Идиллия прерывается. Мама умирает от паразитарной инфекции. Дитя природы, казалось, обречено на смерть, будучи полностью на грудном вскармливании. К счастью, чудеса случаются! Поблизости проходила молодая панда Жу-Жу. Обычно она не ступала на чужую территорию, но ее вынудил голод. Беспощадная вырубка лесов уменьшает вероятность выживания панд, питающихся бамбуком.
Жу-Жу проскочила бы мимо соплеменницы, да услышала страшный визг. От душераздирающего вопля сердце самки защемило. Дело в том, что совсем недавно она также стала мамой двух девочек. И поскольку имела возможность вскормить лишь одну из них, выбрала наиболее сильную новорожденную, не дав шанса уцелеть второй дочери. К сожалению, и избраннице не повезло. Жу-Жу, как это часто бывает у панд, задавила крохотную малютку во сне и безутешно горевала от потери. Не могла ведь несчастная бросить на произвол судьбы обреченного на голодную смерть беднягу. Поселившись на территории умершей Тинг-Тинг, мачеха заменила сиротинушке мать. Малыш вскоре вызвал у нее молоко, которым некогда панда кормила дочь. Его благодарные глаза пробудили внезапно нахлынувшую теплоту. Какая она удачливая, обрела любовь в нежданном месте! Приемный сынок искренне полюбил новую маму. Бдительная Жу-Жу непременно сидела у него под боком, поглощая бамбук и пристально следя за ним.
А вот он уже пытается залезть на дерево, однако, при каждой попытке пока ничего не выходит. Бессменно на страже маменька почуяла чуждый запах, то хищники рыскали в поисках останков покойной Тинг-Тинг. Следовало оттащить тело подалее от пещеры, но она была слишком занята воспитанием приемыша. Сегодня семья переночует в непроходимых дебрях бамбука.
На следующий день после живительного дождя они вдоволь напились ледяной водицы. Тэн-Тэн снова принялся покорять деревья, отдаляясь на почтительное расстояние от матери; и прожорливо поедал бамбук, умело научившись использовать шестой палец, удерживая им скользкий тростник. Пушистик опять укатился с ветки, словно меховой шарик. И вдруг услышал громкий треск ветвей. Появилось пятнистое тело. Бамбуковый медвежонок до того испугался, аж мигом забрался на ближайший высокий сучок, радуясь своему первому успеху. Он покамест не знал, что плотоядный зверь тоже древолаз. Но только кошка последовала за ним, Тэн-Тэн визгнул во все горло. А впопыхах примчавшаяся мамка с эдакой силой вцепилась в спину леопарду и откинула его так, что тот, придя в себя, пошатываясь, оставил семью в покое. Ведь сила укуса большой панды гораздо мощнее, нежели у взрослой особи белого медведя, что позволяет ей легко раскусывать кору твердого бамбука. Огромный стресс перенесла Жу-Жу, она бы не вынесла потери еще одного ребенка.
Шли дни, месяцы спокойного бытия для безмятежной парочки. Они с необузданным аппетитом уминали листву, в свое удовольствие играли, дурашливо валялись, затем уставшие так и засыпали в кущах бамбука. Жу-Жу мечтала обнести безопасную стену из него вокруг тропической обители неприступную крепость, дабы никто и ничто не могло помешать их простой жизни, полной мира и любви.
Панда с материнской нежностью и шутливо прижимала к груди сына, тот будто неповоротливый плюшевый мишутка радостно стонал от щекотки, крутила его точно игрушку, а малыш не двигался от восторга. Вдруг Жу-Жу уронила сына, который нескладно скатился по склону. Медвежонок, с трудом поднявшись, прихрамывая, поковылял обратно к матери. И увидел корчащуюся от боли, катающуюся по земле, маму; такая знакомая картина перед глазами, но он не мог понять, откуда она ему известна, и уже когда-то пережитый страх внезапно оковал детеныша. Откуда ему было ведать, что Жу-Жу мучается от желудочной инфекции подобно усопшей родительнице Тинг-Тинг; хотя четко осознавал, как ей больно.
Малыш неотлучно находился рядом с мамой, разгрызал и кормил ее бамбуковым лакомством. Увы, Жу-Жу не становилось легче. Неужели они, обретя друг друга весьма волшебным образом, лишатся всего в мгновение ока? А тем временем сквозь тростник кто-то пробирается, ломая ветки. Тэн-Тэн, прижавшись к матери, выпучил глазки. Неужто хищник вернулся?
