Однако странным был и цвет его волос, собранный в хвост. Нехарактерный для нашей расы. Ярко-красный, похожий накровь. Он обернулся, и я вздрогнула, а затем сглотнула. Он меня вначале испугал. Нет, он не был уродом или ещё чего, для ренцека он был даже красивым, лицо не такое узкое, выступающие глубокие скулы и надбровные дуги, острый нос, брови «домиком», бесцветные губы Но глаза, как, видимо и полагается адептам его Покровителя, были белыми, радужка чуть ли не сливалась с белками, страшные зрачки казались «голыми» и смотрящими тебе прямо в душу. Ещё это в сочетании с кровавыми волосами и бровями такого же цвета, выглядящие как ровные свежие порезы Мне даже стало на секунду жутко, но я взяла себя в руки и даже успела разозлиться:
Ты кто такой вообще? спросила я с раздражением.
Он улыбнулся, однако с его «грустными» губами, это вышло не особо убедительно:
Хорце Ран, адепт Ран, врач и представитель Адептриата, он хотел было продолжить, однако я его намеренно сбила:
Я тебя знаю? Откуда ты взялся?
Ниоткуда, он улыбнулся, но опять же лучше бы он этого не делал. Этот стало раздражать меня. Я из Рэйнейского Адептриата
А, собственно, зачем я тебе понадобилась?! увы, но, когда я начинаю говорить с людьми, разговор меня начинает утомлять, а утомление ведет к очередному срыву
Я приехал забрать тебя.
Я тут же замолкла. Я не знала, как реагировать на это заявление. Конечно, оно повергло меняв радость в чувство, столь забытое за столько времени. Искренней радости, не насмешки, а радостиНо жизнь меня научила ничему не радоваться, а искать в этом подвох. Собственно я и начала его искать:
То есть ты, незнакомый человек, забираешь меня, незнакомого человека, из дурки? Зачем?
Тыадепт, как и я, собственно, все адепты служат Адептриату, и я забираю тебя, чтобы ты смогла принять присягу.
А если я не хочу? злобно спросила я. Конечно, я знала ответ на вопрос, да и провоцировать свой лучик надежды было опасно. Но мне было привычно вечно огрызаться и злиться. Я не могла отвечать по-другому.
У тебя нет выбора. Ты обязана, как адепт.
А не боишься, что я разнесу там всё на радость Пустоты?
Во имя Ран, поэтому за тобой и поехал я, Лаан Рина
Это имя тут же пробудило во мне злобу, я почувствовала как кровь закипает во мне, этот адепт тут же подскочил ко мне, положил рук на лоб и вперился своими страшными глазами в меня, его зрачки буквально растворились, а из глаз начал литься белый свет, как и из его пальцев. Я стала чувствоватьспокойствие. Даже некое умиротворение.
Не смей меня так называть, я просто Рина, и все, выговорила я. Он внимательно посмотрел на меня, а затем подошел ближе и начала развязывать рукава моей рубашки. Затем недовольным голосом приказал:
Притащите какую-нибудь теплую одежду.
Не надо! воскликнула я. Мне нравится в своей!
В пижаме? удивился адепт.
Да, я пойду только в ней, дело в том, что она была красного цвета. Моего успокаивающего.
Нет, это не годится, на улице не тепло.
Мы какое-то время поспорили, однако он сдался и согласился придумать что-то по пути. Когда мы шли к выходу, нас провожали испуганными взглядами. Странно, я ведь ожидала, что от меня всегда хотят избавиться. Но казалось, что они даже все разочарованы, особенно та злобная директорша. Что-то тут все-таки не так. Да, и этот адепт тоже странный. Все казалось, о Пустота, странным! И все, что происходит в этом явно есть какой-то подвох. И я найду его
Адепт распахнул входную дверь и в первую минуту меня даже ослепило, а мои ноздри проник воздух с улицыЯ не была на улице 10 циклов Это былобыло
Непередаваемо
Глава 2
Мне холодно, заявила я недовольно, смотря в окно.
Так накинь, отдал мне черную вытянутую куртку с капюшоном, как раз для ренцека, этоткак его там.
Напомни, как тебя зовут.
Хорце Ран, он посмотрел прямо на меня. И я тут же отвернулась. Не выношу его глаз. Ужасные. Белые. Да, и сам он весь страшный. Похож на монстра.
Куда мы едем? спросила я, отвернувшись и наблюдая за сменяющимся видами. Мы ехали по дороге, которую окружали высокие деревья, из-за движения они сливались в один большой махровый зелёный ковер.
В Адептриат, чтобы ты стала окончательно адептом.
А что дальше? Опять меня в психушку запрёте? неожиданно во мне не было злобы. Я смотрела за мелькающими деревьями имне даже нравилось это. Что-то новое. Движение. 10 циклов я была в одном и том же помещении. А теперь еду. Во мне что-тоначинало просыпаться.
Нет. Более того, я добьюсь того, чтобы провели расследование.
Расследование?
Это незаконно. Все адепты должны быть зарегистрированы и превращены именно Адептриатом. Но тебя мало того превратилиобычно в таких случаях мы находили трупы. Удивительно, но твой случай один из миллиона!
Вот везение-то! я развернулась и сказала это с особой злостью. Лучше бы я подохла!
Он положил руку мне на лоб:
Тише, тише медленно он проговорил. Это меня ещё больше разозлило:
Я не злюсь! И убери руки! глаза мне застлала тьма. Очнулась я, лежа на адепте, а он сжимал мои руки, из его глаз лился белый ровный свет. Мы уже остановились, и водитель изрыгал проклятья, его самые приличные слова были такими:
Что вы творите! Спокойно давайте уже доедем!
Я заметила, что уХорце слегка подпален его алый хвостик. Он продолжал применять свою силу. Это меня успокоило, более того, я почувствовала усталость. Мне захотелось лечь спать. Хорце положил куртку себе на колени, а затем уложил меня на нее. Я не сопротивлялась, мои глаза закрывались. Последнее, что услышала, как водитель проронил: «А раньше нельзя было?!»
* * *
Сегодня самый лучший айдь. Прошло 10 циклов с момента моего рождения. И это-особенная дата для каждого ренцека. Именно в этот айдь мы перестаем расти, и остальные 290 циклов остаемся неизменными.
Не хотелось просыпаться. Я развалилась на своей мягкой кровати, ожидая возвращения сна. Но он никак не хотел приходить обратно, я лениво смяла постель, а затем все-таки села и подтянулась. Яркий свет бил из окна прямо в меня, мне тут же захотелось петь и плясать. Настроение было просто прекрасным. Не хотелось думать ни о чем плохом, только о праздновании своего айдя появления в Перворожденном.
Моя комната была выполнена в ярких теплых цветах: желтый, оранжевый и красный. Здесь была огромная кровать, заполняющая почти все пространство комнаты, на которой я могу полностью растянуться, правда, ноги из-за необычного роста все-таки свешиваются. Стол с ПК, полка с кучей книг, шкаф с моей одеждой, которая не только там находилась, но и была разбросана по всему полу. Я поглядела на нее и решила, что уберу потом. А пока побежала в ярко-красной пижаме на кухню, где, освещаемые светом, сидели родители, которые казались не просто людьми, а некими Нимвелями.
Мама, давай посмотрим в зеркало! я схватила ее за руку и потянула за собой в прихожую к огромному зеркалу, почти во весь рост.
Мы теперь одно лицо, улыбнулась мама. И это действительно было так. С зеркальной поверхности на нас смотрели полностью идентичные ренцеки, с вытянутыми высокими бледными телами, выступающими лобными буграми, острыми скулами, вытянутыми маленькими подбородками, редкими угловатыми бровями, рыжими волосами строго фиксированной длины до лопаток, и карими глазами. Различались мы с мамой только одеждой и прическами: я была растрепана, а у нее повязана косичка. Так распорядилась природа, но ренцеки не подвержены внешне не старению, ни болезням. Но это не значит, что мы не стареем и не болеем, просто это не проявляется, и подчас можно не заметить серьезную болезнь.
Дорогие, идем принимать пищу! прозвучал папин голос из кухни. Мы с мамой, вдоволь налюбовавшись собой, пришли туда.
И как мне вас теперь различать? ахнул отец, улыбаясь во весь рост, моя дочь теперь готова. Слава великому Темному Лаан!
Да не оставит он нас в Темные времена! ответила мама. Затем родители посмотрели на меня.
