Что она сказала тебе? негромко спросил мужчина.
Его голос мог бы звучать грубона самом деле, так и было. Но его глаза с лихвой перечеркивали эту эмоцию, настолько внимательно и почти ласково он смотрел. Поэтому, сглотнув, я также тихо ответила:
Сказала, что Дан не способен любить. Якобы у него нет необходимых настроек.
Вот же сука, сквозь зубы выругался Лис, Никогда она мне не нравилась. Мерзкая девица, которой от малого нужны были всегда только деньги.
Она и сейчас не скрывает своих намерений, пожала я плечами.
Клянусьсделаю всё, чтобы эта пиявка от него отвалилась. Надо будетза шкирку поведу Дана к адвокату.
Как бы я не старалась, но подавить чувство удовлетворения, которое против воли подняло во мне голову, не удалось. Глядя на хмурого Лиса, я всё отчетливей понимала, что могу заполучить в его лице некое подобие союзника. Родной братэто не друг, вроде Эдика. Это человек, который знает моего врача, как облупленного, и является хранителем просто колоссального количества информации.
Пока я переваривала всё это в своей голове, Лис снова решил подать голос. Сделав внушительный глоток из бутылки с пивом, он спросил:
Так, а задели тебя слова этот курицыда простят меня дамыпочему? Потому что влюблена в моего брата, а подобные утверждения ставят крест на самой идее отношений с ним?
Вот вам и союзник. Выплюнув обратно в стакан воду, которую как раз успела набрать в рот, я закашлялась. Прочистив горло от остатков содовой, я сипло спросила, утирая выступившие в уголках глаз слезы:
С чего ты это взял?
Помимо очевидного? уточнил Елисей спокойно, Малой сказал. Ты вроде как призналась ему под гипнозом.
Что? Нет, погодите, не такЧТО?! ОН ЭТО СЕЙЧАС СЕРЬЕЗНО?! Я правда сделала это? Господи, позор, какой позор! Это конец! Просто конец всех концов! Хуже уже просто быть не может!
Теперь стало понятно странное поведение Дана после того, как он разбудил меня. Док старательно отводил взгляд, избегал встречаться со мной глазами и вообще, кажется, пытался выпроводить меня как можно скорее. Понятно почемупосле таких то признаний. Удивительно, как он вообще не высказал мне всё сразу, едва щелкнул пальцами, возвращая мне мое же сознание.
Кажется, весь спектр эмоцийот удивления до конкретного ужасаотразились и на моем лице тоже. Потому что Лис снова чуть сжал мою ладонь в своей и мягким, успокаивающим тоном произнес:
Алиса, дыши. Всё хорошо. Тебе не о чем волноваться.
Кажется, это было врожденное качество всех представителей клана Воронцовыхуспокаивать голосом. Я имею в виду, разумеется, лишь урожденных владельцев этой фамилии. Дарья в эту категорию точно не попадала. А вот Елисейеще как вписывался. Слушая его чуть грубоватый, но всё равно приятный голос, я выполняла дыхательные упражнения, которые должны были подавить начинающуюся истерику.
И, когда спустя минуту мне всё же удалось это сделать, я тихо спросила, не в силах поднять глаз:
Он смеялся надо мной?
Что? кажется, Лис не ожидал этого вопроса, С ума сошла? Нет, конечно. Данчуть растерялся.
Я усмехнулась и сказала, даже не пытаясь замаскировать горечь, что так и сквозила в моем голосе:
Удивительно. Не думаю, что япервая пациентка в его практике, которая в итоге запала на своего врача.
Лис хмыкнул, но спорить со мной не стал:
Даже не вторая. Но дело не в количестве. Он растерян, потому что этоты.
Я всё же рискнула взглянуть в лицо Лису, надеясь найти там ответы на свои вопросы. Но меня ждало разочарованиена нем они написаны не были. Ничего не говорили мне и его глаза.
Не понимаю, призналась я, наконец, Что со мной не так?
Елисей улыбнулся:
В тебе всё так. Малойон просто не привык к тому, что девушки бывают такими. Ему попадались разные представители прекрасной половины человечества. Кого-то привлекало его тело, кого-тоум, некоторыхне будем называть имёнего сбережения. Часть дам он поощрял и, скажем, одаривал своим вниманием. Всё же Данчикне монах. Были в его жизни и подругивзять ту же Василису. А тут ему встречаешься ты.
Я всё еще не понимаю, заметила я осторожно.
