Стеф обнимает меня и говорит слова утешения, говорит, что она мне поможет, но я никогда не позволю ей это сделать. Прямо сейчас я вообще мало что понимаю.
Врач вводит Аве инсулин в живот, показывая мне, как это делается. Я заставляю себя сосредоточиться, пытаюсь прорваться сквозь туман и внимательно слушать. Ава, кажется, ничего не замечает, она лишь слегка извивается, но все так же спит. Стеф тоже внимательно следит за всем, говоря мне, что, возможно, когда-нибудь и ей придется это делать, если я не смогу.
А потом, видимо по доброте душевной, врач отдает мне флакон с инсулином и пакет с иглами и говорит, что этого хватит на месяц. Он так же выписывает рецепт для Авы и говорит мне, что нам все еще нужен монитор, он быстро показывает мне на мониторе больницы как им пользоваться, чтобы убедиться, что уровень сахара в норме. Он так же говорит, что позже я могу воспользоваться услугами медсестры или специального человека, которые снова покажут мне, как все делать правильно, а так же помогут скорректировать ее диету.
Тяжело принять все это, и я не знаю, как справлюсь с этим. Знаю, что мне надо увидеть врача Авы и высказать ему все, что я о нем думаю. Надеюсь, он сможет мне объяснить, как, черт возьми, он это упустил.
Еще несколько часов Ава остается под наблюдением. Время идет медленно, особенно ночью, особенно в больнице.
Постепенно, она начинает выглядеть лучше. Она все еще спит, но ее кожа нормального цвета, дыхание ровное. Медсестра говорит мне, что через час я могу забрать ее домой.
Я смотрю на Стеф, она бледна от усталости.
Пожалуйста, иди домой,говорю я.Я так тебе благодарна, что ты была здесь со мной рядом, но теперь я справлюсь сама.
Она нежно мне улыбается.
Хорошо. Но только если ты честно этого хочешь.
Честно,говорю я ей.И скажи Линдену, что мне очень жаль.
Это не твоя вина,говорит она, вставая со стула и потягиваясь.И скажи это Линдену сама. Он здесь уже пару часов.
Что?
В зале ожидания, вместе с Брэмом,она хмурится.Я же тебе говорила, но ты видимо не слышала меня, и не заметила, куда это я бегала каждые пять минут.
Я качаю головой.
И Брэм тоже все еще здесь? С этой блондинистой шведкой?
Ха,говорит она.Она вытерпела две минуты и заставила Брэма отвезти ее к подруге. Не то чтобы я ее винила. Хотя, я удивлена, что Брэм вернулся. Я посмотрю, сможет ли он отвезти нас с Линденом домой, а потом вернуться за вами.
Нет,быстро говорю я, не желая, чтоб кто-нибудь еще что-нибудь делал для меня.Все в порядке, я возьму такси.
Никола,предупреждает она, останавливаясь у двери.Деньги, которые ты собираешься потратить на такси, лучше потратить на здоровье дочери. К тому же, у него твое автокресло. Уверена, он не против. Милая, позвони мне утром и передай Аве, что я ее люблю. Я приду и что-нибудь принесу ей, а потом мы сможем сходить за лекарствами и прочим. Я отвезу тебя в Target. Уверена, у них хорошая аптека. Если нет, то, по крайней мере, там есть дешевое пиво.
После того, как за ней закрывается дверь, я ощущаю холод и слабость. Я бесконечно благодарна Стеф, что она была здесь, но теперь, когда мы с Авой остались одни, я чувствую, что, наконец, могу побыть самой собой и испытать то, что подавляла всю ночь.
Только слезы не приходят. Ничего не приходит. Я или в шоке, или просто слишком устала чтобы осмыслить эту чудовищную, безвыходную ситуациюэту гребаную ужасную действительность.
Около трех утра приходит медсестра, проверяет Аву и улыбаясь говорит, что можно идти домой. Она убирает капельницу, и я одеваю ее в ее одежду, добрая медсестра уже почистила ее платье.
Я поднимаю Аву на руки, повыше, так, что она обвивает свои маленькие ручки вокруг моей шеи. Я просто стою и дышу, позволяя своему сердцу немного отдохнуть.
Я выхожу из палаты, иду в холл, и я в шоке, когда вижу, как в зале ожидания сидит Брэм. Он спит в кресле, но он правда здесь, хотя и не должен.
