Расчлененное, разложенное по полочкам, горе уже не кажется таким уж непреодолимым, но все равно не дает спать по ночамни мне, ни, тем более, маме.
Пытаясь сбежать от собственных мыслей, я хватаюсь за телефон. Но время к утру, и обновлений в ленте почти нет. Пролистав уже не раз виденные картинки, я морщусь и открываю свою страничку на сетературном сайте. Там нет ни одного нового уведомления, зато через редактор можно прочитать кусочек вымученного сегодня текстав новом оформлении он звучит по-другому, и я с глухой досадой замечаю две ошибки на запятые и один несогласованный причастный оборот на три несчастные тысячи знаков с пробелами.
- Татарампятьдесят процентов скидка, уныло ворчу я и все-таки встаю, чтобы исправить недочетыи в файле, и на сайте, раз уж сна ни в одном глазу.
Но потом упрямо возвращаюсь в остывшую постель и озадаченно пялюсь на подушку, потому что до меня внезапно доходит, что Денис Владимирович как раз никакого интереса к постели не проявлял.
Глава 4.1. Наташа vs. социализация
Утром я восхожу на престол. Отныне я королева неловких ситуаций, падайте ниц, целуйте песок.
Денис Владимирович будто специально караулит у лифта, и я с трудом подавляю раздражение: ну третий этаж же, отстаньте от меня со своей социализацией с утра пораньше, пройдитесь пешком! Потом все-таки вспоминаю, что ГИП нам и правда нужен, а вот конфликты в коллективене очень, и, вымучив из себя вежливое приветствие, поворачиваюсь к лестнице сама.
За спиной открываются двери лифта. Шагов не слышно, и я выдыхаю с облегчением.
Рановато.
- О, Наталья, как раз вовремя! выпаливает дражайшее начальство, уткнувшееся в мой монитор, и только потом всматривается повнимательнее.
Лицо у него сочувственно вытягивается. Он не говорит больше ни слова, но я сглатываю и ловлю полный букет знакомых ощущенийбудто в горле засела толстая игла, и никакие силы ее оттуда не вытащат. Звучу, разумеется, еще хуже, чем выгляжу, но у Андрея Анатольевича хватает такта загрузить меня какими-то чрезвычайно срочными и не слишком-то важными поручениями, чтобы мне было чем занять голову.
Разумеется, выполняю я их, эту самую голову ни разу не включив. Если меня спросить, чем именно я занята, велика вероятность обнаружить на месте моего лица синий экран с сообщением о критической ошибке.
Неудивительно, что с вопросами ко мне никто не подходит. Меня это всецело устраивает, и вечером я нарочно задерживаюсь за компьютером, хотя никаких дел уже не осталось, дожидаюсь, когда этаж опустеет. Конечно же, безуспешно: полоска света видна под дверью у вечно бдящих и вечно перегруженных сметчиков ив кабинете ГИПов.
Мимо них я крадусь на цыпочках и, конечно же, цепляюсь сумочкой за ручку запертой двери на противоположной стороне коридора. Чертова сумочка гремит на всю Дерибасовскую, и из кабинета напротив выскакивает Денис Владимирович. Он взъерошен, как драчливый воробей, и его серо-зеленый свитер сверкает перекошенным воротом, а респиратор болтается на одном ухе, придавая ему, как и завещала классика сетевых баянов, «вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальство». Только все равно смущает.
И вдобавок немедленно находит способ смутить еще сильнее.
- А я вас загуглил, сходу сознается вожделенный ГИП и добавляет самое страшное, что только создательница развлекательных романчиков про большое и светлое может услышать от знакомого мужчины:И начал читать.
Предусмотрительные люди, которые не хотят неловких ситуаций с обсуждениями своих фантазий на тему отношений с противоположным полом (особенно с этим самым противоположным полом!), пользуются псевдонимами. Помимо очевидных плюсов анонимности и свободы слова, так куда проще создать запоминающийся бренд, а хороший писательэто, как ни крути, именно бренд.
Но есть предусмотрительные люди, а есть я, и конкретно сейчас мне хочется провалиться сквозь три этажа в мать сыру землицу.
