Девушка встала справа от входа и несколько раз глубоко вдохнула вонь выхлопных газов. Вадим появился перед ней через несколько минут и сразу достал сигарету с зажигалкой. Татьяна смотрела сосредоточенно, разглядывая костлявые пальцы, бледно-розовые губы и острые скулы. Парень втянул сигарету и, задержав на секунду дыхание, быстро выдохнул серый негустой дым в сторону. Глаза его бегали по ее лицу, внимательные, слегка прищуренные, серьезные. Они постояли так с минуту, разглядывая друг друга, будто искали по десять отличий с момента последней встречи.
Продуктивно у тебя запой проходит, шутливо заметила Татьяна, чтобы перестать пожирать его истосковавшейся душой.
Взгляд она направила в трещину на бетонном тротуаре, сквозь которую просачивался зеленый сорняк. Парень мотнул головой.
Вечно все планы коту под хвост, выдавил он усмешку и снова глянул на нее самоуверенно.
Щеки вдавились внутрь. Дым вышел через нос. Сигарета осталась в зубах.
Кстати, о котах, как там твой Рыжка?
Она столько месяцев жаждала этого взгляда, но глаза норовили уйти от него, хотя прятаться было негде. Румяниться девушка перестала, но все внутренности обжигало непонятное чувство из смеси эмоций, которые она не могла до конца распознать. В этом было и что-то интригующее, и обвиняющее, и досадующее, и смущающее. И что-то еще. Много чего еще. Все это пробирало до самых тонких нервных глубин. Хотелось сдаться и растерзать собственную грудную клетку, чтобы больше ничего не испытывать.
Живет со мной и Адлией, глаза Татьяны снова убежали в трещину на асфальте. Но спит только со мной.
Под воздействием улыбки и приятных воспоминаний взгляд метнулся вверхк его лицу, чтобы уловить одобрение, но тут же, словно ударившись о невидимый барьер, перебросился на маленький логотип на поло.
Смотрю, твои планы тоже пошли коту под хвост. Буквально, усмехнулся Вадим и сделал пару быстрых затяжек.
Татьяна вопросительно на него посмотрела, сдвинув брови.
Ну, ты хотела спать со всеми подряд, он выпустил дым, а спишь с котом.
Девушка рассмеялась, вспомнив, как они делились дурацкими планами после расставания, когда возвращались из Питера в Москву. Парень рассмеялся следом, а потом, выбросив сигарету в ближайшую урну, махнул рукой в сторону перекрестка и сказал:
Пойдем, угощу тебя капучино.
Вообще-то, мне еще деловой костюм надо купить, попыталась она возразить, взглянув на часы, которые указывали на половину пятого вечера.
Успеешь, Вадим просто двинулся вперед.
Татьяне пришлось его нагонять. Они вошли в кофейню, что находилась через дом от галереи. Казалось, здесь даже стены пропахли кофейным ароматом. За оранжевой стойкой их с искренней доброжелательной улыбкой ждала розовощекая девушка с оранжевым козырьком и в таком же фартуке. Вадим быстро осмотрелся кругом, немного задержав взгляд на панели с меню, и заказал себе черный фраппе с сырным круассаном. Татьяна оценивала напитки на предмет их стоимости. Цены ей понравились.
Мне капучино и миндальное печенье, сказала девушка, когда оба, парень и бариста, посмотрели на нее. И я плачу.
Вадим удивился с улыбкой. Она усмехнулась и кокетливо притянула левое плечико к подбородку.
Я понимаю, что в твоей крови кипит джентльменство, но дай и мне тебя угостить. У тебя ведь выставка открылась.
Парень поджал губы и сощурил левый глаз, но не стал возражать и уступил ей место перед кассой. Получив напитки, они выбрали круглый столик у окна на металлической подставке, которая скреблась о каменный пол. Кожаные стулья с круглыми спинками при этом оказались весьма удобными. Для большего комфорта на каждом лежала диванная подушка ярко-оранжевого цвета. Татьяна откинулась назад, поставив напиток и блюдце с печеньем на край стола.
К завтрашней встрече костюм покупаешь? спросил Вадим, ерзая на стуле в попытке с наибольшим удобством пристроить худой зад.
Ты знаешь? удивилась девушка и пригубила горячий капучино, оставив под носом тонкий слой молочной пенки, которую затем слизала языком.
Мать рассказала. Она и меня хочет в это втянуть.
Татьяна замерла и выпучила глаза. Рука с тяжелой чашкой застыла перпендикулярно подлокотнику.
