Чужое благо не свинина с кровью!
Прилепился отважный взгляд к матрасу
И участковый с нищенской заплатой.
Акулий глаз и кобура на крупе
Мечтал о супе сыну и о супе
Себе А как же быть солдату?
4.
Так был положен тяжкий взгляд на хазу.
В боярышнике очутившись средь флаконов,
Он не сдавался, поздний пук гормонов
Отважно говорил ему: «Опасность!»
Но надо же учесть напор и страстность,
Народного артиста и актёра,
А не слепого шептуна из хора.
Уверенность бывает самомненьем.
Сирены отвлекали нежным пеньем
Упорного Улисса от Итаки,
Он стал хитом на миг в кровавой драке,
Где выбит мозг, и кто-то выпал, падок,
То в палисадник, то ли, блин, в осадок,
И вой сирен сменился соловьями.
Прекрасно жить с любимыми, друзьми,
Не зная их имён, фамилий, явок.
Что фараон египетский без справок?
Интеллигент без ссылки и отсидки?
Любой святой всегда висит на нитке!
5.
Прорвёмся, братья! он шептал бывало,
Попытка-не быдло, рога не жвала!
Мы ж не клопы, а гомо, человеки!
Такое б говорить в иные веки!
Когда цензура и профорг с очками,
И рыбный лов сетями ночью в Каме.
Амбивалентный смысл растаял втуне,
Риэлтора на ступе звали Дуней.
Глаза в глаза! Так говорят с врагами!
Увлёкшись вдохновенным разговором,
В котором были дали неземные,
Забытый мир, дотла набитый честью,
Пытался ртуть поймать печальным взором,
Но не поймал.
Уверенный в законе,
Как пред удавом, пребывал на месте!
Того не зная, рухнул в люк к мамоне,
В тоннель всё падал, падал, дна не чуя,
«Где ж мои ножки? Сапоги не жали!
Кругом летели крышки и пачули,
Партийные билеты и скрижали,
Чужие лица, ордена и пули
Орали, выли, бились и дрожали.
На вешалку улыбку вешал кролик,
Монах смеялся и дрожал до колик.
Из «Шмайсеров» менты стреляли.
Суки,
ОМОН и Хаммурапи рвались в Луки,
От «Мёртвой Головы» остались трое,
Кому изгои, а кому герои.
Вросли в ледник над хладным пулемётом,
Роняя кровь над охладелым взводом,
Так, полагая быть самой собою,
Пчела дрожит над опустелым сотом,
И дым кружил над обгорелым дотом.
Малыш! Не надо шуток над судьбою!
Прошенье в рай кончается отводом!
6.
Тут он икринкой вылез из белуги.
И к Троице, очнувшийся в колхозе,
В избе без света, в копоти и глине,
Он протрезвев, вскричал:
«Нет, лучше б в бозе!»
А по углам листы писанья гнили.
Замена равноценная квартира
На развалюху из лиан Вьетнама,
Там где иконостас большие дыры,
И вход без двери, а у входа яма,
В которой, судя по виду, вчерась ли
Или когда, отчёт утрачен из кармана,
(Доверится такому? Вот и здрасьте!)
Здесь вверенного богом высшей касте
Гордейшего пытали партизана?
Откуда эти тряпки на заборе,
Свинья с угла и куры на насесте,
Хорошие соседи это много!
Но и такое, говоря по чести,
Подув на пвльцы и помыслив строго
Кусок говна на высшем Эвересте!
В трёх метрах пруд с навозом, там когда-то
То ль ферма, толь дракон с седлом и цепом,
И часть без цифры, где бичи-солдаты,
Делились анашою, точно хлебом.
7.
Россия пламенела на закате
Бутылки две на скомканной кровати
Надменно говорили об остатках
Его квартиры, и во рту так гадко,
Как будто жаба трахалась с тритоном
Во рву Кремля паучьем гнездовище!
Вот так в России можно статься нищим!
Россия караульщик ратных грошей,
И этих жил, намерений и почты,
Она как бы мечтает о хорошем,
Но держит в жилах кулака заточки.
Ей служат лица, впрочем чаще рожи!
И слава богу на замке граница!
Будь же на стрёме, гражданин хороший!
Здесь что угодно может приключиться!
Люблю ли, не люблю ли, вас поздравлю
С тем, что судьба готовит всем по блату.
