С тобой - Валя Шопорова 7 стр.


Четыре дня тому назад, посоветовавшись с докторами и получив их одобрение, Фишер договорился о переправке Леона в загородную частную клинику. Это была та самая клиника, где когда-то Дориан проходил лечение, и Леоном тоже занимался лично её главврач.

Когда Дориан в первый раз увидел такого знакомого доктора Вальтера, его губы тронула горькая, будто полынь, улыбка. Та же клиника. Тот же лечащий врач. Та же фамилия в истории болезни, только имя рядом с ней теперь было другое. А Дориан бы с радостью вписал в неё себя. Он бы отдал всё на свете за то, чтобы поменяться с Леоном местами, лежать в больничной постели, а старший чтобы сидел рядом с ним. И пусть бы ему пришлось ещё десяток раз пройти через жестокое избиение и издевательства, те боль и ужас были ничем по сравнению с тем, что он чувствовал сейчас.

Дориан сидел в кабинете доктора Вальтера, слушая его разговор с Фишером и ничего толком не понимая. О себе давали знать незнание медицинских терминов и усталость.

 После ряда проведенных исследований мы пришли к выводу о том, что целесообразно провести для Леона детоксикацию организма от остатков наркотических веществ.

 Это не навредит ему?  задал резонный вопрос Рональд.

 Риски, конечно, есть, но они меньше, чем положительные последствия.

 Вы не думаете, что правильнее будет проводить мероприятия по избавлению от зависимости, когда Леон придёт в себя?

 Я думаю, что в некотором смысле его кома вполне может быть реакцией организма на прекращение употребления наркотического вещества, такие случаи известны науке. И если это так, то когда его организм очистится от его остатков, что исключит физическую зависимость, вполне вероятно, он скорее придёт в себя. К тому же это исключит ухудшение общего состояния Леона, когда он очнётся, потому что физическая ломка разрушительна и для тела, и для психики из-за тех ощущений, которые она вызывает.

Рональд понимающе покивал и спросил:

 Вы говорили про риски, в чём они заключаются?

 Прежде всего, процедура детоксикации опасна для почек, потому что человеку вводятся большие объёмы жидкости, что даёт сверхнагрузку на них. Но чтобы уменьшить нагрузку, мы будем проводить очищение при подключении к аппарату гемодиализа. Также детоксикация включает в себя аппаратное очищение крови, но оно рискованно лишь для тех, кто имеет проблемы с сердечно-сосудистой системой, а их Леон не успел приобрести.

 А мог?  спросил Дориан.

 Да. Метамфетаминовая зависимость приводит к проблемам с сердцем и сосудами, потому что вызывает их сужение. Но у Леона ничего подобного не наблюдается, только если в самой зачаточной форме, которую можно не принимать во внимания, потому что она может считаться вариантом нормы. Знаете, Леону очень повезло в том, что у него нет типичного для всех зависимых истощения. Его масса тела находится в норме, благодаря чему во много раз снизилось и разрушительное воздействие наркотика на мышцы, что очень хорошо, потому что у него множественные переломы, и без прочного мышечного каркаса срастание костей проходило бы в разы сложнее.

Дориан опустил взгляд, обдумывая слова доктора, которые рождали множество вопросов.

 А как так получилось, что у него нет истощения, если оно есть у всех?  спросил он.  На него как-то иначе действовал наркотик?

 К снижению массы тела и последующему истощению приводит не само наркотическое вещество, а то, что оно выключает чувство голода. Это особенно характерно для стимуляторов, к которым и относятся кокаин и метамфетамин. Не знаю, чем руководствовался Леон, но полагаю, что он продолжал питаться, как и обычно, что позволило ему остаться в прежней форме.

Дориан вновь опустил глаза. Ему стало безумно интересно, почему же Леон противился действию наркотика и ел, пусть и не хотел. И ему вспомнилось, как он сам, когда принимал кокаин вместе с близнецом, вообще не испытывал чувства голода, но тот всякий раз напоминал ему о том, что нужно поесть и вёл на кухню или приносил еду в спальню. Так забавно, даже в этой противоречивой ситуации  не думая о том, что Дориан может тоже подсесть на дурь, Леон умудрялся заботиться о том, чтобы он не запустил себя. Смешно, мило и одновременно невыносимо грустно.

 А если вы проведёте детоксикацию, то когда Леон очнётся, у него уже не будет зависимости?  с надеждой спросил Дориан.

 Если мы проведём полный курс очищения, то у него не будет физической зависимости и соответственно ломки. Но с психологической зависимостью мы не можем работать, пока он в коме, вы сами должны это понимать. И это не наш профиль, но я порекомендую вам клинику реабилитации.

 Если вы говорите, что детоксикация положительно повлияет на состояние Леона и рисков для его здоровья не несёт, мы не будем противиться её проведению,  произнёс Рональд.

 Это правильное решение с вашей стороны,  кивнул доктор Вальтер и перевёл взгляд на Дориана, обращаясь уже к нему:  Но поскольку Леон находится в коме, мы не можем проводить с ним никаких процедур, прямо не относящихся к спасению его жизни. Вы должны дать письменное разрешение на проведение детоксикации.

Дориан подумал пару секунд, затем кивнул.

 Хорошо, я всё подпишу. Но сначала вы расскажете мне обо всём, что собираетесь делать с Леоном, и желательно так, чтобы я понял.

 Я постараюсь,  кивнул врач.

Послышался стук в дверь, и в кабинет зашла встревоженная медсестра.

 Мистер Вальтер,  проговорила она,  я только что была у пациента Ихтирам-Катель. У него появилась реакция на свет, и пульс ускорился до семидесяти шести ударов в минуту.

Доктор Вальтер нахмурился, переведя взгляд на подчинённую. Её слова вполне могли означать, что Леон начал приходить в себя. Это понял и Дориан. Вскочив с дивана, он пулей понёсся к близнецу, едва не снеся на своём пути медсестру, которая еле успела отскочить в сторону.

 Дориан, стойте!  крикнул ему вслед доктор Вальтер, но Дориан его не слышал.

Зайдя в палату Леона, доктор обнаружил Дориана около его постели. Он, как та чума или пёстрая смерть, стоял, склонившись над близнецом, даже не моргая, вглядываясь в его лицо.

 Покиньте палату,  директивно произнёс врач.

 Нет.

 У Леона начались улучшения, возможно, он придёт в себя и этот процесс нужно контролировать. Вы будете мешать.

У Дориана дрогнули губы. Конечно же, он ни в коем случае не хотел мешать докторам приводить Леона в чувства, но и уходить он не хотел, только не сейчас, когда близнец готов был открыть глаза, он должен был быть рядом с ним в этот миг.

 Дориан, выйди,  строго произнёс из-за порога Фишер, приходя на помощь доктору.

Напоследок бросив на близнеца взгляд, Дориан опустил голову и выполнил требование. Как только палату покинули посторонние, в неё сбежался медицинский персонал, и дверь закрылась, скрывая от глаз то, что происходило в ней.

Доктора делали всё возможное и невозможное, помогая Леону очнуться, но старания их прошли впустую. Через три часа его зрачки вновь перестали реагировать на свет, давая понять, что ворота сонного царства, пленником которого он был, по-прежнему были закрыты. Только лишь сердце его продолжало биться чуть чаще по сравнению с тем, как было, давая призрачную надежду.

Окончательно убедившись в том, что сейчас Леон не придёт в себя, доктор Вальтер позволил Дориану зайти к нему.

Зайдя к близнецу, Дориан сел около его постели, с болью и невозможной тоской смотря на него. Ему сообщили о том, что чуда не произошло.

 Зачем же ты так?  прошептал младший.  Дал мне надежду и обманул Ты же почти пришёл в себя, что же случилось потом? Я же знаю, ты сильный, ты сможешь. Прошу тебя, только открой глаза

Необъяснимо, будто отвечая на слова близнеца, пульс Леона резко убыстрился. Всего три скорых удара  словно сигнал SOS или закодированное сообщение на непонятном языке, а после сердцебиение его вновь стало мерным и медленным.

 Я слышу тебя,  произнёс Дориан, улыбнувшись, хотя в его увлажнившихся глазах было столько боли, что впору было просить об эвтаназии.  И ты меня тоже слышишь, я знаю, просто ответить не можешь. Но это только пока, это пройдёт. А до тех пор, пока ты не проснёшься, слушай меня и знай, что я жду тебя. Всегда. Каждую секунду.

