория посмотрела по сторонам, ища взглядом хозяина заведения.
Капюсин увидела, что новая игрушка ползет прямо на нее. Ей, наверное, представилось, что в пакете прячется страшный паук с волосатыми лапками и злобными глазами. От страха девочка разрыдалась еще больше.
На плач обернулся какой-то мужчина с короткой стрижкой и в хорошо сидящем костюме. Он нахмурил брови за очками в роговой оправе:
Не знаю, подходящая ли это игрушка для ребенка.
Беттина с Дорией переглянулись, не зная, смеяться или обижаться. Красный пакетик все полз вперед, подталкиваемый неослабевающей вибрацией. Наконец он шлепнулся на пол, от чего Капюсин расплакалась с новой силой. Мужчина подобрал кольцо и вернул его Беттине, которая стала лихорадочно пытаться его отключить.
По-моему, лучше вам его открыть, посоветовал мужчина в очках.
Вы совсем с ума сошли? Беттина продолжала свой неравный бой с вибратором.
Просто чтобы найти кнопку. Мужчина сделал еще одну попытку разрядить ситуацию.
Капюсин все плакала и тянула пухлые ручки, требуя вернуть ей игрушку. Беттина попыталась отвлечь внимание дочери книжкой, но та швырнула ее на пол; попробовала засунуть малютке в рот соску, но та ее выплюнула. Дория помахала перед носом девочки бумажной салфеткой, и это без толку. Оставалось только сплясать Несколько человек раздраженно оглянулись.
И кому только пришло в голову притащить в бар ребенка! послышался недовольный женский голос.
Отчаявшись, Беттина разорвала блестящую упаковку и вынула из нее что-то вроде большого, сделанного из гибкого ярко-красного пластика кольца с массивным камнем. Кольцо было размером с презерватив. Она надавила на вибратор с боков, и мотор отключился. Увидев яркую штучку, Капюсин разулыбалась и снова потянулась к ней, радостно щебеча.
И не мечтай, Капюсин! воскликнула Беттина, засовывая кольцо подальше в сумку.
Девочка раскрыла ротик для нового крика. Дория увидела, как на лице Беттины мелькнул ужас. Когда малышка вот так вот набирала полную грудь воздуха, ее голосок мог поспорить даже с сиреной пожарной машины. Беттина лихорадочно зашарила в сумке в поисках кольца. И тут Капюсин испустила поистине пронзительный вопль. Молодая мамаша подняла пылающее от стыда лицо и с лицемерной улыбкой протянула дочке секс-игрушку. Радостно блестя глазенками, малышка схватила ее и принялась сосать. Беттина печально посмотрела на Дорию:
Да, я готова на что угодно, лишь бы она замолчала. И что?
Я разве что-нибудь сказала? Сначала у нас есть принципы, потом появляются дети. Дории стало жаль подругу.
Они перевели взгляд девочку, которая беззаботно играла, весело повизгивая, когда вибратор шлепал ее по носику. Беттина сделала хороший глоток коктейля и продолжила взрослый разговор:
Украшения у Матильды были просто прелестные, меня особенно вдохновила коллекция медальонов
Я хотел бы представиться. Феликс Балтимор, перебил ее молодой человек в очках с роговой оправой, протягивая руку сначала Беттине, потом Дории.
Он смотрел на нее, как золотоискатель, наконец обнаруживший долгожданный слиток. Дория заметила, что ногти у него обкусаны.
Вы здесь часто бываете? осведомился Феликс.
Нет, сухо отрезала Беттина, намериваясь во что бы то ни стало закончить свой рассказ.
Да, я живу в этом особняке, улыбнулась Дория, готовая на любые компромиссы, лишь бы не слышать больше ни об украшениях, ни о принцессе Матильде.
Какое совпадение, а я там работаю! Я директор «Лазер Финанс», наш офис на третьем этаже.
Дория нахмурила брови:
Я думала, там Генеральный банк
Мы их филиал, разрабатываем финансовые продукты.
Дория не могла скрыть брезгливую гримаску. Осадок от неприятностей с Генеральным банком еще остался. Ей удалось добиться отсрочки выплаты, но сумму банк обсуждать отказался. Она должна была выплатить все до цента.
О, я знаю, что вы думаете. Знаю, что думают все жильцы Директор «Лазер Финанс» заметил выражение лица Дории.
Да ничего мы не думаем. Дория уже хотела закончить разговор.
В том-то и дело!
Дория! прервала их Беттина, не отрывая взгляда от двери. Это что еще за секс-бомба?
В бар вошла Мануэла. Встряхнув своими черными кудрями, она, словно разгневанная богиня возмездия, направилась к стойке.
Это Мануэла. Дория уже поняла, что сейчас произойдет.
Да нет, у нее за спиной!
За Мануэлой вошел Саша Беллами, красивый, как итальянский актер шестидесятых годов. Его сопровождал целый кортеж девушек, которые последовали за Мануэлой.
Тот самый ГБ, о котором я тебе говорила.
Генеральный банк? переспросил Феликс Балтимор, не желая отвлекаться от своей темы.
Нет, герой-бойфренд! пояснила Дория.
Токсичный соблазнитель. Точно токсичный, пробормотала Беттина.
Широким шагом пройдя по бару, мстительная Мануэла схватила вазу со стойки, словно боевой трофей. Затем повернулась красивым гибким движением, взметнув в воздухе тяжелые пряди и наткнулась на Карима, который глядел на нее, скрестив руки на груди. Мануэла отступила на шаг. Могло показаться, что она оробела, если бы не сверкающий ненавистью взгляд, которым она с головы до ног смерила хозяина бара. Она взмахнула свободной рукой, и вдруг на всех обрушился ливень арахиса! По ее сигналу девушки из ее свиты стали разбрасывать пригоршни орешков. Они градом посыпались на головы посетителей, в стаканы, в тарелки, на пол. Все кричали и пытались увернуться от маленьких летящих снарядов. Некоторые клиенты воспользовались суматохой, чтобы сбежать, не заплатив, давя на пути десятки соленых орешков. Мануэла запустила руку в свою сумочку, вытащила оттуда пригоршню арахиса и швырнула в лицо Кариму: