Это была проверка?
Умница.
Ей я этого не сказал, конечно.
Только сел за стол и снова уставился давящим взглядом. На этот раз она не отреагировала. Учится.
Может мне следует спросить как вы относитесь к нерабочим отношениям?
Я хмыкнул. Помощнице следует выдать премию.
Плохо, сказал спокойно после небольшой паузы. Но поверь мне, ты станешь мне ближе, чем мои любовницы. Фактически, будешь жить со мной в пределах офиса. Скажи Нине, чтобы помогла оформить тебе подъемные и подсказала нужный магазинтвой костюм никуда не годится.
Все-таки мне нравится, как она краснеет. И прикусывает в волнении губы. И стискивает пальцами свою сумочку. Интересно, она так отреагировала на «ты», мои подколки по поводу близости или замечание по поводу одежды?
И черт возьми, мне понравилось, как она втянула мой запах, когда я подошел
Но я сам установил правила игры.
«Никаких игр».
И не собираюсь их менять.
Хорошая девочка внезапно сказал Артем, и я понял, что все это время не обращал на него внимание, а думал о новом приобретении.
Это было плохо.
Я привык держать ситуацию под контролем.
К тому же, мне не понравился тон, с которым мой заместитель заговорил. Слишком уж он был предвкушающей.
Накатило раздражение.
Это моя девочка.
Я пристально на него посмотрел и увидел, как сжались немного его челюсти и дрогнули в раздражении крылья носа.
Он знал, что я не собирался с ней спатьно он также знал, что я никогда не делюсь. Ничем и никем. А если поделилсязначит вычеркнул человека или вещь из своей жизни.
Но разговаривать нам не возбраняется, надеюсь? Или ты будешь держать ее в темной комнате без окон и дверей? спросил он насмешливо, как бы давая понять, что мои собственнические чувства совершенно не уместны в данной ситуации.
А ведь и правда.
Что это я?
Кивнул со смешком и перевел разговор на действительно важные темы.
ГЛАВА 3
Пять лет назад.
Зачем я согласилась?
Этот вопрос стучал в голове весь день.
И когда я в совершенной прострации подписывала кучу документов в отделе кадров, и когда примеряла дорогущую одежду, тащилась с новыми шикарными пакетами на метро на окраину Москвы, где мы с Димой снимали крохотную однушку без ремонта.
Как как я с ним буду работать?!
Я же за одно только собеседование испытала всю гамму эмоций, а что будет со мной, когда мы начнем проводить вместе целые дни?
Нормальные люди ведь так себя не ведут!
Или ведут? Что я вообще знаю о богатых владельцах компаний?
Устроил мне театр одного актера, заставил поверить в самое худшее, потом перевернул всю ситуацию с ног на голову. А как он рычал в процессе разговора, и этот его взгляд
Разве можно одним взглядом заставить почувствовать всю свою ничтожность и слабость?
Черт возьми, да я растеряю остатки уверенности в себе рядом с этим монстром!
А когда это произойдетон меня просто съест и даже косточек не останется. И закончится никчемная жизнь Анастасии Дмитриевны, да прямо в центре Москвы.
С другой стороны, какой у меня выбор? Даже секретарь у такого начальника получал невероятный опыт, и это бы на самом деле мой шанс. И если я его использую, если справлюсьи не сбегу, не развалюсьто я смогу пойти дальше. Выше. Получу нормальную работу, смогу откладывать на квартиру
Конечно, будет сложно.
Но я справлюсь. Должна.
В общем, к дому я подходила уже в почти спокойном состоянии.
Зашла в магазин и купила бутылку вина, продуктовДимку ждал вкусный ужин, раз уж у меня появилось немного денег и повод отметить.
Он пришел, как и всегда, около восьми. Подумала, что я теперь буду попадать домой еще позжехорошо бы метро хоть ходило, когда меня отпускать будут. Нина, немного оттаявшая после того, как убедилась, что я понравилась великому и ужасному, объяснила, что рабочий день, как правило, ненормированный. И уходить в пять я не буду.
Ого.
Дима стянул куртку и принюхался.
Серьезно? Спагетти с морепродуктами? Я чего-то не знаю?
Не знаешь. кивнула я счастливо, Что я ходила на собеседование и меня взяли.