Младший замолчал на какое-то время, смотря вниз и покусывая в задумчивости губу  слишком много всего было в голове и ещё больше на сердце. Подняв взгляд к лицу брата, он снова заговорил:

 Леон, ещё в мае после одной нашей ссоры я написал кусочек песни. Это мог бы получиться настоящий хит, но я удалил текст, мне не хотелось ни с кем им делиться, потому что он казался мне слишком личным и обнажающим эмоции. Тогда я постоянно ждал тебя, и мне казалось, что ты совсем меня не понимаешь, что ты больше не нуждаешься во мне. Именно эти мысли и чувства я вложил в ту песню, почему-то я её до сих пор отлично помню. Но после всего, что произошло и до сих пор происходит, я увидел в ней совершенно другой смысл. «Я просто жду тебя»  так она называется. И можно, я тебе её спою?

Подождав немного, Дориан облизнул губы и запел, не сводя взгляда с лица близнеца, посвящая песню ему, как на самом деле было почти всегда:

Я говорю с тобой, но ты не отвечаешь;

И время обращается стеклом и падает к ногам.

Осколки ранят в кровь, но мне почти не больно

Я просто жду тебя

Услышу всё: и крик, и шёпот, запертый внутри,

Мы были рядом и на свету, и в темноте.

Но кто-то сверху рвёт меж нами нити;

И если ты проснуться вдруг не сможешь,

Уйду во мрак к тебе.

Глава 10

Двадцать седьмой день после аварии. На протяжении пяти дней Дориану не позволяли навещать Леона, потому что с ним проводили интенсивную детоксикацию, многие процедуры которой требовали полной стерильности, что исключало нахождение в палате посторонних, и пристального контроля врачей, которым младший Ихтирам мог помешать, не вовремя попавшись под руку.

Эти бесконечные сто двадцать часов Дориан смог пережить только благодаря друзьям, которые не оставили его одного. Эван в своей обычной манере пытался разряжать атмосферу шутками и приносил пиво, чтобы Дориан хоть чуть-чуть расслабился. Леонард поддерживал одним своим спокойным видом, хоть внутри он тоже бесконечно переживал за Леона, и говорил умные и мудрые вещи. А Юлий просто был рядом, и в его обществе как-то особенно нуждался младший Ихтирам.

Выпив в один вечер больше обычного, Дориан начал с каким-то отчаянным рвением льнуть к Юлию. Он словил себя на том, что делает что-то не то, когда сидел на подлокотнике кресла друга, рассказывая ему что-то и болезненно пристально смотря ему в глаза. Именно это помогло опомниться, потому что, пусть разрез и цвет глаз у Юлия были такими же, как и у них с Леоном, но у него был совершенно другой взгляд. Юлий не был Леоном, и с этим нужно было смириться, пусть Дориан бессознательно искал в нём близнеца, которого ему так не хватало, он даже готов был в это поверить. Когда сходишь с ума от тоски, не думаешь.

Эван и Леонард с пониманием относились к тому, что Дориан выделял Юлия, именно с ним искал общения, пытался подсесть ближе и так далее  делал всё то, что привык делать с Леоном.

И в эти дни Дориан начал очень много писать, он изливал в тексты песен всё то, что было на душе, и то, что хотел сказать брату, но не мог. Тексты получались трагичными и надрывными или же совсем тихими, преисполненными теми чувствами, о которых не кричат.

Я буду петь для тебя;

Слушай мой голос, он станет твоим маяком.

Я смерть отгоню; чувствуй, вот моя рука,

Держи её, и мы ещё поживём

Этот текст стал своеобразным гимном для Дориана. Он приходил к Леону и пел: негромко, без подготовки, только для него, потому что он никогда не осудит. И это спасало в те моменты, когда слова заканчивались или застревали в горле, потому что невыносимо больно говорить почти месяц и не слышать ответа.

 Оказалось, даже у меня могут закончиться темы для разговора,  с грустью произнёс Дориан.  Но я всё равно не буду молчать, потому что я верю, что ты меня слышишь.

Иногда Дориан начинал чувствовать, что теряет надежду, и что ничего не изменится  слишком много времени прошло. Состояние Леона было нестабильным. С нерегулярной периодичностью случался прогресс, и казалось, что вот-вот он придёт в себя. Но всякий раз все показатели возвращались к исходным: зрачок расплывался чёрной бездной, не реагируя на свет, а пульс и давление падали. Каждый раз, когда это происходило, доктора стояли на ушах, они опасались того, что третья степень комы Леона перейдёт в четвёртую, терминальную, и начнётся отмирание мозга, а если это случится, не поможет уже даже чудо.

