Вычурная готическая люстра на потолке замигала, и свет потускнел. Скачки напряженияодна из печально известных особенностей «Киножути». Через несколько секунд лампочки снова разгорелись в полную силу. Мы все дружно выдохнули.
Пронесло! воскликнула Дэни и дала мне «пять».
Мне так нравилось чувствовать мимолетное прикосновение ее кожи к моей, пусть это был всего лишь хлопок ладонями. Факт: когда проводишь большинство вечеров, прокручивая на проекторе старые ужастики, любой человеческий контакт доставляет истинное наслаждение. Звучит жалко. Что ж, это наверное потому, что я и есть немного жалкий. В жизни, как и в кино, главное найти свою нишу и работать в ней.
Наш стажер-девятиклассник Джонни, стоявший снаружи, начал судорожно подавать сигналы, что он готов убрать бархатный шнур, за которым выстроились в очередь зрители. Джонни был вертлявым малым с ученическими правами и мерзкой привычкой пересказывать сюжет каждого фильма, который мы собирались посмотреть. В порядке мелочной мести мы с Дэйвом и Дэни притворились, что не понимаем его бурную жестикуляцию. Мы сами принялись размахивать руками в импровизированном танце, пока наконец Джонни не открыл дверь и не заорал:
Ну эй, народ! Я их запускаю или как?
Давай, крошка! Жги! Дэйв сложил пальцы пистолетом и выстрелил в Джонни, который, напрягшись, рванул к веревке и принялся нервно теребить медную застежку. Дэйв вздохнул:
Боже, храни стажеров!
Ну вот и все. Наша последняя смена, сказал я, наблюдая, как люди проталкиваются к входу. Привет от уходящих в небытие.
Зале заполнился едва ли на треть. Даже в последний вечер и даже с якобы проклятым фильмом мы не смогли добиться аншлага. Неудивительно, что нас сносят. Дэйв напомнил всем выключить мобильные телефоны и начал фотографировать зрителей, которые и сами делали селфи и тут же публиковали их в соцсетях.
Я начал заготовленную речь:
Добро пожаловать на последний сеанс в «Киножути». У нас вы получите лучшие впечатления от просмотра отборных винтажных фильмов ужасов.
Заткнись и врубай кино! крикнул с последнего ряда Брайан Родди. Не зря мы прозвали его Брайн Уродди.
Я сделал глубокий вдох.
Как вы знаете, фильм «Я ступаю по этой земле» проклят
Ки-но! Ки-но! Ки-но! скандировали Брайан с дружками. Пара хипстеров вяло попытались их заткнуть, но Брайана это только раззадорило.
Эй, Уродди, мамочка до сих пор тебе корочку с сэндвичей срезает? У меня за спиной внезапно возникла Дэни и направила билетерский фонарик прямо в глаз Брайану.
Он заслонил лицо рукой.
Эй ты, не слепи меня!
Не беси менятогда не буду, парировала она. Я тебя прикрою, приятель, прошептала она мне. От ее дыхания у меня по спине побежали мурашки.
Все, кто работал над этим фильмом, скончались при загадочных обстоятельствах, продолжил я. Исполнительница главной роли Наталья Маркова повесилась в дешевом мотеле. Молодой повеса Джимми Рейнолдс погиб, врезавшись на машине в дерево. Счетчик пробега показывал шестьсот шестьдесят шесть миль.
Божечки! пискнула девчонка в первом ряду, хихикавшая с подружками. От них так разило алкоголем, что слезились глаза.
Исполнитель главной роли, Алистер Финдли-Кушинг
Это его настоящее имя, не псевдоним! самодовольно вставил кто-то из хипстерской тусовки местного колледжа.
Дэни прошептала:
Википедиот.
Подавив улыбку, я продолжил чуть громче:
Алистера нашли лежащим на постели, а на полу была начерчена пентаграмма, в центре которой было прибито его сердце, я сделал паузу, наслаждаясь произведенным эффектом. Но самое страшное не это. На смертном одре режиссер Рудольф Ван Хессе признался, что продал душу дьяволу, чтобы снять этот фильм, поэтому он может сбить с пути истинного любого, кто его посмотрит. Фильм насквозь пропитан злом. В каждом кадре сияет всепоглощающий мрак. Эта картина не предназначена для человеческих глаз!
Как мрак может сиять? спросил хипстер Дик.
В моем фильме он будет умирать медленно и мучительно, удушенный собственной гадкой бородкой. Я продолжил, не обращая на него внимания.