Я минуту смотрю на него. Ноги вытянуты, на нем все еще тот же щегольский костюм, хотя сейчас я замечаю что он надел уродливые носки. На самом деле это выбивает меня из колеиони коричневые с желтым, на них что-то типа лохнесского чудовища, и они совершенно не сочетаются с его дорогим костюмом (Армани, судя по всему) или тем фактом, что ему за тридцать. Голова откинута назад, кадык выставлен на всеобщее обозрение, глаза закрыты. Он будто в трансе, если б я не слышала легкое похрапывание.
Я подхожу к нему и заглядываю в лицо. Я никогда раньше не рассматривала его так пристально, я ведь не хотела, чтоб он поймал меняего эго может принять это за то, чего на самом деле нет.
Хотя, полагаю, у него есть полное право восхищаться собой. У него красивое лицо. Темные брови, твердая линия подбородка, идеальные губы, которые растягиваются в идеальную улыбку, хитрые серые глаза, они будто вот-вот откроют тебе какой-то секрет, а не просто поиграют с тобой. Он словно большой кот, очень, очень большой.
Но большие коты опасны, они такие гуляки. Я выпрямляюсь и прочищаю горло.
Он распахивает глаза и пару раз моргает, глядя на меня.
Который час?он смотрит на Аву.Она в порядке?
Я улыбаюсь.
На данный момент она в порядке.Я делаю паузу.Мне жаль, что тебе пришлось нас ждать. Я бы взяла такси.
Эй, моя невестка попросила отвезти тебя домой, а ради семьи я сделаю все,ворчит он, вставая.Я рад, что малышке стало лучше.
Я киваю, не в силах сказать больше. Мы выходим из больницы и идем к машине. После того, как я пристегнула Аву и села, мы оказываемся на дороге, я хочу поблагодарить его за то, что он нас подвозит, но слова застревают у меня в горле.
Ты в порядке?спрашивает Брэм, когда я неоднократно прочищаю горло.
Спасибо, что возишь нас,говорю я, мой голос больше похож на шепот.
Не беспокойся об этом,говорит он. В свете проезжающих машин выражение его лица становится мрачным.С тобой все хорошо?
Я снова киваю, пытаясь улыбнуться, но давление в носу и в глазах нарастает, и я чувствую, будто разрушаюсь изнутри. Я отвожу взгляд и смотрю в окно, и во второй раз за два дня осознаю, что полностью теряю контроль над ситуацией.
Сначала приходят слезы, рыдания так и рвутся наружу. Мне хочется плакать уже от того, что это происходит перед Брэмом. Перед тем, кого я едва знаю. Я плачу от безысходности, разочарования, этот постоянный вопрос - ну почему я? Вечеринка жалости к себе, я знаю. У меня такие постоянно. За исключение того, что теперь мне страшно за себя и за Аву. Страшно, что для того, чтобы пройти через все это, мне надо полностью изменить свою жизнь.
Брэм ничего не говорит, полагаю, это хорошо. Он просто игнорирует меня, и я надеюсь, что он продолжит в том же духе. Он продолжает вести машину.
И тогда я начинаю говорить. Как только я открываю рот, я понимаю, это ошибка, но никак не могу заткнуться.
Меня вчера уволили,говорю я между рыданиями.Мне оставалась неделя до оформления медицинской страховки. Аренда за мою гребаную, дерьмовую квартиру снова выросла. Машина сломана. А теперь еще и Ава заболела. Она серьезно больна, и я понятия не имею, как я собираюсь платить за лечение, как я собираюсь помочь ей стать лучше, как я вообще собираюсь быть хорошей мамой. Хорошая мама всегда все может, а я не могу. Я простони на что не гожусь. Я не могу сохранить работу. Я получила профессию мечты, но это не практично. У меня нет ничего, кроме нее, но я даже не знаю, как смогу сохранить ей жизнь. Я имею в виду, я не просила о такой ответственности, нет. Но я обещала о ней заботиться, и то, как каждый раз мир словно испытывает меня, это паршиво.Я делаю паузу, пытаясь придумать что-то позитивное, чтобы остановить слезы, но ничего не выходит.Инсулин будет стоить триста баксов в месяц. Как я смогу оплатить его, если я едва ли могла платить аренду, а теперь вообще осталась без работы?
В машине полная тишина, слышно лишь мое рваное дыхание. Проходит несколько минут, и Брэм говорит.
А твои родители?
Полагаю, он имеет в виду, что достаточно долго зависел от денег своих родителей.
Я сглатываю и качаю головой.
Нет, мама и так помогает, как может. Она два раза в неделю остается с Авой. Но она чертова горничная. Ха, если б ты знал меня, когда я росла, ты бы в это в жизни не поверил. То, кем она сталаНо она сделала кучу ошибок и теперь потеряла все это и.ей не намного лучше, чем мне.
Понимаю. А отец?
Он хороший парень.Я вытираю слезы ладонью.Но я разговариваю с ним только раз в месяц. Он занимается благотворительностью в Индии и Юго-Восточной Азии. Если у него есть деньги, он помогает.
Так он может тебе помочь.
Это не то же самое,говорю я.Он помогает тем, кто действительно нуждается.
Звучит так, будто ты нуждаешься.
Я чувствую, как он смотрит на меня. Я смотрю на свои руки.
Я не буду у него просить. Не хочу, чтоб он думал, что со мной что-то не так.Уголком глаза я вижу, как Брэм кивает, и снова молчание. Я чувствую себя хуже, чем раньше.
Вскоре мы останавливаемся перед моим многоквартирным домом. Сквозь слезы я вижу бомжей и прочую шваль, слоняющуюся по улице. Ночью их всегда больше.
Я провожу тебя,говорит мне Брэм, и по твердому тону его голоса я понимаю, мне лучше не спорить.Не могу поверить, что ты здесь живешь. Ты не должна здесь жить.
Я должна чувствовать себя оскорбленной, но нет.
Я тоже не могу в это поверить,шепчу я. Я выхожу из машины, и Брэм стоит рядом, внимательно глядя, чтоб ко мне никто не подошел, пока я достаю Аву. Он быстро снимает кресло, ставит машину на сигнализацию, и мы проходим внутрь.
Оказавшись в холле, я беру у него автокресло, но он не отдает. Нет больше высокомерной ухмылки, он чертовски серьезен.
Я провожу тебя до квартиры,говорит он.Я не доверяю твоим соседям, я знаю, что это такое, ходил в школу в Глазго. Я хочу убедиться, что ты в безопасности.
Тебе не надо этого делать,говорю я, все еще удерживая кресло.
Мне ничего не нужно делать,отвечает он.Но я хочу. И я это сделаю.
Твоя машина
Он смотрит сквозь дверь на улицу.
Моя машина в порядке. Она на сигнализации, они это знают. И она громкая. Они не посмеют.
Я неохотно отпускаю сиденье и иду вверх по лестнице на второй этаж. Я останавливаюсь у своей двери и достаю ключи. Я действительно не хочу, чтоб он видел мою квартиру, не хочу, чтоб входил. Это странно, но мне кажется, он подумает, что знает меня, что понимает, будто у него сложится определенное мнение обо мне, стоит ему взглянуть на мою мебель, фотографии. Хотя, после моей истерики в машине, он и так достаточно обо мне узнал.
Мы пришли,говорю я, вымученно улыбаясь и глядя недружелюбным взглядом, я так делаю, когда хочу, чтоб меня оставили в покое.
Он облизывает губы и кивает.
Хорошо,он ставит сиденье напротив двери.Мне лучше вернуться домой. Нопослушай.Он кладет руку на дверь и наклоняется так близко, что я вынуждена слушать. Черт, да я практически под гипнозом.Я знаю, я, вероятно, не твой любимчик, но это нормально. Но, я честно думаю, что могу тебе помочь.
Помочь мне?слишком громко говорю я. Ава кладет голову мне на плечо.
Он достает из бумажника визитку и протягивает мне.
Позвони мне. Завтра. И мы поговорим. У меня есть решение.Он смотрит на спящую Аву, потом на меня.У нее отличная мама.Затем он идет по коридору и вниз по лестнице.
Он уходит прежде чем я смогу снова сказать спасибо.
Глава 4
БРЭМ
Детка, дай мне подрочить на твои сиськи.Говорю я Астрид умоляющим тоном, и не очень-то этим горжусь.
Она смотрит на меня, мой член в ее руке, в уголках ее влажных губ слюна и эякулят. Она чертовски великолепна, несмотря на то, что порой её безумный вид приводит меня в ужас. Я остаюсь с ней не из-за ее ума, это уж точно. Но, учитывая то, как сильно я пытаюсь держаться подальше от своего прошлого, ради ее же блага, надеюсь, она не под коксом.
Разве я плохо сосу твой член?спрашивает она обиженным голосом маленькой девочки, прежде чем провести языком по пульсирующей головке.
Она хороша. Чертовски хороша. У меня нет никаких сомнений, где она набралась опыта. Не хочу об этом думать, как и она не думает о том, как мои губы и язык могут заставить ее кончить быстрее, чем она успеет выкрикнуть мое имя. Но, когда я написал ей днем, попросил прийти и заставить меня кончить, я рассчитывал трахнуть ее на полу. Или на кровати. Да где угодно, мне все равно.
