Единственное, что хорошо помнил обо всех этих событиях Джонни, так это прохладное касание ободка серебряного кольца на большом пальце Молл, когда она придерживала его голову рукой. По идее, серебро должно было нагреться от тепла его и ее кожи, это Джонни уже узнал через много лет, но именно этот холодок удерживал на плаву его сознание. А все остальное уже делал очень хорошо настроенный «встроенный автопилот» и, наверное, особое «цыганское» везение, которое перешло к Джонни от мамы, вместе с темными глазами и смуглой кожей. И то, что в очередной раз ему очень повезло с друзьями.
Потом было очень много всего. Может быть, даже слишком много, для календарных пятнадцати лет жизни. Джонни стал левшой, сломанные пальцы правой руки плохо гнулись и ныли в дождливую погоду, он много бродяжничал, был барабанщиком одной группы и писал тексты для трех других, побыл некоторое время рок-импрессарио и не легально перебрался в Вильнюс. Тут ему помог ставший уже старым другом Марчин, который, все так же любил физику и, после того случая относился к Джонни как своему собственному брату, нет не сыну, чего им обоим не хватало в школе.
В конце концов, Джонни остался жить в Заречье-Ужуписе одном из самых удивительных районов Вильнюса. Традиционном приюте для всех мятежных душ. Джонни выкупил старый бар у своего друга, рокера Бирнса, как тот сам себя в шутку называл «бронтозавра рока» и вообще уже не вспоминал то время, когда он был еще Георгием. Молли и Кортес давно исчезли из его жизни, а старый-добрый Марчин сначала перебрался в Варшаву, где после смерти родителей он унаследовал небольшой дом в пригороде, а потом тоже осел в Вильнюсе. Это было, пожалуй, одним из немногих моментов в жизни Джонни, который он вспоминал со смехом. Когда Марчин сбрил усы, которые он отращивал и лелеял в надежде, что они делали его старше и солиднее, оказалось, что он совсем даже не пожилой, умудренный опытом ученый. А всего-то старше Джонни на тринадцать лет.
От прошлого у Джонни, это шрамы на спине, от антенны, который обычно порол его отец, острые зубы, привычка бороться со всем, что вставало у него на пути и «голос отца», который в самые тяжелые момент выскальзывал из какого-то очень дальнего и очень темного ящика в секретере души Джонни и напоминал ему о том, что большего ничтожества, чем он в мире просто не существует. В конце концов, Джонни привык игнорировать этот голос и не вспоминать вообще прошлое. Как-то раз несколько месяцев он работал на стройке в Калининграде и отлично научился строить стены. И стена в его сознании была достаточно прочной, а выпадающие время от времени «кирпичи» можно было создать заново из новых хороших эмоций.
Нельзя сказать, что он забыл все, что было, тем более, что рядом был Марчин, который тоже прошел очень долгий путь от молодого увлеченного физикой и преподаванием человека, до того, кем он стал сейчас.
Нет, просто теперь это был совсем другой Джонни, этого Джонни прошлое не очень-то и волновало.
У Марчина же, который уже давно перестал быть Марчин Степановичем от прошлого осталась любовь к физике и сильно развитая интуиция, которая с тех пор как подала голос в тот день, когда Джонни была нужна помочь так и не умолчала постоянно предупреждая Марчина о том, куда ему идти и где его ждет самое интересное.
Но однажды, прошлое само напомнило о себе, преподнеся Джонни удивительный сюрприз.
Он сам часто стоял у себя в баре за стойкой, наблюдая за посетителями, порядком в баре и всем на свете. Книжку «Новая глава» пару дней назад, дала Джонни почитать девушка, которая обожала сказки, путешествовать и искренне считала себя эльфом. Джонни с ней не спорил, подкармливал, когда она появлялась в его баре, и пускал к себе принять душ и поспать на кровати, а не на скамейке в парке или на вокзале. Она нашла эту книжку как раз где-то на вокзале и принесла ему.
Почитай, это городские сказки и они изменят всю твою жизнь, серьезно сказала она ему, прежде чем отправиться в душ, где извела целый флакончик лавандового геля для душа. Джонни держал его специально для нее, его «кочующая» подружка считала, что эльфы должны пахнуть лавандой, а он с ней не спорил, он вообще редко спорил с женщинами, что помогло ему получить славу настоящего ловеласа и покорителя женских сердец.
