Я остановился и обернулся. Пожалуй, лучше встретить смерть лицом, чем затылком. Неизвестный подбежал и тоже остановился. Даже в темноте я увидел, что это совсем ещё мальчишка, сопляк. От него за версту разило спиртным, но очень уж пьяным он не казался.
Я молчал. Пацан тоже: похоже, он и сам толком не знал, как себя дальше вести. Я немного успокоился. До хладнокровного убийцы он не дотягивалтак, гопота.
«Чё не останавливался, а? Прохилять хотел?» Мое молчание и неподвижность его обескураживали, и он попытался себя завести. Правую руку он держал в кармане куртки. Что там, нож? Или кастет? Может, я ошибался, и он ждёт только повода, чтобы прикончить?
Но тут его внимание привлёк мой пакет.
«Чё там? А ну, покажь! он порылся и выудил бутылку. О-па! По ходу тут водонька! Конфискую! В такое время с водкой здесь не ходят, знать надо!»
Он забрал её и, довольный, пошёл к своей компании. Через несколько шагов обернулся и крикнул: «Вали отсюда, старик! Шевели поршнями! Вредно в твоем возрасте пить, ласты склеишь!»
После нескольких безуспешных попыток я попал-таки ключом в замочную скважину; в прихожей скинул на пол плащ, из последних сил добрался до постели, рухнул и мгновенно заснул.
Проснулся посреди ночи и почувствовал, что в квартире что-то изменилось. Я сел на кровати, огляделся в темноте и увидел Галю! Она сидела в кресле у окна, в свете уличного фонаря, смотрела на меня и ласково улыбалась.
«Ты? Ты же ведь»
«Умерла? Нет, как видишь, жива и здорова».
«Но как же так? Я же тебя похоронил И там, в морге Ничего не понимаю»
«А это была не я. Ты похоронил совсем другую женщину. Вспомни, ведь у той убитой весь череп был раскроен, лицокровавая каша. Разве ты опознал тогда меня? Да и хоронили-то в закрытом гробу».
«А вещи, паспорт?»
«Паспорт я подложила. И вообще, не придирайся. Тебе что, мало того, что я здесь?»
«Но зачем ты это сделала?»
«Я освободила тебя. Помнишь, как много лет назад ты хотел уйти? Все эти годы ты жил со мной из жалости, боялся оставить одну. А теперь я тебя отпускаю».
«Галочка, о чём ты говоришь, я без тебя жить не могу, я хотел сегодня умереть, потому что»
«Да, я знаю, я слежу за тобой. Потому я здесь. Если ты меня по-прежнему любишь, обещай, что больше никогда не сделаешь попытки самоубийства. Обещаешь?»
«Обещаю. Но ты вернёшься?»
«Нет. Что сделанотого не воротишь».
Она встала из кресла. Никогда не замечал, что она такая высокая.
«Галя, подожди, мне надо тебе многое рассказать. Да, да, я же сегодня похоже, отправил на тот свет твоего убийцу. Ну, то есть не твоего, а, получается, той женщины»
«Когда это?» она нахмурилась.
«Вечером. Я пошел через парк, а он отобрал у меня бутылку с отравой. Я мог предупредить его, когда он только увидел водку. Мог потом догнать, или крикнуть, но не стал. Испугался, что он рассердится и пробьёт мне голову. А сейчас мальчишка наверняка мёртв».
Галя с облегчением вздохнула:
«Успокойся, милый. Ни через какой парк ты сегодня не ходил, никого не травил. Я шла за тобой от самого кладбища. Ты обходил парк стороной. Тебе почудилось».
Она подошла и положила прохладную руку мне на лоб:
«А теперь прощай. И не делай, пожалуйста, больше никаких глупостей. Спи».
Я проснулся поздним утром, по частям собрал одеревеневшее тело и спустился во двор, на лавочку. Неподалёку две женщиныодна из них наша дворничиха, вторая была мне незнакомаобсуждали последнюю новость: как вчера опять кого-то покалечили в паркевсю ночь разъезжали «скорая» и милиция. Из обрывков разговора, доносившихся до меня, я понял, что мина, невольно оставленная мною, сработала. Оставалось только выяснить, каковы жертвы.