Нет, я никогда не считала себя глупым человеком. Ладноиногда бывало, но этот случай точно не относился к той категории однако, нейроны в моем мозгу отказывались собирать и обрабатывать полученную информацию. Либо просто Лис не умел объяснять. Этот вариант мне нравился куда больше.
Вздохнув, словно ему был неприятен весь этот разговорвидимо, не привык Елисей копаться в чувствахмужчина сказал:
Ты вызываешь у него чувства. Робот-Данчик не привык к такому. Плюссуществует ряд барьеров не психологических, а вполне реальных. Это тоже нервирует братца. А он не любит, когда его что-то заставляет его переживать.
Погодите, мне сейчас не послышалось? Он действительно сказал именно это?
Я нравлюсь Дану? тихо, словно боясь спугнуть момент, спросила я, почти не дыша.
Воронцов поморщился:
Я не должен тебе этого говорить. Даже не тактебе нужно обсуждать это НЕ со мной. Когда у вас следующая встреча?
Завтра.
Лис кивнул:
Вот тогда всё и обсудите. Думаю, малой примет к тому времени решение.
Тон Елисея мне не понравился. Чувствуя, как внутри поднимается знакомое чувство волнения, я спросила:
Какое решение?
Мужчина пожал плечами:
Дан думает о том, чтобы передать твое дело другому врачу. Из-за симпатии у него может возникнуть конфликт интересов. Врачебная этика и прочие заморочки, в суть которых я даже не пытался вникнуть. Завтра он всё тебе скажет.
Помните, я говорила, что хуже быть уже не может? Забудьте. Еще как может.
Глава двадцатая
На следующий день в клинику я шла, словно на казнь. Меня разрывало от самых противоречивых желанийхотелось одновременно развернуться и позорно сбежать домой, и вместе с тем меня тянуло туда, к Дану. Хотелось хоть что-то выяснить, узнать, понять.
Больше всего я боялась, войдя в его кабинет, услышать от Воронцова, что он передает мое дело другому врачу. Для меня такой вариант развития событий был самым ужасным, что только могла подкинуть мне жизнь. И дело тут было не только в том, что я не смогу видеться с Даном так часто, как мне хотелось бы. Нет, тут еще играл свою роль тот факт, что я не собиралась открывать свою душу перед еще одним незнакомцем. Снова выворачивать себя наизнанку, каяться перед чужакомнет уж, увольте.
И потомВоронцов сам сказал, что почти закончил мою лечение. И что, он бросит всё за пару шагов до финала? Нет, я с таким раскладом мириться была не намерена. Это ведь и моя жизнь тоже. Мой диагноз, мое лечение. И я имею право голоса.
Закрепив эту мысль в своей голове, я всё же вошла в клинику. Помощница Дана ни слова не сказала мне, кроме вежливого «Добрый день», и я лично восприняла это, как добрый знак. Ведь если бы док решил избавиться от меняон бы наверняка предупредил Кристину. Ведь так?
Войдя в кабинет, я тут же нашарила взглядом ладную фигуру доктора. Сердце пропустило один удар, но я прекрасно могла его понятьДан в черной водолазке смотрелся до греховного хорошо. Тонкая ткань так плотно обтянула его тело, что я невольно сглотнула, всеми силами пытаясь оторвать от него взгляд. И почему я раньше не замечала, насколько он хорош? Хотя нетзамечала, но не придавала этому значения, поскольку была твердо уверена, что Данидиот.
Впрочем, если он решит всё же избавиться от меняя снова начну так о нем думать. И, между прочим, совершенно справедливо.
Привет, поняв, что молчать вечно и пялиться как-то неправильно, всё же подала я голос.
Подняв на меня взгляд, мужчина кивнул:
Здравствуй, Алиса. Не стой на порогепроходи. Это место должно быть уже для тебя вроде как родным.
«Так и есть!»хотелось крикнуть мне. И еще добавить «Не прогоняй меня», но это выглядело бы совсем жалко. Поэтому, я решила вообще ничего не говорить, а просто пройти внутрь и сесть на уже привычный диван.
Дан же, как и всегда, занял кресло напротив. Вот только выглядел он как-то непривычно. Не знаю, может, всё дело было в том, что я понималаон в курсе моих чувств. Или потому что зналасегодня может что-то решиться. Так или иначея смотрела на Воронцова и замечала то, чего не видела раньше. Например, что взгляд у него бегает, словно не в силах остановиться на каком-то одном предмете. А длинные пальцы с такой силой сжимали ежедневник, что мне казалось, на переплете точно останутся вмятины.
