Проповедник Хаушо повернулся и быстро зашагал к универсалистской церкви, которая была за три квартала от нас. Мой старик пошел к дому.
Пойдем, сынок, сказал он, широко поведя рукой. Надо приготовиться к свадьбе. Ты мне поможешь звонить в колокол. Пойдем!
Мы вошли в комнаты, и папа окунул голову в таз с водой и гладко причесал волосы щеткой, На этом наши приготовления закончились.
Па, а мне ты позволишь позвонить?спросил я, вприпрыжку поспевая за ним. Позволишь, па?
Там посмотрим, сынок, ответил он. Если тянуть будет не очень трудно, то позволю.
Народ уже сходился на свадьбу. Мы всех обогнали и быстро пошли дальше, чтобы не опоздать к началу службы. У паперти стояла толпа, но мой старик только помахал всем рукой, и мы, не останавливаясь, прошли в притвор.
Проповедник Хаушо ждал нас у веревки, как было обещано. Он очень волновался, и ему не стоялось на месте. Увидев меня и папу, он зашагал по притвору взад и вперед, то и дело поглядывая на часы.
Мистер Страуп, эта свадьбаочень важное событие, громким шепотом сказал он папе. Сочетаются браком представители двух семейств, двух надежнейших столпов моей церкви, Мне бы очень хотелось, чтобы все сошло как нельзя лучше. Я придаю большое значение этой свадьбе. Она соединит две враждующие семьи и положит конец распре, которая мутит всю мою паству.
За меня можете быть спокойны, ответил ему папа. Делайте все, что вам полагается по чину, а уж я возьму на себя обязанности звонаря. Меня тут учить нечему. Мало ли я звонил в колокол, когда работал школьным сторожем.
Рад это слышать, мистер Страуп, сказал проповедник Хаушо, вытирая лицо носовым платком. Теперь я знаю, что звонарь у меня опытный, и будто гора с плеч.
Прихожане один за другим стали входить в церковь, органист заиграл. Вскоре в боковых дверях появилась мисс Тинг в пышном белом платье и с большим букетом. Почти одновременно с ней через другую дверь вошел Губерт Уилли. Венчание должно было начаться с минуты на минуту, и я сказал своему старику, что ему того гляди надо будет ударить в колокол. Проповедник Хаушо с часами в руках стремглав кинулся в притвор и чуть не упал в проходе между скамьями, споткнувшись о чьи-то ноги.
Ну вот, мистер Страуп, хриплым шепотом сказал он папе. Как увидите, что я беру со стола маленькую черную книжку, так и знайтепора звонить.
Папа кивнул и ухватился за тяжелую толстую веревку, пропущенную с колокольни вниз через круглую дыру в потолке.
Держи крепче, сынок, сказал он. Придется вдвоем раскачивать. Школьный колокол был куда меньше.
Мы взялись за веревку, стараясь перехватить ее как можно выше,
Ну, сказал папа, теперь гляди на проповедника и говори, когда дергать.
Мисс Сузи Тинг и Губерт Уилли стали перед проповедником Хаушо. Губерт был красный, как свекла, а лицо мисс Сузи я не мог разглядеть, потому что она уткнулась носом в свой большой букет. Проповедник Хаушо протянул руку и взял со стола ту самую черную книжку, о которой он нам говорил,
Дергай, па!шепотом, так, чтобы другие не слышали,сказал я. Началось!
Мы потянули за тяжелую веревку и кое-как раскачали ее. Папа объяснил мне, что надо изо всех сил тянуть веревку вниз, а потом сразу отпускать, и она сама уйдет кверху. После пяти-шести таких рывков язык ударил в колокол, и веревка заходила у нас вверх и вниз, как и требовалось.
Колокол звонил протяжно, и звон этот показался мне немного странным, но, взглянув на своего старика и увидев, какое у него довольное лицо, я решил, что так и надо. Потом обернулся и вдруг вижу: проповедник Хаушо подозвал к себе причетника и что-то шепчет ему. Многие из прихожан вертелись на месте и так на нас смотрели, будто мы делали что-то не то. Причетник кинулся по проходу к нам и, подбежав к папе, шепнул ему что-то на ухо.
Мой старик покачал головой и продолжал звонить, как мы и звонили с самого начала. Причетник убежал назад к проповеднику, перед которым стояли мисс Сузи и Губерт. Проповедник Хаушо уже перестал читать по маленькой черной книжке и, как только причетник шепнул ему что-то, положил книжку на стол и бегом кинулся к нам.
Мистер Страуп! громко сказал он. Перестаньте бухать!
Что вы там чепуху городите?ответил ему папа. Мы по-прежнему дергали за веревку, и после каждого рывка она уходила в дыру в потолке. Мне сказано было звонить, я звоню. Чего вам еще надо?
Чего мне надо?повторил проповедник Хаушо, запуская палец за воротничок и поводя шеей. Вы разве не слышите, что у вас получается? Дин... дон... дин... дон... Теперь уже все, кто был в церкви, повернулись лицом к притвору, и многие делали нам какие-то знаки руками. Так только часы отбивают или звонят на похоронах. Прекратите немедленно!
Что вы от меня хотите?спросил его мой старик. У нас в школе только так и звонили. И никто не говорил, что это похоронный звон.
Мистер Страуп! Да разве можно сравнивать школьный колокол с нашим?сказал проповедник Хаушо. Величина-то разная! В школьный колокол, как ни звони, все равно. Перестаньте сию же минуту. Все чуть не плачут от вашего звона. Разве такое настроение должно быть на свадьбе?
Так как же прикажете мне звонить? спросил папа.
С перезвоном!
С перезвоном?сказал мой старик.Это еще что такое?
Проповедник Хаушо повернулся и быстро оглядел всех, кто был в церкви. Мисс Сузи и Губерт все еще стояли у кафедры, дожидаясь, когда он вернется и доведет церемонию до конца, но вид у них обоих был такой, что, казалось, мисс Сузи того и гляди грохнется в обморок, а Губерт разобьет цветное стекло и выскочит в окно на улицу. Неужели вы никогда так не звонили? Спросил проповедник Хаушо.
Мало того что не звонил, ответил папа, я даже никогда не слышал о таком звоне.
Вот как надо: динь-дир-линь, ДИНЬ-ДИР-ЛИНЬ,сказал проповедник.
Динь-дир-линь?переспросил папа, по-прежнему дергая веревку. Первый раз этакое слышу.
Хорошо, мистер Страуп, только перестаньте бухать. Говорю вам, надо с перезвоном!сказал проповедник Хаушо. Смотрите, многие уже плачут!
Не могу же я переучиваться на ходу, ответил ему папа. Тут нужна практика. Как звоню, так и буду звонить. А в следующий раз попробую по-вашему.
Проповедник Хаушо протянул руку к веревке, но как раз в эту минуту брат мисс Сузи Тинг, Джул, кинулся на Губерта Уилли и вытолкал его через боковую дверь на кладбище, крича, что это Губерт велел так звонить, это все его штучки. За ними еще никто не успел выскочить, а Джул уже насел на Губерта, и они принялись дубасить друг друга, прыгая между могилами и памятниками. У Губерта пошла кровь носом, а Джул располосовал себе брюки о железную дощечку на могильной ограде с надписью: «Вход запрещен».
Мой старик велел мне звонить, а сам пошел посмотреть на драку. Проповедник Хаушо тоже выбежал из церкви вместе со всеми. Я продолжал дергать веревку и теперь уже ясно слышал, что получается точь-в-точь, как у дядюшки Джефа Флетчера на похоронах: дин... дон... дин дон... Джул и Губерт порядком друг друга исколошматили, но их никто не останавливал: пусть, мол, сами между собой решают, а устанут разойдутся. Я дергал веревку, как мне велел мой старик, и про себя удивлялся: неужели один и тот же колокол может вызванивать и динь-дир-линь и дин... дон...? И вдруг проповедник Хаушо подлетел ко мне и вырвал веревку у меня из рук. Язык ударил в колокол раз-другой и остановился.
Хватит, Вильям!сказал проповедник и, рванув меня за шиворот, спустил вниз по ступенькам.
В эту минуту из-за угла церкви выбежал мой старик. Он как услышал, что колокол замолчал, так и замер на месте.
Ты почему же не звонишь, сынок?спросил он.
Проповедник не велел, ответил я. Он меня выгнал.
Ах, выгнал?переспросил мой старик, немедленно придя в ярость,
Проповедник Хаушо вышел из церкви и остановился па верхней ступеньке. Вид у него был совершенно замученный,
Слушайте-ка вы, проповедник!начал папа. Если уж я согласился звонить в колокол, так тут хоть тресни, а звон будет. И сейчас я иду в церковь и обещанную работу выполню до конца. Не моя вина, если вам не нравится, как я звоню.
Э-э, нет! сказал проповедник Хаушо, загораживая собой дверь. Вы и так мне всю свадьбу расстроили; и безобразная драка на кладбищеэто тоже из-за вас. Вы так звонили, что Тинги и Уилли вспомнили все свои старые счеты. Я вам даже до веревки дотронуться не дам!
Кто же знал, что Вам требуется не дин... дон..., а динь-дир-линь?
