Не родился еще человек умнее и хитрее меня, твердил Барт.
«Сбрендил, совсем сбрендил», подумал я, слушая это. Но когда я увидел, с каким усердием он скребет свои грязные руки щеткой, будто и в самом деле хочет отмыть их, я изумился. Барт стал непохож на Барта. Он снова играет какую-то роль. Ко всему прочему он почистил зубы и улегся в постель. Я побежал сообщить родителям, которых нашел в гостиной. Они танцевали под медленную музыку.
Как и всегда, когда я видел их вместе, на меня находило какое-то мягкое романтическое колдовство. Она так нежно смотрела на него; он так трепетно касался ее. Я кашлянул, чтобы они не совершили чего-нибудь лишнего для посторонних глаз. Не отнимая друг от друга рук, они вопросительно посмотрели на меня.
Да, Джори, проговорила мама; ее голубые глаза были подернуты любовной дремой.
Я хотел рассказать вам о Барте, сказал я. Я думаю, вам это будет интересно.
Папа оживился. Мама все еще была где-то далеко-далеко. Она уселась на софу рядом с папой.
Мы долго ждали, что ты раскроешь секрет Барта.
Но начать рассказывать мне оказалось нелегко.
Видите ли, начал я, у Барта бывают сновидения, кошмары, тогда он кричит но это вы знаете. Он вечно кого-то представляет и это нормально для мальчишки: например, игра в охоту или что там еще, но иногда я вижу, что он обнюхивает землю, как собака, или откапывает отвратительную грязную кость и потом носит ее в зубах, вот это уж слишком.
Я сделал паузу, ожидая их реакции. Мама повернула голову и к чему-то прислушивалась, будто к шелесту ветра. Папа подался вперед и заинтересованно слушал.
Говори, говори, Джори, подбодрил меня папа. Мы тоже не слепые. Мы видим, как Барт изменился.
Страшась продолжать, я понизил голос:
Я несколько раз собирался рассказать вам, но боялся, что вас это встревожит.
Пожалуйста, не утаивай ничего, попросил папа.
Я посмотрел папе в глаза, но на маму смотреть не стал, опасаясь встретить ее испуганный взгляд.
Женщина, живущая в соседнем доме, дарит Барту дорогие подарки. Это она подарила ему щенка сенбернара по имени Эппл, а также железную дорогу с двумя миниатюрными поездами. А самую большую комнату в доме она превратила в игровуюспециально для Барта. Она бы и меня задарила подарками, но Барт не позволяет ей.
Они в немом изумлении посмотрели друг на друга. Потом папа сказал:
Что еще?
Я сглотнул слюну и услышал свой незнакомый, осипший голос. Это была самая мучительная часть моего рассказа:
Вчера я оказался возле стены там, где дерево с дуплом, вы знаете Я подстригал кусты, как ты показал мне, папа и вдруг почуял какой-то отвратительный запах мне показалось, он идет из дупла. Я проверил, что там и нашел нашел Мне понадобилось глотнуть воздуху, прежде чем я смог выговорить: Я нашел Клевера. Он был мертв и разложился. Я вырыл для него могилу. Я поспешно отвернулся, чтобы вытереть слезы, и договорил остальное: Его шея была обмотана проводом. Кто-то специально убил его!
Они сидели молча, оба напуганные и шокированные. Мама смахнула слезы: она тоже любила Клевера. Руки ее дрожали. Ни она, ни папа не спросили: кто же убил Клевера? Из этого я сделал вывод, что они думают так же, как и я.
Перед сном папа пришел в мою комнату и около часа расспрашивал меня: что обычно делает Барт? Куда он ходит? Кто такая эта женщина по соседству? Кто ее дворецкий? У меня чуть отлегло от сердца. Теперь они начнут думать, что предпринять. А я в эту ночь последний раз оплакивал Клевера. Ведь мне скоро пятнадцать, я уже почти мужчина, а слезы не для мужчин. По крайней мере, не для «мальчиков» под метр восемьдесят.
* * *
Оставь меня в покое! взвился Барт, когда я попросил его не ходить больше в соседний дом. И не рассказывай про меня, а то смотри, пожалеешь.
Каждый день приближал нас к сентябрю и к школе. Я наблюдал, как Барт становится все более озлобленным. Родители наши, по моему мнению, слишком мягки к нему.
Послушай меня, Барт, перестань представляться стариком по имени Малькольм Нил Фоксворт, кем бы он там ни был!
Но Барт уже не мог остановиться: все так же хромал, все так же хватался за «больное» сердце.
