Её носик морщится, как и каждый раз, когда она старалась сдерживать себя в руках, чтобы не надрать кому-нибудь зад. Моя малышка не может сдаться так просто.
Спасибо отец, хрипит она, не сводя с меня глаз.
На её лице отображается боль, и я почти тянусь, чтобы коснуться её щеки, как Арчер выскакивает передо мной, загораживая её.
Не думаю, что хочу, чтобы ты трогал мою жену, рычит на меня этот ублюдок.
А я не думаю, что спрашивал твоё мнение. И она не твоя жена.
На последних словах мой голос срывается на крик. Где-то рядом хихикает Вильям.
Теперь я понял, зачем он привёл меня сюда. Он хотел лицезреть весь этот цирк. Ему доставляет удовольствие наблюдать, как кому-то больно.
Будущая. Будущая жена, Диего.
Я перережу твою глотку, а когда ты будешь захлебываться в крови, я скажу тебе то же самое. Потому что она не твоя.
А чья же? Чья? смеётся Арчер. Он запускает ладонь в свои пшеничного цвета волосы. Неужели твоя?
Не помню, как я подлетел к нему. Последнее, что я вообще видел, это мой кулак, прилетевший ему в челюсть. Голова Арчера дёрнулась, а сам он почти упал, если бы не Грейс, которая схватила его за спину.
Достаточно, прогремел Вильям и схватил Арчера за локоть. Тот испепелял меня яростным взглядом, пока его белки наливались кровью, пойдём, Арчер. Оставим их вдвоём. Им есть о чём поговорить.
Но
Вильям перестал его слушать и уже утянул за собой.
Я не следил за ними, чтобы убедиться в том, что мы остались вдвоём. Мне было откровенно наплевать на это. Единственное, что сейчас мне важно, это она.
Закусив губу от волнения, она неловко поднялась со стула и оказалась рядом со мной на расстоянии вытянутой руки. Но ни один из нас не решался подойти ближе. Мы смотрели друг на друга, выжидая чего-то, исследуя каждый дюйм наших тел. Её лицо нездорового оттенка склонилось набок, изучая меня также пристально, как и я её. Её зелёные глаза потемнели, и я четко видел боль, отразившуюся в них. Эта была уже не моя Грейс, в которой горел огонь, заставлявший меня умирать от нетерпения. Она была моим криптонитом. Грейс могла убить меня и воскресить. Только ей было подвластно это. Что-то иное промелькнуло в её взгляде, и я не успел уловить это что-то, потому что она уже закрыла глаза. Её веки дрожали, а ресницы начали покрываться влагой и склеиваться. Эта картина сжала моё сердце, и я не смог просто смотреть на это.
Взяв её за ладонь, я не ждал, когда она сплетет наши пальцы. Я повёл её в сторону туалетов. Не беспокоясь о том, где женский, а где мужской, я затащил нас впервые попавшийся и закрыл дверь на ключ, чтобы никто не смог помешать нам.
Медленно повернувшись к ней, я ожидал, что она накричит на меня, станет бить кулаками мою грудь, чтобы выбраться. Но ничего из этого не последовало. Она стояла ледяной глыбой, смотря на меня покрасневшими пустыми глазами. Что с ней стало
Грейс, от боли мне хотелось выть, но я ничего не мог поделать. Сердце наливалось кровью, когда я увидел её такой впервые, что бы ни произошло, пока тебя не было со мной, я знаю, что тебе было паршиво. Я вижу это. Скажи мне почему, и мы выберемся из этого дерьма вместе. Забудем всё это и начнём заново. Больше не будет никаких ссор. Я расскажу тебе все свои тайны, а ты можешь молчать, правда. Главное, чтобы ты была рядом, она смотрела в пол, сжимая в руках ткань. Грейс, ты слышишь меня? Мы справимся с этим.
Я с замиранием сердца наблюдал за ней, пока она безмолвно стояла, уткнувшись взглядом в пол, избегая встречи со мной.
Не выдержав, я пошёл в её сторону, и тогда она отмерла.
Не подходи, прохрипела она. Казалось, что Грейс сорвала голос от долгого крика, отойди от меня, Диего пожалуйста.
Я замер на месте.
Я не понимаю.
Тебе и не нужно понимать это, выдыхает она, и черты её лица вмиг ожесточаются. Что сказал тебе отец?
Много чего. Про свою первую любовь, например.
Аннабель в её голосе слышится грусть.
Ты знала её?
Грейс отрицательно качает головой.
Не так хорошо, как хотелось бы. Пока отец не убил её, она часто навещала меня, когда мама была в неважно где.
Твой отец убил её?!
А ты сомневался? хмыкает она, вытирая мокрые глаза.