Я люблю отзывы. Обожаю зацепляться языками с читателями и обсуждать персонажей. Светлею лицом, когда кто-то находит время чиркнуть простое «спасибо» в комментариях. Писательствосдвиг по фазе сродни психологическому эксгибиционизму, только вместо голого тела под плащом у писателя сетературы идеи, персонажи и слова. Нет ничего хуже, чем прийти на сайт, распахнуть чертов метафорический плащ и обнаружить, что никто и не смотрит.
Но реальностьне эти ваши интернеты, и выслушивать отзывы вживую, без защитного экрана в десятки, сотни километров от читателя, совсем другой коленкор. Вживуюэто все равно что схватить эксгибициониста за что-нибудь выступающее вместо того, чтобы просто посмотреть.
Мягко говоря, не всякий обрадуется.
Кажется, это тоже написано у меня не только на лице, но и поперек через весь респиратор, потому что Денис Владимирович неловко пожимает плечом и меняет тему:
- Давайте, я вас подвезу?
Я безнадежно выдыхаю и наконец снимаю ремешок сумочки с дверной ручки.
- Денис Владимирович, это был долгий
- Я даже штопор захватил! перебивает меня ГИП и предъявляет этот самый штопор.
Новехонький. На нем все еще болтается этикетка, и вид у него тоже лихой и многообещающий. Некоторое время мы смотрим на этикетку, пока она не останавливается, и я даже вроде бы нахожу какие-то уместные слова, но произнести ничего не успеваю.
- Простите, тихо говорит Денис Владимирович и опускает руку. Штопорэто было самонадеянно. Я понял.
Я с облегчением киваю. Самонадеянно. И вообще у меня еще прода на завтра не написана. На самом деле, я начала писать прямо на рабочем месте, когда ушли Андрей Анатольевич и обе бухгалтерши, но на этот раз не наскребла и на три тысячи знаков, а выкладывать что-то нужнов писательском деле нет ничего важнее регулярности.
Ну, и еще это отлично помогает занять вечера. И голову.
От очередной мысли, так и не оформившейся в нормальные словатолько образы: темнота в прихожей, полупустая полка для обуви, пыльная тишина на кухнегорло снова сжимается, и каким чудом из него вообще вырываются звуки, непонятно. Но они вырываются.
- Подожди те, хрипло говорю я уже наполовину закрывшейся двери. Она с готовностью распахивается снова, и от этого говорить становится еще сложнее. Предложение подвезти еще в силе?
Денис Владимирович молча кивает. И молчит всю дорогу, благословенны будьте, его родители и воспитатели, даже напомнить адрес не просит, вытаскивая его из истории запросов в навигаторе.
Только у серого подъезда с запыленной рябиной все-таки вручает мне легендарный Штопор Самонадеянности и смущенно бурчит:
- Пригодится.
Не пригодится. Вчерашняя бутылка все еще у меня, нетронутая, но не стану же я пить в одиночестве. Не соседа же звать. Да и
Слишком велико искушение вылить чертову бутылку в себя целиком, а потом пойти за еще одной. И еще одной. Поставить на перемотку эти чудовищные первые недели после. И надеяться, что потом все пройдет, как мне и обещали.
Но ведь не пройдет. А я не хочу прожить свою жизнь под анестезией.
Только вот вряд ли просто не брать штопор или поскорее избавиться от бутылкивыход. До магазина-то рукой подать, а до вечно жизнерадостного соседа, у которого всегда есть нычка, и того ближе. Нет, надо как-то донести до чертова подсознания, что алкоголь не поможет.
А потом еще и собраться с духом и умудриться написать сцену, где в числе действующих лицотец главной героини. Я не хочу думать, как я это сделаю.
Но сделаю обязательно.
- Паркуйтесь, я киваю на пустое место у фонарного столба. Не обещаю вам внятного диалога, но кто-то же должен открыть мне эту чертову бутылку.
Глава 4.2
- Никаких внятных диалогов, бодро соглашается Денис Владимирович и рулит на дворовую парковку.
Я смотрю вслед его расцарапанному бамперу, вся из себя в смешанных чувствах. Самонадеянный штопор фантомно жжет руку. На нем все еще болтается этикетка, и вид у него, подозреваю, такой же лихой и придурковатый, как и у меня самой.
Наташа vs. социализация 0:1.
- Празднуете? с плохо скрываемой надеждой интересуется жизнерадостный сосед с лавочки около подъезда: сегодня хлипкая оградительная лента загораживает только половину сиденья, фривольно свешиваясь между досок спинки.
