Спрятался что ли? Пойду, позову, женщина вышла во двор, накинув легкую курточку.
Огород и сад были печально безлюдны. Римма Васильевна загнала отбившихся от птичьего коллектива курочек в сарайчик, чему несказанно обрадовался настороженно-внимательный петух и обследовала все хозяйственные помещения.
Ромик отсутствовал полностью и бесповоротно! Видимо, коварный прораб все же выкрал влюбленного трудоголика, лишив женщину последнего луча надежды на пенсионном небосклоне.
Подошла Раиса.
«Пойдем вызволять мужика твоего, у Гришки безногого он, она немного помолчала. Может сам по привычке туда пошел, а может Артемка его все-таки похитил?»
«В любом случае, бери ружье и пошли», Раиса явно вошла во вкус. Да и не каждый день жизнь подкидывает такие события, что шоу Малахова меркнет в сравнении, а сам Андрюша нервно заикается в сторонке.
«Нет, на приступ брать не будем», Римма Васильевна, как более старший товарищ, приняла решение обойтись без оружия. Тащить его по поселковой улице у всех на глазах к дому инвалида было боязно.
Дойдя до Гришкиного дома, подруги засели за изгородью, несколько буйно разросшихся кипарисовиков, надежно прикрывающих их со всех сторон, давали возможность спокойно наблюдать за подворьем калеки.
Обзору женщин предстала благостная картина: старик, ловко маневрируя на своем транспорте по бетонной дорожке, умело орудовал секатором, обрезая виноградную лозу. Его благообразный образ совсем не вязался с имиджем похитителя человека или его пособника. Убогий старик, трудящийся, не смотря ни на какие увечья, должен был вызывать слезы умиления. Но подруги знали безногого еще с тех пор, когда он передвигался на обеих конечностей и иллюзий по поводу него не питали.
В молодости милый старикан, трудящийся сейчас не покладая рук, заснул на железнодорожных рельсах будучи мертвецки пьяным. Две ноги, видимо, для удобства, он аккуратно положил на рельсы, а пьяную головушку вместе с туловищем свесил с насыпи. Таким образом поезд, с тормозным путем даже при экстренной остановке полтора-два километра, укоротил любителя экстремального вида отдыха почти на половину.
Джип Артема тоже нигде не возникал, скорее всего внучек укатил в город по срочным прорабским делам, по пути вынашивая план возмездия и подсчитывая свою упущенную выгоду.
Что будем делать? Раиска устав сидеть на корточках, вынырнула из зарослей, понимая, что безбашенный Артем уехал, а старик на коляске не столь опасен, ввиду своей ограниченной мобильности
Увез он Ромика обратно на стройку, Римма Васильевна выползла из укрытия на четвереньках.
Целая мафия там орудует, рабочих-нелегалов много, что не так, убьют и в бетон закатают, как в девяностые! она устало приземлилась на скамейку перед домом противника уже совершенно не таясь.
Райка опустила свой тощий зад рядом, раздумывая о хрупкости женского счастья. Недавно она завидовала похождениям своей подруги, а теперь готова была реветь от жалости к ее судье.
«Девки, потеряли что? раздался скрипучий голос с противоположной стороны улицы. Чего шукаете по кущарям, говорю?»
Полностью выцветшая, до цвета моли в предсмертном полете, старушка в аналогично блеклом пальтишке, вступила в беседу с девками.
А-то хлопец, который тебя вчера вечером домой притащил пьяненькую, после этих слов она слабо захихикала, скрипя теперь немного в другой тональности, побег к речке. Думаю у Лешки-йога теперь отсиживается, больше негде, добавила она, обращаясь к Римме Васильевне.
Римма Васильевна уселась на лавочку рядом со старушкой: «Баба Вера, ласково обратилась она к ней, ты не ничего не путаешь?»
«Я что, из ума выжила? возмутилась древняя старуха, рожденная еще в годы первых пятилеток и теперь добивающая девятый десяток пребывания на этом свете. Хахаль это был твой, Ромка!» сказала она, прищурив выцветшие глаза с напрочь отсутствующими ресницами.
«А может он с мужиками уехал? Шныряют тут с утра двое, не наши, это точно, она доверительно понизила голос, едва размыкая тонкие губы. Один такой в шикарном польте, красивый мужчинавылитый мой Петро. Машину у поворота поставили, значит, а машина-то большая, как у Федьки-олигарха, а сами, значит, вдоль по улице пошли туда, к магазину».
