Спасибо, Ильнур. Пойду. Будут новости сообщи мне, пожалуйста, произнесла я и потянулась к двери. Пока я выбиралась из ниссана, Ильнур уже оказался рядом со мной.
Провожу, пояснил он и я, принимая это, кивнула головой. Он, конечно, не взял меня под руку, да я бы этого и не позволила просто пошел рядом, окидывая все сканирующим взглядом. Его правая рука разместилась на бедре видимо, там находился пистолет (когда он успел забрать ствол с отделения?).
Возле подъезда сидели соседки-бабушки. Иногда они были настоящими бабушками-Божий-одуванчик. Но нередко, например, сейчас, в них просыпалась другая сторона соседушки сплетницы змеюшки. Увидев, что я иду рядом с Ильнуром, они окинули меня осуждающим взглядом. Теперь им было о чем поговорить вечером. Не успела подъездная дверь закрыться за нами, как до меня донеслись обрывки фраз: «нового хахаля себе нашла», «видать тоже бандит, вот проститутка то». Наверное, я повзрослела, потому что их «добрые» слова совсем не задели меня мне было все равно на них. Я знала, кто я.
Прежде, чем я успела подойти к квартире, Ильнур, деликатно подвинув меня в сторону, и окинул дверь внимательным взглядом. И только потом, забрав у меня ключи, сам открыл ее, заходя первым в квартиру. Я медленно, озираясь по сторонам, последовала за ним.
Все чисто, Ильнур вложил в мою слабую ладонь ключи и, чтобы я не выронила их, чуть сжал мои пальчики. Дома сиди, жди мужа.
Он особо выделил слово «муж». С уважением что ли, или почтением.
Так и сделаю, я устало, вымученно улыбнулась. Ильнур качнул головой и ушел. Я тут же заперла дверь и поплелась, еле-еле, ощущая слабость и боль, в некогда принадлежащую мне комнату. Здесь было все по-прежнему: та же кровать, тот же старый шкаф, мама ничего не стала убирать и менять и комната выглядела все еще моей. Визуально да. А вот по ощущениям она стала чужой, такой неуютной, что мне захотелось лезть на стену от тоски и отчаяния, что окутали меня, вцепляясь в мою кожу, залезая под нее, чтобы проникнуть глубже. Но мне некуда было идти. Я уселась на край кровати, размышляя, как быть.
Заглянув в сумочку, я проверила телефон ничего ни смс, ни пропущенного звонка. Я понимала, что их и не должно было быть, но надеялась на чудо. Достав пакетик из аптеки, я извлекла оттуда пачку прокладок и тампонов (которыми раньше никогда еще, естественно, не пользовалась), но, помимо этого, я нашла и коробочку с ибупрофеном, и баночку с какими-то крутыми, зарубежными витаминами. Мое сердце дрогнуло. Я знала, что они были предназначены для меня. Любовь Тимура, такая немногословная, но вся состоящая из поступков ради, и для меня, ощущалась и сейчас явственно, ярко. Мои глаза защипало от нахлынувших чувств. С какой бы радостью я сейчас поцеловала и поблагодарила бы своего мужа за заботу
Сделав все необходимые гигиенические дела, я выпила обезболивающее и улеглась на кровать. Маленькие часики, которые прежде служили мне будильником, показывали 12:00. Мама должна была вернуться с работы часа через 3. Я, уставившись в потолок, размышляла, что такого сказать ей, чтобы объяснить причину своего внезапного появления здесь. Но в мою голову, полную переживаний и неприятных впечатлений, не шла, ни одна умная мысль. Меня просто распирало от напряжения и все четче, с каждым днем, проявляющимся, осознанием, что в моей жизни не будет покоя. Старые запахи окутали меня, смешивая во мне прошлые и нынешние воспоминания. Наконец, незаметно для самой себя, я уснула
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Я проснулась от детского плача. Распахнув глаза, я, первые секунды, пыталась понять, где нахожусь. Наконец, до меня стало доходить, сознание стало успокаиваться, и я начала адекватно реагировать на происходящее. Так, плачет ребенок У мамы дома. Я тихо, чтобы не напугать, вышла из комнаты, тут же сталкиваясь со старшей сестрой, Машей, ее сыном, и двумя молодыми женщинами подругами сестры.
О, Камила, а ты что здесь забыла? удивившись моему появлению, вопросила Маша, нахмурив свои светлые, с изломом, брови. Стас, ее сын, продолжал жалобно-устало плакать: видимо, ему нужно было поспать, потому что он, то и дело, тер маленькими кулачками, свои глазки.