Он сказал, что она умерла от СПИДа, и я поверил ему.
И как думаешь, откуда у неё эта болезнь? Её изнасиловали по просьбе моего отца. Но разве сейчас это важно? Я спрашивала о другом. Что он предложил тебе, если ты поедешь с ним?
От её жесткого тона неприятный холодок проходится по всему телу.
Он пообещал мне, что убьёт тебя, если я откажусь от поездки сюда.
Я, конечно, не думал, что она будет в шоке, но я надеялся, что, хотя бы удивлю её этим. Но нет. Она даже не изменилась в лице.
Ничего нового. А теперь послушай, Диего, я люблю тебя. Слишком сильно, чтобы позволить отцу сделать то, что он хочет сделать с тобой.
Мы разберёмся с этим вместе, перебиваю её. От осознания того, что она все ещё любит меня, я загорелся надеждой. Секунда и я уже стоял впритык с ней и гладил её по щеке.
Она закрыла глаза и, словно кошка, требующая нежности, льнула к моей руке. Тепло разлилось в моих венах, спустя долгое время отсутствие Грейс рядом со мной. До этого момента я даже и не знал, насколько сильно скучал по ней. Но даже этот контакт длился недолго. Она дёрнулась и резко убрала мою руку. Схватив её своими ладонями, она сжала её и посмотрела мне в глаза. Я видел решительность, на фоне страданий и безвыходности в одном её взгляде.
Мы не справимся с этим, потому что нас уже нет. Есть я, и есть ты, помнишь? Я писала это в письме.
Ты написала его, чтобы оттолкнуть меня, рычу я, выдернув свою ладонь из её рук.
Практически всё было написано с этой целью, да. Я и не сомневалась, что ты поймёшь это. Но другая часть была правдой. Диего, это уже не важно.
Ещё как важно. Я скучал по тебе. Мы все скучали
Стон, наполненный боли, срывается с ее губ, и я осознаю, что иду в правильном направлении.
Мария совсем изменилась. Ей не хватает тебя. Она перестала принимать таблетки, и это сильно сказывается на её поведении. Пару дней назад она почти воткнула нож в руку Даниэлю, когда тот хотел коснуться неё. Мои родители постоянно спрашивают о тебе. А Этан и Скарлет не выходят из дома, ища утешение в объятиях друг друга. Оливер потерял не только лучшего друга, но и тебя. Это убивает его изнутри, он уже не такой, как прежде. Полли уехала к родителям и от неё вообще не слышно вестей. А Саманта, которая, наконец, призналась ей в чувствах, нуждается в твоей поддержке, потому что ей сейчас паршиво, как никогда раньше. А я просто умираю без тебя рядом. Ты нужна мне, Грейс. Нужна всем нам.
Истошные рыдания наполняют комнату.
Уже ничего не вернуть, как же ты не понимаешь. Он разрушит всем вам жизнь, как рушит её мне.
Вместе мы со всем справимся, я обнимаю её, уткнувшись носом в её волосы. Вдохнув полной грудью этот аромат, я, наконец, почувствовал себя там, где должен быть. Не в туалете, конечно. А с Грейс. Онамой дом.
Прости меня, но все кончено. Сейчас я стану женой Арчера, и отец оставит всех в покое.
Ты не станешь его женой, рычу я, как не в себе.
Грейс выпутывается из моих рук и идёт к двери. Напоследок она последний раз смотрит на меня.
Каждый день рядом с ним я буду помнить только тебя. Помни об этом и никогда не забывай.
Она выходит из туалета, оставляя меня там смотреть ей в след. Как бы я хотел сейчас уйти, но я не могу, потому что договор с Вильямом обязывал меня остаться до процесса бракосочетания. Поэтому собрав волю в кулак, я выхожу именно в тот момент, когда все гости сидят на своих местах, а около свадебной арки стоит Арчер. Ад начался.
Решив остаться в тени прожектёров, я встал рядом с напитками, откуда видел всё. И, несомненно, меня заметил Арчер. Ублюдок подмигнул мне и отвернулся к священнику. Грейс пока рядом не было, и я ужасно надеялся, что она сбежала.
Тот скользкий тип искал тебя.
Я поворачиваюсь на голос и вижу ту самую маленькую брюнетку, что утёрла нос Вильяму.
Хрен с ним. И ты права, он чертовски скользкий.
Девушка улыбается мне уголком розовых пухлых губ.
Что ты делаешь здесь? Ты не похож на всех тех, кого пригласили на эту недосвадьбу.
Вильямтот уродотец невесты, девушки, которую я безмерно люблю.
Непонимание отражается в карих глазах официантки. Я осознаю, что даже не знаю её имени и уже открываюсь ей, хотя не делал этого никогда прежде. Что-то в ней притягивает.