И благословит он нас, эту скудную пищу и защитит от Темных сил, побуждений и мыслей, устало продолжила молитву я.
Дело в том, что мои родители были очень религиозны. Подчас это попахивало нездоровым фанатизмом. Они верили в Темное воплощение покровителя ОгняЛаан. Эту веру исповедовала религиозная община под названием Адептриат, где разрешалось выбрать себе одного из нескольких покровителей и служить ему. Также можно было выбрать, какой именно стороне служить: темной или светлой. Но при этом не запрещалось преклоняться и перед всеми одновременно.
Подчас вера моих родителей вводила меня в ступор или даже в шок. Имя Лаан произносилось по нескольку раз на дню, молитвы возносились ему чуть ли не на каждом шагу и через каждое слово. Я, конечно, понимаю, что мои родители работали в храме и были жрецами, теми, кто обращает в веру, но временами мне казалось, что они перегибают палку. По началу мне хотелось быть такой же просветленной, но со временем я поняла, что не хочу этого. Но я не хотела и обижать веру своих родителей, поэтому притворялась. Меня вообще воспитывали уважать чувства и вкусы других людей.
После первого приема пищи, отец и мать отвели меня в свою комнату, и со словами: «С десятициклием!», открыли дверь своей спальни. В лучах света на их кровати лежала огромная коробка в красной оберточной бумаге. Я подошла к ней медленно и не спеша, думая про себя, что там может быть такого большого. Начала срывать упаковку, и любопытство возрастало все больше и больше. Я открыла упаковку и застыла в недоумении.
Это была статуэтка. Большая. Покровителя Лаан. Вытянутое стройное тело, непонятно какого пола, со слипшимися в единое целое ногами, с опущенной головой, из которой вырывало пламя, и на лице которой не было ни глаз, ни рта, ни носа. Руки статуи также же были опущены вниз, а ладони превращались в огонь, вздымающийся вверх.
Вначале я ничего не поняла. Но потом мне стало страшно. Я знаю, когда дарят подобные вещи.
Но не успела я ничего предпринять, как почувствовала небольшую боль в горле, словно кто-то кольнул меня. Перед глазами стало плыть, и я услышала голоса мамы и папы, слившихся в одно целое: «Во имя темной стороны Покровителя Лаан!»
Очнулась в очень темном месте, где было ничего нельзя разглядеть, кроме стола, на котором я лежала. Источником освещения было несколько маленьких ламп, направленных прямо на меня. Я почувствовала озноб, и это неудивительно, учитывая, что на мне не было одежды, и я была стянута кожаными ремнями. Голова также была зафиксирована, я не могла пошевелиться, однако скосила глаза и заметила, что мое тело исписано особыми метками. Напрягшись, я смогла немного повернуть голову и увидеть рядом со мной стол со всевозможными инструментами, огромными колбами с разноцветными жидкостями, а также металлическими трубками. Волна страха прокатилась по моему тело. Это ведь не тот ритуалнадеюсь, не тот
В поле зрения показались двое человек в темных мантиях с изображением огня. Из-под капюшонов едва можно было разглядеть лица, к тому же они были в масках, но я поняла кто это.
Вы не можете сделать этого! Я не давала согласия! Это преступление! от страха принялась кричать я.
Нам не нужно твое согласие, холодно ответила мама. Ты была рождена для этого, и она взяла скальпель руками в черных перчатках.
Что?!
Великий Темный Лаан даровал тебя нам для единственной цели, из-под маски раздался глухой голос отца. Для служения ему и его идеалам.
Но так нельзяэто же против правилпреступление мои губы начали дрожать.
Преступление совершает официальный Храм. Он не хочет бороться с иноверцами. А Великий Темный Лаан не доволен этим. Он хочет напомнить о себе, и выбрал нас в качестве своего голоса, сказала мать, обойдя меня.
А ты станешь инструментом в его руках, продолжил мысль отец, также подхватив скальпель.
В официальном Храме все заблуждаются. Они даже не могут нормально превратить человека в Исполняющего волю своего Покровителя, адепта.
Они держат в тайне само превращение.
Скрывая его даже от самого адепта.
А это неправильно, возле уха раздался щелчок, и платформа, на которой находилась моя голова, приподнялась так, чтобы я могла наблюдать свое тело.
