Мне сегодня приснился Винсент, сказал он, поравнявшись с Эммой.
О, это интересно, она остановилась. Что он вам повелел?
Повелел сделать вас счастливой, ответил Максим. Правда, он не сказал мне, как.
У каждого свой способ достижения цели, свой путь к ней, сказала Эмма, пошла вперед.
Но ведь и счастье для каждого из нас имеет свой особый смысл, сказал Максим. Что для вас значит слово «счастье»?
Состояние полета, ответила она. Полета души и безграничной свободы.
Но мне кажется, что все это у вас есть, сказал Максим. Я видел, как вы летаете, парите над землей. Для вас нет никаких границ. Вы свободны, но, несмотря на это, несчастны. Почему? Чего еще не хватает в вашей формуле для полного счастья? Эмма пожала плечами. Максим заметил, как напряглась ее спина, спросил:
Вы об этом говорить не хотите?
Не хочу. Не хочу, потому что думаю о другом, ответила она.
О завещании?
Нет, повернулась, посмотрела на Максима. Я думаю о договоре, который привезла вам в Москву. Вы решили его принять?
Да, ответил он.
Это меняет дело, Эмма улыбнулась, протянула ему руку. Спасибо вам, Максим Михайлович, теперь мне будет легче.
Означает ли это, что я должен заявить о своих намерениях? спросил Максим.
Думаю, нет, ответила она. Хотя, поступайте так, как сочтете нужным, правильным.
Но мне важно знать ваше мнение, воскликнул он. Прикажите мне стать вашим слугой, и я с готовностью им стану.
Вы так говорите всем своим дама? спросила она с упреком.
Нет, Эмма. Ни одна из моих знакомых не слышала от меня таких слов, ответил он, стараясь быть спокойным. Вы, выединственная женщина, из-за которой я потерял рассудок. Да-да, моя рассудочность, рассудительность полетела под откос. Все мои непоколебимые принципы рухнули. Я похож на человека, лишенного почвы под ногами. Полгода я убивал в себе чувства, возникшие после встречи с вами. Поверил, что сумел это сделать, но покачал головой. Вы рядом, и все начинается сначала, с самого-самого первого дня, когда глупый мальчишка столкнул девочку в реку. И нет никакого спасения, Эмма. Вымое наваждение. Вы перевел дыхание, договорил с дрожью в голосе. Наверно, это и есть любовь Вымоя безответная любовь. Смогу ли я без вас жить?
Я бы задала вам другой вопрос? сказала Эмма.
Задайте, попросил Максим.
Сможете ли вы жить со мной, Максим Михайлович? Жить здесь, на острове вдали ото всего, к чему вы привыкли.
Думаю, на этот вопрос нам поможет ответить время, Максим улыбнулся. А вы, действительно хотите, чтобы я жил с вами?
Хочу, но ужасно этого боюсь, призналась она. Я обязательно начну вас сравнивать с Винсентом. Вы будете сердиться. Возненавидите меня и сбежите. Ваш уход разобьет мне сердце, вздохнула. Думаю, Максим Михайлович, вам лучше уехать сразу. Уехать, чтобы не исчезла иллюзия прекрасного. Уехать пока мы с вами можем быть добрыми друзьями.
Думаю, нам следует отложить этот разговор, сказал Максим. Поговорим потом, когда будут раскрыты все секреты Винсента.
Дело в том, Максим Михайлович, что секрет существует только для вас, Эмма улыбнулась. Но именно этот факт придает ему особую важность.
Постойте, если яглавное действующее лицо этой пьесы, то что бы вы делали, если бы я не появился во-время? воскликнул Максим.
Мы послали бы за вами, ответила она. Или переслали бы вам копию завещания. Не злитесь, Максим Михайлович, вам это не к лицу, крепко сжала его руку. Винсент не считал нужным хранить секреты. Он все их придавал огласке. Теперь я понимаю, что делал он это намерено из-за боязни не успеть сказать о главном. Он готовился к своему уходу. Он чувствовал, что это может произойти в любой момент. И никто из нас не подозревал, что главную свою тайну Винсент унесет с собой, убрала руку, отвернулась к морю. Винсент умер с улыбкой на лице. Никто не знал, как ему нестерпимо больно
Эмма пошла вперед. Максим не стал ее догонять. Он смотрел ей вслед и твердил, как заклинание:
Не будь тряпкой, Макс
В назначенное время в таверне собрались все жители острова. С сосредоточенно серьезным видом люди смотрели на дверь, из которой должна была выйти Эмма. Максим сидел за отдельным столиком словно изгой, которого не желают принимать соплеменники.