И пусть Ван Хессе провел последние десять лет своей жизни в психиатрической клинике, это не помешало ему уничтожить все копии фильма, кроме одной, которая хранилась под замком последние пятьдесят пять лет. Эту самую копию мы и покажем вам сегодня.
Ого! выдохнул зал.
Так что надевайте свои особые демонические 3D-очки и наслаждайтесь. Увидимся после сеансаесли останетесь в живых.
В зале погас свет, и у выхода я наткнулся на Дэни.
Ой, прости! Ты в порядке? Черт, мне так жаль.
Ванильный аромат ее духов вызвал желание немедленно уткнуться лицом в изгиб ее шеи. Она дернула бровью, и я осознал, что все еще держу ее за плечо. Я отскочил подальше.
Прости.
Все в порядке, сказала Дэни и вышла из зала в ярко освещенное фойе. Я секунду помедлил, чтобы прийти в себя.
Прости, сказал я снова в темноту, хотя сожалел только о том, что пришлось ее отпустить.
Я познакомился с Дэни в середине девятого класса. Она переехала в Дэдвуд из Сан-Антонио и оказалась со мной в одной группе на классном часе (нас делили по алфавиту, от А до Г: Дэни Гарсия, Кевин Грант). У нее тогда были розовые волосы, собранные в два хвостика, и выглядела она как человек из Большого города. К тому же на ней была футболка с группой «Бикини Килл». Я пропал.
Привет! Классная майка! сказал я, указав на принт.
Боже мой! заорала Лана Бренч. Кевин ткнул новенькой в сиськи!
Добрых две недели меня называли исключительно мистер Сиськин. После этого мое общение с Дэни свелось строго к «привет-пока». С галерки я наблюдал за чередой ее недолговечных романтических увлечений: Пол Питерсон (известный своим убеждением, что любая поверхность подходит для скейтборда), Игнасио Агиляр (странные отношения, в основном состоявшие из смс-переписки), Марта Диксон (непродолжительный период экспериментов с ориентацией, в память о котором осталась коллекция тематических футболок), и, главный кошмарМайк Эверетт, который расстался с Дэни за три дня до дискотеки по случаю Дня святого Валентина, чтобы пойти на нее с Талишей Грэм, а уж это просто вопиющее извращение, сродни вечеринкам в подгузниках.
А потом каким-то чудом Дэни занесло в «Киножуть».
Решила посмотреть, что это за место, пояснила она. Все лучше, чем подавать картошку в «Ай да бургере».
Последние четыре месяца мы вкалывали бок о бок, каждый субботний вечер разыгрывая сцены из пошлейшего в истории подросткового романтического сериала: их пальцы случайно соприкоснулись в чане с попкорном, вот это вот все. Дружелюбно кивали друг другу, пополняя банки с конфетами. Переглядывались, споря с Дэйвом, какая экранизация Ричарда Мэтисона лучше: «Последний человек на Земле» (мой выбор), «Человек Омега» (Дэни) или «Ялегенда» (Дэйв, питавший слабость и к Уиллу Смиту, и к немецким овчаркам). Закончив смену, мы тащились в закусочную «Айхоп», чтобы подкрепиться рыхловатыми панкейками и пережженным кофе. Сидя там со своим лучшим другом и девушкой, в которую я был тайно влюблен, я чувствовал себя вампиром: смотрел в окно на проносящиеся по шоссе редкие фуры и мечтал, чтобы рассвет задержался еще хотя бы на пару часов, продлив мое ночное блаженство.
Как только наше западнотехасское захолустье начинало озаряться предрассветными лучами, мы расходились по машинам.
Ну, увидимся! Если, конечно, нас не прикончат во сне злокозненные демоны, говорил я на прощание. Дэни смеялась и давала мне «пять», а я всю дорогу до дома искал объяснение этому жесту, высасывая крохи надежды из каждого движения ее пальцев. Я заходил в дом, аккуратно переступая через мамины пустые бутылки из-под водки. А потом укладывался в постель и в очередной раз прокручивал в голове свой фильм про Дэни и Кевина с неизбежным триумфально-романтическим финалом.
И-и-и, начали! сказал я, когда из динамиков раздалась зловещая музыка. Проходя к выходу мимо окна проекторной, я успел разглядеть на экране дрожащие начальные титры.
А ты что же, не будешь смотреть этот шедевр мирового кинематографа? спросил Дэйв, устроившийся на полу с мешочком травки.