Никто не жаждет твоего богатства, никто не ждет, что ты умрешь, чтобы его унаследовать. Бедный безумный братец, нет у тебя никакого наследства!
У меня двадцать миллиардов десять миллионов пятьдесят пять тысяч шестьсот долларов и сорок два цента! сказал он, загибая пальцы. И еще я не помню, сколько у меня запрятано в сундуках, так что я могу утроить эту цифру! Если человек может сразу вспомнить, сколько у него денег, то он еще не богат.
Я даже не подозревал, что он способен назвать такое число.
Когда я произносил что-нибудь саркастическое, Барт сгибался пополам, как от боли, и валился на пол. Он хватал ртом воздух:
Быстрее!.. Пошлите за врачом Принесите мои таблетки Я умираю Моя левая рука
Однажды я этого не выдержал и вышел на улицу. Я сел на скамью и достал книгу, чтобы почитать и успокоиться. Барт достал меня. Если ему так необходимо актерствовать, то почему он выбрал именно эту рольхромого старого придурка с больным сердцем?
Барт вышел следом за мной.
Джори, тебе все равно, если я умру?
Абсолютно.
Ты никогда не любил меня!
Ты мне нравился больше, когда разговаривал, как мальчишка своего возраста.
А ты поверишь, если я скажу, что Малькольм Нил Фоксвортэто отец той старой дамы по соседству и что она моя бабушка, моя родная бабушка?
Это она тебе сказала?
Нет. Это мне сказал Джон Эймос. Он рассказал и кое-что еще. Джон Эймос много мне рассказывает. Он рассказал, что папа и дядя Пол вовсе не родные братья, это мама все выдумала, чтобы скрыть свой грех. Он говорит, что мой настоящий отецБартоломью Уинслоу и он сгорел в огне. Наша мама соблазнила его.
Соблазнила? Я внимательно посмотрел на него.
А ты знаешь, что значит это слово?
Не-а. Но это плохо, по-настоящему плохо!
Ты любишь нашу маму?
Он забеспокоился. Глаза его еще больше потемнели. Он сел на землю. Не знает, что ответить. По-моему, на этот вопрос, если любишь, надо отвечать не задумываясь.
Барт, сделай одолжение мне и облегчи жизнь себе. Пойди прямо сейчас и расскажи маме с папой обо всем, что тебя беспокоит. Они все поймут. Я знаю, ты думаешь, что мама любит меня больше, чем тебя, но это не так. У нее в сердце хватит места для десяти детей.
Десяти?! вдруг закричал он. Ты намекаешь, что мама возьмет еще детей?
Он вскочил и неловко побежал, подпрыгивая, как старый хромой человек, будто взятая на себя роль и в самом деле лишила его всей природной ловкости. Слишком долгое пребывание в больнице пошло ему явно не на пользу.
Может быть, и нехорошо подслушивать, но я услышал, что говорил Барт маме, когда они остались одни. Она сидела на задней веранде. Синди дремала у мамы на коленях, пока та читала книгу. Когда Барт подбежал, она быстро отложила книгу и пересадила Синди в другое кресло. Она смотрела на него, я бы сказал, умоляюще.
А Барт выпалил:
Как твое имя?
Ты же знаешь.
Оно начинается с «К»?
Да, конечно. Она немного забеспокоилась.
А я я знаю, что, когда ты уходишь, кто-то маленький плачет и кричит от страха. Кто-то такой же маленький, как я его закрывает в шкафу злой отец, который его ненавидит. Однажды даже папа закрыл его в наказание на чердаке. На большом, темном, страшном чердаке, где всюду мыши, страшные тени и пауки.
Мама застыла от страха:
Кто тебе все это сказал?
У его мачехи темно-рыжие волосы но потом он узнал, что никакая она не мачеха, а просто любовница.
Даже со своего отдаленного места я слышал, как участилось мамино дыхание, словно этот маленький мальчик, которого она посадила к себе на колени, вдруг стал представлять опасность.
Милый, кто тебе сказал это слово? Ты ведь не знаешь, что значит «любовница»?
Барт неподвижно смотрел в пространство, будто видел там кого-то.
Однажды жила прекрасная дама с темно-рыжими волосами Она жила с отцом мальчика, но не была за ним замужем А отцу было все равно, жив ли мальчик или уже нет
Мама выдавила из себя улыбку:
Барт, я вижу, что ты настоящий поэт. В твоих речах есть ритм, а со временем появятся и рифмы
Барт скривился, метнув на нее свой темный взгляд:
Презираю поэтов, музыкантов, артистов, танцоров!
