Девочки смотрели на Беллу так, как подруги Лены на Ленукак на безнадежный случай. У Беллы не было никаких шансов получить диплом. То, что такая ученица дошла до восьмого класса, бросало тень на репутацию гимназии. Директор твердо решил не допускать ее до экзаменов. В восьмом классе было еще несколько неуспевающих, но, во-первых, они были из богатых семей, а во-вторых, хорошенькие. У одной из них уже был жених, который каждый день ждал ее у подъезда.
Марк Майтельс избегал встречаться глазами с Беллой. Он ничем не мог ей помочь. Она сидела за партой и смотрела на него с благоговением и тайной мольбой. По-видимому, она убедила себя, что он еще может все повернуть в ее пользу. Но она ошибалась. Когда пришло время экзаменов, Марк вынужден был проголосовать против.
4
Последние недели Лены были мучительными. Врачи продолжали давать лекарства, но боль не утихала. Ее лицо изменилось почти до неузнаваемости. Оно стало желто-коричневым, как у кукол в музее восковых фигур. Она почти ничего не ела. Таблетки, которыми ее пичкали, часто вываливались у нее изо рта. Разобрать, что она говорит, было почти невозможно.
Лена ждала смерти, но смерть, похоже, не торопилась. Пусть слабо и неровно, сердце продолжало биться. Другие органы тоже действовали кое-как.
Мать Лены никогда не была особенно дружна с Марком. Она считала, что учительне лучшая партия для ее дочери. Когда Лена заболела, она вообще перестала с ним общаться. Более того, намекала, что это он виноват в Лениной смерти. У него даже не было денег на лекарства, врачей и сиделок. Все расходы ей пришлось взять на себя.
Накануне выпускных экзаменов Лена умерла. Она попросила сиделку повернуть ее лицом к стене. Сиделка вышла в кухню, чтобы вскипятить воды, а когда вернулась, все было кончено. Марк экзаменов не принимал. После похорон ему позвонили и сообщили, что Беллу к сдаче не допустили, а из тех, кто сдавал, двое провалились.
Теща предложила Марку провести семь дней траура у нее, но Марк отказался, заявив, что все эти ритуалы ему не по душе. Он даже не стал читать кадиш над Лениной могилой. Зачем участвовать в обрядах, в которые не веришь? Зачем молиться Богу, который все время молчит, чьи целинеизвестны, а существованиенепостижимо? Если когда-то Марк и допускал, что у человека может быть душа, то теперь, после смерти Лены, он уже не сомневался, что все рассуждения на эту темусплошная чепуха. Ее тело разрушалось одновременно с так называемым духом. За все время болезни она не произнесла ни одного слова, указывающего на то, что она проникла в какие-то иные сферы. Ну, а даже если бы Ленина душа и не умерла, что бы она теперь делала? Опять читала модные журналы? Или заглядывала в витрины на Маршалковской? А если бы она стала другой, совсем непохожей на ту, какой была на земле, это была бы уже не ее душа!.. Марк Майтельс много слышал о польском медиуме Клуском, на чьих сеансах умершие якобы оставляют отпечатки пальцев в ванночке, залитой парафином; он читал статьи польского оккультиста профессора Олчоровича, Конан Дойля, Баррета, сэра Оливера Лоджа и Фламмариона. В его жизни тоже бывали мгновения, когда он думал: а вдруг? В конце концов, много ли мы знаем о тайнах природы? Но болезнь Лены развеяла все его сомнения. Ее смерть не оставила в нем ничего, кроме пустоты и ощущения бренности всего земного. Не было, да и не могло быть принципиальной разницы между Леной и курочками, которых варили ей на обед, а на следующий день выбрасывали на помойку.
Марк Майтельс получил несколько писем и телеграмм с выражением соболезнования и даже несколько букетов цветов, но почти никто не навестил его. Все учителя разъехались на каникулы, а горничная Стася вернулась в деревню к родителям. У него не осталось близких друзей в Варшаве. По привычке днем он ходил гулять, а вечера проводил дома в полном одиночестве. Он не спешил включать свет и подолгу сидел в темноте. Когда-то в детстве он боялся мертвецов. Но что теперь бояться Лены? Мысленно он обращался к ней: «Лена, если ты существуешь, подай какой-нибудь знак»
И в то же время ясно чувствовал, что никакого знака не будет.
