Помимо нас нашлись и другие желающие подышать свежим воздухом, все пуфики и скамьи, расставленные на террасе были заняты. Какая-то девица рыдала, облокотившись на перила, а парень, сидевший позади нее на софе, пытался расстегнуть молнию на ширинке, вероятно, чтобы помочиться в огромную кадку с цветами. Я столкнул парня на пол и водрузил на софу отяжелевшего Мопса. Укурок что-то злобно проворчал, но встать не смог и вырубился прямо на кафельной плитке, воспользовавшись чьими-то ногами в качестве подушки.
Уинзор! Уинз! Мопс! Да приходи же ты в себя.
Мне пришлось влепить ему несколько оплеух, прежде чем сознание вернулось в эту пустую башку.
А! Медведь. Он улыбнулся и сразу же поднес руку к разбитой губе. Сколько лет, сколько зим.
Три недели прошло, и я надеялся, что больше вас не увижу.
Это время явно не пошло тебе на пользу. Ты все такой же грубиян.
А ты хорошо наподдал. Из-за чего этот парень хотел превратить тебя в собачью отбивную?
Какой парень? Мопс явно не понимал, почему по подбородку у него стекает кровь, а голова раскалывается на части.
Ну тот злобный тип, который надавал тебе по ушам.
Как он выглядел?
Как пьяный морж.
Видимо, он ко мне приставал, а я отказал. Уинзор опять улыбнулся, и кровь потекла сильнее. Сегодня я пользовался особенной популярностью.
Клюква говорил, что это ты в пьяном виде ко всем пристаешь.
Он постоянно врет. Особенно насчет моих похождений.
Я покурю. А ты лежи смирно.
У меня может быть сотрясение, Медведь? Ты в этом разбираешься?
Тошнит?
Нет.
Тогда все в порядке.
Я подошел к краю веранды и сделал глубокую затяжку. Даже в самых изощренных фантазиях мне не доводилось представить, что кто-то из ненормальной четверки снова окажется на моем пути. Как они попали к Яну? И кто тут еще, помимо Мопса? Наверное, Марта притащилась вместе с ним. Я повернулся к Мопсу, чтобы спросить, и заметил Яна, проталкивающегося ко мне.
Мне сказали, что была драка, и ты в ней замешан. Он явно был раздосадован, на лбу поблескивали капли пота, галстук перекосился, а большие коровьи глаза налились кровью и слезились.
Не я, вот этот, мопсоподобный.
Вы знакомы?
Хотел задать тебе тот же вопрос.
Кажется, мы встретились несколько дней назад, в центре. Его друг показался мне симпатичным, и я его пригласил.
Это их ты имел в виду, когда говорил про моих ровесников?
Кажется.
Отличный выбор.
Значит, вы знакомы?
О, весьма поверхностно. Но они убеждены, что я славный парень.
Расскажи им, как ограбил магазин на заправке.
Непременно.
Какое-то время мы стояли молча. Огни города, мерцавшие вдали, действовали на меня успокаивающе, опьянение ослабевало, и я чувствовал себя почти умиротворенным. Впервые за два года. Ян тоже закурил, продолжая нервно поглядывать на Мопса.
Он в порядке?
Отделался легким испугом и парой царапин.
Эванс сказал, что он к нему слишком навязчиво приставал, лапал, называл сладеньким, и все такое.
Такое возможно, судя по тому, что я сам знаю о Мопсе.
Здесь так не делают. Нужно согласие, а потом можно уединиться в специальном кабинете.
Чего ты мне-то втираешь? Я ни к кому подкатывать не собираюсь. Раздавай в следующий раз обучающие буклеты.
Это мысль. Принести тебе выпить, или дорожку?
На твой вкус.
Ян скрылся из виду, а я вернулся к Мопсу, который опять отключился. Убедившись в том, что он просто уснул от количества выпитого, я попятился назад, наступил спящему на полу парню на руку, и врезался в кого-то спиной со всего размаху.
Вот ведь! Извините.
Смотри, куда идешь, идиот!
Мне показалось, что не так давно кто-то уже называл меня идиотом точно таким же тоном.
Марта? Я обернулся, и мои самые страшные опасения подтвердились. Она выглядела рассерженной, но сексуальной в белой майке с глубоким вырезом, из-под которого торчал черный бюстгальтер. Волосы были аккуратно сложены на затылке и заколоты каким-то мудреным образом, а ноги лишь слегка прикрывала темно-вишневая юбка.
