Понятно, начальству досталось от начальства, а теперь достается мне. Обычная схема. А потом я схожу и кому-нибудь из оперов всыплю.
И?..
Женя, там точно все нормально?
Точно. Вы же понимаете, что дело могут затребовать по любому поводу. Да даже для того, чтобы создать видимость работы. Им же надо тоже какую-то документацию вести.
Мне оправдываться было не за что. Я знал, что ни одна звездочка с погон не полетитну точно не из-за этого.
Так не для себя же требовали, протянул полковник. Помнишь нашего бывшего начальника? Я тогда еще в подполковниках ходил, его замом был. Он и поделился со мной, так сказать, по старой дружбе. Дело это очень настойчиво и, конечно, с оказанием финансовой помощи органам правопорядка, не без сарказма сказал Аркадий Иванович, просил то ли коллега, то ли шеф погибшей.
И что? не понял я. Может, он был ее любовником, родственником или еще кем, вот и захотел посмотреть, тем более если у него есть для этого связи. Не надо на пустом месте панику разводить.
Ох, мне бы твое спокойствие Но что-то мне не нравится, задумался полковник, поджав губы. Хотя ладно, хлопнул он ладонями по столу, если ты говоришь, что все нормально, то я спокоен.
А кто хоть интересовался?
Николай Николаевич Родионов, он тут последний год повсеместно медцентры по области открывал.
Это, блядь, шутка?!
Я сжал руки в кулаки, едва сдерживаясь, чтобы не расколоть столешницу одним ударом.
Даже после смерти ему удается портить мне жизнь.
А судьба ироничная дама. Именно ко мне попало дело, которое потом заинтересовало Родионова. Совпадение? Вполне возможно.
Я все-таки не сдержалсячто было сил в коридоре впечатал кулак в стену. Но этого было мало. Хотелось снова выпустить несколько обойм в мишень, чтобы отпустило. Как вчера после похорон Родионова. Я понял, что не дотяну до учебного тира, поэтому поехал к Арсену. Да и никто не должен был видеть меня таким: импульсивным, без контроля, слишком эмоциональным.
Выпуская пулю за пулей в мишень, я понимал, что становилось легче ровно настолько, чтобы продолжать жить. Но внутренний проснувшийся вулкан не потушить. Зря я туда поехал
Блядь, каждое ее движение я запомнил. Зачем? Нахрен мне все это надо? У всех бывает первая любовь, но она вроде как должна становиться приятным воспоминанием, а может, и не очень приятным. Только не такой занозой в сердце, как та, что въелась в меня. Я не помнил каждую женщину, что была после нее, но помнил с ней все до мелочей. Ее глаза, которые смотрели как будто в самое сердце. Я искал такие глаза, такой цвет Но этот прозрачно-зеленый омут неповторим. Я искал ее волосы, но ни у кого не было даже близко такого оттенка. Я искал все, что было в ней. Не понимал сразу, а потом, когда дошло, когда проснулся утром с какой-то девкой, имени которой даже не помнил, забухал.
Вытащил меня из этого дерьма Арсен и отправил в долгий путь по органам. И вот я здесь.
А зря. Надо было уехать не за двести километров, а минимумза две тысячи.
Сам виноват.
Евгений Алексеевич, окликнул меня Саша, вы рано. Впрочем, как обычно.
А тебе чего не спится? спросил я, открывая кабинет.
У девушки моей сегодня на работе переучет, вот она и выгнала меня с утра пораньше.
В кабинете мы сделали кофе, и я наконец-то спросил:
Саш, ты помнишь дело Елизаровой?
Мое первое, кивнул опер, конечно, помню.
Со своим максимализмом новичка скажи мне, о чем тогда думал, но боялся сказать?
Саша нахмурился, обхватив руками кружку, и ответил:
Все было на поверхности. Врачей, кстати, часто посещают суицидальные мысли. О, я вчера читал об этом.
Он подорвался и между папками в шкафу нашел журнал. Открыв его где-то на середине, Саша ткнул пальцем в статью и довольно сказал:
Писала об этом какая-то дамочка из США, но с русским именем. Вот, Родионова Лилия Николаевна.
Кофе встал поперек горла. Сегодня все решили поиздеваться надо мной?
Лилия Мой цветочек. Нет, уже не мой.
