На этом отец встал, побрел к своему месту, молча опустился на сиденье рядом с их матерью. Ни один из них даже не взглянул на другого.
Остаток полета в салоне царила настолько напряженная и неуютная атмосфера, что даже возможное крушение самолета казалось не самым худшим избавлением от этой тягостной неловкости.
В машине по пути из аэропорта домой ни один из Фэнгов не проронил ни слова. Понятно, что все это был фейк, загодя срежиссированный ивент, но им все равно не удавалось отделаться от свербящего в груди страха. Это была для них серьезная проба на профессионализм и художественный таланти они сами же были сражены подлинностью действа.
Анни с Бастером попытались вообразить мир, в котором их родители так и не поженились, и жизнь развела их порознь, и они больше уже никогда не вернулись друг к другу. Мир, в котором, к ужасу Фэнгов-младших, их просто не существовало.
Бастер примостил голову к сестре на колени, и Анни погладила его по волосам.
Съехав на длинную, вьющуюся по лесу подъездную дорогу к дому, мистер Фэнг наконец привлек к себе жену и тихо произнес:
Я люблю тебя, Грейс Трумэн.
Мама поцеловала его в щеку, быстро ответив:
И я люблю тебя, Ронни Пэйн.
Анни склонилась к лицу брата и нежно поцеловала его в лоб:
Я люблю тебя, Ник Фьюри.
И я люблю тебя, Клара Боу, улыбнулся тот.
Но, даже припарковавшись возле дома и выключив зажигание, Фэнги еще какое-то время тихо сидели в машине, так и не отстегнув ремни, позволяя миру спокойно вертеться без малейшего участия с их стороны.
Глава 3
Анни стояла возле игрового автомата «Whack-A-Mole», где надо колотить по поднимающимся кротам, в одной из торговых галерей Лос-Анджелеса и, нервно покусывая ногти, ждала прихода журналиста из «Esquire». Он опаздывал уже на пятнадцать минут, и Анни даже начала надеяться, что, может, он не покажется вообще и она избежит этой неловкости откровений и всеобщего интереса.
Анни кинула в автомат четвертак и взяла в руки молот. Едва пластиковые кроты высовывали головы из нор, она колотила по ним с такой решимостью, что, когда они вновь как ни в чем не бывало показались наружу, восприняла это как личный вызов и принялась молотить пуще прежнего.
Здесь, среди ярких огней, разноцветных вспышек, бегающих лучей и пиликанья игровой электроники, Анни оказалась для того, чтобы по мере возможности продвигать новый фильм «Сестры и любовники», премьера которого состоялась в Каннах и вызвала у зрителей единодушную неприязнь. «Потакающая собственным режиссерским прихотям, наигранная, псевдоинтеллектуальная чушь, маскирующаяся под большое кино» таков был, пожалуй, самый умеренный отзыв на фильм. Ленту признали откровенной халтурой, и, хотя несколько критиков выделяли работу Анни как единственно правдивую игру во всей картине, толку от ее участия в рекламе «Сестер и любовников» явно не ожидалось.
Впрочем, при съемках фильма случились кое-какие инциденты, благодаря которым Анни удалось даже немного прославиться. И это, подозревала она, была единственная причина, что к ней вообще обратились за интервью.
Вот тебе и пожалуйста, услышала Анни от своего агента, которая позвонила ей несколькими днями раньше. Ты в дерьме.
Ну и ладно, отозвалась она.
Анни, я тебя, конечно, люблю, разошлась агентша, но моя работа состоит в том, чтобы обеспечивать твой карьерный рост и контролировать поток информации, касающейся тебя и твоих интересов. А ты, как бы это помягче выразиться меня немного подвела.
Я не хотела.
Знаю, дорогуша, потому-то тебя и люблю. Но ты все равно меня подвела. Давай-ка в этом разберемся?
Пожалуйста, не надо.
Это недолго, настояла та. Начнем с того, что ты снимаешься в этом киновыкидыше, и вдругточно гром среди ясного неба! тебе взбредает в голову оголить бюст и прогуляться в таком виде по площадке.
Ну да, ты права, только
Просто так вот, у всех на виду, ты разгуливаешь с голыми сиськами, так что любойкто у вас там есть? Том, или Дик, или Гарри, а то и все трое разом снимают тебя сколько влезет на камеру мобильника, и теперь любой «желтый» сайт может постить твои ню.