Не буду утомлять вас излишними подробностями о том, как я получил необходимую информацию; скажу лишь, что пострадал только один человек, он жив и находится сейчас в той самой больнице, куда год назад доставили тело моей Галочки.
Я поднялся на отделение и прошёл на пост.
К вам вчера поступил пациент с отравлением, я постарался придать голосу безапелляционные нотки. На всякий случай я захватил давно просроченные корочки общественного совета Минюста, благо что красные. Но козырять удостоверением не пришлось. Медсестра равнодушно кивнула:
Вторая палата.
Меня он не узнал. Я погрешил бы против истины, сказав, будто узнал его на все сто процентов: трудно было представить, что этот жёлто-зелёный полутруп, погасшими глазами уставившийся в потолок, так напугал меня вчера.
Я следователь.
Так ведь ужеон с трудом облизал потрескавшиеся губы непослушным языком.
Я по другому делу.
Я огляделся: в палате мы были не одни, ещё на двух кроватях лежали больные. Спали они или находились без сознания, было неясно; во всяком случае, они были обездвижены и, как и у «моего» пациента, каждому была поставлена капельница. Я наклонился к самому уху мальчишки, сгреб в кулак ворот пижамы и прошептал:
Послушай, ты, сволочь Вспоминай: год назад, парк, поздний вечер, женщина пожилая, седая, в очках Ты её палкой по голове Вспоминаешь? Говори, или придушу тебя сейчас
Он сделал движение, пытаясь высвободиться, но сил даже поднять руку не хватало.
Какая женщина? Не понимаю, о чём
Давай, давай напрягай память Ровно год прошел. Она зашла в парк со стороны проспекта, ты на неё напал, она побежала, но ты догнал и размозжил голову Ну? Небольшого роста, в очках Она с собой ещё курочку, жареного цыплёнка несла
Тут парень явно испугался:
Цыплёнка А-а, а как вы узнали? Я я не хотел, это Жанна она все говорит, ей-то уже зачем, так вкусно пахнет, возьмём себе
Пальцы у меня разжалисьВот это да!
А парень непонимающе посмотрел и искренне спросил:
А разве за это могут посадить?
Этот вопрос, а вернее, интонация, с которой он был задан, меня явно озадачил. Он что, дебил? Не понимает, что бывает за убийство?
Вдруг он скосил глаза на дверь и взволнованно зашептал:
Мама пришла. Пожалуйста, не говорите ей ничего, и уже громко, обращаясь к ней. Мама, познакомься, это следователь
Я поднялся со стула и обернулся. Невысокая заплаканная женщина сделала несколько шагов и подняла голову.
Это была она!
Несколько мгновений она вглядывалась в моё лицо, потом узнала и в замешательстве прошептала:
Ты? Следователь? Странно
Затем она кивнула головой, приглашая меня выйти из палаты. В коридоре она сразу же набросилась на меня:
Как ты здесь оказался? Ты вправду следователь? Какой же ты следователь, ты же А-а, я поняла! Ты следил! Ты следил за нами! Ты всё знал и ни разу не пришел! Ты трус! Трус! Ни разу за все эти годы не появился, а объявился только сейчас, когда мой мальчик
Она заплакала.
Уходи. Ты нам совсем не нужен. Мы прекрасно обходились одни и
Рыдания душили её. Наконец она немного успокоилась.
Уходи, взялась за ручку двери, обернулась и добавила с расстановкой. И запомни: он не твой сын. Онмой сын.
Она вошла в палату. Дверь хлопнула и слегка приотворилась. Я сделал шаг, взялся за ручку и Знаете, не в моих правилах шпионить под дверьми, но сейчас что-то заставило прислушаться:
Мама, ты плакала? Он что, всё тебе рассказал? Я же просил
Нет, а о чем он должен был молчать?
Ты представляешь, он приходил по тому самому случаю в прошлом году ну, помнишь, я рассказывал? Мы с Жанной тогда гуляли Старушка у нас на глазах перебегала проспект, и ей по голове из самосвала выпавшей доской шандарахнуло Мы тогда отнесли её на газон и «скорую» вызвали, помнишь?
