Правда? Дэни повертела очки в руках. Ну что, попробуем?
На счет три, сказал я. Один.
Два.
Три, и мы надели очки.
На экране возникло старинное поместье, каким его представляли в начале 1960-х годов. Повсюду деревянные панели, картины в рамах и чучела животных. Джимми Рейнольдс, косящий под Джеймса Дина, прислонился к камину, изображая крутого парня, хотя и был одет в костюм начала девятнадцатого века с шейным платком. Факт: никто не может выглядеть круто в шейном платке. Красотка Наталья Маркова в бальном платье возлежала на оттоманке, распустив по плечам черные локоны. Рядом с ней Алистер Финдлер-Кушинг потягивал из стеклянного стакана нечто, видимо, изображавшее благородный скотч, и произносил свой текст с пресыщенным среднеатлантическим акцентом:
До меня дошли слухи о вашей семье. Безумие у вас в крови. Вы ведь родом из Карпат, если не ошибаюсь?
Сверкнула молния, осветившая восковые фигуры с жуткими пастями, заглядывающие в окна особняка. И вдруг Джимми Рейнольдс в панике ринулся к экрану:
Бегите, пока можно! Снимайте очки и скорее уходите из кинотеатра! Вы в огромной опасности!
Вау! Вот это рекурсия, пробормотала Дэни.
Ага. В духе «Вторжения похитителей тел». Мое плечо коснулось ее плеча, и мне захотелось придумать слово, которым можно было бы описать пробежавший по моему телу разряд. Эровзрыв? Квазисекс?
Умоляю, вы должны мне поверить! продолжал Джимми Рейнольдс. Они придут за вами, и скоро! Я уже такое видел. Вам не выжить. Скорее выключите фильм, прошу вас! Это единственный способ спастись.
Наталья Маркова нервно обернулась в сторону зрительного зала, потом глянула на Джимми Рейнольдса.
Томас, что ты такое говоришь? Ты не в себе.
Ну и мура! Но в то же время как-то затягивает, задумчиво протянула Дэни.
А мне нравится, как в те времена выкручивались со спецэффектами. Все эти макеты, двойные экспозиции, разделение экрана, покадровая съемка. Костюм для «Твари из Черной лагуны» сделали из пенного латекса. А эти звуки ножевых ранений? Кто-то просто ронял спелые фрукты и записывал, как они шлепаются об пол.
Серьезно? Круто!
Впервые в жизни фильм меня совершенно не интересовал. Мне просто хотелось быть рядом с Дэни, болтать о всякой ерунде, которая со временем начинает казаться важной, а потом, если все пойдет хорошо, мы могли бы гулять ночь напролет, глядя, как над равниной занимается рассвет, окрашивая все вокруг в розовый цвет, когда мы впервые поцелуемся.
У меня вспотели ладони, и я вытер их о джинсы.
Ты на лето здесь остаешься?
Дэни была все еще поглощена фильмом, и я тронул ее за плечо.
А, что? Ой, прости. Она повернулась ко мне. Огромные 3D-очки делали ее похожей на жука-мутанта. Мне это очень нравилось.
Ага. Устроилась нянькой к близнецам Куперам. Они те еще сопливые дьяволята, но зарплата приличная.
Из зала продолжал доноситься нелепый диалог:
Вы знаете, что у этого старого дома есть секреты
Зачем мы тянем эту пантомиму? Мы все знаем, чем это кончится. Я хочу разорвать контракт. Я хочу уйти.
Тише, Джимми! А не то он тебя услышит.
Ну так что ж, летом, когда ты не будешь занята с детишками из преисподней у меня в горле как будто застрял воздух. Я подумал, может, ты захочешь
Дверь в проекторную распахнулась, и ворвался Дэйв, прижимающий к себе три гигантских стакана с колой и несколько коробок конфет, которые он, очевидно, стырил с прилавка.
Угощение!
Класс! Дэни сняла очки, сунула в карман пачку «Эм-энд-Эмс», взяла из рук Дэйва запотевший картонный стакан и проткнула пластиковую крышку трубочкой.
Ага. Спасибо. Ты как раз вовремя, проворчал я и взял свою колу. Дэйв плюхнулся на табуретку рядом с проектором и напялил очки, которые сняла Дэни.
Ух ты, чуваки! Вы зеленые! Нет, красные! Нет, зелено-красные! Погодите-ка, да вы трехмерные!
Дэни фыркнула.
Во всяком случае, некоторые из нас.
Жжешь напалмом, Гарсия! Дэйв поднял очки на лоб, как какая-нибудь голливудская старлетка. А знаете что? Алистер Финдли-Кушинг очень даже ничего. Я бы не прочь с ним переспать.