Да вот, решила маму навестить, отозвалась я.
Понятно. Мы тоже вот. Ну, хватит ныть, простонала Маша, с тяжелым вздохом поднимая ребенка на руки, и неся его в мамину комнату, утомил ты меня, Стасик, сил моих нет. Юль, Свет, на кухне идите, я скоро.
Подруги Маши полноватая шатенка, и брюнетка в спортивной одежде, протиснувшись мимо, обдавая меня парами пива, зашли на кухню, гремя бутылками, что были в двух пакетах. Нехорошие догадки посетили мою голову.
Маш, что случилось? вопросила я, зайдя в комнату.
Сестра как раз снимала с сына теплую кофточку, движения ее были раздраженными, почти грубыми.
С Женькой поссорилась. Достал меня, все ему не так. А мне надоело дома сидеть! Вот, решила молодость вспомнить, с подругами закадычными встретиться. Имею, в конце концов, право расслабиться.
С бутылкой пива? сорвалось с моих губ. За этот почти невинный вопрос я получила уничтожающий взгляд Маши.
А что такого? Раз в год можно, холодно ответила сестра, укладывая Стасика на кровать. Малыш тут же захныкал, вертя русоволосой головкой. Спи, давай!
Да ничего такого, Маш, просто вспомнила твои дозамужние гулянки-пьянки, заметила я.
Слова давались мне с колоссальным трудом, потому, что я не привыкла говорить сестре то, что ей не нравилось. Ведь все эти годы я была такой хорошей, удобной, терпеливой. Это она имела право в нашей семье показывать себя, говорить то, что думает свою «правду». Но вот другую правду, с не своих уст, она ой как не любила. Ее пьянки, являясь, словно повторением пьянок отца, стоили немало нервов, в первую очередь, маме и лишь потом мне. Затем, Маша вышла замуж, за Женю, и вроде как, успокоилась. Оказалось, лишь на время. Пару раз я слышала, как мама по телефону разговаривала с ней, повторяя «хватит пить». Тогда я не хотела придавать этому значение не очень-то радостно знать, что твоя сестра сползает в тот же омут, что и отец.
А что тебя так мои пьянки-то волнуют? она зло сощурила свои зеленые глаза. Хочу пью, я взрослая женщина. А ты за собой лучше бы смотрела, спишь с каким-то отморозком, который оплачивает тебе красивую жизнь, а сегодня соседки тебя уже с другим видели. Чья бы корова мычала, а, Камила?!
Я, застигнутая врасплох, злобой сестры, не знала, что ей сказать. Я ощутила себя снова маленькой, безвольной девочкой. Ужасное, разрушающее состояние. Превозмогая себя, я произнесла:
Я замужем за достойным мужчиной.
Резко развернувшись, не позволяя сестре ответить, я стремительным шагом направилась в комнату. Устало опустившись на кровать, я пыталась успокоиться. Казалось бы, я приехала в родной дом, уютное место, где должна была ощущать себя относительно, но мирно. Но и здесь меня поджидало испытание в лице старшей сестры, и складывалось впечатление, что я стою на перекрестке, а мимо проносятся стремительные машины, готовые вот-вот задавить меня.
Я просидела так, раздраженная весельем с кухни, около получаса. Наконец, когда часы показали 17:20 послышался звук открывающейся входной двери и я поняла, что это мама вернулась с работы. Я, стараясь выглядеть спокойной, вышла встречать ее. Она как раз вешала свое весеннее пальто, цвета фуксии, на вешалку- плечики, когда я произнесла:
Привет, мам.
Мама, не скрывая своего изумления, обернувшись, с улыбкой посмотрела на меня.
Ой, Камила, ты здесь!
Она шагнула ко мне, заключая в теплые объятия. Я, прикрыв глаза на миг, глубоко вздохнула, вдыхая аромат ее легкого парфюма-дымки и лака для волос. Такие родные запахи.
А где Тимур? мама чуть разжала объятия, окидывая меня своим учительски-проницательным взглядом.
Да в командировку поехал, а я вот уговорила его завезти меня к тебе, не дрогнув, сообщила я. Очередная ложь для общего блага.
Как хорошо, мама глянула в сторону стоящей обуви гостей. Так, а что, Маша приехала тоже? И не одна, да?
Ага, с сыном и подругами, я отошла в сторону, пропуская маму в ванную комнату. Включив воду, она с обеспокоенным выражением на лице, стала тщательно мыть руки.