Правое плечо напомнило о себе, заныв на месте татуировки. Она сидела рядом и целовала меня с интервалом в несколько секунд, пока татуировщик вырисовывал на моем плече цветок. Лилию, конечно Я поначалу хотел свести тату, но не сталпросто дополнил. Мне нужно было это напоминание.
И я с каждым движением машинки убеждалсянельзя никому верить.
Глава 4. Лиля
Выстрелрука дрогнула
Я вспомнила, как его руки лежали поверх моих, как он направлял каждое мое движение.
Еще выстрелуже привычнее
Но я все равно помнила, как он прижимал меня к себе. Моя спина к его грудии ничего нет вокруг. Так должно было быть всегда. Он за моей спиной.
Мое знакомство с оружием, хоть и не боевым. Я как будто сейчас, стоя на том же самом месте, что и тринадцать лет назад, проделывая те же движения, ощущала эти прикосновения на себе. Его руки, его грудь, его дыхание, которое обжигало мои волосы и кожу.
Третий выстреляблочко.
Четвертыйтоже.
Я палила и палила в мишень, пока не начали раздаваться только щелчки.
Да, становится легче, но не настолько, чтобы забыть.
Передо мной была тумба, на которой Я провела по ней рукой, все еще держа в руках пистолет.
Он учил меня отдавать негатив в эту мишень. А потом, когда адреналин достигал отметки выше максимума, он брал меня прямо на этой тумбе. Иногда жестко, иногда нежно
Мы вместе были безумием, слишком сильной страстью, сносившей все на своем пути. Полгода с ним изменили меня.
Вторая обойма Я ее вставила в ТТ со звонким щелчком.
Здесь все напоминало о нас. У этой стены он просто развернул меня и трахал сзади жестко, грубо. А на этой тумбе прошел губами по каждому сантиметру моего тела, прежде чем войти в меня, аккуратно, не спеша. И любить, любить меня На полу я рвала его футболку, путалась в необычной пряжке ремня под наш смех, а он до боли сжимал мои бедра, целовал шею, грудь
Мы задыхались. Без кислорода, которого так мало было, когда нас накрывало, прожить можно. Без поцелуевнет. Мы всегда выбирали нехватку воздухасходили с ума, безумствовали. Здесь он пообещал мне: ничто и никогда не разлучит нас.
Он до сих пор во мненас связывает не только прошлое.
Женя просил от меня многого, но при этом и сам отдавал столько же. Всего себя.
Все как сейчас: все воспоминания, все ощущения.
Только осталось ли хоть что-нибудь от того парня?
Лиля, хватит, на мои кисти легла рука Арсена. Я заварил кофе, пойдем.
В подсобке я устало опустилась на старую деревянную табуретку. В голове стало светлее, но воспоминания грузом легли на плечи, физически давили на грудь. Я сделала глубокий вдох, прикрыв глаза, и начала считать до десяти.
Один
Подушечки пальцев закололо. Я вспомнила темные, чуть жестковатые волосы, в которые так любила запускать ладони.
Два
Щеке стало щекотно. Он мог не бриться дня два, а потом целовать меня до головокружения, царапая кожу чуть отросшей щетиной.
Три
Я впилась ногтями в свою ногу, но как будто ощущала его спину под своей рукой.
Четыре
Я повела плечами, как будто его ладонь привычно прошлась от шеи к пояснице.
Лиля!
Открыла глаза. Напротив сидел Арсен, глядя на меня вопросительно. Черт, а ведь я все, что вспомнила, ощутила. Самовнушениевеликая вещь.
Как дела? спросила я, обхватив ладонями чашку.
Да вот у тебя хотел спросить то же самое. У меня, как видишь, все по-старому. Тир, кофе, только вот теперь один не справляюсь, племянника привлек, кивнул Арсен на дверь, за которой сидел чернявый парень. А ты как? Где была столько лет?
Где я была Сразу в психушке, куда меня упек отец, потом в Стэнфорде, а затем и вовсе с головой ушла в работу. Но Арсену, наверное, не стоит этого знать, поэтому я просто пожала плечами и ответила:
В Нью-Йорке.
И как там, в стране капитализма?
Неплохо.
Пошла по стопам родителей? Да что я из тебя каждое слово тяну?
Арсен, да обычная жизнь у меня, как у всех. Окончила медицинскую школу Стэнфордского университета по специализации «Психиатрия и изучение поведения», вышла замуж, родила ребенка, открыла с мужем несколько клиник в Нью-Йорке, развелась Что тебе еще рассказать?
В общем, жила, кивнул Арсен. Я вот Жене тоже говорил, чтобы он женился, как говорится, стерпитсяслюбится. А он Впрочем, ладно.
Зачем он об этом?! Зачем? Как будто с каждым словом в моей груди ворочали нож, всаженный туда уже давно.
Ты меня осуждаешь? спросила, отставив чашку.
Наверное, я выглядела стервой. Хорошо устроилась за океаном, даже замуж вышла. Только легко судить человека, когда не знаешь всего. А оправдываться я не хотела. Рассказатьзначит, пережить все заново.
Что ты, Лиля, поднял руки Арсен и перевел тему: Соболезную насчет отца. Своеобразный был мужик, но с характером.
Я в ответ только кивнула, но через минуту подняла глаза и удивленно спросила:
Ты его знал?
Ну так, слышал
Арсен пытался выкрутиться, как будто сболтнул лишнего. Избегал смотреть мне в глазалгал. Начал постукивать указательным пальцем по чашкенервничал.
Мимика и движения тебя выдают. Я же сказала, что занималась изучением поведения.
Лиля, ну ко мне приходят разные люди, рассказывают разные истории
Арсен!
По-твоему, на какие деньги он уехал в Штаты?
Не знаю, протянула я, никогда об этом не задумывалась.
Он был хорошим хирургом, моего брата с того света, можно сказать, вытащил. Но будь ты хоть гением, развалившийся Союз этого бы не оценил. Люди зарабатывали, не брезгуя ничем. И когда начали делить территорию в девяностых, палили по области направо и налево. А в больничку с огнестрелами ой как не хотели обращаться
Я сразу не поняла краткий экскурс в историю, но потом дошло:
Ты хочешь сказать, что отец работал на ОПГ?
Я всего-то намекнул, что он штопал людей вне больницы.
Охренеть! вырвалось у меня.
Но я тебе ничего не говорил, предупредил Арсен. Хоть времена уже и другие, но те люди еще живы и на свободе, а некоторые даже неплохо поднялись.
Глава 5 Лиля
За годы в нашей старой квартире почти ничего не изменилось. Только мелочей вроде фотографий или статуэток, которые собирала мама, нет. Я почему-то была уверена, что отец продал все, обрезал концы перед отъездом, но, видимо, решил, что однажды его замучает ностальгия. Хотя кто поймет, чем действительно руководствовался отец и о чем думал. Я, кажется, его совсем не знала.
Бросив чемодан посреди зала, я толкнула дверь в комнату, которая когда-то была моей. Нет, все-таки кое-что отец изменил. Теперь она стала кабинетом.
Подойдя к столу, провела по нему пальцем. Пыли нетзначит, часто работал. Я опустилась в удобное кресло и начала открывать ящики стола. Отец был педантиченлюбой беспорядок доводил его едва ли не до нервного тика.
Я перебирала найденные документы, копии документов, пока не добралась до нижнего ящика. Там лежала папка, похожая на те, что я уже нашла раньше. Но вот содержимое
Сразу я решила, что у отца был профессиональный интерес, потому что первым лежал лист с отчетом патологоанатома. Но потом пошли протоколы допросов, отчет криминалистов, дактилоскопическая экспертиза. В общем, все, что и должно находиться в уголовном деле.
И зачем отцу это понадобилось? Может, это кто-то из его знакомых?
Елизарова Мария Александровна. Любовница? Нет, судя по всему, коллега. Хотя одно другому не мешает. Работала гинекологом в одном из медцентров отца, но не в этом городе, а в Вот черт!
Я нашла один из протоколов допроса и посмотрела на фамилию. В то, что в городе работают два следователя с одинаковыми фамилиями и инициалами, верилось с трудом. Значит Я водила пальцем по его подписи, точнее по ксерокопии, а потом углубилась в чтение.
Отложив папку через часа два, я откинулась на спинку кресла, скрестив руки на груди, и уставилась в потолок.
И что там отец хотел найти? Не поверил в несчастный случай? Или дело вовсе не в неизвестной мне Елизаровой?
Нет, в самом-то деле У него, думаю, хватало забот, а вспоминать о том, с кем его дочь встречалась тринадцать лет назад, и пытаться дискредитировать его работуэто как-то не по-взрослому.