На языке у меня вертится социально неприемлемый ответ пополам с никому не нужной нотацией на тему влияния алкоголя на неокрепшие (или ослабшие с возрастом) умы. Но прежде, чем я успеваю испортить отношения со всем подъездом разом, переговорив всего с одним человеком, на горизонте появляется Денис Владимирович, и ему не хватает разве что супергеройского плаща и трусов поверх лосин.
- Как не праздновать, если перепал халявный штопор? предельно серьезно заявляет он и утаскивает меня в подъезд, ухитрившись одной фразой спасти и мои отношения с соседями, и собственно соседа, и не подозревавшего о нависшей над ним угрозе. А у вас сейчас пар из ушей повалит.
Повалит. Клубами.
Но злостьэто тоже нормально. По крайней мере, до тех пор, пока и ГИПы сыты, и соседи целы.
- Суши? интересуюсь я вместо ответа и даже с первого раза попадаю в замочную скважину.
- Суши, легко соглашается самый беспроблемный ГИП на свете. Или, если хотите, можем что-нибудь приготовить вместе. Для этого внятных диалогов точно не требуется.
- То есть вы готовы находиться в одном помещении со мной, когда у меня в руках будет нож? ненавязчиво уточняю я.
Он пожимает плечами:
- Ну, сейчас у вас острый штопор, а я все еще цел. Нож что-то изменит?
Действительно. Я тут проявляю чудеса самообладания, если вдуматься.
В морозилке обнаруживается одинокий пакет со смесью замороженных овощей, а в холодильникетри скорбные картофелины. Зато полка со специями переполнена так, что, стоит только открыть дверцу, как три пакетика сладкой паприки и пластиковая мельничка со смесью перцев горошком дружно десантируются прямиком мне в лоб.
Денис Владимирович косится с затаенной усмешкой, но придерживает комментарии при себе и многомудро берется за нож сам.
Предусмотрительный.
И картошку чистит гораздо быстрее и аккуратнее, чем могла бы я, педантично выковыривая все глазки. Мне остается разве что поставить чайник и выставить режим на мультиварке.
А Денис Владимирович вещает что-то про тот самый жилой комплекс, из-за которого его и наняли, спокойно, с расстановкой, и я почти слышу, как в его голове все раскладывается на списки, пунктики и алгоритмы с четкой последовательностью действий. Кажется, он как раз из тех людей, которым проще думать вслух, и сейчас я нужна ему не столько для компании, сколько в качестве оправдания для разговора с самим собой.
В его исполнении все звучит настолько просто, понятно и осуществимо, что я откладываю пакет с мятой и признаюсь:
- А у меня не получается написать эпизод для книги. Откладываю уже второй день тут у меня предсказуемо подкатывает к горлу, и очередной спазм заталкивает все слова назад.
Кажется, теперь у меня есть что-то общее с бутылкой винаобе запечатаны наглухо. Только у нее внутри алкоголь, а у менячертова тьма бесполезных мыслей и много-много дерьма.
Денис Владимирович оборачивается, явно обрадованный хоть какой-то инициативой в диалоге, и тут же давится наводящими вопросами. А потомо, святой, святой человек! тоже вспоминает про бутылку, но в куда более практичном и актуальном ключе.
Бокалов у меня тоже нет. Но чашки, к счастью, аж четыре, и ровно половина из нихчистая.
ГИП моей мечты исправляет это досадное упущение. Первый глоток приходится делать через силу, и вкуса я не чувствуютолько острую боль в спазмированных мышцах. Потом все-таки становится легче, но говорить вслух я больше не рискую и практически ухожу в транс, рассматривая блики света в ополовиненной чашке.
В конце концов, я ведь знаю, что должно произойти по сюжету, чтобы все развешенные в первой главе ружья дружно выпалили в нужную точку. Всего-то делвзять себя в руки и последовательно изложить
Только вот проблемы у меня и с тем, и с другим. А теперь к ним добавилось еще и алкогольное опьянение.
Основной плюс моего состояния в том, что сил стыдиться у меня тоже нет. Поэтому я краснеть-то я краснею, но совесть в процесс не вовлечена, а здравый смысл вообще взял отпуск.