Она поежилась. Я тоже.
Барт, мне надо тебя спросить, и ответь мне искренне. Что бы ты ни ответил, тебя не станут наказывать. Ты сделал что-нибудь с Клевером?
Клевер ушел. И не станет жить в моем новом собачьем домике.
Она сбросила Барта с колен и стремительно ушла. Потом вспомнила о Синди и побежала забрать ее. Я подумал, что она все сделала неправильно, и к этой мысли меня привело выражение глаз Барта.
* * *
Как случалось всегда, так и на этот раз: после своей злобной «атаки» Барт устал, захотел спать и улегся без обеда. Мама как ни в чем не бывало улыбалась, смеялась и наряжалась, чтобы поехать на торжественный обед в честь назначения папы главным врачом больницы.
Я провожал их, стоя у окна, и видел, как папа гордо повел маму к машине. Когда они приехали домой, было что-то после двух ночи. Я как раз засыпал, но услышал их разговор в гостиной.
Крис, я совсем не понимаю Барта, как он живет, почему он так разговаривает, почему так смотрит на меня я боюсь собственного сына, и меня это огорчает.
Успокойся, родная, обнял ее папа, я думаю, что ты преувеличиваешь. Если эти задатки разовьются в Барте, то он вырастет великим актером.
Крис, я слышала, что последствием перенесенного тяжелого заболевания с высокой температурой бывает повреждение умственной деятельности. Может, после этой истории у него что-то сдвинулось в мозгу?
Кэти, ты же знаешь, что Барт успешно прошел тест. И не думай, что мы дали ему этот тест оттого, что у нас появились подозрения. Все пациенты, у которых была высокая температура в течение длительного срока, должны пройти через него.
Но ты не находишь ничего необычного?
Нет, уверенно ответил папа. Он просто маленький мальчик с огромным количеством эмоциональных проблем, и мы, взрослые люди, должны помочь и понять его.
Что он имеет в виду?
Но у Барта все есть! Он совсем не в тех условиях, в каких росли мы! Разве мы не делаем, что можем, для его счастья?
Видно было, что мама не удовлетворена его готовыми ответами. Я ждал продолжения разговора. Но мама сидела молча. Папа хотел, чтобы она пошла спать, так я расценил его поцелуи. Но она сидела неподвижно, погруженная в свои мысли. Глядя на свои серебристые босоножки, она заговорила о Клевере:
Я уверена, что это не Барт сделал. Кажется, она больше пыталась убедить саму себя. Так мог поступить только садист. Помнишь, была статья о событиях в зоопарке? Кто-то из этих людей увидел случайно Клевера
Она замолчала: и ей, и мне было известно, что на нашей дороге крайне редко встречаются незнакомцы.
Крис, со страхом на лице продолжала она, сегодня Барт рассказал мне что-то дикое. О каком-то маленьком мальчике, которого запирали в шкафах и на чердаке. Потом уже он поведал мне, что имя этого мальчикаМалькольм. Откуда он может знать о нем? Кто назвал ему это имя? Крис, не думаешь ли ты, что Барт близок к разгадке нашей тайны?
Я вздрогнул. Значит, есть что-то, чего я о них еще не знаю?
Значит, и в самом деле существует какая-то ужасная тайна.
Я чувствовал ее приближение, и, видимо, Барт тоже чувствовал.
Змея
Солнце играло в прятки с туманом. Я сидел в саду один. И смотрел на глубокие рубцы на своем колене. Папа предупреждал, чтобы я не соскребал коросту, иначе рубцы останутся навсегда; но какое мне дело, навсегдане навсегда? Я начал осторожно приподнимать кончики коросты. Мне было интересно, что под ней. Но я не увидел ничего, кроме розового мяса, которое снова начало кровоточить.
Солнце наконец победило и полилось горячими лучами мне на голову. Поджаривает мозги. Не хочу, чтобы мои мозги поджарились. Я отодвинулся в тень.
Голова начала болеть так, будто вот-вот расколется. Я крепко прикусил нижнюю губу, чтобы выступила кровь. Мне не очень больно, но днем она распухнет так, что мама забеспокоится. А это хорошо. Наконец-то забеспокоится обо мне.
До того как проклятая Синди появилась у нас, я был маминым любимчиком: только на меня она целый день и обращала внимание. Скоро мама и Джори вернутся из балетной школы. Теперь они оба только и думают, что о балете и о Синди. А я уже знаю, что самая важная вещь в жизниэто деньги. Если будешь иметь много денег, никогда не придется думать о том, где их взять. Этому меня научили Джон Эймос и дневник Малькольма.