На них смотрели неведомые существа. Люди взялись обследовать маму, ему конечно это не понравилось, и он стал сопротивляться. Их усыпили. После непредвиденного путешествия они открыли глаза в неродном месте. По периметру возвышались стены и металлические заборы. Панды так проголодались, что одномоментно почуяли запах свежего бамбука, аккуратно сложенного неподалеку. В скором времени большая панда излечилась от болезни, благодаря усилиям новых друзей из заповедника. Вот и сбылись мечты мамы Жу-Жу о непреступных стенах.
Ареал черно-белой панды наличествует единственно на территории Китая и раньше постоянно сокращался под натиском человека. В связи, с чем созданы современные естественные заповедники по спасению и размножению необычайных медведей. В охраняемой природной акватории о них круглосуточно заботятся и даже среди штатных сотрудников имеется почетная должность «обниматель панд». Пандомания охватила весь мир. Все зоопарки хотят иметь чудесных зверушек. По законам КНР заповедники в исключительных случаях могут сдавать семейную пару панд только на определенный срок и за значительные суммы, оформляя обязательную, не менее дорогую страховку, вдобавок рассматривая сделку как дипломатический жест правительства. Срок аренды длится десять лет и в итоге они неизбежно возвращаются на родные земли Поднебесной.
Рассказ 4Ирбис
В завораживающем великолепии пестро-серебристых гор Алатау, возвышающимися исполинами над городом-садом Алматы живет божественное создание природы снежный барс. У этой крупной кошки грациозное вытянутое туловище укутано неповторимыми узорами, кольцеобразные темно-бурые пятна разбросаны по всему величественному телу. Очень длинный и пушистый хвост придает ему характерное отличие. Ирбис невероятной красоты существо, с высоким и мягким мехом, всегда ищет уединения и входит в список редчайших животных на планете. Его образ почти мистический, настолько единично он встречается человеку. Среда обитания скалистые возвышенности или густые заросли, благодаря чему эволюция подарила барсу такой дымчато-серый окрас.
Ирбисы занесены в Красную книгу, численность и ареал распространения заметно сокращаются. Основной причиной является браконьерство, а также не особая плодовитость, барсята появляются на свет не каждый год. Ирбис для одних волшебный сон, а для других возможность заработать. К сожалению, бывают приметы, берущие начало от давних предков, когда, взывая к благополучию, шкурами и клыками люди украшают дома, остальное употребляют в шарлатанской медицине, в том числе усы снежного барса. В данном случае люд играет с законами всего сущего на планете, показывая закоренелое уродство; наряжает себя и декорирует жилища, надеясь на милость богов, а сам нещадно убивает беззащитных животных. Если человек верит в традиции и в чудодейственные силы, тогда почему поощряет убийство? Уничтожая живое порождение, дразнит карму. У ирбиса, создания редкого и скрытного есть неотъемлемое право на существование просто оставьте его в покое, позвольте завести потомство и радоваться каждому дню на свободе. Он водится в горах поднебесья, принадлежащих Матушке-природе, и он ее священное детище.
Маленький снежный барсенок Барыс родился вместе с сестрами Чимэг и Сугар от роскошной кошки Сарнай. Она являлась любимицей у своей матери и долгую пору охотилась рядом с той, как это принято у барсов. Ирбисы спокойно делят пересекающиеся границы территорий с другими представителями собственного вида.
Барыс с прекрасными сестрами росли чудесными котятами. Они пользовались дарами благодатной земли, греясь на солнышке, прижавшись друг к дружке. Барсенок был озорником, часто в шутку воевал с сестрицами за молоко матери. Родительница с ленивой улыбкой поощряла детские шалости.
Настал час приобретать навыки не забав, а полноценной охотничьей практики. Какое удивительно идеальное очертание у силуэта их матери, когда она пристально смотрит в сторону, прислушивается не бежит ли кто вкусненький. Ее глаза горят ярко-бирюзовым оттенком, именно Барыс унаследовал этот чарующий цвет глаз. Во время облавы на дичь бесконечные горы казались им огромными и безмолвными, а прыжки мамы-охотницы восхищали пластичностью и грацией.