На-атька! Молодец!
Он с самого начала именовал меня Натькой. Я морщилась, но позволяла это. В конце концов, он был единственным близким мне человеком. И влюбленным в меня по самое не хочу.
Из-за этого у меня постоянно возникало ощущение, что я им пользуюсь. А Дима посмеивался и говорил, что он только и рад, что им пользуются такие, как я.
И что он не против, если я им воспользуюсь во всех смыслах.
Я, как правило, не отвечала на такое. Ну не могла его воспринимать, как мужчину. Друг, брат, сосед по «общежитию»это да. И меня безумно радовало, что парень не давил. Смотрел только иногда с тоскливым щенячьим выражением, из-за чего я чувствовала себя просто свиньейведь не будь меня в его жизни, нашлась бы девушка, которая ответила ему взаимностью.
Но я пока не могла себе позволить отказаться от него.
Мы познакомились на одном из собеседований. Он оказался на год меня старше: тоже из небольшого города, и тоже после института, армии и пары лет работы в должности местечкового менеджера приехал покорять Москву. Благодаря помощи родителей его финансовая ситуация была немного лучше, чем у меняво всяком случае он точно знал, что пусть плохонькая, но крыша над головой будет. Я же к моменту нашей встречи начала паниковать. Понимала, что аренду комнаты возле метро, питание, проезд не смогу себе позволить если не найду работу в ближайшее время.
Она и не находилась.
А Дима, пообщавшись со мной, сначала пригласил в кафе, а потом предложил снимать с ним квартиру вместе, пополам. А в следующий месяц и вовсе «забыл» взять с меня половину оплаты. И начал покупать продукты на свои деньги, тем более, что устроился на вполне приличную должность менеджера по продаже дорогих автомобилей.
Мне было стыдно, но я отводила глаза и принимала его помощь. И ужасно боялась, что он потребует взамен что-то другоеспали мы целомудренно каждый на своем месте, я на полутораспальной кровати, а пареньна диване. Но он продолжал платить почти за все, ни разу не намекнув на что-то большее, только однажды, хорошенько выпивнам не чужды были пятничные посиделки и субботняя уборка, как любой давно сжившейся супружеской парепризнался, что влюбился с первого взгляда и будет ждать столько, сколько понадобится.
Потом мы, правда, об этом больше не разговаривали.
А я еще сильнее тогда захотела найти работу. По меньшей мере для того, чтобы его безответная забота перестала давить меня чувством вины. Он напоминал мне теплый шарф, связанный бабушкой, который мог в любой момент застрять в створках едущего лифта и придушить меня прямо на пятачке полтора на полтора.
И вот, наконец, чудо произошло.
Я разложила еду по тарелкам и чокнулась с другом вкусным вином.
А потом подробно рассказала, что за изменения меня ждут в жизни. Без всякой лирики, конечно. Чем там пах мой новый начальник Диме знать без надобности.
Хотя пах он офигительно.
Или как он меня проверялоб этом тоже не стоило.
Дима сиял еще больше, чем я. Рад, что, наконец, сбросил это бремя? Так я еще испытательный срок не продержалась
Впрочем, я к нему была несправедливаон действительно был крайне добр ко мне. Пусть не без задней мысли, что я, наконец, перестану смотреть на него лишь как на друга, пусть и без особых на то причинничего хорошего я ведь ему не сделала. Но отказаться от его помощи я просто не могла себе позволить.
Как и от его влюбленности.
Меня так не любили раньше. Хотели, щупали, предлагали встречатьсяно чтобы безвозмездно и со звездочками в глазахне было. А это оказалось приятно. Нежно, волнительно. Хоть я ну никак не реагировала на этоя готова была видеть его другом и толькосам факт того, что есть хоть один человек, которому я не безразлично, немного грел замерзшее сердце.
Мои родители так меня не любили. Я не помнила, во всяком случае, как относился ко мне отецон ушел, когда мне было три года; и мама потом не хотела ни вспоминать, ни рассказывать о немкроме имени я и не знала ничего.
Мама же таскала в дом одного за другим потенциальных отчимов и не обращала на меня вниманиено все у нее что-то не получалось. Чужие мужчины с удовольствием пользовались чистой квартирой, горячей и вкусной едой и податливой женщиной рядома потом она им надоедала и они уходили, чуть ли не ногами отпихивая некрасиво визжащую мать.