Соображать надо! сказал проповедник Хаушо, отталкивая моего старика от двери. Да вообще, кто не понимает разницы между буханьем и перезвоном, того и подпускать нельзя к церковному колоколу.
Гости, которые пришли на свадьбу, тоже начали обвинять моего старика, что он снова распалил вражду между Уилли и Тингами. Мисс Сузи, уже давно обливавшаяся слезами на хорах, кинулась домой, по-прежнему с букетом в руках. Джула и Губерта я нигде не видел, они, наверно, разошлись по домам умываться.
Значит, вам не понравилось, как я звонил?спросил мой старик,
Вот именно, мистер Страуп!сказал проповедник, изо всех сил толкнул папу вниз по ступенькам, так что он еле удержался на ногах.
Тогда не смейте больше являться ко мне в дом и не просите меня слушать ваши проповеди, сказал папа, боком отступая от него.Если вам не нравится мой звон, я на ваши проповеди тоже не ходок,
Проповедник Хаушо ушел в притвор. Оп почти скрылся у нас из виду, как вдруг мой старик окликнул его.
А как же будет, если я захочу примкнуть к какой-нибудь церкви? спросил папа.Вдруг я решу, что надо верить не на свой собственный лад, а как все люди? Не оставаться же мне на бобах, когда все прочие обретут спасение и вознесутся на небеса.
Проповедник Хаушо высунул голову из-за двери.
Вам у баптистов или у методистов лучше будет,сказал он.А наша церковь как-нибудь и без вас обойдется, мистер Страуп!
03 Хэнсом Браун и чертовы козы
Всегда твой отец что-нибудь выкинет,сказала мама с измученным и беспомощным видом, не одно, так другое. Право, кажется иной раз, что не видать мне покоя до самой смерти. Она расхаживала взад и вперед по двору, ломая руки и стараясь придумать выход из положения.
Козы, которых папа и наш негр Хэнсом Браун пригнали с фермы в город, стояли на самом гребне крыши, жуя свою жвачку и поглядывая на нас. Большой белый козел с длинной белой бородой и бакенбардами был как две капли воды похож на нашего соседа, мистера Картера.
Боже мой, что же мне делать,говорила мама, не переставая ходить взад и вперед. Сегодня у меня должен собраться женский клуб, А на крыше эти козы, да тут просто сгоришь со стыда.
Две козы жевали жвачку, бороды у них были не такие длинные, как у козла. Кроме трех взрослых, на крыше стояли еще два козленка. Они были двухмесячные, ростом вчетверо меньше старого козла, но вся эта пятерка на крыше казалась целым стадом.
Вильям, скажи Хэнсому, пускай сбегает в город и разыщет папу. Чтоб немедленно шел домой и согнал этих коз с крыши,сказала мне мама.
Хэнсом убирался на кухне, и мне надо было только подойти к двери и окликнуть его. Оп вышел на крыльцо и спросил, чего нам надо.
Вот что мне надо, Хэнсом Браун!сердито крикнула мама,Прежде всего скажи, пожалуйста, для чего ты пригнал сюда этих коз?
Я всегда делаю, как мистер Моррис мне велит или как вы велите, мисМарта, сказал он, переминаясь с ноги на ногу. Мистер Моррис велел пригнать коз домой, вот я и пригнал. Зачем вы меня браните, когда мистер Моррис так велел, мисМарта.
Почему же ты не сказал мистеру Моррису, чтобы он сначала меня спросил, сказала мама, Ты об этом подумал или нет?
Да, мэм, подумал, но, когда я хотел сказать мистеру Моррису, мистер Моррис крикнул: «Иди ты к черту! Еще чего!» вот именно так. И тогда я пригнал коз сюда, как было велено.
Мама озлилась пуще прежнего. Она схватила полено и запустила в коз на крыше, но полено и до крыши не долетело, не то что до коз. Оно громко стукнулось об стену, оцарапав доски.
Ступай сейчас же и разыщи мистера Морриса, сказала мама Хэнсому,и скажи ему, что он мне нужен. Загляни в парикмахерскую и в скобяную лавкувезде поищи, но только непременно найди его. И думать не смей возвращаться без него, Хэнсом Браун. Слышать не хочу никаких отговорок.
Да, мэм, мисМартасказал Хэнсом и побежал разыскивать папу,
А козы гуляли на крыше, поглядывая то во двор, то на нас с мамой, то на улицу. Они забрались туда, скакнув с поленницы на дровяной сарай, оттуда на навес над крыльцом, а потом на крышу дома. Они были примерно на высоте двух с половиной этажей; и очень смешно было глядеть, как три большие козы и два маленьких козленка вереницей разгуливают по гребню крыши.
Они снова остановились поглядеть во двор, и козел долго жевал, а потом раздул бакенбарды, словно строил нам рожи.
