Вы летите надолго?
Завтра вернусь.
Вы так дома редко бываете! Покачала головой моя супер-горничная. Хоть бы изредка отдыхали.
В аду отосплюсь, рассмеялся я. Там говорят, каждому отдельный котёл выдают. С обслуживанием.
Ох, Иван Аркадьевич, не надо бы таким шутить.
Бросайте сегодня работу, идите отдыхать, разрешил я.
И спустился с пентхауза центрального корпуса «Поднебесной» на почти доделанный этаж проверить, как в левом крыле работают рекламщики.
Там всё кипело. По отделанной полностью квартире рассекал на байке нанятый каскадёр. Известная актриса, Дарина Парошина, выглядывала на улицу со стеклянного французского балкона, подставляя голову под снежные хлопья. Белый шарф развевался, тонкое платье эротично вздымалось из-под светлого пальто. В руке алая роза. Казалось, Дарина или взлетит, или вывалится. Операторы суетились, осветители тоже.
Я понаблюдал немного и, обойдя двух киношников, направился в противоположное крыло, где размещались ещё не проданные студии. Зашёл в пустое, полностью готовое к продаже помещение ценой почти в миллион долларов. Скоро эти студии уйдут с молотка, и тут всё изменится согласно вкусу и прихоти новых хозяев. Коснулся каменной кладки, почувствовал монолитную надёжность стен.
Пока они мои. Масло. Было что-то настоящее, кайфовое в не облицованных стенах. В красных и синих трубах, ползущих по полу к встроенным радиаторам, в стекле до потолка. Простота. Отсутствие обмана.
Я всегда чувствую привкус гордости от того, что причастен к созданию этой простоты, без патоки, без фальши. Как кипяток из чайника, даже без заварки. Хлебнёшь такой с мороза, и хорошо.
Что бы ни было потом сверху: обои, штукатурка обычная или венецианская, панели, паркет, мрамор, в основе всегда останутся эти простые стены. И немного меня.
* * *
Я стоял и почти ни о чём не думал, застыв в благой тишине, как в медитации. И вдруг за спиной из пустоты материализовался женский голос, ужасно знакомый:
Подскажите, я не туда попала или съёмки всё-таки здесь проходят?
Я обернулся. В светлом квадрате входного проёма стояла розовощёкая с морозца, как гимназистка в старом романсе, яркая, синеглазая, с красным длинным шарфом, запутавшимся концами в прядях прямых блестящих волос, и приоткрытыми от удивления, свежими, чуть припухшими, как две половинки сливы, губами. Шапка в руках, расстёгнутая дублёнка, словно она забежала с прогулки к подружке домой, а не нарушила границы частной собственности.
Я даже растерялся на мгновение, так она была красива. А ещё потому, что она нарушила. Никто не пустил бы сюда с улицы её, блогершу Риту Мостер! Однако наглость. И зачем? Чтобы застать меня врасплох? Хм
Я мгновенно собрался, глянул на телефон в её руке и не удержался от сарказма:
О, это вы, госпожа Мостер! Что, снова гонитесь за популярностью?
Её изумительные глаза расширились и загорелись синим огнём, а я улыбнулся:
Да идите сюда, не бойтесь. Я не кусаюсь. И за селфи с собой денег не беру.
Я был уверен, что она сейчас развернётся и рванёт от меня, как чёрт от ладана. По крайней мере, что-то такое во взгляде пробежало. Но блогерша беззастенчиво усмехнулась, достала из кармана Айфон и направилась ко мне, отстукивая решительно каблуками по бетонной стяжке.
А кто вам сказал, что я вообще чего-нибудь боюсь?
Взгляд глаза в глаза. Вызывающий. Синий. Будто берёт на слабо. Вот как?! Интересно. Она подошла. Гордая осанка, спина прямая, но не расслабленная, как кошка в присутствии чужих, готовая дать когтистой лапой, оставив кровавый след, если кому-то вздумается погладить. И я с удивлением осознал, что нервничаю.
Она встала и развернулась ко мне спиной, почти касаясь плечом. В объективе Айфона отразилось бликом солнце, вырвавшееся из-за многослойных московских туч. Её макушка ниже моих глаз, запах тонкий и чертовски женский коснулся носа. И мне вдруг стало душно. Но я собрался мгновенно, взглянул в камеру, изобразив улыбку на селфи рядом с Ритой. Блогерша нажала на кнопку. По привычке посмотрела на результат и опустила руку, зажав в ней телефон, как гранату.