Но у нее эти ее дни, так что мы делаем то, что делаем. Хотя, я совсем не против секса когда у дамы месячные. Это немного грязно, но так заводит. Но она, как и большинство, не в восторге от этой идеи. Не то чтобы я не наслаждался минетом, опять же, в этом она хороша. Но эта поза, когда она на коленях, заставляет мои мысли блуждать.
Я не хочу этого делать. Но в последнее время делаю слишком часто. Думаю о вещах, которые пытался похоронить, вещах, которые так или иначе всплывают и напоминают о себе.
К счастью, я почти готов кончить, так что я вытаскиваю член из ее рта и переворачиваю ее, надавливая на плечи так, чтоб она оказалась на полу. Пару раз поглаживаю себя и кончаю ей на шею, плечи, мне так нравится.
Ты немного грубоват,говорит она томным голосом, хихикая при этом.
И что в этом такого чертовски смешного?
Только потому что тебе это нравится,говорю я. Она обожает практически все, что я делаю, и полагаю это не из-за того, на что я способен в постели. Деньги говорят сами за себя.
Стой так.
Я иду на кухню, беру бумажное полотенце и быстро вытираю сперму с ее спины. Задаюсь вопросом, какой самый легкий способ избавиться от нее? Если подумать, то мне вообще не надо было ее приглашать, но мне надо было что-то, чтобы отвлечь меня от мыслей о Николе.
Дело в том, что когда я даю девушке свой номер, я жду, что она позвонит. Они всегда так делают. И я дал его ей не потому что я хочу ее трахнуть или что-нибудь в этом роде. Я действительно хочу ей помочь. Я хочу этого. И она в этом нуждается. Это редкость, что все так складывается. Это редкость, что у меня есть все три составляющих.
Но уже два часа дня, а она так и не позвонила. Разве ей не любопытно? Разве она не в отчаянии?
Она, правда, так сильно меня ненавидит?
Я всегда знаю, когда женщина меня ненавидит. Знаете, это как прелюдия к срыванию одежды, интересный способ сделать наше общение более захватывающим. Есть женщины, которые меня ненавидят, а есть те, кто хочет моей смерти. Вот именно такое ощущение появилось у меня, когда в прошлом году в баре я впервые увидел Николу, я тогда только сюда переехал. Я-то просто считал ее чопорной выпендрежницей, но она была так мила со всеми остальными и такой высокомерной со мной, что я не мог не принять это на свой счет. И, конечно же, я почувствовал себя так, словно мне бросили вызов.
Это до сих пор не дает мне покоя. После этого я видела ее пару раз, или около того, и каждый раз одно и то же. Холодный кивок, смертельный взгляд, будто я обидел ее в прошлой жизни. Когда я увидел ее на свадьбе брата, я подумал - а вдруг она изменила мнение обо мне. Я поцеловал ее, знаю, я не должен был этого делать, но я и не мог этого не сделать. И на долю секунды я подумал - может быть, я смог бы её завоевать. Я видел что-то такое в ее глазах, что-то дикое и свободное, я просто хотел, чтоб она отпустила себя, как и эту чертовую тугую прическу, которую она тогда сделала.
Этого не случилось. Мой член переиграл меня.
Полагаю, теперь она меня на дух не переносит. Уверен, она видела, как я уединился с той цыпочкой в кустах, и, полагаю, я настолько взбесил ее, что дороги назад нет.
Тем не менее, когда вчера вечером я сказал, что мог бы помочь, я не просто пытался ей понравиться, как-то компенсировать прошлые ошибки. Ну, хорошо, может быть, и по второй причине тоже, но на самом деле у меня самые благие намерения.
Но, если она мне не позвонит, она этого никогда не узнает. А теперь у меня здесь Астрид, по пояс обнаженная, на полу моей квартиры, вытирает остатки моей спермы со своего тела, и я не знаю, как же мне ее выставить.
Я застегиваю штаны и притворно зеваю.
Знаешь, думаю мне надо вздремнуть. Вечером мне надо поработать.
Она поднимается на ноги, ее задорные грудки покачиваются передо мной. Теперь она выглядит не безумно, а раздраженно. Хорошее изменение.
Так ты что, пригласил меня сюда для этого, а теперь выгоняешь?
Я тебя не выгоняю,говорю я, хватая ее рубашку и кидая ей.
Она хмурится.
Ты свинья,говорит она, быстро натягивая рубашку и злясь.
Я больше похож на борова,поправляю я.Они, как правило, больше.
Сначала ты приглашаешь меня на вечеринку, а потом остаешься в больнице.