Которая через несколько месяцев притаскивала следующего.
В общем, с такой бурной личной жизнью времени на подрастающую дочь у нее не было.
А когда мне исполнилось шестнадцать, она привела Александра, «Сашеньку», как она его называла.
Который превратил мою жизнь в кошмар, до сих пор проникающий ядовитым оловом в мои сны, чтобы залиться в горло, уши, глаза и оставить совершенно обездвиженной и беспомощной, в гадком, вульгарном удушье, к которому у меня не было иммунитета кроме одногобегства.
Сначалав общагу областного центра. Потомеще дальше. Порой казалось, что мужчины видели это во мне, замечали эту панику, готовность стать жертвой, болезненный, мерзкий страх, затапливающий меня при одном намеке на насилие, доминированиеи именно поэтому старались довлеть, ставить меня на место, потребовать то, что они бы не посмели, возможно, требовать у других женщин.
Но это не точно.
Возможно, мне просто не везло. Бывает. Есть люди, которым дается легко то, о чем я даже мечтать не могла, которые открыты миру, любимы и любят. А есть такие как я. Неустроенные в жизни девицы двадцати трех лет от роду, которые тайком по ночам читают тоненькие любовные романы, а сами даже не представляют, что это такоестроить отношения.
Вот еще почему я так цеплялась за Диму. Не могла уйти и не мешать ему жить. Да, пусть наше совместное проживание и беззлобные подколки били лишь иллюзией отношений, но я, порой, радовалась, что, при случае, могу похвастаться, что живу с парнем. И опытом совместного быта.
Дура.
Впрочем, не большая, чем те, кто верил, что розовые сопли, которые для меня были сказкой на ночь, имеют хоть какое-то отношение к реальности.
* * *
Зайди ко мне.
Я подпрыгнула от резкого голоса, ворвавшегося в тишину моего закутка, нарушаемую лишь стуком клавиш.
Интерком ожил совершенно неожиданнода я и вовсе забыла, что он у меня есть на столе-то! Все поручения мне передавал личный помощник, тем более если они касались непосредственно самого босса. И вообще, я видела еготочнее, его макушку, склонившуюся над бумагами или каким-нибудь планшетомтолько когда приносила ему кофе.
И то об этом сообщала мне Ниначто Веринскому нужен кофе. И я бросала любое дело, которым в этот момент занималась, и вскакивала, подлетала к стойке, на которой располагалась дорогущая кофемашина и делала его любимый двойной эспрессо с капелькой даже не молока, а молочной пены, которую надо было ложечкой достать из молочника и поместить ровно в центр чашки.
За те три недели, что я здесь работаю, я приготовила сорок одну такую чашку.
Не то что бы я считала специальноскорее, особенность, оставшаяся с детства. Я обожала все пересчитывать, делала это на автомате и в голове хранила самые разные цифры, от довольно интересных дат и значений, до совершенно ненужных сведений, что у соседской Леночки было семнадцать кукол, включая пластиковых пупсов, а у меня всего три.
Кроме кофе, меня нагрузили бумагами. Перепечатывать, сортировать, переводить некоторые документыанглийский был на вполне достойном уровнепревращать тексты в диаграммы и таблицы, и наоборот. Не считая поездок за костюмами из химчистки, бесчисленных поручений, из-за которых я сбивала ноги, бегая по нашему не маленькому зданию, договоров и документов, которые нужно было то отнести на подпись в разные отделы, то, наоборот, забрать.
Дела наваливались на меня, как снежный ком. Если в первые дни я считала, что очень занята, то потом начала пониматья ничего не знала о занятости. С каждым днем у меня все прибавлялось рутинных, мелких, но необходимых к быстрому исполнению обязанностей, которыми не занимался личный помощник. Обязанностей, которые сыпались на меня каждую минуту, не останавливаемым потоком, так что я быстро научилась носить с собой в кармане пиджака крохотный блокнот с карандашиком и записывать все то, что было необходимо сделатьзаписывать и вычеркивать. Записывать и вычеркивать. И каждое дело Нина Александровна перепроверяла лично, порой доводя меня до слез в глазах своим металлическим голосом, если что-то было выполнено, по ее мнению, не достаточно совершенно.