Пушистые котята неуклюже ковыляют усталой походкой к пещере. Среди каменистых россыпей обрывистых ущелий их обитель место, пропитанное взаимной преданностью. Дома мать не спеша вылизывает малышей, кропотливо, каждого по отдельности, отчего они с наслаждением мурчат. Мех барсят поразительно густой и нежный. Матушка после очередной удачной травли угощает детенышей кусочками сочного мяса. Добродушные дочки Чимэг и Сугар, проявляя заботу о брате, позволяют ему лакомиться первым.
На следующее утро семейство вышло на поиски пищи, снега было довольно много, маленькие охотники по самые усики проваливались в сугробы. Очаровательное заранье стояло вокруг, ущелье запорошило серебряным покрывалом, а над ним лежала дымчатая сырость, словно пар под облаками. Барсята послушно ступали по следам матери, наблюдая за ее длинным хвостом. Барыс, балуясь, хватался за него. Сарнай вмиг остановилась, прислушалась, дала детям знак затаиться. Охотница приглядела вдалеке на склоне пологой скалы мирно пасущегося горного козла. Малыши не спускали глаз с грациозной главы клана: как она беззвучно забралась на далекий отлогий утес и в неслышном прыжке накрыла свою жертву.
Сарнай не предприняла попыток затащить парнокопытного на дерево, она хотела, чтобы пятнистые котята успели насытиться свежим мясом. Достаточно наевшись сама и дождавшись, когда дети набили пузики, неспешно побрела в сторону жилья. Хищница не имела привычки обгладывать добычу полностью, а съедала лишь определенную часть и, не мешкая, уходила. Снежные кошки славятся уникальным благородством.
По пути к жилищу барсенок по обыкновению дурачился и продолжал попросту для развлечения любопытствовать в отличие от сестер, шедших точно по следам родительницы, погружаясь в глубокие отпечатки от ее массивных лап-снегоступов. Барыса же волновало бесконечен ли снежный покров и где он может заканчиваться? Малыш грыз веточки, и, если мать все-же сердито оглядывалась на него, строил гримасы. Неугомонный мой красавец, совершенно не злясь, думала она.
Непредвиденно непоседа, коему до всего есть дело, учуяв манящий запах пищи, подбежал к предательски доступному куску мяса и схватил его цепкими коготками. Внезапно острая режущая боль пронзила переднюю лапу. Захлопнулся капкан! Он замяукал, мать и сестры молниеносно подпрыгнули к нему. Самки увидели маленькую конечность, откусанную железными зубьями. Котенок откатился назад, с его раны сочилась багровая кровь. Одна из сестер принялась заботливо вылизывать ее. Барсенок жалобно пищал. Сарнай в ответ натужно замурлыкала от отчаяния ирбисы не издают рычащих звуков; она ухватила сына за загривок, тот корчился от жутких мук. Вторая сестра схватила отделенную лапку и спешно побежала за родными.
Вернувшись в пещеру, мама бережно уложила маленького. Сестрица Чимэг опустила рядышком потерянную лапу, как будто та могла прирасти обратно. Сарнай от потрясения начала громко и басисто мяукать. Как ей невыносимо горько! Если бы она обладала возможностью забрать страдания детеныша себе! Барыс слабел, его красивый густой мех был в запекшихся кровавых пятнах. Вся семья скорбела вблизи. На рассвете малыш окоченел. Мать без конца стонала, стараясь пробудить сыночка. За что вы так несправедливы с нами? Почему у меня не получилось спасти своего ни в чем неповинного малыша?
Сарнай с дочками прощались с Барысом. Она укрыла его в густых зарослях в надежде, чтобы тельце не учуяли стервятники. Поникшие от утраты самки провели какое-то время подле него и затем направились к дому. Еще долго сестры лежали на краю скалы, прильнув к безутешной матери, пробуя хоть немного ее успокоить.
Даже годы спустя, когда девочки подросли и сидели так же обок с матерью, они непременно ощущали, как она смотрит в сторону, где навсегда остался их храбрый брат.
Рассказ 5 Аристократ и деревенщина
Конь по кличке Чарльз родился в Лондоне в 1955 году. Его порода чистокровных британских лошадей начинается с гнедых арабских и тюркских скакунов, отец которого в военное время состоял в упряжке королевской конницы, занимая всегда лидирующие позиции в соревнованиях. Так сложилось, что большинство фаворитов международных состязаний являются представителями гнедой масти.