Может, попозже. Я бросил многозначительный взгляд в сторону Дэни, но Дэйв уже был полностью поглощен скручиванием косяка, что он проделывал с мастерством олимпийского уровня.
Лучше бы мы напоследок показали что-нибудь стоящее. Скажем, «Пункт назначения 12: на этот раз действительно последний». Вот это я понимаюкино, сказал он.
В отличие от меня Дэйв считал старые ужастики полной ерундой. Он не видел шарма в фонтанах крови из кетчупа и превращениях оборотней, созданных титаническими усилиями покадровой съемки. Если в фильме не было дорогущих сцен взрывов и горы трупов, Дэйв моментально терял интерес.
И вообще, нафига приходить сюда, платить двенадцать баксов за билет, давиться прогорклым попкорном и вляпываться в жвачку новыми кедами, продолжал Дэйв густым от дыма голосом, если всю эту фигню можно загрузить с мобильного, сидя на толчке?
Я закатил глаза:
Шик.
Это будущее, чувак. А это Выдыхая клубы дыма, Дэйв обвел рукой тесную проекторную. Этокладбище.
Он протянул мне косяк, я покачал головой, и он предложил его Дэни.
Нет, спасибо. Я и так кайф словлю, за компанию.
Дэйв пожал плечами и сделал еще затяжку.
Да, но как же сам ритуал? Купить билет и закуски, найти идеальное место, возразил я. И все эти незнакомые люди, которые смотрят фильм вместе с тобой, меняют твое восприятие. Ты слышишь, как они смеются, ахают, шмыгают носом. Это создает чувство причастности к коллективу. С ноутбуком или телефоном такого не будет. Разделять свои переживания с другимиоснова нашей цивилизации. Это напоминает, что мы
Что мы что?
Люди. Которым нужны другие люди, ответил я, мельком глянув на Дэни.
Прекрасные слова, Кевин, Дэйв притянул меня к себе, сдавил в объятиях и поцеловал в макушку. Мамочка, наш малыш Кевин совсем вырос!
Я отпихнул Дэйва.
Не все в этой жизни повод для шуток.
Все, главное хорошенько подумать, парировал Дэйв, и, как бы я его ни любил, в этот момент мне хотелось его треснуть. Мне было ужасно жаль, что «Киножуть» закрывают. Мне страшно нравилось это место: вытоптанные ковры в розах, тесная проекторная, где вечно пованивает травкой и потом, аляповатые люстры с непредсказуемыми мигающими лампочками, замусоренные попкорном ряды красных кожаных сидений, здоровенная афиша у входа, на которой пьяные шутники нередко меняют местами буквы, составляя непристойные слова. Когда отец ушел от нас, а мама совсем спилась, кинотеатр стал моим вторым домом. Даже больше домом, чем сам дом.
А я тебя понимаю, к моему удивлению, сказала Дэни. Когда смотришь эти старые фильмы в таком месте, ощущаешь связь со всеми, кто смотрел их до тебя. Почти чувствуешь их присутствие.
В таком случае, надеюсь, вы захватили презервативы, сказал Дэйв, гася косяк. Безопасность прежде всего, детки.
Да боже мой, закатила глаза Дэни. Как же ей это идет!
Дэйв, немного резко сказал я. Сделай хоть что-нибудь полезное. Вынеси мусор. Воняет, как на свалке.
Кев, как, по-твоему, на меня подействует проклятие, если я не буду смотреть фильм? Почему бы тебе самому не вынести мусор?
Потому, что я тут менеджер.
Дэйв испустил преувеличенно громкий вздох, встал и направился к двери.
Абсолютная власть развращает абсолютно. Обсуждаем. Ах да, и еще кое-что. Он повернулся к нам задом, громко пукнул и закрыл за собой дверь. Я услышал, как он выкрикнул «Победу пролетариату!», шагая по коридору.
Признайся: тебе его навязали? Это что-то вроде общественных работ? сказала Дэни, помахав рукой перед носом.
К сожалению, никаких бонусов за дружбу с Дэвидом Уилсоном мне не положено. Разве что пожизненный запас жутких историй, которые можно будет рассказывать внукам.
Дэни, одетая в легкомысленную маечку с группой «Мисфитс», дрожала: кондиционер работал на полную. Она упорно отказывалась носить вычурную форменную ливрею, каждый раз выдвигая новые аргументы вроде: «Я такое уродство не надену», «Дресс-кодтот же расизм» или «Все равно начальник меня не видит».