То-то я почувствовала, что нужно назвать тебя именно идиотом. Обычно в таких случаях я выражаюсь немного иначе.
Не похоже, что ты рада встрече.
Я и не пыталась изобразить радость.
Мопс вон там, я показал на софу, и попытался обойти ойкнувшую Марту.
Что случилось?
Приставал к какому-то моржу, который не был настроен отвечать на его ухаживания.
Бедненький. Он в порядке?
Я не врач. Но он жив, и уже спит блаженным сном.
Нужно найти Реми и Пэта. Поможешь мне?
Значит, Клюква и Реми тоже тут? С чего вдруг я должен тебе помогать?
С того, что за тобой должок.
Я не просил вас о помощи, видимо, нужно почаще им об этом напоминать.
Но если бы не мы, ты бы валялся в голодном обмороке на обочине, а потом тебя сгноили бы в китайской тюрьме за бродяжничество.
Ничего подобного. Кстати, лаосцы мне сегодня уже пытались повесить на меня подобное обвинение.
Не удивительно, ты выглядишь как венесуэльский беженец.
Спасибо. Можешь идти и искать их сама. Я пригляжу за Мопсом, так и быть.
С ним ничего не случится, можешь быть спокоен. Она резко развернулась, схватила меня за рукав пиджака и потащила за собой.
Ты был когда-нибудь в Улан-Баторе?
Это где?
Столица Монголии, неуч.
Значит, не был. А что?
Это место очень похоже на него. Все такое вычурное, а вокруг степи, и больше ничего.
Возьму на заметку. Ты представляешь, куда нам идти?
Пэт обнимался с какой-то тощей девицей, а Реми сидел за белым столиком, когда я их видела в последний раз.
Это уже что-то.
Мы дважды пересекли всю гостиную, причем с каждым разом пробиваться сквозь пьяных вдребезги гостей становилось все сложнее. Ни в одном из многочисленных углов не было никого похожего на Клюкву, хотя парочки обжимались повсюду. А за «белым столом» была такая текучка, что не было ни малейшей надежды, что Реми задержался там надолго. В конце концов нам пришлось признать поражение и вернуться на веранду. Прическа Марты растрепалась, футболка перекрутилась, а юбка задралась совсем уж высоко, но она не обратила на это внимания, и стоило нам выбраться из зала, Марта согнулась пополам от смеха.
Что? Что за фигня? Чего смешного?
Смотри сам, переведя дух ответила Марта, ткнула пальцем в сторону софы, и снова зашлась диким хохотом.
Ох, ты ж, ежик!
Мопс, совсем уже пришедший в себя, страстно обвил руками тонкую шею патлатого парнишки, и самозабвенно отдавался поцелую. Чтобы понять, что же конкретно так насмешило Марту, мне пришлось приблизиться к ним вплотную, и расцепить этих голубков. Перепуганный Джереми подскочил метра на два, точно наступил на гадюку. Я перевел взгляд с Мопса, который растерянно шарил руками перед собой, пытаясь понять, что произошло, на всклокоченного Реми, отчаянно силившегося вспомнить, кто я такой, и тоже засмеялся. Марта уже отдышалась и села рядом с Мопсом, погрозив Реми длинным пальцем с десятком самодельных колец.
Не говори Пэту об этом, ладно? Я услышал, что была драка, вышел узнать, что к чему, а тут Уинзор с рассеченной губой валяется в отключке.
И ты, будучи настоящим принцем, решил, что только поцелуй любви разбудит Спящую красавицу?
Я снова согнулся пополам, и тут же получил под ребро.
А ты какого черта тут заливаешься?
В прошлый раз ты был куда дружелюбнее настроен.
Медведь!
То-то и оно. Интуиция тебя подвела, не так ли?
Я же не ясновидящий.
Был бы ясновидящим, не полез бы с поцелуями к Мопсу.
Как будто с тобой такого не случалось!
Не кипятись, ладно? Я тебя не виню. А Марте, по-моему, не по вкусу, что ты облизал ее лучшего друга.
Давайте лучше покурим. Марта вытащила из поясной сумки пачку и кинула нам. Я подкурил две сигареты и отдал Мопсу и Реми. Сам же достал из кармана «Мальборо», чиркнул спичкой и заговорил, обращаясь к Джереми:
Кстати, ты ошибся, назвав меня хорошим. Видите эту пачку?
И что с ней? С виду обычные сигареты.
Я стащил их сегодня на заправке, и хозяин этой вечеринки мне покровительствовал.
Энергичный такой парнишка?
Вот именно.