Она замолчала, ожидая реакции от собеседниц.
«Ну и что? удивилась Раиса, Какое нам дело до этих мужиков в польтах?» сказала она, акцентируя последнее слово.
«Дура ты была, Раиска, дурой и останешься, из-за этого мужик-то твой с ведром и убег», Баба Вера громко засмеялась, являя миру удивительным образом хорошо сохранившиеся зубы, совершенно не стыкующиеся с образом завершающей свой жизненный цикл моли.
Раиса вспыхнула, все в поселке знали историю исчезновения ее мужа, много лет назад, Аркадий пошел вечером с ведром на мусорку и исчез навсегда из жизни супруги. Она было открыла уже рот, чтобы возразить зловредной старухе, но ее опередила подруга,
«Ладно, все, баба Вера, мы побежали», Римма Васильевна взяла за руку Раису и поспешила к Лешкиному дому.
Баба Вера разочарованно посмотрела им вслед, потом живо завертела головой, внимательно рассматривая хорошо знакомую улицу, ища себе очередное развлечение.
Дом йога Лехи стоял на самом краю поселка. Участок упирался в небольшой лесок с одной стороны, с другой он плавно смыкался с берегом речки, с оставшихся сторон кое-где определялись зачатки забора, ввиду большой занятости хозяина духовными практиками, так и не развившиеся в свой логический замысел.
Женщины подошли к дому с почему-то заколоченной фанерной дверью, возможно в этом был какой-то тайный смысл понятный только посвященным. Длинная Раиса без труда заглядывала в окна жилища, пытаясь определить наличие в нем хоть каких-нибудь признаков жизни и разума. Более низкорослая Римма Васильевна, подставив два кирпича, взгромоздилась на них. В первом же проеме она увидела отчетливо, благо занавески даже не подразумевались дизайном интерьера, тело Лехи в предельно критически закрученной позе.
Донельзя лишенный всяческих излишеств быт любителя совокупности различных восточных практик буквально резал глаз. На полу лежала старая, облезлая циновка. Края ее настолько обветшали, что напоминали мочалку после длительного пользования, в центре которой и возлежали члены хозяина, целомудренно прикрытые трусами, дополняя собой предельно аскетичный быт.
Где-то в метре от подножия заколоченной двери подруги обнаружили лаз, выполняющий функции то ли форточки, то ли входа для крупной собаки.
«Лешка совсем чокнулся, Римма Васильевна просунула голову в проем. Спит он там, что ли?»
Леха упорно не отзывался и не подавал никаких признаков жизни,
Раиска ввиду всеобщей худосочности проскользнула в форточку, заверив приятельницу, что обследует жилище самостоятельно и исчезла. Римма Васильевна потопталась немного в неведении у двери и несмотря на то, что ее собственные габариты явно превышали искомое отверстие, приняла попытку проникновения в дом. Она отошла на несколько метров, пригнулась и бочком скакнула на проем как на амбразуру. Раздался скрежет, двухслойная фанера местами разлетелась в щепки от напора, а сама дверь, слетев с петель, устремилась вперед вместе с Риммой Васильевной,
Все присутствующие в доме испугались не на шутку. Ромик, оказавшийся в доме и затаившийся в «слепой» зоне, моментально улегся лицом в пол, решив, что доблестный ОМОН проводит запланированную операцию по захвату помещения. Леха, менее искушенный в таких делах, запутался в собственных конечностях, пытаясь резко встать на ноги. Раиска от неожиданности отпрянула к стене.
Римма Васильевна, намертво застрявшая в дверном полотне как в колодке, сидела на полу вся припорошенная какой-то трухой и опилками, охая и пыхтя как паровоз.
«Какого черта двери заколачивать?» пострадавшая перевалилась с бока на бок, пытаясь ослабить фанерные оковы.
Хозяин, справившись с конечностями, подскочил к женщине
«Я давно не пользуюсь этим входом, он потоптался на своих донельзя худых ногах, с курчавыми, золотистыми волосами. У меня дверь с другой стороны. Там и звоночек есть, можно позвонить, чтобы не настигать хозяина врасплох. Леха указал столь же сухощавой рукой, как и ноги, на дверной проем у противоположной стены.