Итак многозначительно протянула я, понимая, что Дан, судя по всему, разговор начинать не собирается.
Едва заметно вздрогнув, мужчина поднял на меня взгляд и чуть улыбнулся:
Прости, я слегка отвлекся.
Да, ты, судя по твоему лицу, улетел куда-то не туда, с усмешкой поправила я доктора, Где был?
Доктор пожал плечами:
В своей голове. Там в последнее время много всего накопилось, разгребаю. Но хватит обо мне. Как ты, Алиса?
Как я? Он серьезно это спрашивает? О, я просто замечательно. Вот в ту самую минуту, например, усиленно пыталась не пялиться на собственного врача. Выходило, мягко говоря, хреновоДан притягивал меня, словно магнит. В его безнадежно серьезных глазах очень сильно хотелось утонуть. Просто, чтобы не мучиться. И то, что он не отводил взгляд, делу совсем не помогало.
Моргнув, я всё же смогла разорвать зрительный контакт и, поправив волосы, нарочито небрежным тоном отозвалась:
В порядке. Села тут на новую диетухочу убрать пару сантиметров в талии. Еще мне тут большой заказ на свадьбу сделалинужно украсить зал на триста человек. Пытаюсь вот прикинуть, как всё это сделать и не загнуться.
Я говорила и говорила, вываливая на Дана всё больше информации, словно боясь, что если замолчуслово возьмет он. И мне не понравится то, что мужчина скажет. Однако в какой-то момент я поняла, что он, кажется, вообще меня не слушает. Дан просто сидел и смотрел куда-то в сторону, и его губы сжимались в тонкую линию, а складка на лбу становилась всё больше и больше.
Эй, ты чего? не выдержав, всё же спросила я, обрывая свой рассказ на полуслове.
Вместо ответа Дан протянул руку и тихо спросил, не поднимая глаз и почти не разжимая губ:
Что это?
Проследив за его взглядом, я чертыхнулась и попыталась прикрыть правую руку, но Дан оказался проворнее. Схватив меня за рукукрепко, но при этом все равно бережно и мягкоон повторил свой вопрос:
Алиса, что это?
Дапоход в бар не прошел для меня без последствий. Как я и боялась, проснувшись утром, я обнаружила на своем запястье отвратительный синяк. Моя кожа вообще обладала отвратительным свойствомкаждый удар или ушиб приводил к гематоме. Если не ошибаюсь, всё дело было в капиллярах, которые были расположены слишком близко к поверхности кожи.
Ну так вот, синяк. Маскировать его косметикой я не сталавсё же из-за работы я постоянно мочила руки, так что это было просто бесполезно. Однако, опасаясь вопросов и реакции окружающих, я, несмотря на жару, надела кофту с длинными рукавами. Один из которых задрался, когда я решила поправить волосы. А глазастый доктор тут же это заметил. Чтоб его.
Это я помялась, но по тяжелому взгляду Дана поняла, что лучше не врать, Последствия вчерашнего похода в твой любимый бар.
Громко выдохнув, Дан осторожно коснулся кончиками пальцев синяка, очертил его контур, после чего все тем же тихим, почти звенящим голосом задал следующий вопрос:
К тебе кто-то приставал?
Отрицать очевидное было глупо, поэтому пришлось кивнуть. Криво улыбнувшись, я попыталась отшутиться, чтобы как-то разрядить обстановку:
Я ведь уже говорила, что притягиваю мудаков.
Кто это был? резко спросил Воронцов, словно не слыша меня.
Я только пожала плечами:
Не знаю. Просто какой-то неприятный тип. Эй, схватив Дана за подбородок, я заставила его поднять на меня глаза, Всё в порядке, твердо произнесла я, Твой брат не дал меня в обиду.
Моргнув, Дан тихо вздохнул и я, кажется, только сейчас поняла, в какой, собственно, ситуации мы оказались. Наклонившись друг к другу максимально близко, насколько позволяли наши диван и кресло, мы изучали лица друг друга. При этом Рука дана всё еще мягко гладила моё запястье, в то время как я бессознательно повторяла его же движение, только даря такие же осторожные прикосновения его лицу.
Мы как-то резко и одновременно отодвинулись друг от друга, Воронцов при этом покраснел так, что я начала всерьез опасаться за его давление. Вдруг его сейчас удар хватит? Что делать? Вызывать «скорую»? А хотя, мы же в клинике, достаточно будет просто попросить его помощницу прислать одного из коллег Дана.
