Ирина ВоробейПодсолнух
Глава 2.1. Неопытные
Первое время Татьяна побаивалась появления отца. Прислушивалась к каждому шороху, ловила любую речь в зоне слышимости и наблюдала за коридором, по которому сновали люди. Девушка сидела на полке, положив локти на квадратный стол, и озиралась по вагону, боясь наткнуться взглядом на отца, но это были только страхи. Он, скорее всего, не начал даже подозревать о побеге. Но каждый раз она все равно вздыхала с глубоким облегчением, когда прохожий оказывался другим пассажиром или проводником. Тогда Татьяна отворачивалась к окну, за которым мельтешили кроны деревьев, смешавшись в единую зеленую полосу, стремившуюся назад, и упивалась свободой.
В вагоне стоял гул женских, мужских и детских голосов, монотонно переговаривающихся о бытовом. Шум стоял такой, будто вагон переполнен под завязку, но примерно четверть мест пустовали. До этого Татьяна не ездила в плацкарте, потому что отец предпочитал путешествовать с комфортом, но она много слышала шуток и легенд. То, что она наблюдала теперь, не соответствовало тем россказням. Здесь ничем съедобным не пахло. Целые и невредимые столы и полки почти блестели чистотой. Белье и другие постельные принадлежности были аккуратно сложены. Полотенце для рук имело неестественно белый цвет. Все это запаковали в целлофановые пакеты. Никто не пил водку, не ел вареные яйца и не разгуливал в тельняшке по вагону, знакомясь с другими пассажирами. И, в целом, все было спокойно.
На следующей остановке через пару минут после начала движения поезда на койку рядом с грохотом приземлилась девушка-подросток, бросив рюкзак на пол перед собой. Татьяна вздрогнула от неожиданности. Она думала, что до самой Москвы будет ехать одна в купе.
Девчонка встряхнула неаккуратно подстриженными сине-зелеными волосами и издала бурлящий звук наподобие того, каким извозчики пару столетий назад останавливали лошадей. На правом широком плече красовалось корявое солнышко, словно его старательно рисовал маленький ребенок, а не профессиональный тату-мастер. Она имела пухлые руки, широкие бедра и большую для ее возраста грудь, откровенно выпирающую из-под тонкой майки с логотипом малоизвестной Татьяне музыкальной группы. Подошвами красных кроссовок, в которых она без стеснения легла на койку, девчонка уперлась в матрас.
Фу, чуть не опоздала, будто попутчица ждала разъяснений, пояснила она, махая телефоном в лицо как веером.
В отличие от коммуникабельного отца, Татьяна не умела заводить непринужденные транспортные беседы, равно как и поддерживать их. Но, кажется, для ее попутчицы это не было проблемой.
Опоздала бы, пришлось бы билеты перекупать, у папы уже денег не было, так бы я у него и осталась, весело рассказывала девчонка, смеясь в потолок, то есть в дно верхней койки. Мать бы тогда нас обоих убила. Она меня и так не пощадит. Наверное, поэтому я и не хотела возвращаться.
Татьяна с сочувствием на нее посмотрела.
Да мне не в первой, переживу, махнула рукой собеседница и села, тоже положив руки на стол в сложенном виде.
Телефон она сунула в передний карман бридж и закрыла его на молнию. Татьяна непроизвольно проследила за ним взглядом, а потом вернулась к лицу.
А почему ты просто не останешься с отцом? поинтересовалась она.
Соседка по купе сдвинула линию губ вверх и в сторону.
У папы денег нет и постоянной работы, чтобы меня содержать.
Она выдохнула и отвела глаза к окну, за которым вид совершенно не изменился. Сосны, березы, ели и разные кустарники продолжали сливаться в зеленую изгородь на обочине дороги. Казалось, сейчас в мире существовал только поезд, вагоны и две половины леса, рассеченного локомотивом.
А я, наоборот, от отца сбежала, вздохнула Татьяна, опустив взгляд на стол.
Твои тоже в разводе?
Девчонка впилась глазами в собеседницу. Та не смогла определить, что за взгляд это был: сочувствующий, жалеющий или злорадный, а, может быть, включающий в себя все и сразу. Было заметно, что ей развал семьи дался непросто.
Нет. Мама умерла давно, откровенно ответила Татьяна без особенного драматизма.
Оу, жесть какая, сразу отреагировала девчонка.