Смогу ли я когда-нибудь стать таким же, как они? думал Максим, глядя на море. Хочу ли я стать таким же, как они? Может быть, Эмма права, и мне лучше приезжать сюда в гости. Или лучше вообще забыть обо всем, и
Распахнулась дверь. На пороге появился высокий худощавый пастор в черной сутане. Следом за ним вышла Эмма в белоснежном наряде, делавшем ее похожей на ангельскую птицу.
Друзья мои, сказал пастор с улыбкой. Сегодня мы еще раз поговорим о Винсенте Проскурине. Вернее, поговорим с ним, протянул руку в сторону Максима. Господин Алексеев, подойдите, пожалуйста, к нам. Именно вам Винсент поручил прочесть важный документ, ради которого мы здесь все собрались, подал Максиму большой конверт.
Боюсь, мне не под силу выполнить это поручение, сказал Максим смущенно. Мой французский ужасен.
Не волнуйтесь, господин Алексеев, успокоил его пастор. Винсент оставил послание на русском языке.
Но, это значит, что вы не поймете ни слова, сказал Максим, обведя людей растерянным взглядом.
Мы все поймем, господин Алексеев. Читайте, а Эмма будет переводить, похлопав его по плечу, сказал пастор.
Максим глубоко вздохнул, вскрыл конверт. Достал лист с гербовой печатью, прочел:
Рад видеть вас в добром здравии, дамы и господа. Я горд и счастлив, что всю свою жизнь прожил на острове Святой Елены, называя вас еленцами. Спасибо, что были со мной в горе и радости, что мой дом стал вашим домом, а ваши дома были моими. Подумать только, у меня была сотня домов, сотня любимых женщин и преданных друзей. А на закате моей жизни судьба подарила мне редкостную возможность встретить еще одну родственную душурусского юношу, которого я без колебаний называю сыном. Да, Максим, я считаю тебя своим сыном. Я думал, что успею передать тебе все свои секреты, но За меня это сделает Эмма. Моя дорогая, моя несравненная Эмма, как сильно я люблю тебя
Максим несколько раз глубоко вздохнул, чтобы побороть волнение и подступившие к горлу слезы. Максиму хотелось броситься к ногам Эммы и умолять ее прекратить этот спектакль, терзающий душу и ему и ей. Но в зрительном зале было слишком много людей, ловящих каждое слово, написанное Винсентом. Максим не имел права быть малодушным. Никто не должен знать, что происходит между ним и Эммой. Их чувстваэто их тайна, в которую незачем посвящать посторонних.
А Винсент, похоже, был иного мнения. Он заставил Максима произносить вслух те слова, которые тот никогда прежде никому не говорил. Он берег их для единственной женщины, не надеясь ее когда-нибудь встретить. И вот теперь, из-за прихоти Винсента, Максим стоит рядом с той, которую готов считать своей воплощенной мечтой, и на глазах у всех признается ей в любви. Знал ли Винсент о чувствах, возникших у Максима? Скорее всего, да. Иначе он бы не написал это признание в любви. Теперь все слова, которые Максим захочет сказать Эмме будут лишь жалким подражанием Винсенту, повторением его слов.
Максим осознает, что все слова, когда-то уже произносились, но их говорили другие другим. А ему, Максиму, придется повторять их Эмме вслед за Винсентом. Поэтому невозможно унять дрожь. Поэтому так изменился его голос:
Эмма, как безумно я люблю тебя. Моя любовь подобна морю. Я целую ступни твоих ног. Моя любовь, как солнце. Я ласкаю тебя и согреваю своим теплом. Моя любовьветер. Я расплетаю и заплетаю твои пшеничные косы. Моя любовьночь. Я баюкаю тебя и пою тебе колыбельную: Эм-ма, Эм-ма, Эм-ма
Господи, я больше не могу, прошептал Максим. Эмма смахнула слезу, попросила:
Дочитайте, пожалуйста.
Можно мне глоток воды, громко сказал Максим. Пастор подал ему воды, посмотрел с сочувствием. Максиму показалось, что он сказал:
Не будь тряпкой, Макс
Максим откашлялся, продолжил читать:
Наступит день, когда другой скажет тебе все эти слова. Скажет так же нежно, как это делал я, потому что по-другому слова любви, адресованные Эмме, произносить невозможно. Спасибо тебе, мой ангел, за то, что ты выбрала меня среди множества других, разбросанных по миру одиноких скитальцев. Спасибо за то, что свято хранишь все данные мне обеты. Спасибо. Да хранит тебя Господь
Максим чуть помолчал, продолжил:
Господа и дамы, пришло время назвать имя того, кто станет владельцем таверны Сан Винсент, Максим обвел всех долгим взглядом. Нарочно оттягивая ответственную минуту. Наслаждался своим превосходством, мстил за то, что все эти люди видели его пылающие щеки, слышали его дрожащий голос, были свидетелями его объяснении в любви Эмме.