Ясно, с подругами, значит, мама сняла с крючка розовое полотенце. Сейчас посмотрим, что да как.
Я, может и поступила трусливо, но вернулась в свою комнату, не желая слушать разговор мамы с сестрой. Однако, даже за прикрытой дверью громкие голоса доносились до моих ушей и снова, в который раз за сегодняшний день, я окунулась в детские воспоминания, которыми была не в состоянии управлять. Все было, как тогда крики мамы, хлопанье дверьми, только голос отца сменился на равнодушный, пропитанный алкоголем, голос моей старшей сестры. И, клянусь вам, я не знала, что страшнее держать в руке береттту, или же, стоять вот так не в силах убить монстров из прошлого.
Минут через 20 мама уставшая, с покрасневшими глазами, заглянула в мою комнату со словами:
Пойдем чай пить, эти две ушли, Маша в ванной закрылась, тошнит ее.
Я, хоть и не желала пить чай, но последовала на кухню. В нос тут же ударил противный, такой тошнотворный запах смесь алкогольных паров, сигарет и какого-то смрада. Я спешно распахнула окно, впуская свежий, прохладный, но такой желанный, чистый воздух. Я задержалась близ окна, и мой взгляд зацепился за скрывающуюся за углом дома, машину, которая показалась мне знакомой очень похожей на ниссан.
Но я не была в этом точно уверена, поэтому, отойдя от окна, начала разливать чай по чашечкам. Мама, делая вид, что ничего не произошло, нарезала свежий, пахнущий так аппетитно, батон. Она молчала, и я понимала, что внутри у нее, впрочем, как и у меня, сердце разрывается на части. Это был замкнутый круг со своими жертвами и палачом. Но я страстно, как и раньше, хотела выбраться из него. Только как? Как это сделать, при этом, не навредив маме? Только я подумала об этом, как она, сохраняя молчание, потянулась к валерьянке. Выпив ее, мама собралось было сесть за стол, но звонок в дверь остановил ее.
Кто там еще может быть? выдохнула она, направляясь узнать ответ на свой вопрос.
Я вся напряглась, ожидая очередной угрозы. Это было ужасно, но в этот момент шальная мысль сообщила мне, что хорошо, по крайней мере, что Антон мертв одним уродом меньше. Я поразилась собственным размышлениям жестокость была несвойственна мне, и все же, я мыслила, как жестокий человек.
Послышался негромкий мужской голос, мама что-то радостно говорила, затем, в квартиру зашел статный, высокий мужчина в пальто. Я узнала его, и сердце мое сжалось от пронзительного вопроса неужели пришел про мою душу?!
Меж тем, гость вместе с улыбающейся мамой подошел к кухне я все еще стояла в дверном проеме, не зная, куда деться да, впрочем, и смысла-то не было уходить. Меня уже заметили.
Андрюш, начала ласково мама, как там по батьке-то тебя?
Сергеевич, отозвался синеглазый мужчина, окидывая меня задумчивым взглядом и пространство вокруг.
Андрей Сергеевич, проходи, это моя дочка, Камила. Камила, это Антипов Андрей, мой ученик, произнесла мама.
Здравствуй, Камила, произнес тот самый мужчина, из отделения, велевший отпустить меня этим утром.
Здравствуйте, Андрей Сергеевич, ощущая себя окруженной со всех сторон, отозвалась я.
Садись, Антипов, чай пить, мама подтолкнула его к табурету, и мужчина уселся на него.
Я оглянулась, думая, что делать.
Я пойду к себе, выдохнула я, чувствуя нарастающую тревогу.
Иди. Ой, Камила у меня замуж вышла, а такой же стеснительной осталась, тепло улыбнулась мама, вкладывая в вазочку печенья и ставя ее перед гостем.
Я уже пошла по коридору, как в маминой комнате раздался детски плач Стас проснулся. Судя потому, что в ванной все еще была включена вода, Маша не особо торопилась к своему сыну или просто была не в состоянии. Я хотела бы успокоить его, но мама, опередив меня, побежала туда, на ходу бросая:
Дочь, налей, пожалуйста, гостю чай, я быстро.