Вот так метаморфозы внидут явью
Мгновенно образуя сцену в хату.
Задав вопрос, надменно и сердечно:
«Что это было Дао или Нечто?»,
Как уцелеть, не зная крыл защиты,
Не видя в горизонте дыр дороги,
Что говорить, когда все карты биты,
И лишь шуршат исчадия и боги?
Что вводит рой слепцов в картину Босха,
В шестнадцатый из камеди и воска?
Глава 7Золотой Стеблец
Если бы муравей думал, какое бревно он катит в свою богадельню, у него бы зашёл ум за разум! Это счастье этих неразумных детей природы, что они чтят законы окружающего мира много больше самих себя. Я такой же по своей сути! Мне мешает иногда внутренняя честность, но изменяться я не намерен! Подлаживаться под этих козлов, которые хотят жить в европомойке, не буду! Пусть хоть обделаются в своих «Ягуарах»! Пусть хоть обосрутся! Я им не компания!
«Мы ненакопленцы!»
Это кто сказал? Кто это такие?
Когда человек выпил, его сознание становится амбиваленным, но толерантность его магическим образом сильно притупляется. Если же напротив происходит внезапное просветление толерантности, тогда страдает, сильно притупляясь, амбивалентность. Этот феномен был замечен ещё в глубокой древности! Об этом говорил ещё в 15 веке Святой Франциск. Но если ты выпил так, что целиком притупляеся амбивалентность и начинает оживать толерантность, то пройти в таком состоянии через несколько лестничных маршей сложнее, чем на слонах перемахнуть через Альпы.
Он в то время в последней фазе белуги был накрыл пылесос мокрым платком и стал над ним рыдать! Как маленький жиголо! Птичку из клетки выкликал: «Кис-кис-кис!» Мне его так жалко стало и так хотелось защитить, но я тоже был под подпиской!
Под пиской?
Почему тоже? Он, что ещё и под подпиской был? Не только под подшивкой, но и под подпиской?
Под пиской?
Типа того!
Как страшно жить! Всё узнаётся слишком поздно! Ты и над тобой пиписка! Просто «Меланхолия» какая-то Ларса фон Триера!
Слушайте, если что случиться, не отдавайте меня ему!
Прикинь к носу!
Только тем и занимаюсь, что прикидываю! Прикидываю, да подкидываю!
Пальто не прожги!
Назавтра он подошёл и спросил, юморист: «Ну как там, под пиской, не давит?»
Что? Так и будешь гонять лысого по чемодану?
Раньше ты говорил по шкафу!
Лысого гоняют по паркету! поправил всех некий городской житель.
Лысого можно по чему угодно гонять, его не убудет! На то он и лысый! Проблема с волосатыми, когда их приходится по чему-либо гонять!
«Это всё равно, что скунса скрестить с обезьяной!
Женщина-вампир всегда готовая отсосать кровь, пот и слёзы!»
Я был такой пьяный, что выкинул модель из окна. Лариска пиписка шмякнулась на землю, а потом убежала! Я выскочил на улицу, где Людмилка, смотрю, Людмилки уже и след простыл, а на том самом месте, где она только что шмякнулась, фитиль от газовой горелки лежит. Женщины нема, а вместо неё фитиль! Мать честная! Ну, я обрадовался этому, потому что это хороший знак вместо бабы найти какую-нибудь полезную вещь. Не черта себе фитиль от газовой горелки! И никому не нужен! Я взял фитиль, такая вещь всегда может пригодиться! Не сразу, конечно, но лет через двадцать, когда этот сгорит пригодится! Потом домой вернулся, включил телевизор, а там краснодонцы в разных позах по экрану ползают и агрессоров перед смертью с пеной у рта обличают. Б..! какая! Не знаю, чем у них там обличения эти кончились и до чего они там дошли! Мне скучно всё это стало до чёртиков ещё до рождения глистова! Оказалось, что в этот день у них был парад, посвящённый другому параду, который сто лет назад был! А тот парад был посвящён ещё одному параду, который тоже двести лет назад был и был посвящён какой-то несусветной..ри! Но всё это было задумано для того, чтобы продать много пива и пластмассовых стаканчиков. Я их штуки насквозь вижу! Они, молодцы, одели всю галёрку, которая топала ногами на поле, в роскошные шаровары и ползунки. И старую престарую технику пустили, и откуда они её откопали только! Зрелище было потешное, по крайней мере, для меня!