Барт, послышался голос Эммы, которая тихо пробралась ко мне. Мне так жаль, что отменили обещанное путешествие в Диснейленд. Чтобы тебе было повеселее, я приготовила праздничный пирог. Только для тебя одного.
Она держала в руках совсем маленький пирог с одной свечой в центре шоколадной глазури. Будто мне исполнился всего один год! Я ударил по пирогу, и он упал на землю. Эмма закричала и отпрянула. Мне показалось, что она сейчас заплачет.
Не очень-то красиво и неблагодарно, проговорила она. Барт, почему ты так отвратительно ведешь себя? Мы все стараемся сделать для тебя что-то приятное.
Я высунул в ответ язык. Она вздохнула и ушла.
Потом вышла снова с противной Синди на руках. Никакая она мне не сестра. И не хотел я сестру. Я спрятался за дерево и стал оглядываться. Эмма посадила Синди в надувной бассейн. Та начала разбрызгивать воду. Какая тупая, глупая, противная Даже не умеет плавать. А Эмма смеется над всеми ее штучками и радуется, как последняя дура. Вот если я сяду в этот бассейн и забрызгаю ее с головы до ног, она уже не будет рада.
Я ждал, что Эмма уйдет, но она и не собиралась. Она пододвинула стул, села рядом и принялась шелушить горох. Плюх, плюх, сыпались горошины в голубую миску.
Купайся, купайся, золотко мое, ободрила Эмма Синди. Давай бей своими ножками и ручками, чтобы они стали сильными, и тогда научишься плавать.
Я терпеливо ждал: каждая упавшая в миску горошина приближала меня к тому моменту, когда Эмма поднимется и пойдет в кухню. Тогда Синди останется одна. А плавать она не умеет. Я выгнул спину, как кот, готовый к прыжку. Мне не хватало только хвоста, чтобы подергивать им.
Вот и последняя горошина. Эмма встала. Я напрягся. И тотчас подъехала ярко-красная мамина машина и остановилась возле гаража. Эмма задержалась, чтобы поздороваться с мамой. Первым выбежал Джори, радостно подпрыгивая:
Привет, Эмма! Что у нас на обед?
Что бы там ни было, тебе понравится, вся расплывшись в улыбке своему дорогому красавчику, ответила Эмма. Никогда она так не улыбается мнепротивная! Что касается Барта, я знаю, что он терпеть не может все это: горох, бараньи ножки с овощной запеканкой и десерт. Господи, как же трудно угодить твоему братцу!
Мама поболтала с Эммой, а они всегда болтают, будто Эмма и не служанка вовсе, и побежала поиграть с Синди, целуя и обнимая ее, будто не видела десять лет.
Мама, сказал Джори, почему бы и нам не надеть купальные костюмы и не присоединиться к Синди?
Побежали наперегонки к дому, Джори, а потом купаться! закричала ему мама, и они вдвоем побежали, как дети.
Будь хорошей девочкой, поиграй здесь со своей уточкой и лодкой, сказала Эмма Синди. Эмма скоро вернется.
Я кинул взгляд на Синди и обомлел: проклятая девчонка встала в бассейне и снимала свой купальник. Она увидела меня, бросила прямо мне в лицо мокрую тряпку и засмеялась, высунув язык. Она дразнила меня своим голым телом! Она заманивала меня! Потом села обратно в бассейн и начала осматривать себя с довольной улыбкой. Порочная, бесстыдная тварь! Я представил ее повзрослевшую, как она заманивает, показывая свои самые интимные места
Да, матери обязаны учить своих дочерей вести себя достойно, скромно. А моя мать была совсем как Коррина, которая была слабой и никогда не наказывала своих детей. Это сказал мне Джон Эймос.
Твоя бабушка, Барт, погубила своих детей безнаказанностью, и теперь они живут во грехе и попирают правила, установленные Богом!
Значит, я обязан научить Синди, как вести себя достойно. Знать стыд, быть скромной. Я пополз к ней на животе. Теперь все ее внимание было приковано ко мне. Голубые глаза ее широко распахнулись. Пухлые розовые губки раскрылись. Сначала она подумала, что я собираюсь играть с ней. Потом ее умишко что-то подсказал ей. Она с испугом приподнялась и напомнила мне застывшего от страха испуганного кролика. Кролика, смотрящего на змею. Лучше я буду змеей, чем котом. Змей в Эдемском саду, который поступил с Евой так, как и надо было.