Таня, ответила та.
Татьяна посмотрела на нее таким взглядом, будто девчонка раскрыла перед всем миром ее самую страшную тайну, но Лада быстро перевела возбужденный взгляд с нее на лысого.
Очень приятно, Таня, нарочито вежливо сказал парень, медленно кивнув ей.
Девушка на секунду выдавила слабую улыбку в ответ и тут же снова вернула каменное выражение лица. Владимир при этом сверлил ее вдумчивым взглядом, в котором горел недобрый огонек неизвестных мыслей.
Откуда едешь, Лада? спросил лысый.
Из Питера.
Девчонка уперлась в боковую стену поезда, чтобы развернуться к парню всем корпусом.
Что ж, я дурак, спрашиваю, воскликнул тот, щелкнув себя легонько по лбу. Поезд же Питер-Москва, можно было и догадаться.
Лада хихикнула. Татьяна хмыкнула. Степа продолжал разглядывать обеих девушек по очереди.
Москву покорять? спросил Владимир.
Мне не надо ее покорять. Я там живу. Уже лет семь как, усмехнулась в ответ девушка. А вы откуда?
Любопытными круглыми глазами она обегала обоих парней за считанные секунды по кругу.
Я Владимир из Владимира, заявил лысый, вытянув руку вперед, как Ленин, будто провозглашал свой великий, кровью и потом заслуженный, титул.
Это что, Владимир был? Такой маленький? изумилась Лада. Я думала, он крупный и в другом месте находится.
Парни рассмеялись. Татьяна улыбнулась.
Нет, глупышка.
Лысый убрал за ухо распущенные волосы Лады, отчего девчонка поджала плечо к голове и густо зарумянилась.
Это была какая-то захолустная жопа мира, откуда он родом, говоря это, Владимир перевел ухмыляющийся взгляд на друга. А я к нему в гости приезжал. Теперь мы едем к нашему третьему другу в Москву.
Дальше Татьяна слушала без интереса, хотя деваться было некуда. Стоило отдать Владимиру должное, он умел развлечь беседой, хоть и примитивной, в которой Лада участвовала с завороженным любопытством. Татьяна заметила искорки в ее глазах. На секунду даже показалось, что девчонка пошла в мать, но она отвергла эту мысль, решив, что той просто не хватает опыта. Она и сама не была умудрена жизнью, но эти парни заставляли напрягаться. Девушка никак не могла удобно сесть, постоянно чувствовала сжатие изнутри и желание забиться в дальний темный угол, подальше от них, но вместо этого приходилось односложно отвечать на изредка задаваемые вопросы.
Говорил, в основном, Владимир. Степа только посмеивался или вставлял незначительные комментарии. Владимир отвешивал всяческие комплименты Ладе, отчего та все более внимательно слушала и с большим любопытством смотрела. Татьяна подметила у него неплохое чувство юмора, хоть оно и выражалось в исключительно низких шутках.
Владимир расспрашивал Ладу обо всем. Она ему обо всем с удовольствием рассказывала. Много времени обсуждали ее мать. Та жаловалась, Владимир понимающе кивал, а потом вставлял псевдо мудрые комментарии, но Ладе они нравились, потому что полностью поддерживали ее в этой ситуации.
О себе Владимир рассказал только то, что бросил престижную работу ведущим экономистом в крупной производственной компании, решив отправиться в путешествие автостопом, в котором он находится уже два месяца. Одет он был прилично, чисто и со вкусом, но имелись некоторые признаки поношенности, говорившие о дальнем путешествии. Из вещей он вез только худенький рюкзак, что сочеталось с его философией минимализма. Он много рассказывал не столько о себе, сколько о своих приключениях и людях, которых встречал по пути, все сильнее вовлекая в разговор обеих девушек. Татьяне было интересно узнать о новых местах, а Ладе парень просто понравился. Под конец пути она смотрела на него с восторгом.
За болтовней время пролетело быстро. Поезд прибыл четко по расписанию в 21:58. У дверей уже столпились пассажиры с чемоданами, растянувшись на весь вагон с двух его концов. Татьяна и остальные оказались где-то посередине. За окном стояла темень, но по каплям на окнах и дверях можно было догадаться, что льет дождь, не ливень, но и не мелкая морось. На небе не показывалась ни одна звезда. Все затянулось тучами.
Выйдя на мокрый перрон, компания направилась к выходу вслед за галдящей толпой. Кто-то радовался долгожданной встрече, кто-то обсуждал мерзкую погоду, но большинство гремело чемоданами на колесиках, что постоянно стукались о неровности бетонной поверхности. Татьяна тоже тащила за собой чемоданчик, который периодически подскакивал на маленьких горках и вмятинах. Она шла впереди всех. Степа шел за ней, натягивая на голову бейсболку. Владимир вел Ладу за плечи следом, рассказывая что-то почти на ухо, потому что шум толпы заглушал его слабый голос.
Выйдя на площадь перед вокзалом, все четверо остановились. Настало время прощаться, которого Татьяна ждала несмотря на интересные рассказы Владимира. Сбоку к ним подошел еще один парень, высокий, широкий, с козлиной бородкой на первом подбородке. Владимир представил девушкам третьего друга, которого звали Антоном.
Ну, куда вы, красавицы, в такую погоду пойдете? сказал лысый. Что мы, не джентльмены что ли? Давайте, мы вас подвезем, куда скажете.
Он сразу бросил вопросительный взгляд на Татьяну. Лада сделала то же самое. Девушка не понимала, причем здесь она.
Нет, спасибо, не надо, отмахнулась рукой Татьяна.
Тань, ну, поехали! Куда ты сейчас одна? воскликнула Лада. Поехали ко мне! Тебе же все равно некуда идти! Мама на работе сегодня. А утром уже нормально будешь искать жилье.
Парни переглянулись между собой.
Действительно, Татьяна, время позднее, заметил Владимир. Опасно в Москве по ночам такой красавице одной разгуливать.
Поехали, продолжала Лада, схватив девушку за руку. Дождь же! Уже ночь!
Татьяна оцепенела в нерешительности. Дождь успел за несколько минут намочить ее волосы и кроссовки. Ветер обдувал мокрые пальцы, пронзая до косточек. Небо давило темной бездонностью. Четыре пары глаз умоляюще на нее глядели, особенно большие и круглые живые глаза Лады.
Антохе несложно вас подбросить, сказал Владимир, подмигивая другу.
Через несколько секунд терзаний, Татьяна осознала, что, действительно, неправильно рассчитала время и не подумала, что в десять вечера не очень удобно в незнакомом городе, тем более таком большом, как Москва, искать ночлег без телефона, в дождь, с чемоданом и в одиночку. А Лада любезно предложила свое гостеприимство. Но ее смущали парни, хоть они и провели с ними несколько часов в поезде, а те много чего о себе рассказали и вели себя вполне откровенно. В основном, Владимир. Степа отмалчивался. И что-то в этом не давало ей покоя.
Ну, что ты, в самом деле? Не маньяки же мы какие-нибудь, отшутился Владимир, отчего Лада звонко захихикала, а другие два парня выдавили по смешку. А вот в одиночку ты гораздо вероятнее на какого-нибудь извращенца наткнешься.
Девушка посмотрела ему в глаза. Парень ответил ей открытым и прямым взглядом, с легкой улыбкой, без загадочного прищура, которым озирался всю дорогу в поезде. «Ладно, действительно, лучше держаться людей, чем бродить одной ночью», подумала Татьяна и согласилась. Лада от радости запрыгала. Владимир широко улыбнулся.
Они поплелись в машину. Парень любезно помог Татьяне убрать чемодан в багажник. Антон занял водительское кресло, Степапассажирское рядом, а Лада, Владимир и Татьяна уместились на заднем. В салоне воняло куревом и выхлопными газами. Свежая елочка с ароматом яблока не спасала. Первые пять минут Татьяне хотелось надеть противогаз, но вскоре мозг привык к такой атмосфере. Она слегка приоткрыла окно, чтобы в салон попадало хоть немного свежего воздуха, но через щелку просачивались холодные капли дождя, поэтому окно пришлось закрыть.
Владимир продолжал обнимать Ладу, рассказывая всем о том, что по прогнозам синоптиков такая «отвратная», как он выразился, погода продлится целых две недели, впрочем, затем вся оставшаяся половина лета тоже не обещает ничего хорошего. Все взгрустнули. Всем хотелось гулять и наслаждаться теплом.
Ща, на заправку заедем, сказал Антон, когда Лада заметила, что они свернули не на ту улицу. Я знаю, тут неподалеку.
Он закурил сигарету, на несколько секунд отпустив руль вовсе. Татьяна смотрела на это и чувствовала, как сердце учащает ритм. В зеркале заднего вида она поймала ухмылку Антона, а затем нехороший взгляд Степы, который специально повернулся назад, чтобы посмотреть на нее. Девушка прижала к груди рюкзак. Владимир сжимал Ладу за плечи. Та напряженно озиралась по сторонам. Брови ее при этом то хмурились, то выпрямлялись, как будто в том месте случился нервный тик.
