Для того чтобы открыть глаза, мне пришлось задействовать все имеющиеся у меня силы без остатка, как будто я выполняла становую тягу двухсоткилограммовой штанги. Словно сквозь туман я увидела стоящего в проходе великолепного Томаса, который выглядел невозмутимым и слегка удивленным, и вьющуюся вокруг него стюардессу.
Signore, нужно покинуть самолет. Вы должны забрать ее.
Только теперь я заметила, что мы находимся на земле, а салон уже абсолютно пуст. Я громко застонала и поднесла руки к глазам, чтобы как-то спрятаться от этого унижения. Почему бы им просто не оставить меня здесь?
Томас осторожно поднял меня с кресла. Пошатнувшись, я поймала равновесие, схватила сумочку и попыталась максимально быстро взять себя в руки. Когда мы шли мимо бесконечных рядов сидений, я спросила у Томаса:
Просто скажите мне: у меня что, текли слюни?
Он рассмеялся и ответил:
Джулия, вам об этом знать необязательно. И слегка подправил мою траекторию при выходе из самолета.
Во второй половине этого же дня я проснулась в номере какого-то вроде бы отеля. Я немного потеряла ориентацию во времени, поэтому встала и выглянула в окно, за которым находилась площадь с громадным круглым зданием с одной стороны Пантеоном. Как я сюда попала, я не помнила. Потом Томас рассказывал мне, что, когда я проходила таможню, меня по ошибке приняли за наркоманку и поэтому тщательно проверили весь мой багаж, и что в такси я совсем отключилась и ехала, положив голову ему на колени. Лексомил это вам не шуточки.
На письменном столе я обнаружила записку: «Я рядом в кафе с моим другом Лоренцо; приходите, пожалуйста, когда проснетесь. Целую, Томас». Шатающейся походкой я добрела до ванной, залезла под душ, привела себя немного в порядок и отправилась искать Томаса.
Рядом с отелем прямо на площади находилось крошечное кафе. Томас сидел там с мужчиной немного за тридцать, который о чем-то оживленно говорил и при этом бешено жестикулировал. Увидев меня, Томас встал; его друг тоже поднялся из-за столика.
Как вы себя чувствуете, Спящая Красавица? спросил Томас.
Неплохо. Слегка покачивает.
Я немедленно возьму вам капуччино. Томас помахал рукой официанту, и мы все сели.
Это мой друг Лоренцо. В данный момент у него разбито сердце, и он рассказывает мне об этом.
Лоренцо был красивым итальянцем с большими усталыми глазами и длинными темными волосами, которые он периодически закидывал руками назад, когда восклицал что-то а восклицал он постоянно.
Все просто ужасно, Джулия, ужасно! Сердце мое разбито, вы не понимаете! Раздавлено! Я весь раздавлен! Он откинул волосы. Мне жить не хочется, правда. А хочется спрыгнуть с крыши. Она только что бросила меня! Сказала, что больше меня не любит. Такие вот дела. Скажите мне, Джулия, вы же женщина. Скажите мне: как это возможно? Как женщина в одно мгновение может любить вас, а уже в следующее уничтожить? Как ее чувства ко мне могли остыть за одну ночь?
К счастью, в это время прибыл мой капуччино, так что я смогла впрыснуть в свою систему немного кофеина.
Хм не знаю. А что, это действительно произошло неожиданно?
Ну да! Три ночи назад мы занимались с ней любовью и она говорила, что любит меня. Что хочет провести со мной остаток жизни. Что нам нужно завести деток. И вот вчера она звонит мне и сообщает, что больше не желает быть со мной.
Сколько времени вы были вместе? спросила я.
Год. Один великолепный год. Мы оба согласились, что до этого у нас ни с кем не было таких хороших отношений. Как это возможно, Джулия, объясните мне! Всего три ночи назад она говорила, что любит меня. Всего три ночи назад! Я не могу спать. Я не могу есть. Это ужасно!
Я вопросительно взглянула на Томаса во что это я вляпалась? Словно прочитав мои мысли, он рассмеялся и сказал:
Лоренцо актер. Он слишком драматизирует.
Ma no, Томас, прекрати, обиженно сказал Лоренцо. Это вовсе не преувеличение. Это реальная трагедия.
А ваша подруга тоже актриса?
Нет. Она танцовщица. Вы бы знали, какое у нее тело! Такого тела вы в жизни не видели! Идеальная грудь. Просто идеальная. И длинные ноги, словно с картинки. Скажите мне, Джулия, скажите: как такое могло произойти?
Томас заметил оцепенелое выражение на моем лице и решил подтолкнуть меня.
Прошу вас, Джулия, вы должны помочь Лоренцо.
Я немного притормаживала после успокоительного, но старалась соображать как можно быстрее.
Как думаете, могла она встретить кого-то еще?
Исключено! Мы виделись с ней постоянно.
Вы уверены? Потому что это мог быть кто-то из
Нет. Невозможно. Я знаю всех ее друзей. И ее партнеров по танцам тоже. Нет.
А как у нее с психикой?
Нет, с этим все нормально. Она вполне вменяемая.
Тогда, может быть, медленно произнесла я, она не любила вас по-настоящему?
Лоренцо в сердцах хлопнул руками по столу.
Ma no, как такое могло случиться? Как? Он на самом деле ждал от меня каких-то объяснений.
Ну, если она больше ни с кем не встречается, не психопатка и не изменила свое мнение насчет вас, тогда, возможно, она вас по-настоящему не любила. А возможно, она просто не знает, что такое настоящая любовь.
Но способ американского анализа с Лоренцо не работал. Он пожал плечами на это и сказал:
Или же она разлюбила меня.
Вы думаете, что любовь настолько мимолетна, что может улетучиться просто так? Таким вот образом?
Конечно, Джулия, именно так я и думаю. Любовь находит нас, это происходит как волшебство, как чудо, а потом так же быстро может исчезнуть.
Вы вправду думаете о любви как о таинственном чувстве, которое приходит и уходит, словно по волшебству?
Да, конечно. Разумеется!
Думаю, вы назовете моего друга романтиком, мягко сказал Томас.
Лоренцо вскинул руки.
А как тогда жить? Разве вы, Джулия, не верите в это так же, как я?
Ну, нет. Думаю, что я в это не верю, ответила я.
Тогда объясните мне, во что же вы верите?
Томас подался вперед.
А вот теперь становится интересно.
И снова этот вопрос. Я тянула время, прихлебывая кофе. Я немало времени провела со своим психоаналитиком, пытаясь выяснить, почему меня тянет к людям, к которым меня тянет. Какие такие кнопочки во мне они задействуют, что заставляет меня хотеть, чтобы они присутствовали в моей жизни? Еще я немало времени посвятила тому, чтобы понять, почему моих подруг притягивает именно к тому типу мужчин, к которому они тянутся. Я была свидетелем того, как они клялись, что наконец-то встретили родную душу, свою вторую половинку, что ничего похожего они в жизни не испытывали и что это судьба, а затем молниеносно расставались с этой своей второй половинкой на то, чтобы дождаться доставки купленного дивана, и то уходит больше времени. На моих глазах подруги умные, уравновешенные подруги выходили замуж, а затем я с изумлением наблюдала, как их брак разваливался. И при этом я знала также и совершенно нелепые пары, которые оставались вместе десятилетиями.
Я была так занята поисками любви и переживаниями по поводу безрезультатности этих поисков, что никогда толком не задумывалась над ее определением. И вот теперь на закате солнца я сидела в маленьком кафе и ломала голову над этим вопросом.
Думаю, я не верю в романтическую любовь, наконец сказала я.
Томас удивленно поднял брови, а у Лоренцо был такой вид, будто он встретился с привидением.
Тогда во что же вы верите? спросил Томас.
Ну, я верю во влечение. И еще я верю в страсть и ощущение влюбленности. Но мне кажется, что они не обязательно реальные.
Томас с Лоренцо, похоже, были в шоке.
Почему? Потому что иногда это длится недолго? спросил Томас.
Потому что это длится недолго в большинстве случаев. Потому что бо́льшую часть времени ты в основном проецируешь на другого человека то, каким ты хочешь его видеть, каким хочешь казаться сам, воображаешь массу разных вещей, которые не имеют с этим человеком ничего общего.
Ничего не понимаю, сказал Томас. Похоже, мы имеем дело с невероятным циником.
Это просто катастрофа, честно! воскликнул Лоренцо, вновь вскинув руки. А я думал, что это я голову потерял.
Я рассмеялась.
Знаю! Я сама до этого момента была не в курсе того, какой я циник!
Но, Джулия, озабоченно произнес Томас, каким образом любовь сможет вас найти, если вы в нее не верите?
Я смотрела, как мужчины с тревогой пристально глядят на меня, а затем вдруг разрыдалась. Забавно это получается. В какой-то момент ты сильная, независимая женщина, рассуждающая о любви и отношениях. А уже в следующий кто-то произносит определенный набор слов, который полностью выводит тебя из строя.
Нет, Джулия! Мы не хотели нет! Томас был в ужасе. Прошу вас, мы ничего не имели в виду!
Я закрыла лицо рукой.
Нет, я знаю, не переживайте. Я не понимаю, с чего это просто я слишком Пожалуйста, не волнуйтесь. Правда.
Но пока я это произносила, по моим щекам катились слезы. И снова этот пресловутый вопрос, который выскакивает из любого подтекста, когда ты меньше всего этого ждешь. Почему ты одинока? Почему у тебя нет любви? И вот теперь, в Риме, нашелся ответ: потому что ты в нее не веришь.
Я пойду к себе в номер, сказала я и уже начала подниматься.
Томас схватил меня за руку, а Лоренцо произнес:
Ma no, Джулия, прекратите! Вы не можете сбежать в свой маленький номер, чтобы там плакать. Это недопустимо.
Томас кивнул и мягко добавил:
Как мы сможем стать друзьями, если вы будете убегать и прятаться всякий раз, когда испытаете сильную эмоцию?
Я снова села.
Простите. Должно быть, это лексомил так на меня подействовал или еще что-то.
Томас улыбнулся.
Да, я уверен, так и есть. Вы просто расслабились. И исчезла ваша защита.
Я смущенно повернулась к Лоренцо.
Простите, мне очень жаль. Обычно со мной такого не бывает.
Он смотрел на меня с восхищением.
О, женщины! Они фантастические. Посмотрите на себя. Вы испытываете чувства, вы плачете. Какая изменчивость. Che bella! Che bella!
Он замахал руками и засмеялся. Я прыснула от смеха. Томас тоже выглядел счастливым насколько счастливым может выглядеть мужчина.
* * *
После того как мы поужинали в ресторане, где я попробовала лучшую пасту карбонара, какую когда-либо ела, с большими лентами бекона не кусками, не ломтиками, а именно лентами (никогда бы не подумала, что это работает, но ведь работает!), пришло время идти спать. Лоренцо отправился домой, а мы с Томасом пошли пешком в отель, минуя по пути одну прекрасную пьяцца за другой, фонтан Треви, знаменитую лестницу на площади Испании. Рим такой старый и такой красивый, что трудно осмотреть его весь. Когда мы добрались до нашей гостиницы, Томас подошел к мотоциклу с двумя пристегнутыми к нему шлемами. Вынув из кармана ключ, он отстегнул шлемы и протянул один из них мне.
А теперь, торжественно сказал Томас, вы должны увидеть Рим из седла мотоцикла.
Где вы это взяли?
Мотоцикл не мой, а Лоренцо. У него их несколько. Он одолжил его мне, пока вы спали.
Не люблю мотоциклы. И никогда не любила. Потому что, как хотите, но они очень опасны. И на них холодно. А я не люблю мерзнуть. Но мысль о том, чтобы объяснять все это Томасу и вновь показаться ему предсказуемой, неромантичной, паникующей американкой в общем, эта мысль выжимала из меня всю душу. Так что я просто взяла шлем и залезла на мотоцикл. Что я могу сказать? Когда находишься в Риме
Мы ехали быстро, мимо каких-то древнеримских руин, мимо Форума. Потом покрутились по узеньким переулкам и, промчавшись по оживленной главной улице, выскочили на дорогу, которая вела прямо к площади перед собором Святого Петра.
Я сидела на заднем сиденье этого опасного транспортного средства, которое ехало очень стремительно и водитель которого будем называть вещими своими именами выпил за ужином несколько бокалов вина. Я мерзла. Была напугана. Чувствовала себя очень уязвимой. Мое воображение рисовало мне картину аварии: на повороте Томас теряет управление и наши тела скользят по асфальту прямо под колеса машин. Я представила, как какой-то чиновник звонит моей маме и рассказывает ей о случившемся, и ей или моему брату после этого приходится разбираться со всеми ужасами и сложностями, связанными с отправкой моего тела на родину.
Между тем мы уже летели обратно и по дороге к отелю несколько раз объехали вокруг Колизея. Меня вдруг осенило: ни одно из этих сооружений не окружено заборами, оградами или листами стекла. Они стояли незащищенные, ожидая случая вскружить нам голову и мирясь со своей уязвимостью перед лицом какого-нибудь любителя граффити, или вандала, или террориста, если им взбредет в голову туда попасть. И я подумала: «Что ж, если мне суждено уйти из жизни таким вот образом, это все-таки чертовски хороший вариант». Затем еще немного крепче обняла Томаса за талию и попыталась впитать волшебное великолепие Рима все до последней капли.
* * *
Когда мы подъехали к отелю, Томас снял свой шлем и помог мне снять мой. Поверьте, нет ничего менее сексуального, чем напяленный на голову мотоциклетный шлем. Мы проследовали через фойе и зашли в лифт. Внезапно я резко вернулась в мир динамики, морали, инсинуаций и непонимания того, где этой ночью будет спать Томас. Словно подслушав мои мысли, он сказал:
Мой номер находится на третьем этаже. А ваш, по-моему, на втором, да?
Я кивнула. Я умудрилась каким-то образом запомнить номер своей комнаты и не потерять магнитную карту-ключ. Томас нажал кнопки второго и третьего этажей. И двери лифта закрылись. Когда они открылись вновь, Томас деликатно поцеловал меня в обе щеки и сказал:
Спокойной ночи, моя дорогая Джулия. Приятных сновидений.
Я вышла из лифта и по коридору направилась к своему номеру.
Тем временем в Штатах
Джорджия прекрасно понимала, что ей следует делать. Дейл должен был появиться через несколько минут, и ей было известно самое главное правило, которое знают все, независимо от того, насколько они далеки от романтики в отношениях: когда встречаешься со своим бывшим, ты всегда должна выглядеть как можно лучше. Однако в это утро Джорджия сказала себе: «Да пошло оно все!» Она не собиралась специально ради Дейла принимать ванну, а потом сушить волосы феном. Пошел он на фиг. Она не будет пытаться снова его очаровать. Пошел. Он. На фиг. Пусть катится ко всем чертям и живет со своей малолеткой, которая танцует самбу.
Джорджия и Дейл должны были встретиться, чтобы обсудить, как они будут осуществлять опекунство над детьми. Никаких адвокатов, никаких ссор. Просто двое взрослых людей, у которых нет других планов, кроме заботы о благополучии своих детей.
Когда Джорджия открыла дверь, оказалось, что Дейл выглядит, блин, к несчастью, классно но все равно, пошел он. Первое, что он сделал, войдя в комнату, это поднял глаза и увидел, что маленькое окошко в датчике дыма открыто и в нем села батарейка.
Господи, Джорджия, ты так и не купила батарейку для детектора дыма?
Черт, нет, все никак не соберусь.
А тебе не кажется, что это вроде бы важно?
Да, кажется. Но я, понимаешь ли, была вроде бы занята.
Дейл покачал головой.
Ты не считаешь, что это должно быть в первых строках списка твоих приоритетов батарейка для датчика дыма и угарного газа в доме, где живут наши дети?
Умом Джорджия понимала, что это может прямо сейчас перерасти в очередную ссору и что продвинутые высокообразованные ньюйоркцы в принципе не должны ругаться со своими бывшими по всяким дурацким мелочам. Но ей было плевать.
Если желаешь, можешь прямо сейчас отправиться в магазин хозтоваров и купить там батарейку для датчика дыма и угарного газа в доме, где живут наши дети. Хочешь это сделать не вопрос, милости просим.
Я сделаю это, но после того, как мы с тобой поговорим, окей?
Окей. Спасибо тебе огромное.
Они оба перевели дыхание. Потом прошли на кухню и сели за стол. Наступило долгое молчание.
Хочешь чего-нибудь? Кофе? Минералки?
Я бы выпил стакан воды, сказал Дейл, вставая со стула.
Но Джорджия уже была у холодильника. Теперь это был ее дом, и Дейл мог бы сообразить, что нечего ему вскакивать с места, чтобы налить себе стакан воды. Когда он сел обратно, она налила ему воды из кувшина с фильтром «Брита», после чего подошла и отдала ему стакан в руки. Дейл сделал глоток. Джорджия села напротив него и положила руки перед собой на стол. Ей казалось, что, если сложенные руки будут лежать перед ней, ситуация не сможет выйти из-под контроля.