Это ничего не меняет. Даже хорошие люди иногда соскальзывают с пути истинного.
Я и забыл, что вы ненормальные.
Вранье, фыркнула Марта, и мы все рассмеялись.
Все еще хихикая, я отошел к перилам и удивился своим ощущениям. По телу разлилось приятное тепло, хотя алкоголь давно уже выветрился. Мне было легко разговаривать с ними, нравилось смеяться, жизнь перестала казаться такой мрачной, несмотря на то, что еще пару часов назад мне хотелось отправиться вслед за Корой. А сейчас она отошла в сторонку, и я не смог вызвать в памяти ее запах. Как ни старался, даже представить ее руки не получалось. Может, это и есть то ощущение полноты жизни, о котором она твердила? Когда не просто лишаешься прошлого, а отпускаешь его? Неужели Кора все это время неотступно следовала рядом со мной только для того, чтобы привести меня в это место, в этот день, дать мне вспомнить, каково это доверять людям, смеяться вместе с ними, а не вгрызаться в смутные воспоминания? Кто-то неслышно подкрался сзади и положил руку мне на плечо. Инстинктивно я дернулся и подумал, что еще не исцелился окончательно. Но потом обернулся, а в следующую секунду с чувством пожимал жилистую руку, протянутую мне.
А мне показалось, что ты никогда не здороваешься.
Так и было.
Что-то изменилось за время, пока мы не виделись?
За последние несколько часов.
Поразительно, как быстро меняются люди. А говорят, что время не лечит.
Дело не в этом. Время действительно не лечит. Только хорошие люди.
Клюква улыбнулся и протянул мне банку с ледяным пивом.
Рад, что ты в норме.
Я поднял банку, и помахал ей Мопсу и Марте с Реми, которые все еще смеялись, сидя на софе, а потом чокнулся с Клюквой.
Ты не передумал насчет одиночных путешествий?
О чем ты думаешь, когда едешь вперед?
Ты уходишь от вопроса.
Если ты ответишь на мой, я подумаю над твоим.
Мне хотелось знать. Правда. Слишком долго я оставался глух к чужим историям, не слушал, что мне говорили, боялся сближаться. И сейчас мне хотелось понять, чего они ждут от дороги, куда идут, что хотят найти. Честно говоря, с того момента, как Мопс врезался в меня, мне начало казаться, что это был знак. И мне было все равно, Кора его послала, или Вселенная, или какие-то другие силы, я приобрел уверенность в том, что эти четверо не просто так объявились на моем пути. Но Клюква молчал, глядя вдаль, мне показалось, что он тоже пьян, а весь наш разговор не имеет никакого смысла. Я хотел уже уйти, но Пэт заговорил серьезно и проникновенно, так тихо, что мне пришлось наклониться к нему, и со стороны могло показаться, что мы парочка, уединившаяся, чтобы пошептать друг другу интимные мерзости.
Об отце. Я всегда думаю об отце. Он был удивительным человеком. Таким же сильным, как Марта, и очень смелым. Меня назвали в честь него, и я всегда думал, что недостоин того, чтобы носить имя такого великого человека. Он был намного старше мамы. До того, как они познакомились, работал в госпитале во Вьетнаме, лечил людей, потом помогал строить новые больницы, школы. Жил какое-то время в Тибете, учился у монахов, ходил по горным деревням и учил детей, совершенно бесплатно, нянчился со всеми. Был даже на Северном полюсе, с какой-то экспедицией, они взяли его, как врача, он потерял там ногу, вытаскивая из-под льдины двух щенков хаски. И даже увечье не испортило его, он хотел посмотреть весь мир, помочь всем, кого встречал на своем пути. Мама влюбилась в него с первого взгляда на каком-то благотворительном вечере, который он устраивал со своим коллегой. Он к тому времени свыкся с протезом, и всю ночь они с матерью танцевали. А на следующий день мама, не сказав ничего родителям, сбежала с моим отцом в Португалию. Я там родился, рос, почти не видя отца, который все время разъезжал по свету. Ты, кстати, не говоришь по-португальски?
Нет.
Никто не говорит. Марта знает несколько фраз, но больше не хочет ничего учить.
Так что случилось с твоим отцом?
Пойдем, возьмем еще пива.