Да, припоминаю, и почему
Прикинь, у неё курица тогда была, мы и взяли А что, если б не мы, в «скорой» бы сожрали. Так вот, этот мужик говорит, что мы украли
Успокойся, больше он не придёт
Я тихонько прикрыл дверь и пошёл прочь
Вот здорово! А как сейчас? Они вас простили? Вы живёте вместе? радостно затараторила девушка.
Вместо ответа старик медленно поднял трость и показал ею в сторону. Девушка проследила, куда указывала палка и упёрлась взглядом в расположенную неподалёку свежую могилу. На ней не было ничего, кроме креста и большой фотографии, укрытой в полиэтилен.
Девушка подошла поближе, наклонилась над фото, вдруг всхлипнула и закрыла лицо руками.
Старик не по-доброму усмехнулся, ни слова не говоря поднялся и неспешно последовал к выходу с кладбища
Не было всего этого. Не-бы-ло! Выдумал всё старик, Эмиль Бернардович в крайнем раздражении ходил по мастерской из угла в угол. Хватит реветь. Неправда это всё!
Девушка сидела по-турецки на верстаке, закрыв лицо руками, и беззвучно плакала.
Мы с этим типом давно знакомы. Каждому в своё время он рассказывал душещипательные истории. Каждому! И все в одиночку, и все разныемне, Рафаловскому, Диме Ветошкину, Анне Константиновне И ведь подгадает же, что б один на один остаться, и Вот хотя бы и Василию тоже Василий!
Васёк, неопределённого возраста парень с головой абсолютно лысой и донельзя загорелой, вздрогнул и отложил в сторону огромный бутерброд, на который только что, как удав, пытался натянуться.
Василий, напомни, тебе про кого наш душегуб рассказывал? Про утонувшего брата?
Н-н-н-нслово застряло и никоим образом не хотело выходить, м-м-м-м-мВасёк оперативно поменял слово на другое, но и его постигла та же участь.
Немного помучившись, он замолчал. Все вежливо ждали. Васёк, закатив глаза, прикидывал, какое слово имеет шанс проскочить, и без особой надежды на успех предпринял ещё одну попытку.
П-п-племянника. Ц-ц-целый час лепил, как п-п-племяша в снегоуборочную затянуло, к-к-кишки на ш-ш-шслова, начавшие литься если не бурным потоком, но уверенным ручейком, вновь упёрлись в невидимую плотину. Тут Васёк не стал применять старой тактики и упорно пытался выдавить непокорное слово. Видимо, было оно сверхважным для дальнейшего повествования и замене не подлежало.
Вот! Видишьполный бред! Эмиль Бернардович торжествующе обернулся к дочери. А тебе что он говорил? Что у него никого нет? Один, мол, на белом свете? Василий Василий, прекрати! Хватит, хватит! На себе, на себе нельзя!
Васёк, отчаявшись продолжить рассказ, в страшном возбуждении начал жестикулировать и метаться по мастерской. Он был очень похож то на самурая, делающего себе множественное харакири, то на джедая, разящего направо и налево световым мечом: Васёк явно решил во что бы то ни стало всеми оставшимися в его арсенале способами донести смысл истории. Наконец он остановился, обречённо махнул рукой и побрел в угол к своему мегабутерброду, по дороге беззлобно пнув пустую пластиковую бутылку.
Эмиль Бернардович подошел к дочери, прижал разноцветную голову к плечу и жалобно попросил:
Ну, не плачь, очень тебя прошу
Да-а, а зачем он его такой лялечка зачем, а?
Да кто ж его разберёт, зачем? он вздохнул. Развлекается, по-видимому, так. Одно словодушегуб
Шнек, неожиданно четко донеслось из угла. З-зараза
О немцах, мифах и солёных груздях под водочку
Дорогая Пулковская обсерватория!
Чрезвычайно трудно передать на бумаге те чувства, коими охвачен был я с того самого мгновения, как увидел в почтовом ящике своём долгожданное письмо от вашей высоконаучной и глубокоуважаемой организации. Не чаял я, что так скоро получу ответ на свое сообщение.
Отрадно, что столь уважаемые мною учёные мужи смогли оторваться от беспрерывного раскрытия тайн нашей бесконечной Вселенной и выкроить малую толику своего драгоценного времени, дабы ознакомиться с сутью моего открытия! Видать, не зря мне, не обладающему высокими регалиями и учёными степенями исследователю-самоучке, пришла в голову дерзкая мысль представить на ваш высочайший суд скромные плоды моих размышлений.