Она попросила меня вложиться в бар, чтобы увеличить бюджет и при этом не потерять контроль, усмехнулся парень и с булькающим звуком сделал глоток кофейного напитка.
Сквозь прозрачные стенки стакана Татьяна следила за движением кубиков льда.
А ты что?
Вадим вздохнул и опустил взгляд на круассан, к которому пока не притронулся. Тот, румяный и пышный, манил сладким ароматом печеного теста.
Не знаю. Я ведь впервые хоть какие-то деньги заработал, ответил он, помешав лед деревянной палочкой, на которой поместился бы большой пломбир. И сразу вкладывать все в мутный бизнес
Сделав еще один сочный глоток, парень вдруг усмехнулся и уставился на Татьяну с легкой толикой коварства, которого в нем она раньше не замечала.
С другой стороны, меня прельщает возможность стать твоим боссом.
Девушка насупилась и закатила глаза, решив заесть растерянность и смущение печеньем. Сделав пару осторожных глотков, она смелее на него посмотрела.
Будешь носить мне кофе? ухмыльнулся Вадим, продолжая помешивать фраппе.
Еще чего, в шутку возмутилась Татьяна. Только если ты мне будешь его готовить.
Парень выдавил смешок.
Значит, ты не против, чтобы я в этом участвовал?
Он поймал ее взволнованный взгляд. Ей показалось, что она себя выдала с потрохами, но парень смотрел безэмоционально. Ухмылка пропала. Коварный прищур исчез. Лицо стало ровным.
С чего мне быть против? почти оскорбленно спросила она, опуская глаза на белую пенку, обсыпанную корицей.
Ну, у нас все-таки что-то было, парень пожал плечами. А тут я теперьтвой босс Вдруг ты по мне все еще страдаешь.
Татьяна надеялась, что не станет рефлекторно отвечать на вызывающий взгляд, но глаза не слушались. На мгновение девушку прожгло его насмешливое любопытство, но ей удалось быстро перевести взгляд на оранжевые салфетки в деревянной подставке на свободном столике в углу кофейни. Сердце заколотилось. Ей мерещилось, что пульсировали вены, которые выступали из-под тонкой кожи на белых запястьях. Но, абстрагировавшись с помощью салфеток, за несколько секунд она смогла взять себя в руки. Устремив в лицо напротив ироничный прищур, Татьяна спросила:
Может, ты сам до сих пор по мне страдаешь?
Вадим откинул голову назад, выперев острый подбородок, и хмыкнул с поджатыми губами. Глаза сузились язвительно.
Может, выдавил он со смешком.
Она не смогла сдержать дрожащий вздох. Рот непроизвольно слегка приоткрылся, чтобы втянуть воздух, которого сразу стало не хватать. В голове мгновенно образовались тысячи прыгающих мыслей, а в душе зажегся слабый огонек надежды. Через несколько томительных секунд он опустил взгляд.
А если серьезно, то я рад, что это не будет проблемой, сказал парень с добродушной улыбкой. Да, у нас была история, но она ведь закончилась.
Он снова посмотрел на нее без эмоций, без укора и без насмешки. Девушка прикрыла глаза ресницами, чтобы спрятать разочарование.
По крайней мере, у меня теперь есть Соня, продолжал Вадим леденящим душу спокойным тоном. У нас нет поводов выкидывать друг друга из жизни. Особенно когда ты так тесно общаешься с моей матерью, а яс твоим отцом. Я думаю, мы могли бы дружить. Или хотя бы приятельствовать.
Татьяна закивала, но долго ничего не говорила, закусывая боль печеньем и запивая все вместе молочным кофе. Вадим терпеливо ждал, взявшись за круассан. Лед в его бокале продолжал медленно вертеться по стенкам.
Здорово, выдохнула она, когда от печенья на блюдце остались только крошки, что мы, наконец, поговорили. Я тоже надеюсь, что мы подружимся.
Выдавив неискреннюю улыбку, она взглянула на него в попытке изобразить равнодушное беззлобие. Парень одобрительно качнул головой и поднес бокал к губам. Еще несколько тяжелых для Татьяны минут они сидели молча. Вадим наслаждался выпечкой. Снова вел себя так, будто ему комфортно, как дома. Ее все заставляло сжиматься изнутри, а он, наоборот, развалился в кресле, активно двигал челюстями, с детским любопытством оглядывая простенький интерьер кофейни, и периодически булькал кофе.