Имя этого человекаАндрей Проскурин! Наш с Эммой сын Эндрю станет хозяином таверны, если пожелает остаться на острове Святой Елены навсегда. Если Эндрю не пожелает жить здесь постоянно, то его место займет мой названный сын Максим Алексеев. Но он тоже должен будет жить на острове постоянно. Если и он не пожелает стать святым еленцем, то таверна Сан Винсент будет принадлежать Эмме Проскурин.
Вас, друзья мои, я прошу уважать того, кто наденет передник торгового дома Сан Винсент.
Предлагаю поднять бокалы за наше здоровье и процветание нашей Святой Елены! О, ля-ля, господа и дамы, о, ля-ля! Вечно ваш Винсент Проскурин.
P.S. Повода для грусти нет, дамы и господа. Мы все когда-нибудь перешагнем предел, разделяющий этот мир на две части: видимую и невидимую. Я первым сделал этот шаг, стал невидимым для вас. Но память обо мне осталась с вами. До скорой встречи, мои дорогие. Салют!
На барной стойке взорвалась бутылка шампанского. Минуту люди смотрели изумленно в ту сторону, откуда послышался звук, а потом дружно зааплодировали, засмеялись и закричали: «О, ля-ля!», стараясь подражать особой манере Винсента. Официанты подали всем шампанского.
Пастор отвел Максима в сторону, пожал руку.
Вы держались молодцом, несмотря на то, что упорно боролись со своими чувствами, сказал он. Хочу дать вам совет. Никогда не стыдитесь искренних чувств. Любовьсамое лучшее, что есть у каждого из нас. Любовьэто чудо, подаренное нас Творцом. Любовь никогда не исчезнет. Никогда, улыбнулся. Винсент был бы рад видеть вас хозяином таверны и мужем Эммы. Но только вы сами знаете, как нужно поступить. Выбор за вами, господин Алексеев.
Вы говорите со мной так, словно сын Винсента и Эммы уже отказался от наследства, сказал Максим.
Это так, пастор скрестил на груди руки. Эндрюпилот. Он оставил Святую Елену ради своей мечтыбороздить небесный простор. Эндрю объявил во всеуслышание, что не желает становиться вторым Наполеоном, отбывающим пожизненный срок на острове. Винсент рассердился, указал сыну на дверь. Больше года Эндрю не появлялся здесь. Незадолго до смерти Винсента они помирились, пастор вздохнул. Винсент знал, что Эндрю не станет хозяином таверны. Он написал его имя в завещании, следуя общепринятым правилам. На ваш счет у него тоже были сомнения. Вы живете в другой стране, говорите на другом языке. У вас много других интересов, кроме желания любоваться красотой этих мест. Значит, остается только один претендентЭмма. Ей Винсент верил как самому себе. Эмма удивительная женщина, удивительная. Мы зовем ее дама-невидимка. Минуту назад она была рядом, держала вас за руку, а потом исчезла, как мираж. Вы видели, как это произошло?
Нет, признался Максим. Для него исчезновение Эммы стало неприятной новостью.
И я тоже не видел, как это произошло, сказал пастор. Но зато я знаю, куда она пошла.
Куда? спросил Максим, глядя в проем двери, распахнутой настежь.
Она пошла к морю, ответил пастор. Догоняйте ее. Думаю, вам есть о чем поговорить. А мы пока поговорим о вас. Вы с Эммойкрасивая пара. Идите, господин Алексеев и да поможет вам Господь
Максим увидел Эмму издали. Она стояла на краю обрыва с раскинутыми в разные стороны руками и смотрела на небо. Максим остановился в нескольких шагах от нее.
Спасибо вам за все, Максим Михайлович, сказала Эмма не меняя позы. Вы вернули меня в юность. В ту беззаботно счастливую пору, когда все еще только начинается.