И как досадно, что писать ответ мне взялся младший (как он сам подписал) научный сотрудник вашей досточтимой обсерватории Соседушкин Ю. Я.! Уж не знаю, чем он там у вас занимается, небось по молодости лет да из-за ума недалёкого ничего серьёзного вы ему доверить-то не решаетесь, вот и мается этот юный оболтус без дела, хватаясь за что ни попадя. Уж вы его там пропесочьте как следует, чтоб неповадно было без спросу отвечать от имени всей Пулковской обсерватории. А то отписался он, наглец, что, мол, «сведения, сообщаемые вами, очень интересны, но никак не входят в компетенцию нашего учреждения». А кому же, как не вам, разбираться в угрозах, грозящих из космоса нашей Земле через экспансию пришельцев, точные методы выявления которых среди людей я и разработал?
Однако пишу я это письмо не для того, чтобы пожаловаться на самоуправство нерадивого вашего работника (тем паче что жду ответа от других, не менее уважаемых организаций: Академий наук, университетов и прочих научных обществ), а с целью поделиться радостью, переполняющей меня всё то время, что открыл я решение задачи, не поддававшейся долгие годы. И пусть загадка эта и не глобальная, а всё ж приятно, что удалось и мне привнести свой маленький кирпичик в возведение храма науки, уважаю которую я безмерно и жизни без которой себе не представляю.
Не буду далее томить вас в неведении относительно сути разрешённого мною парадокса.
А звучит он так: почему немцы не ходят по грибы?
Вообще-то под немцами я понимаю всех европейцев, а почему я вынес в заглавие именно эту нацию, так тому есть резон: собственными глазами видел я, что в Германии грибные леса есть, а грибников нет. Бывал я там в самую жаркую для тихой охоты пору, но не заметил ни стоящих на обочинах автобанов машин, хозяева которых с корзинками и вёдрами углублялись бы в чащу в поисках грибов, ни почтенных фрау, продающих их в деревнях и на перекрёстках.
Справедливости ради признаюсь, что особенных душевных страданий от нерешённости этой проблемы я и не испытывал. С тех самых пор, как понял я, что в этом есть определённая загадка и решение оной никак не приходит мне в головуни мгновенным прозрением, ни путем кропотливых умозаключений различными научными методами, отставил я её в сторону до поры до времени. И вот буквально на днях, просматривая Глобальную сеть на предмет поиска различных научных фактов, обнаружил я описание преинтерес-
нейшего эксперимента, по прочтении которого меня посетило озарение; произошло сие обычным для меня порядком: ударило в темечко, холодной судорогой прошлось между лопаток по позвоночному столбу и вышло через копчик; в голове стало совсем пусто, и лишь через мгновение решение сформировалось неким мыслеобразом, а уж затем постепенно обросло деталями. Но, прежде чем дать исчерпывающий ответ на поставленный вопрос, приведу вам описание этого эксперимента.
В одной из тёплых стран, прямо под открытым небом, в необычной клетке жили-были четыре обезьяны. Порода, равно как и пол этих приматов, для дальнейшего повествования не имеет никакого значения, но порядка ради пусть все они будут самочками шимпанзе.
Клетка эта была весьма велика и вполне могла бы называться вольером, если бы не одно важное обстоятельство. Всё: стены, потолок и даже полбыло забрано мелкой железной сеткой; металлическими были и разнообразные перекладины, лесенки, качели, и даже маленький домик, где обезьяны скрывались от дождя или палящего солнца.
Ещё одна особенность заключалась в том, что люди никогда не попадались обезьянам на глаза, наблюдая за ними через скрытые камеры. Все необходимые припасы доставлялись подопытным животным автоматически: постоянно бьющий фонтанчик с прохладной свежей водойпопить или облить соседа, зажимая кран пальцем (любимое развлечение в жару); в определённое время в клетку с мелодичным звоном вкатывалась самоходная тележка, наполненная доверху всякими вкусными вещами: крупными апельсинами, мохнатыми киви, хрустящими яблоками, сладкой хурмой, сочными грушамивсе мыслимые фрукты доставлялись в изобилии.