Мне, кстати, тоже надо хотя бы рубашку прикупить, сказал парень, разбив уплотнившуюся вокруг Татьяны ауру уныния и отчаяния.
Пошли вместе, предложила она, вздернув уголки губ вверх на мгновение. Ничто так не укрепляет дружбу, как совместный шопинг.
Вадим посмеялся. Она смотрела на него тоскливо, украдкой, пряча взгляд то в полу, то в чашке с кофе, и не знала, что ей делать: плакать или смеяться. От его задорной улыбки хотелось радоваться. Но причиной этой улыбки была теперь не она. Кровоточащее сердце теснило душу и заполняло грудь тяжестью. Буквы на ребрах немного покалывали, хоть и не так чувствовалосьзаживали постепенно. «И душа заживет», убеждала она себя, поглаживая средним пальцем место под левой грудью.
Когда от кофе остались лишь капли, они вышли из кафе и прогулочным шагом отправились к ближайшему торговому центру, что находился за перекрестком. Татьяне приходилось семенить, потому что у Вадима прогулочный шаг был широким и не совсем медленным. Над городом плавали сплошным сгущенным туманом серые облака, больше похожие на плотный пожарный дым. Дождь в любой момент мог обвалиться ливнем, а мог и вовсе пропустить эту остановку и разлиться где-нибудь в следующем городке под утро. Непредсказуемость погоды не особенно смущала прохожих, о чем Татьяна судила по безмятежным лицам. Люди ловили остатки теплых деньков, проводили время на улице в компании близких и смеялись впопад и невпопад на каждом шагу.
Ну, расскажи, как жила, чем занималась все это время? спросил Вадим, сунув смартфон в передний карман джинсов, когда они подходили к светофору.
Права пытаюсь получить, вздохнула Татьяна, глядя на мигающего зеленого человечка в черном кругу по ту сторону дороги. Третий экзамен завалила.
Да ладно? удивился Вадим.
Ей стало неловко, потому что она не понимала, чему именно он удивился: тому, что она вообще собирается получить права, или тому, что проваливает экзамены.
Три разаэто еще немного, махнул он рукой куда-то в сторону, как будто не видел, что девушка идет слева. Соня с пятого раза сдала. Зато сама.
Парень обернулся на нее, когда закончился пешеходный переход.
Я, видимо, вообще не сдам, нахмурилась Татьяна и отвернулась. Раз даже у Сони только с пятой попытки получилось.
Вадим улыбнулся.
Тебе сила воли и гордыня не позволят.
Они вошли в торговый центр вместе с толпой таких же прогуливающихся потенциальных покупателей и соперников в очереди на кассы и в примерочные. Татьяне в память врезался их первый и последний поход в кино, здесь, на четвертом этаже. Она вспомнила, как неслась к нему после репетиции на встречу, которая стала их единственным нормальным свиданием за всю долгую историю непростых отношений. Да и то закончилось слишком внезапно и неудачно. Из ниоткуда появившийся отец все испортил. Она тогда и подумать не могла, что спустя всего год отец станет их связующим звеном.
Пока они ходили из магазина в магазин, Вадим рассказывал о своем пути к водительским правам. Отец учил его водить на стареньком «Фольксвагене», который впоследствии ему подарил на восемнадцатилетие. Тогда парень смог получить права официально, хотя экзамен сдал заранее, а водить научился еще раньше и часто нарушал, вывозя друзей на ночные безбашенные поездки по городу с подкатом к девчонкам. Рассказывал об этом с теплой улыбкой на лице. Конечно, не обходилось без дурацких историй, которые с ними случались в таких поездках. Один раз они даже устроили гонку с одношкольником, который, разумеется, выиграл, потому что машина у него была круче и новее. После чего у Вадима выработался комплекс, с которым он до сих пор не справился. Татьяна посмотрела на него скептически. Ей казалось невозможным наличие у него комплексов. Он обо всем так легко говорил и так легко всегда себя вел, что самоуверенностью мог бы успешно торговать. Она озвучила свои сомнения.
Это меня мать научила, сказал он горделиво.
Они гуляли по мужскому отделу магазина одежды, в котором Татьяна себе ничего не смогла присмотреть. Здесь было слишком много всего и разного, но все так пестрило, что мозолило глаза. А Вадим на каждую рубашку заглядывался и внимательно все рассматривал, перебирая плечики.
А знаешь, было время, когда я ее дико ненавидел, сказал он вдруг, но продолжал улыбаться как ни в чем не бывало.