Мать Чарли чистокровная верховая по кличке Шарлотта, также выведенная в Англии, подарила славной конюшне сплошных победителей. Конь, унаследовав совершенную родословную, был, бесспорно, красив; окрас завораживал: темно-коричневая блестящая кожа и черная густая грива, заплетенная в шикарные косы.
На параде в честь монаршей четы он величаво шел медленным шагом, попеременно опуская и поднимая передние копыта. Смотрители конюшни гордились проделанной работой, в благодарность его ждали свежий овес и сено на ужин, «брррр», конь заржал в предвкушении удовольствия. Жизнь Чарльза тесно связана с людьми, с их привычками и желаниями и потому опекаемый испытывал к ним бесконечную преданность.
Разом в королевской конюшне преуспевали лошади различных мастей, их отменно кормили, вычесывали, круглосуточно оберегали. Ими восхищались, тратили на содержание огромные финансовые средства и силы, подопечные же платили усердием и дисциплиной.
После парада, когда все ее участники находились в стойлах и поедали корм, их удивило протестующее ржание, перерастающее в дикий рев.
Тише, ну успокойся, бешеный степняк, тише!!! кричали смотрители. Они натягивали удила, но неприрученный жеребец не желал им поддаваться.
Чарльз с любопытством высунул узкую как сабля морду из загона и увидел, как строптивый конь трясет в разные стороны свою светлую лохматую гриву и встает на дыбы.
Невоспитанный дикарь! высокомерно буркнул элитный воспитанник.
И точно назло, молодого коня саврасой масти загнали в соседнее стойло рядом с Чарльзом. Непокорный жеребец продолжал топтаться на месте, выражая недовольство. Выяснилось, что данную породу лошадей привезли издалека. Они вольные создания с крепкой мускулатурой. «Смотрители надеются усмирить его, а удастся ли им?», размышлял Чарльз, закатив глаза.
Жуй послушно свое сено, спесивый коняга, ты загонный, выдавил из себя русый жеребец, будто прочитавший мысли сноба.
Это лучшее сено в округе, гордо отчеканил джентльмен Чарльз, деловито крутя головой. Тебе, обыкновенной деревенщине, этого не понять.
Ну, конечно! Ты невольник, никогда не пробовал сладкой травы на полях. Стоишь тут, пресмыкаешься перед этими людьми, ходишь на задних копытах, на цыпочках. Тоже мне аристократ, в ответ ржанул брыкливый «деревня».
Несколько дней знатный Чарльз терпел упреки от грубияна, звавшегося Ветром. Когда их выгуливали на специально открытой площадке, огороженном загоне для тренировки лошадей, изысканный конь галопировал и демонстрировал грацию, а неизящный новичок в отместку непослушно прыгал, выказывая дикий нрав. «И-го-го» и так раз за разом. Сахар его не радовал, седло он брезгливо не признавал.
В один из вечеров Ветер завел сказы о раздольной жизни, о том, как здравствовал в родном табуне, беззаботно скакал по бескрайним полям и вольный ветер играл с его кудрявой гривой.
Твою гриву, кстати, можно было бы и расчесать, невежливо фыркнул «великодушный» Чарльз.
Но рассказчик продолжал вести исповедь, не обращая внимания на посторонних:
Вы знаете, насколько неповторима первая любовь? Первый жеребенок, рожденный на свободе, который всегда рядом с вами? Я хотел создать семью именно на родных лугах, там, где мое сердце
Родовитый скакун невольно проникся поистине откровенной историей. Во сне он увидел себя на зеленой траве без ограждений. Свободолюбивый ветер фамильярно распутал ему косу, играя с черной, точно смола, густой гривой. От этого возникало прежде неизвестное, щемящее и сладостное чувство и, вместе с тем, отчего-то грядущее тревожило.
Однажды конь голубых кровей в препровождении хозяев, смотрителей и прочих людей совершал очередную будничную прогулку по лесу. По пути вояжер примечал многих своих собратьев. Но теперь гнедой смотрел на мир другими глазами. Словно безликие призраки они присутствовали среди людей. Жили в городах и деревнях. Полицейские буцефалы с офицерами на спинах; резвые скакуны, запряженные в кареты; рабочие лошади-тяжеловозы, впряженные в телеги; благородные росинанты и сельские клячи; смешные лошаденки-пони под маленькими девочками в нарядных платьицах. Человек одомашнил лошадей около пяти тысячелетий назад, и ныне их судьбы тесно переплетаются.