«Звонооочек, передразнила его Римма Васильевна, Давай, выпиливай меня теперь отсюда», сказала она, немного еще поохав и кляня незадачливого хозяина, совершенно не вспоминая о цели своего визита.
Всеми забытый Ромик лежал в сильнейшей растерянности в соседней комнате, совершенно не улавливая сути происходящего. Поняв буквально указание Риммы Васильевны, Леха скрылся в кладовке и вскоре предстал перед женщиной с ножовкой в руках.
«Пили, ирод!» сказала она и ухватилась обеими руками за дверь, верная Раиса присела на корточки, придерживая фанеру и Алексей приступил к распилу, а Ромик, наблюдал сие действо из другой комнаты, путаясь в догадках, пытаясь хоть как-то объяснить происходящее.
«Не понимаю, что это сегодня ко мне все ломятся, Леха напилил уже кучу опилок, довольно слабо при этом продвигаясь к искомому объекту. Нелегал этот еще, Леха сильнее поднапер на ножовку, отчего она намертво застряла в фанере. Прибежал, трясется весь, бормочет что-то невнятное».
Алексей обеими руками вцепился в пилу, стараясь сдвинуть ее с места.
«Да что же ты творишь, криворукий?» прокричала Римма Васильевна, дергаясь в такт Лешкиных потуг и тут пила снова плавно заерзала по фанере.
«Потерпите, тетя Римма, немного осталось», со вздохом сказал он, продолжая крошить опилки.
«Нелегал, говоришь? спросила Римма Васильевна начиная понемногу соображать, находясь в фазе покоя. Так это же Ромик! она резко встрепенулась. Что же ты молчал, ирод?»
От внезапного толчка Леха выпустив ножовку из рук и упал навзничь. Раиска, устав от напряжения, уселась рядом с дверью, устало вытянув длинные ноги. Римма Васильевна билась в фанере, как горлица в силках.
«Ромик, любимый, ты гдеееее?» кричала она навзрыд.
Донельзя взволнованный Ромик вскочил на ноги и выбежал из своего убежищаРимма Васильевна забилась еще энергичнее. Увидев столь бурную реакцию, он бросился к ней. Обрамленная фанерой женщина протягивала вперед рукиРомик опустился рядом с дверью на пол. Они обнялись насколько им позволял кусок фанеры.
Раиска от неожиданного хэппи-энда заливисто зарыдала, а Леха принялся в резком темпе допиливать дверь, ставшую на пути влюбленных.
Домой возвращались, почти не таясь. Посередине шел сам Ромик, по бокамгордые спасительницы. Около дома инвалида он тормознулся, дерзко плюнул в сторону его ворот и двинулся дальше к новому месту своего проживания. Римму Васильевну очень обрадовал сей жест, означающий возвращение к осмысленному существованию в социуме и полнейшую эволюцию сознания. Раиса свернула в свой переулок, оставив пару тет-а-тет.
Ревность
Время шло, Ромик учился жить заново. Свою зазнобу он боготворил, днем работал по хозяйству, по ночам оказывая своей любушке усиленное внимание, компенсируя ей и себе годы вынужденного простоя. Пару не смущали ни плохо гнущиеся колени зрелой прелестницы, ни пресловутые климактерические проявления.
Организм Риммы Васильевны стал сигнализировать о хорошем самочувствии, давление нормализовалось и чисто внешне она расцвела: овал лица подтянулся, тургор кожи восстановился, приятная полнота приобрела особенную кондицию.
Женщина была счастлива! Ее мужчина обладал двумя наивысшими качествами: он умел работать и умел любить! Засыпая в объятьях своей пассии, Ромик расплывался в улыбке, продолжая ласкать молочно-белые, упруго-мягкие, похожие на две спелые овальные дыни, груди Риммы Васильевны. Муж Коля на фото над кроватью наоборот, скрипел зубами, боясь зареветь в голос от досады!
Любовь любовью, но скромный бюджет Риммы Васильевны не выдерживал двух едоков. И раньше с трудом хватало ей одной на жизнь, выручал сад-огород, с десяток курочек. А теперь и подавно с деньгами намечалась большая проблема. Встал вопрос о хоть каком-то трудоустройстве Ромы.