Я устала за сегодняшний день предполагать, что творилось у отца в голове. Посмотрев на часы, сняла со связки, переданной мне адвокатом, ключи от машины, взяла найденные на столе документы и вышла из квартиры.
Черный «Мерседес» подмигнул мне, когда я нажала на брелок. Представительная машина для успешного мужчины. Хоть здесь можно понять отца.
Я летела по трассе, отсчитывая минуты до закрытия медцентра. Не хотелось бы скататься бесцельно.
Город мне был незнаком, поэтому пришлось включить навигатор и двигаться по нему. Остановилась я перед входом за пятнадцать минут до конца рабочего дня. Девушка за стойкой напротив входа улыбнулась, увидев меня, и поздоровалась.
Здравствуйте, ответила я. Могу я поговорить с кем-нибудь из администрации?
Профессиональная улыбка никуда не делась, но в глазах появилась настороженность.
Могу я узнать, по какому вы вопросу?
Времени на объяснения не было, поэтому я воспользовалась своим козырем:
Меня зовут Лилия Николаевна Родионова.
Девушка напустила на лицо скорби и кивнула, сказав:
Увы, уже никого из администрации нет, только врачи заканчивают смену.
Вы давно здесь работаете?
С открытия.
Она даже испугалась. Ну а что можно подумать в подобной ситуации? Ворвалась богатая наследница и сейчас начнет наводить свои порядки.
Мне нужно поговорить с кем-то из врачей или медсестер, кто работал с Марией Александровной Елизаровой.
Второй этаж, кабинет двести одиннадцать. Медсестру зовут Елена Дмитриевна.
Девушка выпалила все на одном дыхании и снова вернула улыбку, наверное, поняв, что пока никто никого увольнять не собирается.
Спасибо, кивнула я и, заметив лестницу, направилась к ней.
Пять минут до закрытияпусто. Я постучала в дверь кабинета и, открыв, увидела, что и врач, и медсестра уже стоят в верхней одежде.
Слушаю вас, вздохнув, сказал мужчина, а я посмотрела на женщину и спросила:
Елена Дмитриевна?
Женщина удивленно кивнула, а потом надела очки и внимательно на меня посмотрела.
Вы Лиля, дочка Николаязапнулась она, бросив взгляд на врача, и добавила отчество: Николаевича.
Я хотела с вами поговорить. О Елизаровой.
Простите, я вам не нужен? вмешался врач.
Всего доброго, сказала ему и снова повернулась к медсестре. Давайте я вас домой подвезу, заодно поговорим.
Она кивнула, не задумываясь. К бабке не ходи, отца моего она знала не только в качестве начальника. Ну хоть чем-то он мне помог.
Елена Дмитриевна сама разговор не начинала. Молча устроилась на пассажирском сидении и уставилась в окно. Правда, назвала адрес. Жила медсестра недалекоя уже через десять минут тормозила во дворе новостройки.
Поднимемся? повернулась ко мне Елена Дмитриевна.
Это удобно?
Я одна живу. Идемте.
В квартире явно поработал хороший и наверняка дорогой дизайнер. Все здесь было подобрано слишком идеально. Коридор, кухняничего лишнего, каждая деталь на грани перфекционизма. Я не знаю, была это догадка или просто интуиция сработала, но у меня вырвался бестактный вопрос:
Вам квартиру мой отец купил?
Елена Дмитриевна просыпала кофе мимо кружки, вздрогнув от моего вопроса, и обернулась.
Откуда?..
Я подошла к ней и, забрав банку с ложкой, пожала плечами:
Слишком сильно чувствуется здесь его вкус, его рука. Вы с ним спали?
Лилия Николаевна
Елена Дмитриевна, перебила я, мы же взрослые люди, а это обыденные вещи. Здесь нет ничего зазорного.
Вы похожи на него.
Это последнее, что я мечтала услышать. Хотя, возможно, медсестра и права. Если я что-то от него и переняла, то это умение зрить в корень, выбивать людей из колеи, быть холодной и расчетливой. Как часто повторял мой уже бывший муж: «Стерва». И оказалось, что так жить намного проще, чем с никому не нужными эмоциями и съедающей изнутри болью.
Мы с Еленой Дмитриевной устроились за столом, и я наконец-то перешла к делу:
Вы работали с Елизаровой.
Да.
Не знаете, почему ее смерть так заинтересовала отца?
Медсестра задумалась, поджав губы, а потом ответила:
Он любил все контролировать