Она повернулась ко мне с виноватой улыбкой, от которой у меня екнуло сердце.
Извини, опять свитер забыла. Можно?
Я на автомате стянул с себя ливрею и накинул ей на плечи, что делал почти каждую смену.
Спасибо, Дэни продела руки в рукава и украдкой понюхала мою ливрею. Я взмолился, чтобы от нее нормально пахло, но, судя по улыбке Дэни, все было в порядке. Она взяла плюшевую фигурку Ктулху с полки, на которой она уже несколько месяцев сооружала затейливую инсталляцию в стиле хоррор. В своей текущей реинкарнации Ктулху щеголял в розовом платье с «Хэллоу Китти».
Странно, что я буду так скучать по этому месту, да?
Нет. Совсем не странно, я надеялся, что попал в список того, по чему она будет скучать. Можем собираться вместе по пятницам, надевать форму и заливать пол кока-колой, чтобы воссоздать атмосферу.
Я постарался говорить шутливым тоном на случай, если эта идея ее не заинтересует.
А я могла бы напрыскать вокруг освежителем с запахом горелого попкорна, чтобы у нас снова возникло это странное смешанное чувство отвращения и голода.
Точно, добавил я, слегка теряя голову от вспыхнувших надежд. А потом кто-нибудь из нас крикнет: «Пожалуйста, выносите за собой мусор. Спасибо, приятного вечера».
Мое воображение опять слетело с катушек. На этот раз мы мчались по пустыне на винтажном «Мустанге», как парочка отъявленных преступников.
Давай, Кевин, говорит Дэни, пересаживаясь на водительское сиденье, и я высовываюсь из люка и целюсь из обреза в фуру, полную зомби, которая пытается столкнуть нас с дороги.
И где это кучка мертвяков научилась так водить?
Разумный вопрос. Дэни у меня умница.
Не знаю, детка. Разберусь с этим на стадии монтажа, говорю я и швыряю назад ручную гранату, которая взрывается победоносным фейерверком из зомби. Это вам за «Психо» с Винсом Воном!
Дэни нервно теребила платье Ктулху.
Гх-м Я ведь тебя так толком и не поблагодарила.
За что?
Она махнула плюшевым Ктулху в сторону своей инсталляции.
Ты первым воспринял всерьез мое творчество.
Я смущенно пожал плечами.
Это потому что у тебя классно получается. Ты классная. В смысле, классный художник. И твои работы классные.
Черт.
Все равно, это много для меня значило, сказала Дэни, к счастью, пропустив мимо ушей мое неловкое бормотание. Это из-за тебя я решилась подать документы в Техасский университет и получила стипендию на факультете искусств.
«Это из-за меня она уезжает из Дэдвуда. Ну, отлично».
Было бы здорово, если бы ты как-нибудь согласился мне позировать.
При мысли о том, что я буду позировать для Дэни (возможно, у нее на кровати), мое лицо запылало. Не хватало еще, чтобы она это заметила.
Как в «Титанике», что ли? я распластал руки по стене. Джек! Дже-е-ек!
Дэни рассмеялась.
Вот за это ты свою форму назад не получишь. Теперь она моя. Она поплотнее завернулась в ливрею. У нее в глазах зажегся азартный огонек. В моей груди насмерть сражались сердце и дыхание, и оба проигрывали.
Да какая теперь разница, сказал я. Оставь себе.
Дэни кивнула, но ее улыбка погасла.
Жалко, когда прошлое просто стирают вот так, я догадался, что она говорит не только про кинотеатр.
За полгода до того, как Дэни оказалась со мной в одном классе, ее мама и младший брат полетели в Мехико на свадьбу к родственникам. Погода была паршивая, по всему побережью штормило. Они пролетели над Корпус-Кристи, когда в самолет ударила молния. Лишившись двигателя, самолет некоторое время парил в свободном падении, а потом рухнул вниз. Обломки разлетелись в радиусе мили по живописным пляжам Саус-Падре. Кто-то нашел в дюнах свадебный подарок, который везла с собой мама Дэни. Его вынесло на берег без единой царапины.
Я порылся в пыльной коробке в поисках 3D-очков в черной оправе.
Говорят, в них можно увидеть невидимое, сказал я, надеясь отвлечь Дэни, пока она совсем не загрустила. Вроде как там есть спецэффект: демоны как будто сходят с экрана. Оттуда-то и пошли все эти слухи про врата в ад. В то время это была очень крутая фишка. И никто не знает, как они это сделали.