Подружка постоянно приносила что-то, что могло изменить всю его жизнь, но почему-то не меняло. Наверное, он слишком долго шел к этой своей жизни, чтобы менять ее. И слишком любил свою сегодняшнюю жизнь, хоть за какую-то видимость стабильности.
Но к советам девушки-эльфа Джонни всегда прислушивался и книжку прочитал.
История была написана в виде сборника новелл, объединенных сначала общей сюжетной линией, а потом уж и героями переходящими из новеллы в новеллу согласно сюжету и своему собственному настроению.
Сначала, некоторые герои показались Джонни смутно знакомыми, но мало ли бывает в жизни совпадений. Потом появилось сразу несколько героев, которые переходили из рассказа в рассказ, и тут Джонни пришлось сесть и перечитать несколько абзацев по много раз. В главном герое истории не было ни капли прошлого Джонни, но был идеально выписан его характер, манера говорить, смотреть, но что самое удивительнодумать. Думать так, как Джонни думал сейчас и иногда, в прошлом. Так же была подробно описана его внешность, не таким сейчас, скорее он был похож на того, кем хотел вырасти еще в школе.
Некоторые ситуации, которые случались с главным героем этой истории, случились и с Джонни и это было очень и очень странно. А еще в какие-то моменты, Джонни ловил себя на мысли, что не смотря на ершистость, задиристость и очень сложный характер главного герояон был таким, каким бы Джонни мечтал стать. Если бы уже давно не разучился мечтать, оставив эту прерогативу своим более творчески одаренным друзьям.
Джонни еще раз посмотрел на обложку книги, а потом на фотографию автора, потом, он нашел автора в интернете и долго смотрел на фотографии на ее персональной странице в одной из социальных сетей. Интернет Джонни не очень-то любил. Все странички его бара в сети вел Марчин, а он крайне редко садился за старый словно Кафедральный собор город, ноутбук.
Этого просто не может быть! Хмыкнул Джонни и весело рассмеялся. С обложки книги весело улыбалась Молли. А он уже почти забыл ее лицо, лишь холодок кольца на пальце, это все, что он помнил. Молли все-таки стала писателем! Он всегда знал, что они с Кортесом, если захотят смогут найти дорогу в параллельные миры и уйдут туда.
Вернее, он не знал, а был абсолютно в этом уверен. А вместо этого его школьная подруга решила не мелочиться и создала парочку своих миров. Вот и правильно. Кому нужны чужие миры, когда можно придумать свои? В ее рассказах оживали шкафы, страхи, подкроватные монстры приходили попить чайку, тигрицы превращались в людей, и всегда и со всеми происходило что-то хорошее и даже тучи и плохое настроение в ее книгах были дружелюбными. А беды уходили прочь.
А герой Джонни с самого начала истории был призраком.
Еще раз посмотрев на обложку, Джонни откинулся в кресле и пошевелил пальцами правой руки. Они по-прежнему плохо гнулись.
Закрыв глаза, он улыбнулся. Молли придумала ему отличную историю, правда, укокошила в начале истории, но не зря же говорят, что если ходят слухи, что ты умер, значит, на самом деле будешь долго жить.
Джонни дочитал книжку, в ту же ночь. Ему было тепло и уютно, в этой истории, и все же он еще никак не мог до конца поверить. Разве Молли могла его настолько запомнить и полюбить, что сделала такой вот подарокубедила себя и всех остальных, что он, достоин своей истории, и места в книге, которую купили в магазине, и читают разные люди?
2. «Каждый имеет право быть единственным и неповторимым»
Единственный способ проверить правильно ли ему показалосьдать почитать эту историю друзьям. Друзья у Джонни были такими же, как и он сам. Традиционными жителями Ужуписа. Теми, кто бежал, шел или уходил и наконец-то нашел свое убежище в этом странном районе одного из самых прекрасных городов мира.
Бирнсбывший владелец Бара, который остался в баре вторым барменом. Сначала он просто хотел помочь Джонни и ввести его в курс дела, а потом Джонни уговорил его остаться, ему было как-то спокойнее под присмотром старшего друга.