У тебя этот список бесконечен. Тебе даже тренер Пелсон нравится!
Тренер Пелсонкрасавчик. Эдакий бывший борец-чемпион.
А-а-а, прекрати! засмеялась Дэни. Ты портишь мои романтические ч/б-воспоминания о физкультуре!
Была у Дэйва одна особенность: он всем нравился. Даже в его похабных шутках была своя прелесть. Так, однажды в столовой он напихал в рот ягодного желе и притворился, что его вырвало кровью прямо на голову визжащей Лайлы Спаркс, которая издевалась над Дженнифер Трухильо за то, что у нее «усики». Он был моим лучшим другом с тех пор, как в седьмом классе мы оказались за одной партой на физике. А через два месяца он уедет в Стэнфорд, и я понятия не имел, как это пережить.
В зале продолжался фильм, совершенно равнодушный к моей судьбе.
Это же чертово копыто! Знак того, кого нельзя называтьсамого Люцифера!
Сам сказал«нельзя называть» и тут же такой: «Да ладно, скажу Люцифер». Эй, а вы знаете про старика Алистера? Дэйв игриво пошевелил густыми бровями. Он был просто кладезем сальных голливудских сплетен. Он тоже был с левой резьбой. Однажды даже пытался покончить с собой.
Я поднял стакан.
Так выпьем же за эту радостную весть! Спасибо, Дэйв.
Не торопись, брат. Это был не какой-нибудь трагический гомофобный суицид. Вовсе нет. Алистер упросил священника провести сеанс экзорцизма и помочь ему очиститься. Он утверждал, что пошел на сделку с дьяволом ради славы и с тех пор не знал ни минуты покоя. «Я ступаю по этой земле» не просто фильм, а живое существо, пожирающее человеческие души и требующее добровольных жертв. Разве не странно, что оба раза, когда показывали этот фильм, кинотеатры сгорели?
Да уж, звучит довольно пугающе, признала Дэни, дергая плюшевого Ктулху за веревочку. Но сегодняшний вечер посвящен не трагедиям прошлого, а тому, как избежать трагедий в будущем. Она посмотрела мне прямо в глаза, и мне сразу захотелось стать лучше. Древние боги требуют ответа на животрепещущий вопрос.
На прошлой неделе Дэни согласилась сыграть маньячку с воздушными шариками в моем фильме «Зомби-сплин», четвертом эпизоде в серии шестиминутных ужастиков. Честно говоря, сценарий был не ахти: я придумал его на ходу. Это был просто повод провести с ней побольше времени. Посреди съемок нас прогнала с кладбища какая-то взбесившаяся белка, а потом мы так хохотали, что не смогли вернуться к работе. Потные и прибалдевшие, мы купили по большому стакану газировки и направились в городской парк, укрывшись от техасского зноя в скудной тени пожухлого дуба.
Дэни набрала в рот гелия из шарика.
Привет, я твой школьный психолог, Тит Андрогин. Каковы твои планы на будущее, Кевин? спросила она голоском Минни Маус. А потом своими теплыми нежными пальцами прижала шарик к моим губам.
Я терпел, сколько мог, чтобы продлить ее прикосновение. Наконец я вдохнул.
Я останусь на своей родной планете Полножопотопиябуду работать в местном кафе-мороженом. Спасибо гелию, это прозвучало смешно, а не печально.
Дэни потерла глаза, на которых еще остались следы густого сценического грима.
И как же это вышло?
Мне хотелось прибегнуть к отработанному приему и отшутиться, но вместо этого я сказал правду.
Во-первых, финансы. Во-вторых, паршивые оценки. А в-третьих я сделал глоток «Доктора Пеппера». Мне надо присматривать за мамой. У нее проблемы со здоровьем.
А как же твой отец? Он не может помочь?
Отец живет в Аризоне, ответил я.
Каждое Рождество мы получали от него нарядную открытку с фотографией его семьи-2.0, исправленной и дополненной. Они позировали в одинаковых рубашках, с одинаковыми улыбками на фоне гигантской дизайнерской елки. Это все так отличалось от задрипанной прокуренной квартирки, где жили мы с мамой и где она проводила большую часть времени на диване перед телевизоромв отключке или в похмелье. Алкоголизм довел ее диабет до критического состояния, и теперь она пропивала пособие по инвалидности, едва успев его получить. В редкие моменты трезвости она целовала меня в лоб и шептала:
Я тебя не заслуживаю. Оставь меня и уезжай.
Но мне не хотелось бросать ее, как бросил отец.