И ты позволишь ей выйти за другого?
У меня нет выхода. Она сдалась, а я не могу в одного тащить нас из этой ямы.
На твоём месте, я бы поступила именно так. Если ты любишь её, то ты должен идти до конца. Чего бы это ни стоило, говорит она, и в этот момент её телефон в руках вибрирует. Она смотрит на подсвеченный дисплей и улыбается. Я убью тебя, придурок. Папаша из тебя так себе.
Сначала я не понял, что это адресовано не мне, но, когда она показала фотографию, где маленькие, примерно годовалые мальчик и такого же возраста девочка все в муке корчат рожицы, до меня дошло.
Если бы он не шёл до последнего, то их бы сейчас не было. Я бы не просыпалась из-за детских визгов, умоляющих меня включить мультики. Мы бы не устраивали вечер кино, когда под конец они засыпали, и нам приходилось брать их на руки и укладывать спать в кровать. Хотя мы прекрасно знаем, что они просто притворяются, но все равно делаем вид, что ничего не понимаем. Не было бы детских рисунков на холодильнике, где мама больше папы в три раза. Мои глаза порой скошены, а иногда их всего один, но как объяснить сыну, что я не циклоп, если он даже не знает, кто это. Ничего бы этого не было.
Она замолкает, все ещё улыбаясь, но я уже не смотрю на неё. Мое внимание обращено лишь на неё. На Грейс, которая держит белый букет своими маленькими ручками, идя под руку с отцом, на лице которого гордая счастливая улыбка, что не скажешь о Грейс. Классическая музыка сменяется другой, выбивается из меня воздух. Эта любимая песня Грейс. Это далеко не свадебная песня, поэтому я не понял, почему поставили именно ее. Но, вслушавшись в слова, я осознал, что Грейс знала, что отец приведёт меня сюда. Эта песня стала посланием мне от моей прежней Грейс, пока она ещё не стала той, в чьих чертах я еле узнаю свою малышку.
Это она? еле слышно шепчет брюнетка рядом со мной, и я еле заметно киваю, следуя взглядом за каждым шагом Грейс, когда она оказывается рядом с аркой. Она несчастлива так же, как и ты. Это видно, парень. Сделай так, чтобы вы смогли рассказывать свою историю вашим детям, вспоминая этот момент, как какую-то шутку.
Я не успеваю сказать ей спасибо, потому что она уже исчезает в толпе.
Вильям подводит Грейс к алтарю, шепчет ей что-то на ухо, на что она кивает, отпускает её руку и отходит в сторону. В его глазах блестят слёзы радости, отчего я начинаю сомневаться в том, что онмонстр. Хотя нет, не сомневаюсь, потому что понял, что Грейс наступила ему каблуком на ногу, из-за чего он и прослезился. Матери Грейс нигде рядом нет. Арчер берет Грейс за руки, и они вместе оборачиваются к священнику. Тот начинает напутственные слова, затем Арчер произносит свою клятву, но я даже не слушаю это. Я увлечён одной лишь Грейс, по щеке которой скатывается горькая слеза. Когда наступает её черёд, песня затихает. Тишина поглощает зал, пока Грейс в слезах ищет в зале меня. Как только её глаза находят меня, с её губ вырывается первый всхлип:
Я клянусь быть тебе во всём опорой, нежно любить тебя и терпеливо оберегать нашу любовь. Говорить, когда нужны слова, и хранить молчание, когда слова не нужны. Я согласна согласиться попробовать морковный пирог.
Нет, малышка, пожалуйста
Она взяла речь из любимого фильма «Клятва», после которого плакала больше часа на моей груди. Тогда она сказала мне, что обязательно произнесёт её на своей свадьбе. На нашей свадьбе
Жить, где хорошо твоему сердцу и считать это своим домом, произносит она последние слова, продолжая смотреть на меня, захлебываясь в слезах.
Я не слышу больше ничего, кроме жуткого звона в ушах. Моё сердце уничтожено, и с остатками себя, я ухожу на улицу и вызываю такси в ближайших бар.
Прошлое в прошлом, Грейс. Там ему и место.
Глава 2
Странно находиться тутв своём родном мире, откуда я родом. Я не был тут несколько лет, а кажется, что сразу несколько десятков. Привычный испанский, лишь туристы, лопочущие на своих языках. Забавно понимать и тех, и других, и в какой-то степени мне даже нравится слышать и видеть эмоции людей, которые рассматривают город. Прилетая сюда, я не испытываю тех эмоций, что и другие. Я знаю тут всё, для меня это обыденность и привычный ежедневный круговорот.
Диего, милый, я приготовила твою любимую паэлью, щебечет голос бабушки, пока я, расставив локти по коленям, пытаюсь вырвать собственные волосы к чертям собачим.