Странно, несмотря на горькие раздумья о Лениной бесцельно прожитой жизни и преждевременной смерти, Марк то и дело вспоминал Беллу. Он сам не понимал почему. Что ему эта некрасивая и вдобавок тупая девушка? Но как только он переставал думать о Лене, его мысли немедленно обращались к Белле. Что она теперь поделывает? Как пережила свой провал? Знает ли, что он потерял жену? Других ученицхорошеньких, способных, популярныхон почти забыл, а лицо Беллы словно стояло у него перед глазами. В темноте он видел ее так ясно, как будто она находилась где-то рядомнизкий лоб, крючковатый нос, мясистые губы, большие глаза навыкате. Мысленно он раздевал ее. Какая она, наверное, отталкивающая со своей огромной грудью, толстыми бедрами и кривыми ногами!
Эта девушка всколыхнула в нем волну безумия. Вместе с ней хохотали и плакали поколения первобытных женщин, ночевавшие в пещерах и всю жизнь сражавшиеся с дикими зверями, мужчинами, вшами и голодом, она отбрасывала его на тысячелетия назадк обезьянам.
Несмотря на свои невеселые раздумья, Марк не мог не улыбнуться, вспоминая о своих попытках научить ее математике. Интеллектуально она отстала от Евклида на много веков, однако родители хотели видеть ее ученой, ни больше ни меньше. Интересно, как выглядят ее родители? Ведь она унаследовала их гены. У Марка возникло необъяснимое желаниеразыскать Беллу. Адреса ее он не знал, телефона у таких бедняков быть не могло. Адрес, конечно, записан в документах, хранящихся в гимназии, но на каникулы все было закрыто. Марк прекрасно понимал, как это глупо. Человек, только что потерявший жену, не ходит утешать других. Да и что бы он мог ей сказать? Таких, как она, лучше предоставить самим себе. Природа, у которой все на учетеот клопа до кита, как-нибудь позаботится и о Белле или в крайнем случае пошлет ей смерть, что с высшей точки зрения тоже разновидность блага.
Пора положить конец этим праздным мечтаниям, решил Марк. Прежде он без труда обуздывал свои фантазии, но тут ничего не получалосьон никак не мог отогнать от себя образ Беллы.
«Что я, схожу с ума?»недоумевал Марк.
Однажды он вспомнил, что отец Беллы работает в парфюмерной лавке на Гнойной. Гнойнаянебольшая улица. Сколько там может быть таких лавок? Но теперь слишком поздно. Все магазины, наверное, закрыты. Завтра
Марк в страшном волнении стал расхаживать взад-вперед по неосвещенным комнатам. Эта уродливая девушка не давала ему покоя.
«Что со мной? Неужели я влюбился в нее? Нет, я просто свихнулся!..»
Он в недоумении прислушивался к хаосу в своей голове. По причинам, не поддающимся объяснению, его все сильнее и сильнее тянуло к Белле. Это была уже идея фикс. Ему казалось, что он слышит, как Белла зовет его, выкрикивает его имя. Он видел ее с потрясающей ясностью: каждую черточку ее лица, всю ее несуразную фигуру. Желание встретиться и поговорить с ней усиливалось в нем с каждой минутой.
«Пойду на Гнойную, решил он. Может быть, магазины еще открыты и мне удастся что-нибудь выяснить».
Марк бросился к выходу. Если поторопиться, можно успеть до закрытия. В то же время трезвый голос взывал к остаткам его разума: «Что происходит? Куда ты бежишь? Что тебя гонит?» Он захлопнул дверь и уже бросился было вниз по лестнице, как вдруг в его квартире зазвонил телефонрезко и настойчиво.
«Это она! Я вызвал ее своими мыслями!»ахнул Марк.
Он выхватил ключ и моментально нашарил замочную скважину. В передней он больно стукнулся коленом о стул. Телефон продолжал трезвонить, но, когда Марк наконец к нему подбежал, умолк. Марк схватил трубку и крикнул:
Алло! Кто это? Алло! Я слушаю!
Он почувствовал, как волна тепла разливается по его телу, и вмиг покрылся испариной. С грохотом бросив трубку на рычаг, он прорычал:
Это она, тварь!
Ярость и стыд охватили его. Это был уже не Марк Майтельс, а какой-то маньяк, полностью лишившийся собственной воли, или, если использовать еврейский термин, это был человек, одержимый дибуком.