Клюква махнул рукой Джереми, Мопсу и Марте, но они даже не заметили. На входе мы столкнулись с Яном. Глаза его еще сильнее покраснели, смокинг помялся, а нос выглядел так, точно его ткнули в миску с сахарной пудрой. Он довольно вяло мотнул головой и протиснулся к перилам. Я вспомнил смесь злобы и испуга, когда он спрашивал, осуждаю ли я его, и мне стало жаль беднягу. Пэт тащил меня за собой на второй этаж, я не спрашивал, зачем мы туда поднимаемся, если внизу полно выпивки. Наконец, он остановился у одной из дверей, огляделся по сторонам и шагнул в темную комнату. Послышалась какая-то возня, а потом загорелся ослепительный свет, резанувший уставшие глаза. Помещение было раза в два больше, чем комната Яна, и в тысячу раз чище. Вдоль стен стояли пуфики, диваны, раскладушки и мини-бары. Клюква взял себе банку лаосского пива и плюхнулся на кожаный диван, я последовал его примеру.
Ты тут не один социофоб. Правда, я не имею ничего против небольшой компании, а большие шумные сборища напоминают мне португальское побережье в разгар сезона. Всегда становится не по себе.
Я не социофоб. Просто не люблю людей, и сближаться с ними.
Всегда так было?
Нет.
Что произошло?
Сначала расскажи об отце.
Как думаешь, ничего, если мы здесь закурим?
Это ты меня сюда притащил.
Тогда я разрешаю.
А я жду продолжения.
Мать воспитывала меня сама, денег вечно не хватало, отец пропадал месяцами, а когда появлялся, писал мемуары, биографии, организовывал благотворительные вечера. Они часто ссорились, а я боготворил этого человека. До сих пор боготворю. Он поступал по-свински по отношению к нам, но спас жизни тысячам людей по всему миру. В последний раз, когда я его видел, он уезжал в Сенегал. Мне было четырнадцать. Вместе с давним товарищем он уехал лечить африканцев от какой-то загадочной болезни, а потом не вернулся. Мы с матерью переехали в Австрию, потому что там жила ее родня, я поступил на журфак, но не доучился полтора года, и сбежал из дому. Мы разные люди с отцом, я был трудным подростком, замкнутым, тщеславным, никогда не умел давать, считал, что весь мир мне должен, и только брал без конца. Но потом во мне что-то замкнуло, и я решил побывать везде, где бывал отец. Я надеюсь однажды сложить воедино мозаику его доброты, поступков, его личности. Хочу понять его. Может, даже найти. Сложно поверить в то, что он мертв. Никогда до конца не осознаешь этого.
Как будто тот, кто ушел, все еще присутствует в твоей жизни, да?
Ты тоже кого-то потерял?
Себя.
Оно и видно.
А остальные? Что они ищут?
Сначала ты ответь на мой вопрос.
Я не знаю, что надеюсь найти.
Другой вопрос. Про медведя-одиночку.
Слушай, это слишком трудно. Дай мне еще пива, и я задумаюсь над этим всерьез, а ты пока расскажешь о Марте, Мопсе и Реми.
Клюква захохотал, и я невольно посмотрел на дверь. Все же мы незаконно проникли в чужие владения. В коридоре было тихо. Клюква встал и погрозил мне пальцем, совсем как Марта.
Так не пойдет. Пива я тебе достану, но об остальных рассказывать не буду. Поедешь с нами спросишь у них сам все, что тебя интересует.
На кой хрен я вам сдался?
Это вопрос к Реми. Хотя всем остальным ты тоже понравился.
Даже тебе?
Даже мне.
* * *
Весь следующий день ни Яна, ни Мэла не было видно. Тусовка закончилась в начале одиннадцатого утра. В это же время нас разбудила Марта. Она долго орала на Клюкву за то, что он не сказал, куда мы пошли, и они всю ночь не находили себе места от беспокойства, а Мопса тошнило, и Реми приходилось бегать за льдом и успокаивать его. И вообще, пока мы нежились в тишине на огромном кожаном диване, они втроем спали в какой-то комнатушке, больше напоминавшей кладовку. Мне показалось, что сонный Клюква был совершенно не в состоянии воспринимать упреки Марты всерьез, так как время от времени голова его беспомощно падала мне на плечо, и я был вынужден незаметно его встряхивать, чтобы Марта не разошлась еще больше. В конце концов она огрела его подушкой, кинула в нашу сторону какую-то статуэтку и вышла из комнаты. Мы привели себя в порядок и спустились вниз. Немногие гости, еще не нашедшие место для сна, или собиравшиеся уезжать, слонялись по первому этажу, точно сомнамбулы или ожившие мертвецы, врезались друг в друга, спотыкались, опрокидывали столики, сервированные заботливыми официантами к завтраку.