В поселке, в личных подворьях работы хоть отбавляй. Много дачников-белоручек не хотят себя утруждать копкой грядок, косьбой травы, обрезкой деревьев, да и разовые строительные поручения имелись: там что-то вырыть, тут подцементировать, здесь приварить. Но Рома сидел на самоизоляции на территории Риммы Васильевны, игнорируя даже призывы местных выпивох к совместному распитию спиртных напитков вне ореола его обитания.
Как-то вечером пришла Раиска и принесла, как сорока на хвосте, поселковые новости. Была пятница, понаехали городские, наполняя поселковую жизнь неким разнообразием. Кристина, хваткая докторша-стоматолог, искала старательного работника, и так, чтобы платить поменьше. Ей нужно было подготовить дом и участок к дачному сезону, работа, в принципе, была несложная и не требующая особых навыков. Для дебютного выхода Романа случай был особо подходящий.
Раиса взялась договориться с хозяйкой об оплате и в субботу рано утром, снабженный пачкой дешевых сигарет, Ромик вместе с Риммой Васильевной, двинулись в сторону Кристининой дачи.
Где-то минут через тридцать они подошли к двухэтажному, кирпичному дому, навстречу вышла хозяйка в незримых шортиках и слабенькой маечке на торсе с провокационно торчащими сосками. У Риммы Васильевны тревожно засосало под ложечкой. Ромик же с невозмутимым видом стоял рядом. Кристина плотоядным взглядом окинула поджарую фигуру мужчины и взялась объяснять фронт работ, хорошо артикулируя основательно подколотыми губами и уводя новоиспеченного работника в свои чертоги.
Римма Васильевна, постояв еще немного у калитки, медленно побрела домой ввиду своей ненадобности.
Дома она неспешно приготовила обед и стала ждать своего любимого с работы, не зная, впрочем, когда он придет. Она кляла себя за то, что не снабдила его стареньким, кнопочным телефоном и теперь вынуждена переживать, не контролируя ситуацию.
В мозгу женщины возникали мрачные картины одна безотрадней другой. Она явно представила себе, как оголтелая докторша с мощными губищами, сорвав с себя остатки одежды, овладевала ненаглядным Ромиком, попутно вставляя ему недостающие зубы, оглушая при этом всю округу звериным, похотливым воем. От этих мыслей голова Риммы Васильевны полностью шла кругом.
В один момент терпение ее лопнуло, она выкатила из сарая покоцанный велик и полетела на крыльях любви к дому стоматологической нимфоманки. Около леска, возле мостика ее руки дрогнули, она не смогла удержать управление, преодолевая преграду в виде небольшого бугорка и неожиданно нырнула вместе с великом в канаву. Женщина упала на спину, разметав дынные груди по разные стороны. Транспортное средство с жалобным лязгом упокоилось рядом.
Любое движение давалось Римме Васильевне с трудом. Она решила, что сломала позвоночник и теперь остаток жизни проведет, утопая в собственных фекалиях, считая мух на потолке. Такая перспектива не вселяла восторга в ее израненную душу.
Полежав еще немного и собравшись с силами, она все же оторвала корпус от земли, потом села, привалившись к стене канавы, сокрушаясь, что впопыхах опять не взяла мобильник.
Время тянулось предательски медленно, болела спина, не работала правая рука, а прохожих было не видать и кричать было совершенно бесполезно.
Приближался вечер, холодало, на душе у женщины стало совсем тоскливо, видимо, у нее поднялась температура. Уже в сереющей действительности она увидела две пары ног в до боли знакомых мужниных ботинках, торчащих над самым краем канавы.
«Коленька пришел за мной», мелькнуло в ее спутанном сознании. «Коля» резво запрыгнул в канаву, попытался приподнять ее пышную плоть, она вскрикнула от боли и отключилась от действительности, внутренний мир травмированной вместе с чуткой душой уже готовы были лететь на встречу с небесными жителями.
Через полчаса Ромик, обутый в ботинки усопшего дальнобойщика, вез на садовой тачке тело, уже пришедшей в себя, Риммы Васильевны домой, предусмотрительно подложив на дно садового транспорта старое одеяло.
На небе взошла луна, мерцали звезды, монотонно скрипели колеса огородного инвентаря. Более романтичной картины в жизни Римма Васильевны не было никогда!
Подкатив тачку с телесами своей возлюбленной прямо к порогу, Ромик сбегал к Раиске. Вместе они уложили больную в постель, а сам снова отправился к Кристине, чтобы попросить ее оказать медицинскую помощь пострадавшей.