Ты чего, детка? Расслабься, говорил лысый, поглаживая девчонку пальцами по голому плечу.
Шум города резко пропал. Огни уличных фонарей потухли, а жужжание попутных машин стихло. Они свернули на тихую улицу, в темноте которой едва различались объекты по бокам улицышиномонтажные мастерские и магазины автозапчастей. Тусклые вывески плохо читались, особенно из окна ускоряющегося автомобиля. Дорога вела на эстакаду, но Антон резко свернул вправо. Машина со стуком понеслась по грунтовой дороге в темноту ночи. Свет фар освещал только близлежащие участки земли. Татьяна успела увидеть лишь грязь, траву и выброшенный металлолом. По магистрали в стороне стремглав проносились автомобили, оставляя за собой рев моторов и удаляющиеся пучки света фар и габаритных огней.
Татьяна напрягла все мышцы непроизвольно, готовясь к худшему. Антон еще не успел остановиться, как Владимир с возгласом: «Ну, что, детка, повеселимся?» принялся тискать Ладу за грудь. Девчонка закричала и попыталась оттолкнуть его. Открыв дверь, Татьяна двумя ногами пнула водительское сиденье, чтобы выбить хоть на мгновение Антона из колеи. Парень от сильного толчка бросил педали и машина начала глохнуть. Затем из бокового кармашка рюкзака она достала флакон с духами и резко прыснула им сначала в лицо Владимира, который боролся с Ладой, а затем в глаза Степана, что хотел, было, броситься другу на помощь с переднего кресла, но жгучая смесь ароматов обожгла ему глаза. Он их тут же зажмурил и начал вытирать. Владимир чихал и кашлял, водя ладонями по лицу. Татьяна крикнула Ладе: «Беги!».
Девчонка открыла дверь и вывалилась из машины, но Владимир в слепой панике схватил ее за майку. Татьяна кинула в него рюкзак, от которого ему пришлось отмахиваться другой рукой. Лада буквально за секунду вывернулась из майки, оставив ее в цепкой руке лысого. Они побежали в сторону, где под кронами свистящих от ветра деревьев сгущалась тьма. Бежали по вязкой грязи, запинаясь о металлический хлам, что валялся здесь повсюду. Антон, толстый и неповоротливый, начал заводить машину. Татьяна схватила Ладу за руку и потащила за собой вглубь темноты. Вскоре заревел мотор, машина немного забуксовала в грязи, дав девушкам ценные мгновения на спасение, но затем развернулась, осветив им путь. Перед деревьями оказался метровый забор, а за ним начали проявляться силуэты могильных крестов и памятников. Татьяна легко перепрыгнула через ограду, а Лада нуждалась в помощи. Девушка подскочила к ней. Машина ужасающе яркими фарами, мигающими от кочки к кочке, стремительно неслась на них, но, видимо, увидев забор, Антон решил остановиться. С обеих сторон открылись двери, и из них выбежали две худые фигуры. Татьяна потянула Ладу за руку, когда та ступила одной ногой на забор, а второй еще свисала снаружи. Девчонка поцарапала икру, но не заметила этого. Спрыгнув, она, не отпуская руку Татьяны, побежала за ней по кладбищу.
Они бежали в кромешной мгле по узким дорожкам между могилами. Дождь усиливался. Ветер задул сильнее, поднимая вверх старые опавшие листья и раскачивая могучие кроны толстых осин, что возвышались над ними. В этом шуме не были слышны даже их собственные шаги, поэтому услышать, бегут ли за ними, Татьяна не могла. Они специально свернули вбок, чтобы уйти от света фар, и затеряться в темноте. В дождь и без освещения здесь ничего нельзя было увидеть, но они продолжали бежать. Старое кладбище казалось узким и продолговатым.
Почти у самого конца Татьяна одной ногой провалилась в яму, но успела задержаться за Ладу. Они оказались на краю свежевырытой могилы. Татьяна тут же шепотом указала девчонке спрыгнуть туда и прыгнула следом. За время дождя там успело скопиться немного воды. Землю размыло. Они плюхнулись в самую жижу, зато приземление получилось мягким. Глубина могилы оказалась небольшой, всего метра полтора, поэтому Татьяна села на землю и потянула за собой Ладу. Вскоре послышались крики парней, которые сначала звали их по именам, уговаривая сдаться и выйти, а потом обсуждали между собой успешность всего предприятия. Лада в одном бюстгальтере вся дрожала от страха и холода. Дождь хлестал ее по плечам. Татьяна сидела, приставив палец ко рту, показывая, что нужно быть тихими. Чтобы хоть как-то согреть, она обняла девчонку и прижала к себе.