Бирнс играл блюз, любил рок, но говорил всем, что слишком стар для этой музыки, всегда говорил, что не помнит свое имя и, учитывая его богатую биографию, вполне возможно, что так оно и было. Но, наверное, если задаться целью, описать человека одним словом, то у Бирнса в паспорте значилось бы «Доброта», потому что не смотря на свой слегка потасканный вид то ли парижского клошара, который разжился бутылкой вина и теперь радостно распивает ее под мостом, то ли старого рокера, который отправился путешествовать по миру и застрял где-то проиграв мотоцикл в карты, Бирнс был невероятно добрым. Он мог ничего не говорить, протирать стойку, участвуя в разговоре скупыми жестами и кивками, но завсегдатаи Бара знали абсолютно точно, что случись беда, Бирнс поможет еще до того, как его попросить об этом.
Марчин, по прежнему любящий физику, но вот уже несколько лет увлеченно занимаясь часами и всеми другими механизмами, которые нужно настроить, починить или заново собрать. Кажется, что к душам окружающих людей Марчин подходил точно так же и у него это отлично получилось. Иногда создавалось впечатление, что в Вильнюсе нет никого, с кем бы он не был бы знаком. Марчин успел побыть то ли бандитом, то ли наоборот, детективом, а может быть даже шпионом, слухи о нем ходили выдающиеся, но и связи он до сих пор имел такие жевыдающиеся и всегда приходил на помощь друзьями. Во время. Делая вид, что он практически не интересуется окружающей жизнью, каким-то образом Марчин умудрялся принимать участие практически во всех значимых событиях, и виртуозно манипулируя окружающей действительностью, словно тонким часовым механизмом Он идеально настраивал свою жизнь и жизни друзей, подкручивая завод, меняя шестеренки и выставляя стрелки часов всех жизней. Действуя порознь, они с Джонни вместе изменили свои жизни до неузнаваемости. И мало кто узнал бы в высоком, немного нескладном мужчине с прозрачно серыми глазами, того самого, моржа увлеченного физикой, над которым было так весело подтрунивать в школе.
Аманда и Мануил, муж и жена. Мэнни и Мэнди. Оба психологи, оба знают друг друга со школы и уже настолько прочно вросли в эту любовь, что уже не возможно было понять, где кончаются мысли Мэнни и начинаются мысли и слова Мэнди.
Уже давно окружающие привыкли воспринимать их как одно целое и даже временами путали. При этом сами «М&М» с совершенно неподобающей лекарям человеческих душ горячностью могли до последнего спорить, доказывая, что они совершенно не похожи. Им, наверное, все же было виднее.
В доме, где был бар Джонни было всего три подъездав первом его бар. Во второмпрактика Мэнни и Мэнди, а в третьеммастерская Марчина. И жили все на одной лестничной площадке.
И со временем Джонни уже и не понимал, как бы он жил без этой компании.
Еще один редкий, но от этого не менее любимый гость БараГорка: ловелас, бродяга и мотогонщик, обладатель больших кулаков и огромного сердца и бездонного кошелька. Друзья знали, что дело там было в большом наследстве, но никогда не спрашивали, потому что сам Горка, почему-то отчаянно стеснялся своего богатства и того, что в отличие от всех присутствующих в Баре, он получил настолько классическое образование, что теперь предпочитал всю еду есть одной вилкой и одной ложкой, а когда при нем кто-то начинал разговор про бальные танцы, Горка бледнел и бормотал себе под нос что-то вроде «никогда больше помню я эту мадам де Люс».
Я что тут самый отсталый? Возмутился Джонни, когда узнал, что все его друзья уже читали эту историю. И вовсе не потому что писательница была очень популярна, а просто Марчин, давно еще нашел ее сказки в интернете, а еще раньшеони вышли в нескольких номерах журнала, который он покупал.
Оказывается, что Марчин никогда не терял из виду Молли и Кортеса, а как только она вышла на просторы сети со своими историями, он с удовольствием поддерживал с ней связь. И часто с удовольствием зачитывал друзьям ее короткие, меткие зарисовки про ее работу, жизнь и все остальное. И все они, оказывается знали, что герой по имени Бендер под чистую списан с Джонни.
И это было настолько удивительно, что Джонни почувствовал, что сначала его обдали кипятком, потом холодом, а потом, вдруг наступило счастье. Просто так и само собой.