Что ж, будучи твоим психологом, я обязана напомнить, что у тебя есть и другие варианты, сказала Дэни, и от ее полного надежды взгляда мне захотелось верить, что она права. Единственное, в чем я был уверен, это мои чувства к Дэни. Когда я осмеливался представить будущее, которое каким-то образом оказалось не насквозь паршивым, я всегда в первую очередь представлял нас двоих: она пишет картины, я снимаю инди-ужастики. Но прорваться в кинематограф, сидя в Дэдвуде, совершенно нереально. К тому же Дэни не захотела бы тратить время на такого неудачника, как я. Дело в том, что у Дэни варианты и правда были, и я был совершенно уверен, что уж меня она точно не выберет.
Кев? окликнула меня Дэни. Так какие планы?
Я схватил плюшевого Ктулху, избегая ее взгляда.
Слышал, что есть большие перспективы в сфере заказных убийств.
Мой дружбан Кев собирается снять первый в истории хипстерский ужастик, сказал Дэйв.
Я ухватился за его слова, как утопающий за соломинку.
Именно! Я сделал еще глоток колы, пытаясь избавиться от кома в горле. Прикол в том, что будет непонятно, кто зомби, а кто нет, потому что как можно отличить прожженного хипстера от ходячего мертвеца? Называться будетТа-да-да-да-ам! «Антизомби». Сначала будет кровавое месиво, а потом антизомби стоят такие на концерте и говорят «Гр-р-рх-х», что переводится как: «Фу, эта человечинатакой мейнстрим».
Дэни кивнула.
Понятно. И что дальше?
Я пожал плечами.
А ничего.
Дэйв усмехнулся.
Очень в духе Кевина.
Я понимал, что он шутит, но его слова врезались мне в душу, как осколок гранаты. Я затолкал плюшевого Ктулху поглубже в карман.
Удар ниже пояса, Дэйв.
Он пристально посмотрел на меня, и это было едва ли не больнее.
Дэни права. Еще не поздно стать частью будущего. Оно наступает, приятель. Готов ты к этому или нет.
Угу, буркнул я. И я слыхал, в нем будет «Старбакс».
Лампочки опять начали свою нервную светомузыку. У актеров на экране стали заплетаться языки, словно спьяну, а потом изображение погасло. Мы погрузились в темноту. Свет вырубился. На этот раз совсем.
Черт, сказал я в темноту.
Из зала доносились недовольные возгласы. Кто-то визжал. Чертовы капризные ублюдки. В тот момент я ненавидел их всех.
Дэйв покачал головой.
Чувак, я в прошлый раз ходил.
Я вздохнул.
Ладно, я пошел, может, так и останусь в подвале до конца смены.
Дэни взяла фонарик с полки у входа.
Я с тобой. На случай, если Скратше держит там свой гроб и тебе понадобится подкрепление.
При этих словах все надежды, которые я возлагал на этот вечер, восстали из небытия.
Мы на ощупь добрались до лестницы, ведущей в фойе. На полу включились маленькие аварийные лампочки, от которых красный ковер казался окровавленным. Дойдя до фотографии Скратше, я притормозил. Даже в темноте эти глаза манили меня: «Взгляни на меня, Кевин. Я вижу тебя насквозь». Четыре последних ступеньки я преодолел одним скачком. Сердце бешено стучало.
Снаружи небо озарилось молнией, по полупустой парковке барабанил дождь. Нас с Дэни нагнал Джонни, возбужденный, как гиперактивный щенок.
Эй, а что с фильмом? Только началось самое интересное! Так странно, мне стало казаться, что я и сам часть фильма.
Вау, да что ты говоришь?
Я прошел мимо него, открыл дверь в зал и крикнул:
Народ, простите! У нас свет вырубило. Через пару минут все уладим, и фильм продолжится. Спасибо за терпение.
Я приготовился услышать привычный хор возмущенных возгласов, но из зала донеслись только странные стоны, и я понадеялся, что мне не придется разгонять оргию на последних рядах.
Страшновато как-то, продолжал Джонни, Мне показалось, я видел
Чувак, мы должны починить свет. Через пять минут вернемся, сказал я.
Мы с Дэни открыли дверь за прилавком и стали спускаться в сырой и пахнущий затхлостью подвал. Кондиционера там не было, и жара проникала сквозь стены. В подвале было жарко, как на кухне, где целый день готовили. Резкий контраст с тем, что творилось наверху, но скорее неприятный.
Где тут щиток? спросила Дэни, водя лучом фонарика по бетонным стенам. Световые круги отчетливо напоминали фильмы Джорджа Ромеро.
Справа, сказал я. Выше.