Пожалуй, это единственное объяснение тому, что в какой-то момент я все-таки начинаю реветь, несмотря на невольного свидетеля. А потомеще и благодаря ему, потому что, вопреки всем стереотипам, нет ничего менее успокаивающего, чем чужие объятия, когда ты привык ревностно оборонять личные границы.
От него пахнет болгарским перцем и паприкой. Рагу получилось чересчур острым, и с вином не сочетается совершенно, а недовольная обоими обстоятельствами печень вжимается в ребра и намекает, что я жестоко пожалею об этом вечере.
Но у еды наконец-то появляется вкус.
Только вино оказывается безнадежно кислым.
Глава 5.1. Молчание
Он снова непринужденно забирает пакет с мусором и исчезает, как примерная золушка, ровно в полночь. Я практически уверена, что на этом наше неформальное общение закончено. Кто же захочет поддерживать связь с девушкой, которая на второй день знакомства то плачет навзрыд, то заходится кашлем и пьет, как алкоголик со стажем?..
на следующий день он снова ждёт меня до победного. У него коробка с простенькими винными бокалами и такая дурная и счастливая улыбка, словно он уже употребил по назначению все четыре бокала из набора и не удосужился озаботиться закуской.
В ответ на мое замечание об этом Денис Владимирович внезапно серьезнеет и бурчит: "Действительно". И везёт меня через супермаркет, где забивает доверху два больших пакета, не считаясь ни с моими неуверенными возражениями (невежливо позволять гостю самому заботиться о пропитании, но гастрономические запросы у гостя куда выше моих возможностей), ни с размерами холодильника (довольно скромными), ни с моим аппетитом после вчерашнего (error 404: not found), благо у него грандиозные планы на вечер.
- Домашняя шаурма! безапелляционно заявляет Денис Владимирович и бросает в корзину две упаковки лаваша.
Я благоразумно молчу. Домашняя шаурма моего приготовления настолько похожа на покупную, что ей и отравиться недолго, но я в выигрыше в любом случае. Отравимсяу меня наконец-то будет достаточно времени, чтобы собраться с духом и явить-таки народу отца главной героини. Обойдетсятак я поем на халяву.
Да я неплохо устроилась, если задуматься!
Только вот спрашивать, на кой ляд это все сдалось самому Денису Владимировичу, по-прежнему неловко. Ещё решит, что я его тут захомутать пытаюсь, как положено по всем шаблонам
Справедливости ради, в других обстоятельствах я, возможно, и попыталась бы. Но сейчас всё, о чем я могу думать, приводя домой вполне себе годящего мужика, это то, что сегодня темнота в прихожей не будет такой тоскливой и пустой.
Тоскливо и пусто будет потом. Но пока мне хорошо, и это подозрительно напоминает народную алкогольную анестезию.
Только вот я трезва и даже в относительно здравом уме. И оправданий у меня нет никаких.
А он уже шуршит на кухне, и по квартире плывут такие запахи, что я приползаю с завороженной физиономией, как Рокфор на сыр. И немедленно оказываюсь озадачена нарезкой этого самого сыра, потому что у толкового ГИПа всегда найдется работа для каждого члена команды.
А Денис Владимирович, чтоб его, весьма толков.
И единственным незапланированным последствием употребления домашней шаурмы, приготовленной под его руководством, оказывается зверское переедание. Когда ГИП моей мечты уходит, я ещё долго сижу перед включенным компьютером, но на этот раз не тоскую и не плачу, а мирно прокрастинирую и сыто икаю. Только вот собственное отражение в погасшем из-за долгого бездействия мониторе вызывает лёгкое отвращение.
Наверное, это тоже нормально.
А вот с сайтом нужно что-то делать. Третье подряд обновление в несчастные три тысячи знаков не порадует ни читателей, ни меня. Но неделя, к счастью, короткая, а по выходным я ничего не выкладываю, и клятвенное обещание исправиться переносится на понедельник. Я малодушно вздыхаю с облегчением и сплю целых два часа подряд, прежде чем свет от уличного фонаря начинает казаться слишком ярким. До утра я бессмысленно смотрю на тени ветвей на потолке, но так и не собираюсь с духом, чтобы поплотнее задернуть шторы.
Неудивительно, что в последний рабочий день на этой неделе я выгляжу точно так же, как после незапланированной пьянки, и стремлюсь испариться при первой же возможности.