Джонни медленно осознавал, что теперь он не просто Георгий сменивший свое имя на Джонни и открывший бар в Ужуписе. Он Джонни, у которого есть своя книга.
И еще несколько историй, которые в нее не вошли, как сказал Марчин. Оказывается Молли, написала уже несколько книг и какое-то невероятное количество рассказов.
И Марчину больше нравилась совсем другая история, где, правда, тоже присутствовал герой подозрительно похожий на Джонни, только там он был, кажется кем-то вроде злого волшебника.
Голос отца что-то приглушенно говорил, внутри Джонни, но звучал уже очень тихо. Тут нужно сделать небольшое отступление. Люди прошедшие длинную дорогу и пережившие столько, сколько пережил он, казалось бы, не имеют права на комплекс неполноценности. Это удел совсем других людей. Но голоса родителей, особенно вколоченные так, как это вколотили в Джонни, притом в прямом смысле этого слова, обычно звучат громче всего и дольше всего. И как бы он не спорил сам с собой и чтобы не сделал, всегда, первой фразой в любом начале любого дела звучало «ты не достоин», а дальше более емкое «недоносок», любимое словечко отца. И тут как бы ты не кусал губа, и не сжимал кулаки, вытеснить это из мозга очень сложно. Джонни привык просто не обращать внимания. Как на ремонт за стеной. Если привыкнуть и вписать все эти звуки в свою вселенную, они почти не будут раздражать.
Тем более, что Ужуписе, месте, где всегда звучали странные голоса и только людские, Джонни чувствовал себя как дома. Это был очень правильный дом. Глашатаи свободы и искусства стекались сюда со всего мира в надежде обрести то, чего им не хватало в их прошлых жизнях. Всех притягивала собственная конституция графства художников и музыкантов, где одна из строк гласила «Каждый человек имеет право на смерть, но вовсе не обязан это делать». Районная мэрия заседала в соседнем с ресторане, где в центре зала стоял огромный гвоздь, и каждого, кто вдруг после работы забыл снять галстук, вели за этот галстук к гвоздю и торжественно сняв с бедняги галстук, вешали его, галстук, а не беднягу, на гвоздь. Чаще всего после подобных заседаний, галстуки так и оставались висеть на гвозде и иногда можно было прийти и выбрать аксессуар себе по вкусу, если, например, тебе требовалось поучаствовать в каком-нибудь официальном мероприятии.
С одной стороны любимый район Джонни охраняла настоящая русалка, которая сидела под мостом, а с другой стороныстоящий на постаменте Ангел с трубой.
Вильнюс нравился Джонни еще и тем, что здесь ты никогда не был один. Создавалось впечатление, что сам город, небольшой, по сравнению с Москвой, приглядывает за тобой.
И может быть, даже заботится. Да и к тому же он не был и Европой, странный город, он взял от всех стран понемногу, перемешал в себе и на свет появилось уникальное фантастическое место. Временами, Джонни был совершенно счастлив, а временами сталкиваясь с чем-то совершенно ему непонятным, как, например, меняющиеся каждый год правила написания названий в Литовском языке (это, конечно, не сильно касалось Джонни, но сильно касалось девушки, с которой он некоторое время встречался, она писала диссертацию и постоянно жаловалась Джонни, что ей приходится то менять названия на латиницу, то на кириллицу, то имена и названия стран и улиц нужно писать по-литовски, то в транскрипции, а то так как они есть в Европе) или что-то другое, Джонни хотелось поднять голову к небу и спросить у Вильнюса«Ты издеваешься?».
Но на самом деле не издевался, конечно. Просто быть до конца идеальным городом, пусть даже для небольшой группы людей или для одного Джонни, городу было совсем не интересно.
Ну почему сразу «отсталый»? Просто все мы любим хорошие сказки, твоя писательница, кстати, пару дней назад была в Праге, и Марчин даже показывал ей город, сдала друга с потрохами Мэнди, сам Часовщик медленно покраснел, чтобы было видно даже в полумраке бара.
Марчин, приподнял брови Джонни.
А что? Последнее время я частый гость на ее сайте, а еще Молли ведет несколько рубрик, в разных журналах, и я же действительно был в Праге, Марчин сделал вид, что оправдывается, но было слишком хорошо заметно, что на самом деле он рад, тому, что они затронули эту тему.