Она подняла фонарик выше, и я открыл металлическую дверцу. Дернул главный рубильник, раздался знакомый щелчок включившегося генератора, а потом и приглушенный диалог актеров. Длинные флуоресцентные лампы на потолке заморгали, как разбуженные дети, а потом разгорелись как следует, залив подвал неприятным синеватым светом. Я знал, что нужно идти обратно, но мне хотелось еще немного побыть наедине с Дэни.
Ого! я прошел дальше в подвал. Просто эпизод из фильма «Барахольщик».
Вдоль одной стены тянулись металлические полки, на которых громоздились стопки журналов «Фангория». В углу, забытая в куче сломанных сидений, гнила двухметровая фигура болотного монстра. На полу стояла коробка пыльных сувениров: красноглазые резиновые крысы, гильотины для обрезки сигар и все в таком духе. Дэни стала перебирать покрытые пятнами афиши старых фильмов:
«Монахини Сатаны. Демонический мистер Лэмфри», прочитала она одно из названий. «Пятерня доктора Времяубийцы».
Зацени-ка этот, я вытащил постер 1970-х годов с изображением вампира в пижаме, который мастерским ударом вырубал двух наркоторговцев. Позади него из золотого «Кадиллака» выглядывал татуированный оборотень, злобно обнаживший клыки и явно намеревавшийся проглотить парочку дилеров. Я прочитал слоган:
«Доктор Драк и мистер Вулф: преступникам не уцелеть». Нет, серьезно. Как это вообще можно считать ужастиком?
Ну а что? Дракула и оборотень, самая что ни на есть классика, сказала Дэни и шутливо пихнула меня плечом. Меня как током ударило.
Я улыбался как дурак.
Ну нет. Это просто кощунство. Все равно что снять «Закон и порядок в Трансильвании». У оборотня в руках ружье. Как это вообще возможно? У него же больших пальцев нет!
Дэни рассмеялась, и мне, не скрою, захотелось и дальше травить шутки, чтобы слышать ее смех снова и снова.
А вот это класс, Дэни взяла в руки лук и стрелыподарочный набор к фильму «Робин Гуд: принц Тьмы». Таким и убить можно. Неужели они их детям раздавали? она прижала стрелу к тетиве, целясь мне в сердце.
Я поднял руки.
Поаккуратнее с этим.
Не волнуйся, Дэни опустила руки. Я целый семестр занималась стрельбой. Мое величайшее достижениепопасть тренеру Пелсону в зад.
Ого, так это была ты? Ты могла бы сыграть в неизбежном римейке фильма «Ипполита восстает из мертвых» 1966 года.
Дэни осторожно уселась на фальшивое надгробие.
Ты правда любишь эти старые фильмы, да?
Ага. Настоящий хоррор основан на человеческих переживаниях: печаль, страх, сомнения, беспокойство Страсть. Тут я неловко сглотнул. А эти новые фильмы? На пятой минуте уже кого-нибудь режут бензопилой. Никаких эмоций. Совершенно безликое зрелище, как порнуха в интернете.
«Черт. Зачем я упомянул порнуху?»
Я тебе не рассказывала, что на первом свидании мои родители смотрели ужастик? спросила Дэни, и я покачал головой. Ну так вот. Моя бабушка была ярой католичкой и пускала маму на свидания только в сопровождении тети Йоли. Папа рассказывал, Йоли так орала, что менеджеру пришлось вывести ее в фойе. И тут папа говорит: «Ха-ха, только нас и видели». Они с мамой ушли через заднюю дверь и пошли в клуб. Так что, как ни странно, я родилась благодаря ужастику. Она улыбнулась, и мое сердце принялось отбивать чечетку.
Ого. Круто, с трудом выдавил я. Стоявшая в подвале жара начинала действовать. Я вытер пот с шеи.
Дэни снова посмотрела мне прямо в глаза.
Знаешь, в Техасском университете отличный факультет кино. И это не так уж далеко от Дедвуда. Да перестань ты! Не надо делать такое лицо. Я серьезно.
Ну да, ну да
Кевин! она больше не улыбалась. Чего ты боишься? На самом деле?
На самом деле? Пауков. Того, что меня бросят. Что я окажусь недостаточно хорош. Что меня отвергнут. Ответственности. Что меня похоронит заживо какой-нибудь псих. Что я упущу шанс сходить на свидание с лучшей девушкой на свете. Что я стану таким, как мой отец. Список был бесконечен. Но в основном я боялся будущего, которое было столь пугающим в своей неопределенности и душило меня, лишая возможности дышать. Я боялся остаться тут, когда Дэни и Дэйв устремятся в это самое будущее. Но мне казалось, что, признав этот страх, я лишь дам ему больше власти над собой.