Но нетдок справился и сам. Сделав еще один глубокий вдох, он откинулся на спинку кресла и поинтересовался будничным тоном:
Ты виделась вчера с Елисеем?
Не то, чтобы виделась, покачала я головой, Скажем такон оказался в нужное время в нужном месте. Повел себя, как истинный рыцарь и спас даму.
Вот как, пробормотал Воронцов, Он мне об этом ничего не говорил.
Правда? приподняла я бровь, Странно. На него это непохоже.
Не знаю, почему, но мной вдруг овладело чувство раздражения. Потому чтону вот он был, тот самый момент! Когда двое людей осознают, что без ума друг от друга, и их уста сливаются в нежном поцелуе. Всё, конец, пускайте титры. Да, я явно пересмотрела романтических фильмов. Но блин! Мне ведь не почудилась эта искра! Я ведь не сошла с ума на фоне своей влюбленности!
Дан поднял на меня взгляд, который можно было посчитать недоумевающим:
Ты сейчас о чем?
Ты мне скажи, хмыкнув, отозвалась я, скрещивая руки на груди, Лис поведал вчера, что ты явно настроен о чем-то со мной поговорить.
Дамне надоело ходить вокруг да около. В конце концовмы договаривались не врать друг другу. Я хотела одночестности. Потому что жить с чувством, будто все твои внутренности скручиваются в узел из-за страха и неопределенности, мне лично надоело. И если нам предстоит попрощатьсяя хотела это, наконец, услышать.
Воронцов побледнел. Вот это терморегуляция у него, конечносекунду назад сидел красный, как рак, и вот, вся краска слетает с его лица, создавая впечатление, будто передо мной сидит покойник.
Елисей прошипел он себе под нос, Придушу его.
Я только фыркнула, всё больше заряжаясь эмоциямине самыми позитивными:
Зачем же? Твой брат молодец. Если бы не онкогда бы ты сказал мне, что собираешься сплавить меня другому врачу?
Алиса, покачав головой, отозвался Воронцов, Всё не так.
А как?
Прикусив губу, Дан отвел взгляд, прежде чем выдавить из себя неуверенное:
Я не знаю.
В смысле?! воскликнула я, распахивая глаза.
Поймите меня правильнопростоу этого мужчины всегда были ответы на все вопросы. Он в любой ситуации мог дать дельный совет, указать верный путь и подсказать, как поступить. И в тот момент, когда это оказалось действительно необходимоне только для меня, но и для него самогоДан заявляет, что он чего то не знает! Было от чего впасть в ступор.
Я еще ничего не решил, сказал Воронцов, Мне сложно прийти к какому-то заключению. Особенно, когда ты давишь на меня.
Ну извини, хмыкнула я, Не каждый день узнаешь, что за твоей спиной тебя планируют сбагрить другому мозгоправу. Ты мне просто скажиты так со всеми пациентами, которые на тебя запали, поступаешь? Или лишь мне посчастливилось впасть в немилость?
Алиса, Дан поморщился, словно я сказала что-то неприятное и повторил, Всё не так.
А как тогда? Поведайте мне, доктор, почему вы решили избавиться от меня?
Я этого не хочу! повысил голос доктор, Но у меня просто нет выбора!
Да почему?! уже крикнула я, вскакивая с дивана.
Вот и испанские корни пробудились. Мои отец и бабушка тоже могли завестись с полпинка и долго их потом ничто не могло успокоить. Теперь я их смогла, наконец, понятьво мне просто бурлил и клокотал гнев. Они обида. Я доверилась ему, открылась, а он, едва запахло жаренымрешил свалить в кусты. Вот вам и благородный Дан Воронцов.
Потому что это идет вразрез со всем, чему меня учили и во что я верю! Дан тоже решил не рассиживать в кресле.
Поднявшись на ноги, Дан бросил на меня сердитый взгляд. Я же против воли сглотнулауже и забыла, что он выше меня и отчитывать его придется, глядя снизу вверх. Но и это меня не смогло остановить.
Сделав шаг вперед, я ткнула пальцев а грудь мужчины и, полным насмешки голосом, почти крикнула ему в лицо:
И чему же тебя такому учили?!
Тому, что нельзя влюбляться в пациента! тем что, что и у меня тоном, отозвался психотерапевт.
Я уже открыла рот, чтобы бросить ему в лицо очередное обвинение, но вовремя осеклась. Стоп, что он сейчас сказал? Сделав маленький шаг назад, я, вмиг растерявшись, посмотрела на Дана и проблеяла что-то вроде: