Не обещай, перебил меня Ричи. Но у меня есть предложение: может, мы попробуем стать друзьями?
Я растерянно посмотрела на бывшего мужа, потому что с трудом представляла себе, куда может завести эта странная дружба.
Неужели ты даже в этом мне откажешь?
Ну хорошо, сдалась я, уступив умоляюще-щенячьему взгляду светло-серых глаз, опушенных темными ресницами. Только учти, Ричи, у меня нет привычки спать с друзьями.
Я знаю, улыбнулся мне Ричи, и, честно говоря, его улыбочка навела меня на мысль, что не очень-то далеко я ушла от той наивной дурочки, которой была несколько лет назад.
Я снова забыла позвонить Слему, хотя это следовало сделать хотя бы из благодарностиведь именно он помог мне в трудную минуту и вытащил меня из полицейского участка. Генри позвонил сам, и голос его звучал обеспокоенно.
Как ты, Ют? поинтересовался он, и этот вопрос, признаюсь, показался мне подозрительным. Мне казалось, у Слема не было причин беспокоиться обо мне, разве только о моей новой книге, к которой я до сих пор так и не приступила.
Наверное, Генри решил, что у меня творческий кризис, подумала я. Впрочем, даже если и так, он недалек от истины.
На этот раз откладывать встречу было бы бестактно с моей стороны, поэтому мы договорились с Генри встретиться в маленьком кафе, где мой любимый темный «Гротверг» подавали со вкуснейшими сырными палочками.
Несмотря на горячее чувство к сырным палочкам, в кафе я заказала только пиво. Не то из-за усилившейся жары, не то из-за волнений и переживаний, обрушившихся на меня с такой же силой, как теплый циклон, мой интерес к еде заметно убавился.
Ди, раньше частенько пилившая меня за чревоугодие, теперь не могла добиться того, чтобы ее дочь съела хотя бы тарелку холодного супа. Родителям не угодишь: то они считают, что ты слишком толстая, чтобы кому-то нравиться, то утверждают, что ты слишком худая, а мужчины «предпочитают женщин с формами».
Слем, пришедший в кафе на несколько минут позже, чем я, сокрушенно покачал головой.
Боже, Ют, ты совсем осунулась. Только не говори, что увлеклась какой-нибудь новомодной диетой.
Никаких диет, Слем, успокоила я Генри. Просто эта ужасная жара так доконала меня, что я могу только пить.
«Гротверг» без сырных палочек? Слем с подозрением покосился на мой скромный заказ. Знаешь, Ют, это очень странно.
Генри, скажи честно, в чем дело? не выдержала я. Ты же позвал меня сюда не для того, чтобы беспокоиться о моей фигуре? Считаешь, я слишком тяну с книгой?
Да бог с ней, с книгой, отмахнулся Слем. Речь вообще не о ней.
Тогда о чем?
Знаешь, Ют, тут такая история В общем, на днях мне звонила твоя мама.
Ди звонила тебе? Меня настолько ошарашило услышанное, что я едва не поперхнулась «Гротвергом». С какой это стати?
Она спрашивала, нет ли у тебя проблем в издательстве, продолжил Слем. Сказала, что с тобой что-то творится в последнее время и она никак не может понять, в чем дело. Говорит, к тебе приходил полицейский. Кажется, детектив Ломбард?
Лонберг, поправила я Генри. Да, так и есть.
Это не тот самый Лонберг?
Именно он, кивнула я. Тот самый Лонберг, который оштрафовал меня за непристойное поведение в общественном месте.
Нет, формулировка была другой. В таких вопросах Слем любил точность. Но речь не о том. Чего он от тебя хотел, Ют? Ты только скажи, я немедленно позвоню адвокату, и он все уладит.
Успокойся, меня ни в чем не обвиняют, Слем. Как раз наоборот
Что значит «наоборот»? озадаченно уставился на меня Генри.
Мне пришлось пересказать ему всю эту жуткую историю с самого начала. Лицо Генри то просветлялось, то снова мрачнело. Он всегда был эмоциональным слушателем, чем, наверное, и подкупал авторов, с которыми работал. Мы знали друг друга уже много лет, и он был в курсе моего бурного разрыва с Ричи. Нельзя сказать, чтобы он хоть как-то выражал свое мнение по поводу поведения моего бывшего мужа, но всегда, когда я говорила о Ричи, в глазах Генри появлялся какой-то недобрый огонек. Наше многолетнее знакомство и лояльность Генри позволяли мне рассчитывать на то, что история, которую я ему поведала, останется между нами.
Да, у твоей мамы определенно есть повод для беспокойства, констатировал Генри, выслушав мой рассказ. Признаюсь, даже я не ожидал, что с тобой может произойти нечто подобное. Думал, какие-то пустяковые неприятности с полицией, из-за которых ты волнуешься понапрасну. Жаль, что мои подозрения не подтвердились.
И мне жаль, Генри, кивнула я. Если честно, последние пару дней я трясусь не только за свою шкуру, но и за тех, кто может стать новыми жертвами. И знаешь, что самое страшное? То, что детектив Лонберг прав: я написала книгу, которая стала пособием для какого-то маньяка.
Ют, не торопись с выводами, принялся успокаивать меня Генри. Во-первых, городские легенды Брэмвилля и до выхода книги мало для кого были секретом. Во-вторых, глупо обвинять себя в том, что какой-то кретин неправильно истолковал ту или иную твою вещь. Если кто-то сойдет с ума, увидев жуткую картину, написанную талантливейшим художником, разве мы будем критиковать гения за то, что он ее создал?
С гением ты погорячился, вяло усмехнулась я. Но знаешь, Слем, в последнее время я все чаще начала задумываться о том, какую ответственность мы несем за то, что создали. Родители ведь несут ответственность за своих детей, так, Слем? Так почему же писатель не должен отвечать за свою книгу?
Ты отвечаешь, невозмутимо ответил Слем. Каждый раз, когда читатели задают тебе вопросы.
Я не об этом. Если книга научила кого-то убивать, кто виноват: творец или убийца? Честно говоря, я уже не знаю, Слем. Я окончательно запуталась.
Если так рассуждать, мрачно усмехнулся Генри, то можно бог знает до чего договориться. Надеюсь, когда этого психопата поймают, ты не предстанешь перед судом, чтобы разделить с ним ответственность?
Я слишком труслива, грустно усмехнулась я и отхлебнула пива. Как, подозреваю, и большинство писателей. Все, что мы можем, кормить читателей сказками, сидя в своих башнях из слоновой кости. А еще хлебать пиво и разглагольствовать об ответственности, которую никогда ни за что не несем.
Стоп, Ют, покачал головой Слем. Хватит заниматься самоедством. Знаешь что, а может, тебе уехать куда-нибудь на время, отдохнуть? Хорошенько обдумаешь новую книгу, наберешься свежих впечатлений, забудешь о том, что случилось, да и Ломбард тем временем что-нибудь раскопает.
Лонберг, поправила я Генри. Его зовут Коул Лонберг. А я никуда не могу уехать, пока это все не закончится. Да, я редкостная трусиха, но не могу позволить себе сбежать. Это будет уже не просто трусость, а подлость. И подлости я себе точно не прощу.
Генри покачал головой, дав понять, что не разделяет моего «героизма». Сказать по правде, я и сама его не разделяла. Вот только что-то внутри подсказывало мне, что нужно остаться. Остаться хотя бы для того, чтобы не перестать себя уважать.
Генри настойчиво предлагал довезти меня до дома, но я отказалась, вспомнив, что хотела заглянуть в участок и повидаться с Лонбергом.
Во-первых, мне хотелось знать, вышла ли полиция на какой-то след. Во-вторых, я совершенно позабыла спросить у детектива, какие даты стояли на конвертах, присланных мне анонимом. Мне не пришло в голову заострить на них внимание, а ведь они могли совпадать с теми датами, когда мне довелось увидеть в Брэмвилле жутких героев моих историй.
В-третьих, воспоминание о поцелуе Ричи, когда на его месте я представляла себе Лонберга, хотя, конечно, мне неприятно было признаваться в этом даже самой себе, не выходило у меня из головы. Нет, никакого особенного влечения к детективу я не чувствовала, но мне любопытно было понять, каким образом этот язвительный и резкий тип стал героем моей удивительной фантазии.
7
Последнюю причину моего визита к Коулу Лонбергу можно было смело отбросить, потому что и без нее я оказалась бы в полицейском участке. Однако меня ждало разочарование: у детектива Лонберга был выходной, и, хотя днем он наведывался в участок, ближе к вечеру отправился домой.
Мне тоже, наверное, стоило поступить таким же образом, но вместо этого я почему-то принялась выпытывать у знакомого мне уже офицера по имени Фрэнки домашний адрес детектива Лонберга.
Офицер конечно же пришел в замешательство, но, надо сказать, его сомнения быстро рассеялись, когда я пообещала подписать ему парочку экземпляров «Городских легенд». Кто откажется от бесплатной книги с подписью автора, особенно если от этой книга так и несет дурной славой?
Фрэнки продиктовал мне адрес и попросил не ссылаться на источник, благодаря которому я получила возможность нанести ответный визит детективу Лонбергу. Мне пришлось клятвенно заверить офицера в том, что я не только не выдам его, но и принесу обещанные экземпляры «Городских легенд».
Я не была настолько наивной, чтобы думать, что детектив Лонберг примет меня с распростертыми объятиями, однако мое настроение, совсем упавшее после беседы с Генри, потихоньку улучшилось. Наверное, я испытывала подлую радость оттого, что тоже застану Лонберга врасплох.
Любопытно, как он живет? Говорят, у полицейских много льгот, но я слышала и о том, что сумма, которую большинство из них получает, не слишком-то велика. Женат ли он? Хотя на этот вопрос почти отвечал безымянный палец, не украшенный золотым кольцом. Почти, потому что некоторые мужчины, подобно Ричи, предпочитают не носить обручальных колец, объясняя это тем, что кольцо«всего лишь глупый символ, который не доказывает истинных чувств».
Да, Ричи Карлайл именно так и говорил мне о кольцах. Я носила свое, не снимая, а он хранил кольцо в той же коробочке, в которой когда-то мы его купили. Конечно, этот факт мало меня радовал, но я не возмущалась: в конце концов, мне должно быть достаточно того, что он любит меня и вступил со мной в законный брак.
Если бы я знала, что причина отсутствия обручального кольца на пальце Ричи кроется вовсе не в том, о чем он мне твердил Если бы я хотя бы догадывалась, что ему было приятно, когда красотки, с которыми он то и дело флиртовал за моей спиной, видят в нем свободного мужчину
Я перестала злиться лишь тогда, когда подумала, что напрасно сравниваю Ричи с Лонбергом. Каким бы едким типом ни был Лонберг, он кажется человеком, имеющим мало общего с любвеобильным Ричи, и вряд ли бы кичился своей свободой. Впрочем, может быть, и его я идеализирую, как это делала когда-то в отношении Ричи?
Надо сказать, домишко у Лонберга оказался довольно скромным, зато сад за невысокой оградой пленил меня своей ухоженностью и изобретательностью тех, кто за ним ухаживал.
Между клумбами красовались самодельные фигурки сказочных персонажей, а сами клумбы были выложены кирпичами, раскрашенными во все цвета радуги. Яки Вудсток точно пришел бы в восторг. Все в этом сказочном садике было до того мило и уютно, что я, застыв у ограды, начала сомневаться в том, что Фрэнки дал мне правильный адрес.
Дверца ограды была отперта, поэтому я все-таки решилась войти. Пройдя по садовой дорожке, засыпанной гравием, я поднялась по ступенькам и позвонила в дверь. До меня донесся голос Лонберга, который, как мне показалось, с кем-то спорил. Голос того, кто осмелился спорить с грозным полицейским, больше смахивал на женский или детский.
Неужели он все-таки женат? ужаснулась я про себя, представив, какой прекрасный сюрприз ожидает его благоверную, когда я, незваный гость, заявлюсь к ним на ужин, да еще в тот момент, когда «милые бранятся».
Понадеявшись, что Лонберг в пылу спора не услышал звонка, я, воровато оглядываясь, засеменила назад, к калитке. Но, к несчастью, меня не только услышалимне открыли и меня заметили.
Эй, мисс, услышала я голос Лонберга, не узнавшего меня со спины. Вам нужна помощь?
Мне пришлось повернуться, и Лонберг понял, что за мисс пожаловала к нему в гости. Он был удивлен, но едва ли выражение его лица можно было назвать сердитым или раздраженным.
Добрый вечер, мисс Олдридж, довольно вежливо поздоровался он. Каким ветром вас ко мне занесло? Надеюсь, все в порядке? Я робко кивнула. Может, зайдете? Или предпочитаете сбежать, так и не сказав мне ни слова?
Еще несколько минут назад я была бы рада доставить Лонбергу неудобство, но сейчас я чувствовала себя неловко и неуместно в саду, который, скорее всего, был создан руками его жены. Но мой уход выглядел бы подозрительно, поэтому я решила заглянуть к нему на несколько минут, задать свои вопросы и тотчас же удалиться, как и положено приличному человеку, которого не звали в гости.
Лонберг провел меня в небольшую гостиную, скромно обставленную, но чистую и уютную. Судя по всему, я не обманулась в своих предположениях: маленький столик был накрыт на двоих, и Лонберги собирались ужинать.
Черт, ну и принесло же меня! выругалась я про себя. Придется познакомиться с его женой и сделать вид, что мы с детективом в хороших отношениях.
Присаживайтесь, Лонберг кивнул на один из стульев, я попрошу Мэтти принести еще один прибор.
Мэтти? Ну и странное имечко у его жены, подумала я и тут же начала отказываться:
Пожалуйста, не стоит беспокоить из-за меня вашу супругу. Я всего на несколько минут, задам свои вопросы и уйду.
Очень мило с вашей стороны. В голосе Лонберга мне послышался смешок, а кривая его губ как-то странно изогнулась. Но если вы пришли ко мне в гости, будьте добры остаться поужинать.
Влипла, мелькнуло у меня в голове. Теперь придется весь вечер изображать из себя саму любезность, чтобы не обидеть его жену.
Эй, Мэтти! крикнул Лонберг грохочущим на кухне кастрюлям. Принеси-ка еще один прибор, у нас гости. Да поторапливайся, а не то оштрафую еще на доллар.
Да он настоящий тиран, констатировала я, пытаясь понять, что за странную систему штрафов ввел Лонберг для своей жены. Кто знает, может быть, Ричиангел по сравнению с ним. Интересно, а в постели он тоже штрафует свою жену за то, что она не вовремя предалась экстазу? Или ограничивается тем, что утром оставляет деньги на тумбочке?
Господь несомненно должен был покарать меня за злые мысли, но в тот момент я искренне считала Лонберга домашним тираном, изводящим свою супругу. Поэтому, когда через несколько минут на пороге гостиной появился мальчишка с подносом в руках, признаюсь, я очень сильно удивилась. И, хотя лицо этого мальчишки было перепачкано мукой, оно показалось мне знакомым.
Мэтью? признала я в мальчике поклонника своего творчества.
Можно было еще в нашу первую встречу догадаться, что онсын полицейского. Но тогда я настолько была загружена своими проблемами, что меня даже не удивила эта встреча с мальчишкой на ступеньках полицейского участка.
Миссис Олдридж? Мэтью выпучил на меня свои круглые глаза. Вот это ничего себе! Не думал, что вы к нам зайдете.
Я пришла к мистеру Лонбергу, призналась я мальчишке. Но я очень рада, что мы с тобой снова встретились.
Теперь-то мне стало понятно, кого я приняла за жену детектива.
Вы что, знакомы? Лонберг посмотрел на Мэтью, а потом перевел взгляд на меня. Случайно, не мой сынишка подкинул вам этот адресок?
Вечно ты меня подозреваешь, пап, с досадой отозвался Мэтью, поставив на стол поднос с блюдом, полным дымящихся спагетти и тефтелей. Можно подумать, я хоть раз тебя заложил.
Заложил Что за речи, Мэтти? Да еще при гостье.
Нет, Лонберг, поспешила вмешаться я в спор, грозивший разгореться с новой силой. Мэтью не давал мне вашего адреса. Я нашла его в телефонном справочнике.
Ну конечно, хмыкнул детектив. Мисс Олдридж, лучше не врите. У вас это получается еще хуже, чем у Мэтти готовить тефтели. Представьте, он пытался обвалять их в муке.
Па-ап
Ладно уж, молчу, добродушно улыбнулся сыну Лонберг. Кому-то повезло, что в доме есть хотя бы один человек, который умеет готовить.
А ваша жена?
Что моя жена?
Неужели она не умеет готовить?
Садитесь за стол, мисс Олдридж. Лицо Лонберга заметно омрачилось при упоминании о жене. Вас нужно немедленно кормить, а то вы совсем отощали. Если Брэмвилль потеряет свою сказочницу, жители города мне этого не простят.
Я нехотя села за стол, а Лонберг положил мне целую тарелку спагетти с тефтелями.
Не выйдете из моего дома, пока не съедите все, пригрозил он и, честно говоря, я даже поверила его угрозе.