Девочка, ты могла бы и быстрее.
Две ошибки в документеты совсем не учила русский язык?
Тридцать минут на перерыве? Хм, пора пересмотреть политику по бесплатным обедам для сотрудников.
Девочка, ты серьезно думаешь, что можно уйти раньше руководителя? Если тебе так важна личная жизньне стоило идти работать вообще.
Чтобы криво печатать двумя пальцами, мы могли бы взять курицусекретари же давно освоили десятипальцевый метод.
В первые дни мне казалось, что надо мной издеваются. Позжечто это какая-то хитрая месть за то, что я не соответствую ее идеалам, а она терпеть не может, если что не идеально. И это ее «девочка», от которого меня просто подкидывало
Но я действовала все быстрее, все точнее, тщательней, и вдруг стала замечать, что она все меньше делает замечаний, все чаще смотрит одобрительно, да и из голоса начали пропадать режущие без ножа звуки.
А в то утро, что она назвала меня «Анастасией» окончательно убедиласьменя просто без предупреждения засунули на курс молодого бойца, чтобы сразу понятьподхожу или нет. Сумею ли справиться, остаться в этой компании, где все должно было быть нацелено на результатили нет.
И такая методика оказалась весьма эффективной. Я уже четко и быстро выполняла всю рутину, познакомилась с каждым отделом и его руководителями, разобралась, кто и чем занимается в нашей компании. И запоминала все больше. Цифры, списки, аналитику, попадавшуюся мне время от времени. Запоминалаи с еще большей ясностью представляла себе внутреннюю структуру компании, как-будто цифры были скелетом, на который нанизывалась плоть и кожа из людей, продукции и клиентов.
Это оказалось безумно интересно. И сосем не похоже на скучную работу секретаря, как я себе представляла раньше.
А когда уж Нина Александровна высказала мне сдержанную похвалу за быстро сделанный сборный отчет по нескольким направлениям, так и вовсе улыбалась еще пол дня.
Но несмотря на изменившееся в лучшую сторону отношение, я ее побаивалась.
Правда, не так, как «высокое» начальство.
Его я просто боялась.
И была безумно рада, что почти не пересекаюсь с ним, сидя за своей конторкой в углу приемной, чуть отгороженной от всех прозрачной изящной пластиковой «ширмой». Что его слова про то, что с секретарем они практически одна семья были иносказательны. Что это не я выхожу с бледным или посеревшим лицом из его кабинета, не я нервно дергаюсь перед дверями, словно за ними находится электрический стул, а не взбешенный ошибкой начальник. Что это не мне приходится сопровождать его на переговорах или выслушивать все новые и новые требования.
Что я была лишь крохотным винтиком, скрипящим неподалеку от работающего в бешеном темпе мотора, но уж никак не топливом для него и не тем, что этот мотор двигает.
И вот сейчас, когда Веринский потребовал меня в кабинет, я просто не поверила. В ужасе глянула на белую плоскую коробочку, из которой раздался приказ, а потом подскочила, оправила юбку внезапно повлажневшими ладонями, взяла большой блокнот, который лежал на всякий случай в верхнем ящике стола, и чуть ли не бегом отправилась к массивной двери.
Нины Александровны в приемной не былоона часто отлучалась по тому или иному поводу, но это вовсе не означало, что любой мог прорваться на прием. Чтобы попасть в административную зону, сперва надо было преодолеть зону ресепшн с церберами, прячущимися за обликами совершенных созданий, и остаться при этом с руками и ногами.
Веринский не любил, чтобы его отвлекали по пустякам.
И что ему понадобилось?
Глубоко вздохнула и толкнула дверь кабинета.
А потом прошла на середину комнаты и остановилась:
Вызывали?
Ага, постоять в десяти метрах от меня, раздраженно отреагировал мужчина, уткнувшийся в очередные бумаги, Пройди и сядь.
Я приблизилась к креслу, на котором сидела уже однажды, и постаралась взять себя в руки. Ну, страшнее, чем на собеседовании, не будет.
Я вдруг успокоилась.
А Михаил вскинул голову, медленно обвел взглядом, чуть поморщилсяну и что ему не по нраву?! и буркнул.