Как обычно бывало, после Татьяниного ответа на вопрос о матери наступила неловкая пауза в разговоре. Люди не знали, как реагировать и что говорить, хотя для нее это не было трагедией. Все вокруг просто считали, что так должно быть. Чувствуя неприятную неловкость, она решила сама нарушить это молчание.
Как тебя зовут?
Лада, сразу ответила попутчица и улыбнулась.
На зубах засверкали металлические брекеты. Татьяна вспомнила, как сама носила такие аж до четырнадцати лет. Эта девчонка выглядела старше. Наверное, люди со стороны не заметили бы особую разницу в возрасте между ней и Татьяной, но последняя чувствовала себя старше года на три-четыре.
Необычное имя, исключительно для поддержания разговора заметила девушка.
Дурацкое. Особенно с моей фамилией: Калинина, девчонка с усмешкой посмотрела на нее, склонив голову на бок. Ну, ты, конечно, уже догадалась, как меня обзывают в школе.
Татьяна выдавила смешок.
Обидно, знаешь ли, когда тебя с говном сравнивают.
Лада откинулась на стенку купе и скрестила руки на груди, но легкая усмешка еще оставалась на ее лице, а Татьяна засмеялась в голос.
А тебя как зовут?
Девушка представилась полным именем, продолжая весело улыбаться.
Ну, так себе тоже.
Лада провела языком по щекам изнутри и отвернулась к окну.
Спасибо, усмехнулась Татьяна, растерявшись. За откровенность.
Да не за что.
Без напряжения и неловкости девчонка начала расспрашивать о том, почему она сбежала от отца, что собирается делать и зачем едет в Москву. Им предстояло вместе ехать много часов, делать было нечего, да и, познакомившись, они не могли друг друга игнорировать. Душа никак не успокаивалась. Там еще кипели остатки лавы переживаний, что Татьяна копила целый месяц в заключении и выплеснула наружу после спектакля. Хотелось заглушить эти мелкие очаги боли. Легче всего было просто высказаться кому-то незнакомому. Поэтому она решила рассказать о себе все, начав с того, как отец впервые поставил ее у станка. Лада, видимо, тоже не нашла занятие поинтересней, поэтому слушала со вниманием. Большую часть рассказа составил ответ на первый вопрос. Татьяна не вдавалась в особые подробности, но поведала достаточно о своих мотивах, воспитании, обучении, первой любви, которая и привела ее к этому поезду.
Вы с ним переспали? спросила Лада, расширив глаза, когда девушка дошла до встречи с Вадимом.
Ну, да, смущенно пожала она плечами.
Ого, и как это прикольно? Тебе хочется еще?
Татьяна, покраснев, опустила взгляд в стол и обхватила пальцами левой руки правое предплечье, пожав плечами. Она не знала, как ответить на такой слишком откровенный вопрос, заданный несведущим ребенком.
Нууу мне понравилось. Ну, как Не то, чтобы я постоянно этого хотела Но я бы повторила, конечно, если
Он тоже девственник был? перебила Лада, подперев подбородок ладонью.
Нет. Он до меня встречался с девушкой три года.
Ну, тогда понятно. Опытный, с видом эксперта в области сексологии сказала девчонка, закачав головой. Я тоже хочу, чтобы у меня первый раз был с кем-то опытным, чтобы сразу все получилось. А то моя подруга, которая с одноклассником переспала, была вообще не в восторге.
Татьяну рассмешили такие рассуждения, хотя она сама не была экспертом в этой области и, кажется, обладала даже меньшими познаниями, чем школьница-девственница Лада. Но она помнила самый первый раз и то, как у Вадима он тоже не получился, несмотря на всю его опытность.
Мне кажется, главное, чтобы сам человек тебе нравился, сказала Татьяна, пытаясь сделать мудрое взрослое лицо.
Да, ну! махнула рукой Лада. Это же простая механика! Вон мать моя спит со всеми налево и направо и кайфует.
Она сказала это сначала легко и без зажимов, а потом осеклась, поймав ошеломленный взгляд собеседницы, и покраснела.
У меня мать нимфоманка. Так она себя называет, по крайней мере, решила поправиться Лада, будто говорила о собственной слабости, и отвернулась к окну, съежившись. Она ходит к психологу но все равно со всеми флиртует и спит тоже. Она скрывает, но я знаю, что она со всеми спит.