Наверное, мне стоило отказаться, но, проснувшаяся во мне хорошая девочка, прямиком, пошла на кухню. Стараясь не смотреть на Андрея, я долила в новенький электрический чайник (тот самый, подарок от меня и мужа) воды, и включила его. Я, ощущая на себе заинтересованный взгляд синеглазого мужчины, забрала со стола свою чашку и поставила ее в мойку. Чтобы не смотреть на гостя, я принялась мыть посуду, что стояла там. Ну, где же мама?! Ее «быстро» слишком затянулось. А я, находясь здесь с этим мужчиной, который, хоть и был одет не в форму, но одним своим видом не давал мне забыть о случившемся, ощущала себя почти предательницей. Он сидел здесь, на кухне, а Тимур за решеткой. Эта мысль обдала меня горячей волной, и чашечка, выскользнув из моих таких неумелых сейчас пальцев, упала на пол, разбиваясь на две ровные половинки.
Андрей подошел ко мне, поднимая с пола разбитую посуду, и аккуратно поставил ее на стол.
Не беспокойся, Камила, Римма Ибрагимовна, не узнает о сегодняшнем задержании, приглушенным голосом пообещал он мне. Андрей стоял рядом со мной у правого плеча, и я, повернув в его сторону голову, прошептала:
Зачем вы это делаете?
Не знаю, он мягко улыбнулся, и его глаза блеснули. Настоящие сапфиры. Красивые, но чужие. Не хочу волновать свою первую учительницу Римма Ибрагимовна всегда была добра ко мне. И я хотел бы быть таким и по отношению к ее красивой дочери.
Мои щеки защипало от румянца я все еще не могла принять тот факт, что красива и привлекаю внимание разных мужчин. Вряд ли я привыкну к этому.
Спасибо, Андрей Сергеевич, ответила я, спешно отворачиваясь от него, а сама лихорадочно начала размышлять кто стоит рядом со мной друг, враг? Волк в овечьей шкуре? Как себя вести, что говорить чтобы не навредить Тимуру и себе? Ах, как жаль, что я не была слишком умна!
Андрей. Пока не за что, он вернулся на место.
Чайник, закипев, выключился, и я налила его гостю. Поставив перед ним чашку, я с грустью в сердце отметила, что могла бы этим вечером делать чай для своего мужа, а в итоге делаю для чужого мужчины. Я подошла к окну чуть прикрыв его, я вглядывалась вдаль. Одиночество снова пришло ко мне, сжимая мое сердце сильными, холодными пальцами.
Дом пасут, негромко, но так, чтобы я услышала, сообщил Андрей, делая медленный глоток из чашки.
Я дернулась от его слов, но промолчала. А вот синеглазый мужчина продолжил:
Мой совет не покидай квартиру.
Я шумно сглотнула и посмотрела на Андрея его синие глаза глядели прямо на меня без осуждения, усмешки или злобы. Я качнула головой и, отойдя от окна, налила себе в стакан воды. Пока я пила, мужчина продолжал смотреть на меня. Где-то там, Стас продолжал хныкать, а вода в ванной комнате, литься, а это значило, что мне еще предстояло быть здесь. Держись, Камила, держись.
Спасибо, сдавленным голосом, наконец, ответила я.
Андрей посмотрел в сторону коридора, затем снова на меня. Устав быть в центре внимания, я направилась к выходу из кухни. Однако, синеглазый мужчина, поднявшись с табурета, преградил мне путь. Боже мой, сразу же в груди все сжалось от страха я опасалась насилия, липких рук и собственной беспомощности.
Ты что? удивленно вскинул прямые брови Андрей. Я не причиню тебе вреда.
Тогда дай пройти, зло процедила я. Моя хорошая девочка ушла, освобождая место злючке.
Гость подвинулся, но не сел на место. Я торопливо прошла мимо, продолжая ощущать на себе его задумчивый взгляд. В коридоре я столкнулась с мамой она, неся на руках Стасика, шла на кухню.
Давай я заберу Стаса? предложила я маме. Та покачала головой:
Не надо, он сейчас кушать будет.
Я, признаться, только и рада была этому ответу. Я была слишком взволнованна и одновременно опустошена, и, все, что желала сейчас как и прежде, спрятаться под одеялом. Подальше от чужих глаз. Я забралась на кровать, ощущая очередной приступ боли пора бы выпить еще ибупрофена, но я, ни за что хотела вновь выходить на кухню.
Мой мир сузился до размера этой маленькой, такой чужой комнаты. Обняв себя за колени, я с тоской смотрела в окно там уже сгустились сумерки, обещая приближение тьмы. И вновь было темно у меня на душе так темно и тоскливо, что хотелось рыдать. Сердце и душа рвались к Тимуру, к нему, лишь к нему. Как он там? Жив ли, цел? Когда вернется? Я сжала веки, и по моим щекам побежали горячие потоки слез.