Я знаю.
Ну да, эка важность! Вот только я об этом и знать не знала, пока эти фотки не расползлись по интернету и пока я, говоря по телефону с кем-то из «US Weekly», не увидела вдруг перед глазами твои сиськи и не прочитала чьи-то россказни о твоей якобы неадекватности на съемочной площадке.
Извини, сказала Анни.
В общем, я, как могла, потушила пожар.
Спасибо.
Не за что. Так вот, пожар я потушила. Подумаешь, какая невидаль! Люди постоянно видят чьи-то сиськи. Эка важность!
Да, вот именно.
Но потом я вдруг обнаруживаю, что ты у нас лесбиянка!
Я не лесбиянка.
Это не важно, возразила агент. Речь о том, что я услышала. Причем услышала одной из последних. И услышала не от тебя, а от твоей подружки.
Никакая она мне не подружка, вскинулась Анни. Она сумасшедшая!
И что самое милоеона твоя партнерша по этому киновыкидышу, что еще больше подтверждает слухи о твоей якобы неадекватности на площадке.
О господи
К счастью, у тебя есть я, а я очень и очень хороший мастер в своем деле. Но все ж таки я не волшебница, и ты должна сообщать мне подобные вещи до того, как они получат огласку, чтобы я заранее могла определиться, как использовать эту информацию на благо твоей карьеры.
Хорошо, Салли, обещаю.
Помни, что ятвоя лучшая подруга. И своей лучшей подруге ты рассказываешь все. Договорились? Так, ладно, а кто на самом деле твой лучший друг?
Салли, если честно, так, наверно, ты и есть, призналась Анни.
Ой, детка, я сейчас, кажется, пущу слезу! В общем, как бы то ни было, ты сообщаешь мне как на духу все, что у тебя там происходит, а я о тебе забочусь дальше. Хорошо?
Хорошо.
Так вот, теперь твоя задачапообщаться с этим мужиком из «Esquire», а его задачанаписать о тебе хорошую статью, в которой он не станет разглагольствовать о твоих сиськах или о твоих лесбиянских успехах. Ладно?
Ладно.
Очаруй его.
Будет сделано.
Соблазни его.
Будет сделано.
Сделай все, что надо, вплоть до того, чтоб с этим парнем переспать.
Поняла.
А теперь повторяй за мной Салли, больше я тебя не подведу.
Салли, послушно повторила Анни, больше я тебя не подведу.
Я знаю, дорогуша, сказала агент, и на этом связь оборвалась.
Анни представила, будто самый центральный кротее недавняя «подруга» по съемочной площадке Минда Лоутон, с ее мелкими чертами лица, безумными глазенками и вытянутой, даже какой-то нелепой шеей. И Анни с такой силой запустила в этого грызуна молоток, что автомат скрипнул и застыл, а крот с жужжанием и стуком убрался обратно в норку.
«Даже не думай еще раз показаться», злобно подумала Анни.
А вы, я вижу, в «кротобойке» просто профи, произнес внезапно нарисовавшийся возле нее мужчина.
Анни резко развернулась, непроизвольно вскинув, защищаясь, молоток, и увидела перед собой низенького очкарика в ослепительно-белой, застегнутой до горла рубашке и голубых джинсах. Он улыбался, держа в руках крохотный магнитофон, и явно забавлялся своим открытием, что Анни играет в этой галерее автоматов. Как есть картинка для обложки!
Я Эрик, представился он. Из «Esquire». Вот уж точно показали вы этим кротам, кто тут хозяин!
Анни едва не послала его куда подальше: и оттого, что опоздал, и оттого, что застигнул ее врасплох, но в последнее мгновение спохватилась, вспомнив предупреждение Салли. Тогда она вся внутренне подобралась, выровняла дыхание и сразу стала словно сама не своя.
А что, впечатляет? улыбнулась в ответ Анни, покачивая в руках молот, будто некий непристойный инструмент.
Более чем. Я уже даже представляю, как начну свою статью. Не желаете послушать?
Естественно, Анни меньше всего на свете хотелось это слышать.
Я уж, как все, подожду, пока выйдет номер, отказалась она.
Резонно, кивнул журналист. Но начало и правда классное.
Идем наменяем еще четвертаков, сказала Анни и отошла от автомата.