Девчонка надулась и с силой скрестила руки на груди, будто физическая боль могла спасти от душевной. По ее недовольному виду стало ясно, что это не помогло. Она сжалась, нахмурилась, закусила губу. Глаза слегка увлажнились. Татьяна не ожидала, что разговор дойдет до такой степени откровенности. Лада еще не умела контролировать мысли и чувства и, кажется, даже не пыталась. Татьяне это понравилось, но неловко все равно стало.
Она и с моим учителем по математике переспала. Прямо в кабинете! Мои одноклассники подглядели. Фуу!
Выражение отвращения на девичьем лице быстро сменилось эмоцией гнева. Лада покраснела от злости и с силой замотала головой, а потом резко замерла и, опустив руки на колени, начала их разглядывать пристально.
Из-за нее все и меня считают шлюхой! она заговорила, как маленькая обиженная девочка, которой в детском садике не досталась самая красивая кукла. Ни один нормальный парень на меня не посмотрит.
Густые ряды черных ресниц дрогнули, и слезы покатились по округлым румяным щекам. Татьяна впала в ступор при таких откровениях. Она и предположить не могла, что все выльется в это русло. С такой проблемой она впервые столкнулась, только слышала о нимфомании в шутках, которых не понимала. Она и сама не чувствовала себя взрослой, но Лада была еще большим ребенком и требовала утешения или хотя бы сочувствия, а Татьяна пялилась с вытаращенными глазами, как на диво дивное. Девчонка тихо всплакнула, вытерев слезы майкой, и отвернулась к окну всем корпусом. Татьяна только спустя пару минут оттаяла и вздохнула. Она тоже уставилась в окно, просто потому что туда удобно было смотреть: там ничего не происходило и ничто не смущало глаз.
Родители не определяют, кто мы есть, сказала девушка спустя минуту.
А вдруг это наследственное? Лада резко повернулась лицом. Вдруг я буду такой же? Я, может быть, просто еще не пробовала, поэтому пока не страдаю. А если попробую и мне понравится? И я буду хотеть этого постоянно, как моя мать? Она же себя, вообще, не контролирует иногда!
Девчонка раскраснелась. Потерянные глаза забегали по купе, мечась в отчаянной попытке зацепиться за что-то весомое.
Мне кажется, либидо нельзя унаследовать, неуверенно ответила Татьяна.
Лада только хмыкнула и снова отвернулась.
Поэтому я, с одной стороны, очень хочу попробовать, чтобы узнать, с другой, боюсь, что превращусь в мать. И тогда лучше, вообще, не начинать.
В любом случае, не попробуешьне узнаешь, высказалась девушка. На большую мудрость опыта не хватало.
Девчонка перевела на нее вдумчивый взгляд, длившийся несколько долгих секунд, а потом опять отвернулась к окну.
Если стану как мать, уйду в монастырь, докончила она и сжалась сильнее.
Какое-то время они молчали. Каждая глядела в окно на ясное небо, постепенно покрывающееся облаками, а затем и сереющее. По мере приближения к Москве тучи сгущались и темнели. Вскоре сплошная стена леса закончилась, начались пустыри, засеянные поля, садовые домики, дачи и коттеджи. Потом пошли небольшие города. Затем опять длинные участки леса. Пейзажи чередовались.
Я бы хотела жить с отцом, но суд ни за что не поручит ему опеку надо мной, с сожалением сказала Лада.
Татьяна снова ворвалась в вагон поезда из густых зарослей придорожного леса, которые странным образом ее успокаивали. Чтобы понять услышанное, она несколько раз повторила фразу в голове, прежде чем спросить.
Почему он не может найти постоянную работу?
Раздолбай потому что, шутя-любя ответила девчонка и посмеялась.
Она смеялась открыто, ничем не закрывая рта или лица, несмотря на брекеты. Татьяна в уме похвалила ее за это, потому что сама сильно стеснялась, когда носила такие же. Ей казалось, что тяжелые, металлические, неестественные скобы уродуют ее маленькое личико, показывают несовершенство и сильно привлекают внимание людей. Сейчас она смотрела на Ладу и видела, что брекеты не могли ее испортить, потому что воспринимались как нечто чужеродное, и стесняться их было подростковой глупостью.