Ч-чточ-то в-вы т-такое го-ворите? из моих глаз начали литься слезы. Я же в-вашад-дочь
Ты была дарована нам великим Лаан, и мы хотим его в ответ вознаградить, сказала мама, остановившись возле моей левой руки. Папа стал напротив. Они возвели скальпели надо мной. И тут я заметила, что столов с инструментами два. И вещи на них лежат идентично, словно второй стол просто скопировали и поставили ровно параллельно другому.
Во имя Огня! и они начали резать по меткам мои руки. Я тут же почувствовала боль. Она быласловно тысячи иголок врезались в руки. Я изо всей силы закричала, и родители остановились. Они переглянулись, а затем взяли в руки небольшую колбу и синхронно начали обливать им мое тело. Закончив эту процедуру, они продолжили резать меня. Теперь я чувствовала неприятное пощипывание вместо боли. Это былопротивно, и я принялась сначала орать. Но успеха это не возымело. Кожу начало жечь, и я заскулила. Однако и на это не обращалось внимания
Родные родителикак вы могли так со мной поступить
Сделав надрезы, они принялись кромсать мышцы и сухожилия. И я не очень хорошо знала анатомию, но смотря на все это, мне становилось не по себе. Тошнота начала подкатывать к горлу. И тут родители синхронно достали нечто маленькое, продолговатое и белое, все в крови. Поначалу я не могла понять, что это, но потом дошло.
Это же
Кость! закричала я и с ужасом наблюдала за тем, как они их поместили в прозрачную жидкость, где кости начали исчезать в миллионах пузырьках, испуская кровавые капельки. И вот они полностью растворились. Это же мои кости! Как они посмели трогать их и вынимать их из меня?! Страх на мгновение сменился гневом. А затем и отчаяньем, когда я увидела, как из моих ладоней начали вынимать и другие фаланги пальцев. Руки превратились в кровавые сдувшиеся перчатки. Это быложутко. И туда родители стали просовывать железяки, не забывая обливать меня какой-то жидкостью. Словно набивают ватой мягкую игрушку
Но это было только началом.
Дальше они пошли вверх, разрезали предплечье, вытащили лучевую кость, и отправили ее в ту склянку с едкой жидкостью. У меня на глаза навернулись слезы, когда я наблюдала, как пузырьки съедают мои кости. Локтевую кость оставили в покое, и начали просовывать какой-то полупрозрачный резервуар, наполненный чем-то оранжевым. Резали дальше, однако плечевую кость не стали вынимать, вырезали несколько кусков мяса, которое тоже было растворено, и начали просовывать какие-то провода.
Отчаянье и больуже не было страшново мне начало просыпаться другое
Злобаот того, что мое тело распиливают на куски мои собственные родители
Дальше они вырезали ключицу, заменив своими страшными имплантатами. И тут они перестали делать это синхронно. Мама принялась делать надрез у меня на щеке, а папа сказал строго:
Мы договорились не делать этого.
Почему?
Мы ведь не уверены, сможем ли все сделать правильно. Пускай мы все сделаем по стандарту, но она будет жить и нести волю Лаан.
Хорошо, и мой порез был обработан антисептическим раствором. Затем страшная операция продолжилась.
Когда мне начинали разрезать грудь, и вынимать не только кости, но и что-то склизкое и мерзкое, у меня перед глазами помутнело. Возникло чувство непреодолимой тошноты, я закатила глаза и потеряла на какой-то миг сознание.
Очнулась уже тогда, когда разрезались мои ноги. А на туловище смотреть было страшно. Вместо нескольких ребер торчали металлические куски, а под ними был установлен какой-то прибор, и в небольшом окошке виднелось, что это устройство заполнено ярко-оранжевой жидкостью, такой же, что и трубки в предплечье. Бедренная кость, как и плечевая практически оказалась нетронутой, лишь опутанной проводами, однако малоберцовую кость отпилили от большеберцовой и приделали резервуар со знакомой жидкостью. Вместо нее вставили знакомую трубку со знакомой жидкостью.
Сволочидакаквы посмели
Я же ваша дочь
А не инструмент
Когда они закончили менять кости на металлические трубки, то принялись соединять их между собой проводами, металлическими кусками, полыми мягкими трубками. А затем меня начали зашивать и прикручивать имплантаты.