Я не хочу, спасибо, ба, говорю я, не поворачиваясь к ней.
Тебе плохо?
Мне не плохо, мне дерьмовей некуда.
Всё в порядке, солнце напекло, и сегодня голова болит. У вас тут жуткая духота.
Дорогой, это не Принстон, не ходи без головного убора, тем более утром, обеспокоено продолжает она, пока я с трудом, но улыбаюсь её заботе.
Всё в порядке, киваю я, поднимаясь с кровати, бывает с непривычки, я же прилетел один день назад, нужно привыкнуть.
Янтарные глаза рассматривают каждую клеточку моего лица, и, кажется, находят какие никакие, но ответы. Бабушка обладает сверхспособностью видеть то, что тяжело распознать обычному человеку, у неё будто рентген в глазах. Ей всегда удавалось невооружённым взглядом увидеть каждую потайную клеточку души, маме в какой-то степени тоже перешёл её талант, но бабушкаэто наш личный рентгенолог. От неё не ускользнёт ни одна деталь внутренних чувств. Поправив волнистые локоны каштанового цвета, которым она красит волосы, хотя я считаю прекрасным то, что у неё уже появилась седина, бабушка прищурилась и окинула меня проницательным взглядом. Ощущение того, что на лбу написалась целая книга из собственных переживанийударило и зомбировало. Такое чувство, что я попал в кабинет флюорографии, где мне необходимо стоять смирно и выполнять просьбу дышать и не дышать.
Не переживай, у меня просто переломный момент, успокаивающе, улыбнулся я, оставив поцелуй на макушке, зачем ты красишь волосы?
Ещё один? хмуро спрашивает она.
Жизнь соткана из таких моментов, ба, нужно время, чтобы их залечить и исправить. Так всё-таки, зачем? По мне, так тебе подходит естественность, а ты пытаешься её скрыть.
Это как маска, Диего, которую ты сейчас надел на себя.
Не хочу, чтобы ты пряталась от кого-то, и вообще, как тебе удаётся скакать с темы на тему? При чём, ты отлично справляешься с тем, чтобы их объединить в одну.
Легко. Ты пытаешься меня обмануть.
Возможно, но эта ложь во благо, обняв её за плечи, я снова улыбнулся.
Я не хочу, чтобы ты обманывал меня и всех нас в целом.
Уверяю тебя, вам не за что переживать, скоро всё наладится, и я стану тем дураком, что был в школе.
Лицо бабушки озаряет улыбка, по которой читается то, что она вспомнила былые времена, хоть и не самые красочные.
Даже не думай, она качает головой, и в ответ награждает меня тёплой улыбкой, которая вновь сменяется хмуростью и задумчивостью.
Я не о плохом, сразу останавливаю её тропинку к прошлому дерьму я, это была подростковая дурость, где хочется показать себя. Думаю, от них уже давно остались только кости или они гниют за решёткой.
Надеюсь, ты мне не врешь.
Ты сама всё видишь. Паэлью?
Тебе ловко удаётся увернуться от темы, но ты знаешь, что меня не проведёшь, кивает бабушка, и когда ты успел передумать?
Сейчас, искренне смеюсь я, выходя из комнаты, дедушка уже мог покрыться слоем льда или пыли, пока у нас велась беседа по душам.
Бабушка следует за мной, пока я спускаюсь по лестнице и чувствую её пристальный взгляд на затылке.
Я бы не стала говорить так громко, думаю, что это были лишь её предпосылки.
Вполне возможно, ба, но это ничего не меняет. Со временем всё вернётся на круги своя.
Родители отослали меня, словно я маленький мальчик, которого невозможно взять под контроль. Хотя, я не могу их винить, мне действительно нужна смена обстановки, и Испания подходит для подобного рода изменений. Не знаю, по какой причине семья не подумала, что я вернусь к прошлому тут, но, вероятно они тоже понимают, что это была глупость. Кроме того, я давно не был у бабушки и дедушки по линии своего донора спермы. Мы редко общаемся по телефону, а видимся ещё реже, но это не меняет того, что я отношусь к ним с теплотой, как и они к нам. Наша семьяэто что-то из ряда безумия и нарушения всяких жизненных тонкостей, типо: родители по чьей-то линии должны негативно относиться к своим внукам, если сын идиот. Идиот, он и в Африке останется идиотом, так они описывают собственного сына, что даже забавно, ведь мы все с ними согласны. Я обязательно должен заехать к ним, это как дело чести, да и надобности. Мама постоянно поддерживает с ними связь и передаёт мне от них привет. Уверен, они знают о моём прилете и приедут сами, если этого не сделаю я.