Татьяна вытаращила глаза и прислушалась внимательнее, стараясь не отходить от него.
В подростковом возрасте я сильно стеснялся, потому что одноклассники над ней смеялись. Дружки мои тогдашние тоже. Прямо при мне стебали ее выраженную сексуальность. Ну, разумеется, потому что она в школу приходила в суперминишортиках и с декольте до пупка. Тогда она еще хлеще выглядела. Это после курсов стилиста более-менее одеваться научилась.
Он вытащил из кучи белых рубашек одну с черными пуговицами и повертел перед собой.
Я, чтобы не отставать от друзей, тоже смеялся, хотя самому было обидно. Научился сам подшучивать над ней в компании, чтобы опережать их издевки. А ей хоть бы хны. Все басню рассказывала про Моську и Слона.
Вадим усмехнулся, встав перед зеркалом. Рубашку он приложил к груди и завертелся в стороны, хотя с боков смотреть было бессмысленно. Татьяна уперлась плечом в стену, на которой висело зеркало, и скрестила руки, вспоминая все образы Арины, что она видела. Вульгарности в них было чуть-чуть.
Я однажды даже с одноклассником подрался из-за нее, разоткровенничался парень. Ну, знаешь, он сказал что-то обидное, типа, я твою мать отымею. А отымел меня, в итоге. Я еле домой приполз, оставляя за собой лужи крови.
Взгляд у Вадима был пугающе веселым.
Мать, конечно, допросила меня с пристрастием. Мы с ней тогда жестко поругались. Я ей все высказал. Она расплакалась. Наверное, впервые на моей памяти.
Парень посмотрел на Татьяну, поджав подбородок. Она кивнула для подтверждения, потому что тоже никогда не видела Арину в слезах.
Потом сказала, что я сам дебил, что меня унижают только потому, что я сам это позволяю, что рты всем не заткнешь, так что надо заткнуть себя и не допускать просачивания всяких издевок внутрь.
Меня она этому тоже научила, улыбнулась Татьяна, вспомнив кинки-вечеринку.
Вадим посмотрел на нее со слабой усмешкой, а потом перевел взгляд на рубашку.
Возьму эту.
Без примерки?
Я свой размер знаю, лениво ответил он.
Татьяна закатила глаза. Они отправились к кассе, где в очереди перед ними стояла пара человек. Разглядывая комплекты разноцветных носков в прозрачных пластиковых боксах, она сказала:
Мне, на самом деле, иногда за нее обидно. Вы с Ладой ей так грубите часто.
Вадим фыркнул.
Она сама такая. Нормально общаться не умеет.
Он мотнул головой, повесив рубашку на руку, как официанты полотенца.
Но она за вас переживает, воспитывает по-своему, но, кажется, эффективно. Я вам даже завидую.
Девушка опустила плечи и склонила голову. Парень попытался заглянуть ей в глаза, но с высоты его роста это было тяжело сделать.
Ну, мы ее тоже любим. Несмотря ни на что. Родственная любовь она такая, усмехнулся он. Отец в тебе души вообще не чает. До сих пор.
Зато ничему не научил, невесело улыбнулась она, пусто глядя на полосатую плитку под ногами.
Почему? Он воспитал в тебе силу воли, которая помогает жертвовать желанным ради нужного или более важного. Полезное качество.
Встретив его взгляд, Татьяна нахмурилась.
Воля у тебя железная, конечно, Вадим говорил это в сторону кассы, куда повернул голову. Ты ведь легко отказываешься даже от того, без чего, вроде бы, только что жить не хотела. Похвально. У меня тоже вызывает зависть.
Он снова посмотрел на нее, только теперь холодным взглядом. Девушка сильнее сдвинула брови, вспомнив их разговор на свадьбе Дэна и Алисы. Грудь тяжело вздымалась. Сердце опять заскулило. Челюсти сжимались, чтобы отвлечь от боли, нарастающей во всем теле. Проснулось чувство вины и разбудило следом обиду.
Несправедливо, процедила она, зажав в правой руке большой палец левой. У меня даже времени подумать не было.
Вадим бросил недоуменный взгляд, но кассир привлекла его внимание громким «Здравствуйте!». Татьяна выбралась из очереди, отойдя метра на два от кассового стола. Пока парень расплачивался, она боролась с кишащими чувствами, бьющими по стенкам души изнутри, медленно закрывая и открывая глаза, не расслабляя морщинок на лбу и стиснутые зубы.