Господи, они нас найдут. Что будет? Что тогда будет? нервно шептала Лада.
Татьяна не стала отвечать, просто сказав, что никто их не найдет. Она и сама не знала, что будет, точнее, что они будут делать, если их все-таки обнаружат. Она тоже боялась, но почему-то чувствовала себя старшей и ответственной за их спасение, хотя сама казалась хрупкой недотрогой, выращенной в тепличных условиях, по сравнению с уличной оторвой Ладой.
Вскоре раздался вибрирующий звук. Лада сначала ахнула, а потом полезла в карман бридж за телефоном.
Папа написал, шепнула она Татьяне.
У тебя есть телефон? крикливым шепотом воскликнула та.
Тут снова раздался голос Владимира. Он приближался. Девушки замерли. Степа ответил откуда-то издалека что-то наподобие: «Здесь никого нет».
Татьяна жестом показала Ладе выключить звук. Та тут же исполнила приказ и потушила экран. Ветер затих, будто прислушивался к ритму бьющихся девчачьих сердец в разжиженной могиле. Владимир медленно шел в их сторону. Они четко слышали хлюпающие шаги. На несколько секунд он остановился. Это были самые долгие и самые страшные секунды в жизни Татьяны. Ей казалось, что сердце перестало биться. Она почувствовала, как холодеет тело. Конечности немели. В груди образовался стянутый вакуум. В казавшейся пустой голове красным светом мигала тревожная сигнализация. Она ни к чему не призывала и ни о чем не предупреждала. Она просто визуализировала ощущения, что испытывала девушка. Все ее нервы и вены превратились в эту сигнализацию, которая пульсирующим красным светом озаряла сознание, опустошив его полностью. Она вслушивалась в тишину и всматривалась в кромешное темное небо, казавшееся крышкой гроба, нависающей над их могилой и медленно-медленно опускающейся с каждой секундой.
Бля, вдруг они ментов щас вызовут, надо валить отсюда, крикнул Степа, приближаясь. У этой мелкой же телефон с собой был.
Да, блядь, они же не втупляют, где они, отвечал Владимир с сомнением.
Ты че, Лада же местная, настаивал Степа.
Голос его подрагивал.
Хуйня это была с самого начала.
Да, блядь, если б не эта сучка дрыщавая, досадовал Владимир, щас бы уже развлекались с мелкой.
Да забей на нее. Пошли, пока на воле.
Да ща.
Снова захлюпала грязь. Татьяна закрыла глаза, чтобы справиться с космической скоростью сердцебиения. Лада таращилась то на нее, то на небо. Кто-то сделал шагов пять и снова остановился. Прошло еще несколько мучительно долгих секунд, когда сердца обеих стучали где-то в пятках, а души связало морским узлом.
Эй, вы кто такие? Че здесь делаете? раздался старческий рев издалека.
Погнали, крикнул Владимир.
Снова послышались быстрые шаги, резко перешедшие в бег.
Понавадились тут всякие по ночам лазать, ворчал старик им вслед.
Вскоре и его нерасторопные шаги утихли. Минут через пятнадцать девушки услышали вдалеке рокот мотора буксирующего автомобиля. Потом раздался резкий рывок. Шум двигателя с каждой секундой становился тише, пока совсем не затих. Татьяна выдохнула. Лада молча заплакала. Они все еще боялись издать хотя бы звук, но облегчение уже накрыло обеих. Сердца стучали в унисон с реактивными силами.
Кажется, уехали, проговорила Татьяна, спустя еще минуты две после того, как перестала слышать звуки автомобиля.
Ага, всхлипнула Лада.
Позвони матери. Надо отсюда выбираться.
Пока девчонка, плача, разговаривала по телефону, Татьяна выкарабкивалась из могилы. Это оказалось не так легко в дождливую погоду, потому что землю внутри и вокруг могилы размыло, но выработанная долгими годами балетной школы ловкость не дала слякоти уронить Татьяну наземь. Она схватилась за небольшой куст в прыжке и, подтянув себя за него, вылезла из ямы.
Мамин помощник едет за нами, сказала Лада, сидя в могиле.
Татьяна протянула ей руку, помогла подняться и потащила наверх. Лада весила больше раза в полтора, поэтому тащить ее одной рукой, особенно ни во что не упираясь, было тяжело.