Моей заслуги здесь нет, проговорил Максим. Эмма опустила руки, медленно повернулась к нему, сказала, глядя в глаза:
Ваша заслуга в том, что вы читали послание Винсента, как свое. Вы мне все эти слова от своего имени говорили. И голос у вас дрожал, и
Максим подался вперед, желая обнять Эмму, но она вытянула вперед руки, замотала головой:
Нет, нет, Максим Михайлович, умоляю вас, не нарушайте границу, возникшую между нами. Не спешите, чтобы потом ни о чем не сожалеть. Вы ведь ничего обо мне не знаете. Вы видите лишь то, что подсказывает вам ваше воображение
Да почему вы все за меня додумываете? возмутился Максим. С чего вы взяли, что я буду сожалеть из-за того, что обнял вас? Может быть, я буду сожалеть из-за того, что не сделал этого?
Максим вновь попытался ее обнять, но она отодвинулась на самый край обрыва, спросила:
Вы снова хотите столкнуть меня вниз?
Нет, ответил Максим, резко развернулся и пошел прочь.
Зачем? Зачем? Зачем я сюда приехал? Что я хотел найти здесь? Любовь? Понимание? Бред. Все этонесусветный бред, который придумали слабаки, чтобы утешать самих себя, думал Максим, ускоряя шаг. Хватит. Хватит. Хватит. Воздушных замков нет, не было и никогда не будет. Пусть в них верят истеричные барышни. Наша жизнь слишком жестока, поэтому я не имею права раскисать
Максим собрал вещи, улетел, ни с кем не попрощавшись. Решил, так будет лучше для всех.
За штурвалом самолета, увозящего его с острова, сидел пожилой немногословный француз. Максим спросил его про Эндрю. Тот ответил, что Проскурин улетел на учебу в Париж.
Теперь вы, Эмма, полноправная хозяйка таверны. Конкуренты сбежали, струсили, оставили вас одну, подумал Максим, глядя на исчезающие вдали очертания Святой Елены.
Когда самолет приземлился на материке, Максим спросил пилота:
Почему сегодняшний рейс выполнялся вне расписания?
Мадам Проскурин попросила меня об этом, ответил тот, пробуравив Максима недобрым взглядом. Она сказала, что после полудня русскому нужно будет улететь.
Понятно, Максим сжал кулаки. Вы снова все за меня решили. Просчитали все мои шаги
Что-то не так? поинтересовался пилот. Его насторожило выражение лица Максима и странные слова, которые тот произнес. Максим говорил по-русски, поэтому пилот ничего не понял. Да ему и незачем было что-то понимать.
Передайте привет мадам Проскурин, сказал Максим с деланной улыбкой. Прощайте. Благодарю за полет
Вернувшись в Москву, Максим дал волю своему негодованию. Отругал подчиненных, которые не имели никакого отношения к тому, что творилось в его душе. Рассорился с некоторыми партнерами. Сорвал несколько важных переговоров, не явился на важные встречи.
Максим Михайлович, вы решили разрушить свою компанию? спросил Стас, уставший от безумств шефа. Что с вами?
Кризис среднего возраста, отшутился Максим.
Если он продлится еще пару дней, мы все погибнем, проговорил Стас, прижав обе ладони к горлу. Спасите нас, Максим Михайлович, умоляю.
Неужели, все так плохо? спросил Максим с улыбкой. Он знал, как Стас любит преувеличивать. Неужели за неделю я умудрился разрушить все до основания?
Максим Михайлович, застонал Стас. Прошло уже четыре недели, че-ты-ре, для большей убедительности он поднял над головой четыре пальца и потряс ими.
Ты утверждаешь, что я попал во временной разлом? Что потерял связь с реальность? Максим нахмурился, посмотрел на календарь, на часы, покачал головой. Да-с. Прошло четыре недели, а я этого не заметил. Не заметил, потому что все мои дни были, как братья близнецы. Я находился в душной маленькой комнате без окон. В этой комнате было много людей, которые мешали мне дышать. Я их вытолкал взашей. Но дышать легче не стало
Максим сдавил виски, подумал о том, что боль, раздирающая его изнутри не уменьшается, а растет. С ней нужно что-то делать. Но что?
Что будем делать? спросил он у Стаса.
Восстанавливать разрушенное, ответил тот, засучив рукава.
Сил и времени на это уйдет больше, чем на разрушение, но думаю, шанс на спасение есть.
Шанс на спасение есть всегда, улыбнулся Максим. Как вода находит выход, как и мы его найдем.
Он прикрыл лицо ладонями, вспомнил Эмму, стоящую на обрывистом берегу. Ветер развевал ее белые одежды, играл волосами, подхватывал слова и нес их к Максиму, стоящему от нее на расстоянии вытянутой руки.