Ну и достаточно, сухо сказала она, отступив.
Я шагнул за ней.
Мне до сих пор интересно, за что вы на меня ополчились?
Вы знаете. За самшитовый лес, отрезала она без тени улыбки.
Я усмехнулся и коснулся её предплечья. Она взглянула на мою ладонь так, словно это была клешня инопланетянина и вопиющее нарушение пакта о межпланетном ненападении. Я убрал руку. Засунул обе в карманы.
Мы тут с вами вдвоём, Рита. И не стоит выдавать желаемое за действительное, произнёс я примирительным тоном. Во мне боролись две силы желание наказать за ложь и наглость и намерение развернуть момент на сто восемьдесят градусов. Оставить и Я даже подумал о том, чтобы извиниться за дурацкую нарезку на ток-шоу. Просто так.
Рита недобро прищурилась и процедила:
Как у вас только наглости хватает перекладывать с больной головы на здоровую?!
Я прекрасно понял, о чём она, но не удержался от иронии:
Иногда крыша, плотно прикрученная к голове, не позволяет расти дальше.
Вам виднее, вы строитель, съязвила она. И как, удобно жить без крыши и без принципов? Ничто не мешает, особенно такой атавизм, как совесть?
А вот хамить не надо, помрачнел я.
«Правду говорить легко и приятно», процитировала она Булгакова, враждебно скалясь. В её глазах плескалась неприкрытая ненависть. Попробуйте однажды для разнообразия, господин «народный избранник».
И неожиданно для себя я понял, что меня трясёт. Мелкой дрожью, словно долбануло электрическим током от стационарного телефона. По венам и конечностям. В голове исчезли мысли, словно их намотало на пуп и утянуло к паху. Захотелось обогнать её, захлопнуть входную дверь, и оставшись один на один, вытрясти всю дурь из головы. Слишком красивой, чтобы вообще думать. И начать с бесстыжих, ярких губ.
Но разум, как утопленник из колодца, рявкнул: «Остановись!» Я сжал кулаки в карманах и коротко выдохнул. Блогерша вылетела прочь.
Я поймал себя за шкирку вместе с порывом броситься за ней. Заставил себя развернуться снова к окну и опустил ладонь на не облицованные камни. И вторую. Ещё раз выдохнул. И ещё. Сначала быстро, потом наполнил лёгкие до краёв и шумно выпустил углекислый газ. Что это за ерунда? Завёлся с пол оборота.
Такого больше не повторится.
12
Иван
Погода после обеда испортилась. Снежная крупа била о стёкла автомобиля, а затем и терминала, словно инопланетные насекомые атаковали землян. Выл ветер. Вскоре международный аэропорт Шереметьево был забит до отказа изнывающими пассажирами, а новые продолжали прибывать. Все рейсы задерживались.
Семейство в одинаковых оранжевых пуховиках из Якутии шумело рядом. Напротив юная пара с унылыми лицами смотрела фильм на компьютере. Им явно куда больше сейчас улыбалось лететь на Бали, а не сидеть здесь. Бизнесмен с красным оттенком кожи, как у техасца, изучал ножки блондинки в уггах со стразами и меховыми помпонами на мини-юбке. Ну, тоже занятие.
Я заказал кофе и снова уткнулся в ноутбук. В зале ожидания я работал, как обычно. Скучно мне не бывает нигде. У меня переписка с инвесторами по поводу нового проекта, на носу презентация, чертежи, разработки, продажи. В «Герос Групп» два десятка юридических лиц. Регина переводила на меня важные звонки. Рабочий процесс с поправкой на дорожные условия. Ничего удивительного. Вот только сегодня всё шло наперекосяк, словно мне не блогерша, а чёрная кошка дорогу перебежала. Когда к ночи вылет на Париж отменили, я окончательно в этом убедился.
Ёжась от снега в лицо и пронизывающего ветра, я пробежал несколько метров и слёту ворвался в такси. Своего водителя не стал дожидаться, это было не рационально. И всё-таки несмотря на массу отвеченных писем, решённых вопросов, меня крутило ощущение чего-то неправильного. Как подкрадывающийся грипп.
Обогрев сиденья включите, попросил я таксиста.
Как скажете, кивнул водила в свитере. Вы не против музыки?