Попутчица начала рассказывать про своего отца, которого явно любила больше, чем мать. По ее словам, отец был хорошим человеком, но неудачником по жизни. В молодости мечтал стать актером, но не сложилось. Теперь перебивался разными черными заработками и делал вид, что пишет книгу на протяжении уже лет десяти. Иногда он уходил в запой, но всегда возвращался к нормальной жизни. От него Лада получала настоящую моральную поддержку, и была привязана к нему с детства гораздо больше, чем к матери, которая всегда давала ей только материальные блага.
Классическая теледраматическая семья, не находишь? усмехнулась девчонка, закончив рассказ.
Татьяна только пожала плечами. Засвистели тормоза. Поезд медленно остановился. Название городка обе пропустили, но, судя по всему, поселение было небольшим и безызвестным. Железнодорожная станция стояла каменным особняком на пустынной площади, выделяясь из общей массы ярко-оранжевым цветом. Вокруг торчали по одиночке молодые лиственные деревья, а вдалеке прятались косые дома и безвкусно обшитые профлистом торговые и офисные здания с множеством дешевых вывесок, какими пестрели улицы обеих столиц еще в 90-е гг. Вид из окна навевал тоску не меньше, чем рассказ о Ладиной семье.
Татьяна вздохнула и повернулась к ней, чтобы сказать что-то маловажное, когда в купе ворвались двое молодых людей. Первый был лыс и подтянут, широк в плечах и узок в бедрах, носил серо-голубую клетчатую рубашку поверх потрепанной майки и джинсовые скинни, рваные в нескольких местах. Причем дыры были настоящими, полученными от зацепок и заношенности. Ноги обул в потрепанные тряпичные кеды с прорезиненной белой подошвой и носком. Белой эта подошва была давно, а сейчас приобрела желто-серые оттенки разной тональности. Из левого уха торчал металлический конусообразный рожок, из-под заправленного до локтя рукавацветная татуировка стрелы, продирающейся сквозь лианы, кусты и листву. Глаза закрывали круглые зеркальные очки.
Второй имел средний рост, среднюю плотность, средней развитости мускулатуру, носил подвернутые на лодыжке чиносы и приталенную красную футболку с растекающимся во что-то непонятное принтом. Пирсинг украшал правую бровь и подбородок, а с шеи свисал на веревке медный круг, изображающий что-то религиозное. Каштановые волосы были накрыты бейсболкой.
Внешне они выглядели ровесниками Татьяны, но вели себя уверенно и нагло, претендуя на большую взрослость. Кривые ухмылки озарили острые лица, когда парни поняли, что попутчицами им станут две молодые девушки. Татьяна почувствовала легкую неприязнь, словив самоуверенный взгляд шатена. Лысый переводил хитрый взгляд с одной на другую, жуя жвачку.
Добрый вечер! сказал он, чуть причмокнув. Да возрадуется моя душа, ибо поездка предполагает быть приятной.
Он улыбнулся Ладе. Та смущенно ответила тем же и мгновенно залилась краской. Татьяна увидела, как выпрямилась ее осанка, из-за чего грудь выступила чуть вперед, хотя она и так хорошо выдавалась под тонкой майкой, которая даже чаши бюстгальтера закрывала не до конца. Лысый подсел к ней на полку, а второй сел напротив к Татьяне, сбросив кожаный дизайнерский рюкзак на пол. Лишь бы отсесть, она чуть ли не вжалась в стену поезда, но дальше был только ветер, галька и трава, поэтому пришлось сгруппироваться от напряжения.
Владимир, представился лысый, протянув испещренную ссадинами руку Ладе.
Та, покраснев, но кокетливо улыбнувшись, пожала ее.
Лада.
Твое полное имя должно быть Мармелада? мягким, почти женским, голосом с нотками фальшивой нежности проговорил Владимир. Как еще могли назвать такое прелестное создание.
Татьяна закатила глаза, отвернувшись к окну. Девчонка расплылась в смущенно-благодарной улыбке и, облизав губы, закусила нижнюю.
Нет, просто Лада, робко ответила она.
Ну, а это просто Степа, улыбнулся Владимир, небрежно махнув рукой в сторону друга.
Степа кивнул, а потом внимательно посмотрел на Татьяну, заодно оценивая ее внешние данные. Любопытная ухмылочка растянулась на всю ширь узкого лица. Девушка не стала ничего говорить.
А подругу твою как зовут? спросил лысый у Лады.