В такие моменты Дориан сидел на полу около палаты близнеца и молился, сжимая в ладони его кольцо-амулет, которое забрал ещё в то время, когда старший лежал в муниципальной больнице.

Это заставляло всякий раз сходить с ума и переживать маленькую смерть. Дориан даже представить себе не мог, что с ним будет, если к нему выйдет врач и со скорбным видом сообщит: «Произошла смерть мозга». Ничего не будет, в этот момент он тоже умрёт, даже если тело продолжит жить.

Но ничего подобного не происходило. Состояние Леона не становилось хуже и не переходило критическую черту, из-за которой невозможно вернуться, даже улучшалось по крупицам, пусть они и были незначительны. Так, сегодня сердце у него билось всего на двадцать пунктов ниже нормы.

Дориан сидел около постели близнеца, разглядывая его из-под чуть опущенных ресниц. В последнее время, когда он был с Леоном, его не покидали ассоциации с известной детской сказкой  «Спящая красавица». Вот же он, спящий красавиц, спящий принц, если позволите, который почему-то не может проснуться, и его ожившее отражение, тенью сидящее около него.

Вот и готова сказка на иной лад. Но где же искать ту принцессу, поцелуй любви которой станет волшебным лекарством от темноты? В какое тридевятое царство скакать за ней, и существует ли она вообще? Пока единственная «принцесса», которую Леон любил, принесла лишь смуту и чуму.

Дориан опустил взгляд, остановившись им на губах близнеца. Внутри зародилось несмелое и абсурдное желание самому поцеловать его, ведь никто и никогда не сможет полюбить Леона так же сильно, как он. А именно в ней, в любви, во всех сказках и скрывалась сила волшебства.

Дориан медленно пересел на край кровати.

«Хуже всё равно не будет»,  подумал он и, склонившись к лицу близнеца, прикоснулся губами к его губам, прикрывая глаза, замирая так на пару мгновений.

Но вдруг через всё тело словно пропустили небольшой разряд тока, руки слегка вздрогнули. Дориан выпрямился, не то в ужасе, не то в шоке смотря на брата. Теперь он знал, чем были подобные ощущения, на которые раньше бы он не обратил внимания, они являлись одним из предвестников припадка.

«Только не сейчас»,  подумал Дориан.

Его охватила полнейшая растерянность, смешивающаяся с тревогой и паникой, которые рождали рвущиеся на свободу электрические разряды в мозгу. Дориан понимал, что оставаться рядом с Леоном опасно. Но мысль о том, чтобы уйти от него рождала ещё большую панику. Он ужасно боялся того, что если упадёт на глазах врачей, то его самого запрут в больничной палате и не позволят навещать близнеца.

Времени было мало, в любой момент могло произойти короткое замыкание. Выхватив из сумки флакончик с таблетками, Дориан трясущимися руками закинул одну в рот, с трудом, всухую проглотил. Отойдя в конец палаты, он сел на пол и, прислонившись спиной к стене, закрыл глаза, стараясь дышать глубоко и мерно и прося собственный мозг сдержать этот импульс.

Глава 11

Мне трудно поверить, что всё это время я ничего не видел:

Я был в темноте, а ты был рядом со мной.

Кажется, я спал тысячу лет.

Мне нужно открыть глаза, чтобы увидеть всё.

У меня нет мыслей, нет голоса, нет души,

Не дай мне умереть здесь,

Ведь должно быть что-то ещё

Верни меня к жизни.

Evanescence, Bring me to life©

Не помог ни поцелуй так себе принцессы, ни ухищрения матёрых, лучших в своём деле врачей, спящий принц продолжал оставаться пленником собственного царства. Шёл тридцать второй день комы Леона. Вторая половина октября, с деревьев уже облетели листья и гнили в лужах, постоянно лили дожди, и за окном почти всегда было сумеречно; в редкий день небеса светлели, и из-за облаков выглядывало умытое щедрыми дождями солнце. Дориан не замечал всех этих капризов погоды, не заметил, что наступил уже второй месяц осени, и столбик термометра медленно полз к нулевой отметке.

Назад Дальше