Эрик быстро опустился на колено и оторвал запоздало выползшую ленту выигранных ею билетиков.
Вот, не забудьте! протянул он их Анни.
А что, и впрямь, может, выиграю себе плюшевого мишку, сунула она билеты в сумочку.
Точно будет лучшая статья на все времена.
В одном из ее первых интервью, после выхода «Сильных мира сего» киноверсии весьма успешного издания комиксов, в котором она играла Леди Молнию, один журналист спросил Анни, увлекалась ли она в нежном возрасте комиксами.
В жизни не читала комиксов, ответила она.
Журналист даже скривился, потом замотал головой:
Нет, я собираюсь написать, что девчонкой вы обожали комиксы. Даже типа помешаны были на них. Договорились?
Анни так была ошеломлена, что смогла лишь утвердительно кивнуть, и оставшееся интервью прошло в такой же манере. Он задавал вопрос, она на него отвечала, а потом выслушивала от журналиста, каким же на самом деле должен быть ее ответ. Хуже интервью не было за всю ее карьеру. И все же, когда у нее брали пятидесятое, шестидесятое, семидесятое и так далее интервью по поводу все того же фильмас совершенно одинаковыми вопросами, причем от людей, которые, казалось, и фильма-то на самом деле не видели, и о ней самой не слышали ни разу, Анни с тоской вспоминала то, едва ли не первое свое интервью с его удивительной простотой и непосредственностью.
За следующие двадцать минут Анни удалось навалять этому парню из «Esquire» в игре под названием «Летающая гильотина-3». Поскольку она ни разу не играла в первые два выпуска, Анни просто давила на кнопки как бог на душу положит и наблюдала, как ее геройгигантский полумедведь-получеловек в килте, точно заколдованный, с такой свирепостью выполняет все ее команды, что Эрику оставалось лишь бессильно лицезреть, как его персонажа, субтильную японку в наряде танцовщицы из Лас-Вегаса, мутузят до смерти всю игру.
Да ты тут вообще суперски играешь, произнес он.
Анни продолжала рьяно загонять его персонажа в землю.
А мне кажется, на самом деле просто ты тут слабак, ответила она, не отрывая глаз от экрана и получая несказанное удовольствие от того, как ее смутные желания вдруг прямо на глазах обретают ясность и законченность.
Да нет, возразил Эрик, с силой вжимая кнопки и вцепившись в джойстик так, что он исчез в ладони, обычно я очень даже неплохо играю.
Шотландский мишка поднял танцовщицу в воздух, три раза крутанул и бухнул в землю вверх тормашками, оставив изрядную вмятину.
А теперь, значит, решил повалять дурака? усмехнулась Анни.
Они засунули в автомат еще по четвертаку, и на этот раз Эрик выбрал себе брутального задиру, очень смахивавшего на Брюса Ли, который к тому же все время пылал огнем. Анни по-прежнему стала играть полумедведем-получеловеком. Не успели они закончить первый раунд, как Эрик спросил:
Не хочешь поговорить о «Сестрах и любовниках»?
Анни на несколько мгновений замерлаэтого времени как раз хватило герою Эрика, чтобы выполнить три круговых удара ногой, заодно подпалив ее медведю шкуру.
Похоже, все равно придется, да? вздохнула Анни.
К концу первого раунда ее персонаж лежал, простершись на земле, тихонько тлея.
А как тебе такой вариант? Если я эту игру выигрываюты мне рассказываешь про тот скандал с раздеванием на съемочной площадке, предложил Эрик.
Анни молча глядела на двух противников, нетерпеливо подпрыгивавших на цыпочках и готовых сцепиться между собой, едва начнется новый раунд, и раздумывала над предложением. Салли, разумеется, предпочла бы, чтобы та история канула в Лету и ее подопечная сделала бы вид, будто ничего не произошло. Однако Анни даже испытала некоторую радость от самой возможности изложить свое видение случившегося. К тому же она уже без сомнений влюбилась в этого человека-медведя. Уж он-то ее точно не подведет!
Годится, ответила она.
Спустя два раунда огненный персонаж Эрика оказался не только потушен, но еще и поколочен до такой степени, что надолго выбыл из игры. Анни довольно улыбнулась сопернику.