5
Марк снова собрался уходить, только на этот раз уже не на Гнойную, а в какой-нибудь ресторан поужинать. Голода он не чувствовал, но пренебрегать своим здоровьем было бы уж совсем глупо.
«Завтра же уеду куда-нибудь, решил он, в Закопане или на море».
Он уже взялся за ручку двери, как вдруг телефон снова зазвонил. В темноте он кинулся назад, снял трубку и, задыхаясь, крикнул:
Алло!
На другом конце провода послышалось какое-то невнятное бормотание. Да, это была Белла. Ему удалось разобрать отдельные бессвязные слова. Она старалась справиться с голосом. Потрясенный Марк слушал. Разве в это можно было поверить? Значит, телепатия все-таки существует. Вслух он спросил:
Это Белла Зильберштейн?
Вы узнали мой голос, господин учитель?
Да, Белла, я узнал твой голос.
Пауза. Затем она продолжила, заикаясь:
Я звоню потому, что услышала о вашей трагедии. Я очень сожалею Весь класс выражает вам соболезнование Со мной тоже случилось несчастье, но по сравнению с вашим Она умолкла.
Где ты сейчас находишься?
Я? На Простой улице Мы здесь живем.
У вас есть телефон?
Нет, я говорю из кондитерской.
Может быть, зайдешь ко мне?
Воцарилось гнетущее молчание. Затем она сказала дрогнувшим голосом:
Если вы, господин учитель, этого хотите Для меня это большая честь Вы даже не подозреваете, как сильно
Она не закончила фразы.
Приходи, и не нужно называть меня больше господином учителем.
А как же вас называть?
Как хочешь. Можешь просто Марком.
О, вы шутите, господин учитель. Я так мучилась. Я так переживала за вас То, что
Марк подробно объяснил ей, как найти его дом. Она рассыпалась в благодарностях, без конца повторяя, как потрясена его горем.
Ужасно, ужасно. Я просто места себе не находила
Марк повесил трубку.
«Что все это значит? недоумевал он. Что это, телепатия, гипноз?»
Просто совпадением это быть не могло.
Нужно быть с ней поосторожнее, наставлял он сам себя. Такие, как она, моментально теряют голову.
Он включил свет. Может быть, ей захочется ужинать? Марк пошел на кухню и обследовал ящики буфета. После смерти Лены он редко ел дома. В буфете не было ничего, кроме черствого батона хлеба и нескольких банок сардин.
«Я ее куда-нибудь приглашу», решил Марк. Но куда? А вдруг им встретится кто-нибудь из его знакомых? Он бы сгорел от стыда, если бы его теперь увидели с девушкой, да еще с такой уродливой. По неписаному закону гимназии учителям не полагалось дружить с ученицами.
Вот что, я, пожалуй, куплю колбасы и булочек, решил наконец Марк.
Он спустился вниз и купил колбасы, булок и фруктов. Он очень спешил, опасаясь, что Белла приедет слишком быстро (она могла взять такси) и никого не застанет.
«А что, если душа Лены где-то здесь и видит все, что я делаю? вдруг пронеслось у него в голове. Если есть телепатия, почему бы не быть бессмертию души? Нет, я просто спятил».
Он ждал очень долго, но Беллы все не было. Сначала он зажег, потом снова выключил лампы в гостиной и в конце концов оставил только один маленький свет. Он сел на диван и стал прислушиваться к звукам на лестнице. Может быть, она заблудилась? С нее станется.
Звонок в дверь показался ему пронзительным и слишком долгим. Марк бросился открывать. На Белле было черное платье и соломенная шляпка. Она принесла цветы. Марку показалось, что она стала выглядеть старше. Белла вспотела и задыхалась.
Цветы? Мне?
Да. И чтоб вам больше никогда не знать горя, сказала она, переводя известное выражение с идиша на польский.
Марк взял ее за запястье и ввел в гостиную. Он поставил цветы в вазу и налил воды.
«Откуда она взяла деньги на букет? подумал он. Может быть, истратила последние Будь с ней поласковее, но не вздумай подать даже малейшей надежды».
Белла сняла шляпку, и Марк в первый раз с удивлением отметил, что у нее красивые волосы: каштановые, густые, с естественным блеском. Она села на стул и уставилась на свои ноги в темных чулках и черных туфлях. Казалось, она сама стесняется своей нелепой внешностислишком большая грудь, огромные бедра, нос крючком, выпученные глаза.