Мама поискала еще полено, полегче, но она слишком злилась, чтобы выбрать полено себе по руке, Тогда она погрозила кулаком всей козлиной пятерке и убежала в комнаты.
Я еще с минуту посидел на ступеньках крыльца, но мама тотчас вернулась и сразу подняла меня на ноги.
Вильям, ступай сейчас же на улицу и стереги там отцасказала она, сталкивая меня со ступенек. И как только увидишь его, беги домой. Ко мне с минуты на минуту должны прийти мои дамы,
Я обежал вокруг дома и стал у калитки, откуда видна была вся улица. Ждать мне пришлось недолго, потому что сейчас же послышались голоса папы и Хэнсома, Они быстро шли к дому.
В чем дело, сынок?спросил папа, посмотрев вверх на коз.Что тут у вас случилось?
Ма говорит, что надо согнать коз с крыши, а то к ней скоро придут дамы, ответил я.
Ну чего же проще, сказал он, поспешно огибая угол дома и входя во двор.А ну-ка, Хэнсом, пошевеливайся.
Это вы мне говорите, мистер Моррис?сказал Хэнсом.
Хэнсом не мог ходить быстро. Он говорил, что от быстрой ходьбы у него поджилки болят. Когда ему надо было торопиться, он бежал рысцой.
Скорей, Хэнсом, сказал ему папа, и перестань ныть.
Мы вошли во двор, и папа прежде всего посмотрел на коз. Он не меньше моего любил коз и велел пригнать их в город, чтобы они были у него на глазах. Когда они жили на ферме, мы их иной раз по неделе не видели, потому что на ферме бывали редко.
Козы уже не гуляли взад и вперед по крыше, а смотрели на нас вниз, ожидая, что же мы станем делать.
Хэнсом, сказал папасходи за лестницей и приставь ее к крыльцу.
Хэнсом принес лестницу и поставил ее, как велел ему папа.
Теперь что делать, мистер Моррис?спросил Хэнсом.
Лезь туда и прогони их с крыши, сказал папа.
Хэнсом посмотрел на большого козла, и попятился от лестницы.
Я что-то боюсь лезть туда, где этот большой козел, мистер Моррис, сказал он.Я таких противных рогов сроду не видывал. Если вам все равно, мистер Моррис, я лучше не полезу туда. У меня сегодня весь день поджилки болят. Мне что-то нездоровится.
Ты со мной не спорь, Хэнсом,сказал папа, и полезай, как тебе велено. Ничего твоим поджилкам не сделается.
Тут на крыльцо вышла мама, пристегивая белый крахмальный воротничок к платью, которое она всегда надевала на собрания женского клуба. Она подошла к самым ступенькам и остановилась, глядя на нас с папой.
Ничего, ничего, Марта, заторопился папа, ты не беспокойся. Мы с Хэнсомом мигом их оттуда прогоним.
Да уж, пожалуйста, поскорее, сказала мама.Стыд какой! Никогда еще со мной такого не было. Сейчас все придут на собрание и увидят этих коз на моей крыше Господи, что про меня теперь говорить будут!
Не волнуйся, Марта, сказал папа, Хэнсом сейчас туда залезет.
Но Хэнсом все пятился. Папа подошел и подтолкнул его к лестнице.
А ну-ка, пошевеливайся. Делай, что тебе велят,сказал папа, подталкивая его к лестнице.
Хэнсом всячески старался оттянуть время: он и штаны поддергивал и рубаху застегивал, но все же пришлось ему двинуться к лестнице. Он взобрался наверх и ступил на крышу. Но тут же попятился.
Хэнсом Браун, сказала мама, сбегая во двор, где мы стояли, если ты спустишься оттуда, не согнав этих коз с крыши, так и знай, кормить я тебя больше не буду. Если ты не сделаешь, как мистер Моррис велит, то можешь уходить куда угодно и умирать с голоду.
МисМарта, верно же: у меня поджилки схватило, прямо ужасно.
Я тебя предупредила, Хэнсом Браун,сказала мама, топая ногой. А ты меня знаешь, я свое слово держу крепко,
МисМарта, я...
Я тебя предупредила, так и знай, сказала мама. Хэнсом поглядел сначала вверх, на коз, потом вниз, на маму, потом взобрался на кухонную крышу. Оттуда он опять покосился на нас, наблюдаем мы за ним или нет. Тут мама услышала на улице женские голоса. Разговор был слышен почти за целый квартал. Мама погрозила пальцем Хэнсому и побежала запирать парадную дверь, чтобы дамы не могли войти с улицы. Она думала, что они теперь сядут и подождут на крыльце, а то они прошли бы через комнаты во двор и увидели бы, что у нас творится.