Да, похоже, горячего эксклюзива мне не светит. Эрик пожал плечами, а потом, улыбнувшись, вычеркнул вопрос из списка, чем немало растрогал Анни.
Что ж, все как будто складывалось нынче в ее пользу.
Нелегкими были съемки в этом фильме, все же призналась Анни, стараясь не глядеть на Эрика. Ей самой было неведомо, откуда в ней взялась эта внезапная потребность выговориться, излить кому-то душу. Невероятно трудной оказалась роль, и хотя я в принципе была к этому готова, но едва ли отдавала себе отчет, насколько выматывающе будет день за днем в нее вживаться.
И как тебе отзывы на фильм, что уже появились? спросил Эрик, пока не вынимая магнитофона из кармана рубашки.
Мне трудно об этом судить, ответила Анни. Я знаю, что у Фримэна весьма неординарное видение мира, и, возможно, другим людям довольно сложно его оценить.
Само-то кино тебе в итоге понравилось?
Я, пожалуй, не стала бы так описывать свой опыт просмотра фильма с моим участием.
Понял.
Они молча встретились глазами.
В этот момент на экране автомата возникла рекламная заставка: гигантский дьявол с седой гривой громко хохотал, маня зрителя присоединиться к игре.
Я разделась топлес, потому что не знала, сумею ли я это сделать.
М-м-м неопределенно промычал, кивая, Эрик.
Я никогда еще не снималась в сценах с обнаженкой и не была уверена, что на это способна. Поэтому я проделала это в реальной жизнии тогда поняла, что вполне могу сделать это и в кадре. Вот только я, видишь ли, совсем забыла, что меня могут увидеть другие люди.
Ну, это можно понять. Трудно, должно быть, то и дело метаться между вымыслом и реальностью, особенно с такой-то насыщенной ролью. Можем на этой теме задержаться, а можем и проехать. Так как насчет скибола?
Анни согласно кивнула.
«Анни, заткнись, велела она себе. Заткнись, заткнись. Лучше заткнись».
Когда по интернету расползлись фотографиихоть и размытые, и с низким разрешением, но без сомнений запечатлевшие именно ее, родители отправили Анни электронное письмо, гласившее: «Самое время рассмотреть идею совместить популярность и женские формы как объект созерцания».
Братец больше не сказал и не написал ей ни словакак сквозь землю провалился. Может, так оно и должно быть, когда родной брат видит тебя голой?
Парень, с которым Анни то сходилась, то расставаласьпричем, как правило, дольше длилось последнее, позвонил ей и, стоило Анни снять трубку, недовольно высказался:
Что, всё Фэнговы штучки? В смысле, тебя так и тянет выкинуть что-нибудь эдакое?
Дэниел, холодно произнесла она, ты обещал мне больше не звонить.
Я обещал, что не стану звонить, разве что в экстренном случае. И он, по-моему, как раз настал. Ты совсем потеряла голову.
Дэниел Картрайт был довольно успешным автором. Он написал пару романов, от которых сильно несло киношностью, а потом переключился на написание киносценариев, от которых несло телевизионными шоу. Теперь, сменив имидж, он везде и всюду носил ковбойскую шляпу. Не так давно ему удалось продать сценарий за совершенно сногсшибательную сумму в миллион баксов: о том, как два парня создали робота, баллотирующегося на пост президента. Назывался он «Президент. Версия 2.0». И, учитывая, что Дэниел к тому же был красив и неординарен, Анни сама толком не понимала, почему она с ним порвала и почему, уже уйдя от него, готова была порывать с ним снова и снова.
Я вовсе не потеряла голову, возразила она, тут же подумав про себя: «А интернет, интересно, взорвать на воздух можно?»
С моей точки зрения, это выглядит именно так.
Я снимаюсь в кино, напомнила Анни, а этот необычайный процесс всегда требует от актера некоторой странности.
А сейчас вот я любуюсь твоими титьками, сообщил он, и Анни, не зная, что ему ответить, просто сбросила вызов.
В тот же день, явившись на банкет для главных актеров в снятый Фримэном особняк, Анни сразу почувствовала себя крайне неловко, обнаружив там развешанные по всему дому снимки ее обнаженных прелестей. Фримэн вышел в прихожую ее встретить, как ни в чем не бывало покусывая какой-то новый, непривычного размера, шоколадный батончик, сочившийся тягучей карамелью.