«Нет, это не овечьи глаза, решил Марк. В них страх и любовь, древние, как сами женщины».
Она положила обе рукислишком большие руки для школьницына свою сумочку. Марк заметил, что они заляпаны чернилами, как будто она только что вернулась из гимназии. Она сказала:
Когда мы узнали о том, что произошло, все в классе так переживали Другие не смогли пойти на похороны, ведь уже начинались экзамены, но так как меня не допустили Впрочем, господин учитель, вы меня, наверное, не заметили?
Что? Нет. К сожалению.
Да, я там была.
А что ты теперь делаешь?
А что я могу делать? Вся семья разочаровалась во мне. Ужасно. Потратили на меня столько денег, а вышло, что впустую. Но, в конце концов, дипломэто еще не все. Я все-таки кое-что выучила: литературу, историю, немножко научилась рисовать. Ну, а математику мне никогда не осилить. Это точно.
Можно быть хорошим человеком и без математики.
Наверное. Сейчас я хочу устроиться на какую-нибудь работу, но родители говорят, что без диплома меня никуда не примут. Недавно я прочла объявление, что кондитерской требуется продавщица. Я туда пошла. Но мне сказали, что место уже занято. Они ничего не спросили о дипломе.
У наших бабушек тоже не было дипломов, а они были прекрасными людьми.
Верно, моя мама сама не может прочитать газеты на идише, а из меня хотела сделать врача. У меня нет способностей.
А чего бы тебе хотелось в жизни? Выйти замуж и завести детей?
Глаза Беллы повеселели.
Конечно, хотелось бы, да кто меня возьмет? Я люблю детей. Очень люблю. Мне даже не обязательно, чтобы это были мои собственные дети. Я могла бы выйти замуж за вдовца и растить его детей. Это даже лучше
А почему бы тебе не родить своих?
Нет, конечно, это было бы еще лучше, но
Белла умолкла. В соседней комнате пробили часы.
Может быть, господин учитель, я могу вам чем-нибудь помочь? спросила Белла. Я умею подметать, вытирать пыль, стирать. Все, что потребуется. Но не за деньги. Боже упаси!
А почему ты хочешь работать на меня бесплатно? спросил Марк.
Белла на минуту задумалась, и на губах у нее появилась улыбка. Ее глаза смотрели прямо на негочерные и горящие.
О, ради вас, господин учитель, я готова на все. Как говорят на идише: ноги мыть и воду пить
6
Марк подошел и положил руки ей на плечи. Их колени коснулись. Он спросил:
То, что ты говоришь, правда?
Да.
Ты действительно меня любишь?
Больше всех на свете.
Даже больше, чем родителей?
Намного больше.
Почему?
Не знаю. Может быть, потому, что вы, господин учитель, такой умный, а я глупая корова. Когда вы улыбаетесь, это так интересно, а когда сердитесь, то хмурите брови, и все делается так Она не договорила.
От нее исходило тепло, какое чувствуешь иногда, стоя рядом с лошадью.
Марк спросил:
Я могу делать с тобой все, что захочу?
Все.
Например, перерезать тебе горло. Марк сам поразился своим словам.
Белла вздрогнула:
Да! Польется кровь, и я буду целовать лезвие.
Марк был полон желания, какого он не испытывал уже много лет, может быть вообще никогда.
«Остановись, безумец! заклинал его внутренний голос. Отошли ее домой!»
Вслух он произнес:
Хорошо, я иду за ножом.
Да.
Он пошел в кухню, выдвинул ящик буфета и взял нож. Он понимал, что все это только игра, и в то же время чувствовал, насколько это серьезно. Он вернулся с ножом. Белла сидела на стуле бледная, всяожидание. От нее веяло таким языческим восторгом и нетерпением, что Марк даже испугался.
Он сказал:
Белла, ты скоро умрешь. Говори, что ты хочешь сказать.
Я люблю вас.
Ты готова умереть?
Готова.
Он приставил нож к ее горлу.
Я режу?
Да.
Марк положил нож на стол. Он вспомнил библейский рассказ о том, как Бог приказал Аврааму принести в жертву своего сына Исаака, но ангел остановил его, воскликнув: «Не поднимай руки своей на отрока»
Марку казалось, что все это уже было когда-то.
Как долго ты меня любишь? спросил он тоном врача, обращающегося к тяжелобольному. Он слышал, как лязгают его зубы.