Не против. Особенно, если это добрый старый блюз.
Я уткнулся в окно, разглядывая снежную мошку. Я не ангел, но какого хрена меня ненавидеть? Она из тех, кто придумывает ложь, а потом в неё верит? Тогда это диагноз. И какого чёрта я то и дело цепляюсь за неё мыслями?
Я вообще не склонен к самовыносу мозга. Я человек дела. Я не успокоюсь, пока не вычеркну с чувством удовлетворения из списка выполненный пункт, пока не поставлю жирную галочку: «Done». Мой друг Дамир ещё в универе говорил девчонкам: «Ванька робот. Если он что-то прописал себе в программу, хамбец. Дыру протаранит, подкоп сделает, а добьётся».
От армии меня мама, не спрашивая, отмазала, но я сам себя регулярно «призывал в армию»: дисциплина, концентрация, выполнение задач. Отгулы я по юности давал себе редко, в основном, с Дамиром и нашим «Грязным Джо» и то в качестве бонуса за какой-нибудь результат.
В общем, когда другие маялись дурью, накуривались, гуляли и попадали за это в траблы, мне было некогда. Я пахал. Я ставил цели и шёл к ним. Упорно, иногда прошибая лбом стены, иногда обходя их, в том числе даже закон, порой на грани фола. Но всегда с просчитанными рисками в мой бизнес-план не входила отсидка по глупости. И если что-то раздражало, это было первым признаком, что я сам не молодец.
У однокурсника новая тачка? Злили богатенькие сынки богатых родителей? Решение было только одно понять, что я реально могу сделать, чтобы купить тачку и решить, нужна мне такая или лучше.
Теорема результативности проста: там где нельзя что-то сделать, можно выгодно продать. Где нельзя продать, можно обменять или договориться. Где нельзя договориться, можно обхитрить. В крайнем случае напугать. Нет ситуаций безвыходных, есть просто выход, который тебе не нравится.
Я с детства знал, что стану богатым, ни минуты в этом не сомневался. В старших классах уже планировал, добивался, организовывал и шёл ва-банк. У меня была двойка по поведению и отлично по предметам. Учителя меня ненавидели, но мне было плевать. Я всегда считал, что делаю себя сам и сделаю.
Результат налицо: строительная корпорация, титул одного из наиболее успешных бизнесменов моего возраста, полная финансовая свобода. Именно стремление к ней привело меня на стройку ещё когда я был пацаном-студентом. Но кирпичи я клал только одно лето, потом нашёл тех, кто будет класть дешевле и платить мне, если я дам им работу. Затем изучил спрос на бригады и с однокурсником сделал сайт по «инженерным системам», заплатил паре других однокурсников, чтобы занялись продвижением. Организовал «подработку» другим студентам, кому нужны были деньги, а мне дешёвая рабочая сила. Меня в шутку называли jobdealer вместо drugdealer не торговец наркотиками, а продавец работы. В процессе начал сотрудничать с поставщиками материалов все клиенты любят, когда их обслуживают комплексно.
До пятого курса я научился продавать не только ремонты, квартиры и коттеджи, построенные с нуля, но ещё и время, качество и нестандартные решения. А потом я понял, что мне самому нужна отдельная квартира в центре, и рискнул стать посредником в большом деле. В общем, кирпич к кирпичу, концентрация и упорство в совокупности со взвешенным отношением к риску, позволили мне стать тем, кем я стал.
* * *
Такси застряло в пробке на выезде из Шереметьево. Из динамика надрывно рипанула гитара, старина Джимми Хендрикс начал петь про «Дитя Вуду». Мне снова представилась синеглазая кошка, готовая зашипеть. Бесит.
В детстве меня тоже многое бесило. Отсутствие родного отца, гиперопека мамы с резкими перескоками на полный игнор, когда она на работе или в поиске очередной «любви на всю жизнь». Но с этим бороться не получалось: просьбы, ласка, требования, эпатаж и хулиганство ни к чему не привели. Когда отчим появился, воспитывать меня уже было поздно.
Именно тогда я и сделал вывод: я буду максимально зависеть от себя. И если уж с предками я бессилен, то в остальном хочу быть эффективным. Все эти семейные штуки мне тоже даром не нужны. Отношения, помолвки, свадьбы, дети Это только в кино бывает офигенно, в жизни просто все удобно врут себе и остальным.
Я уже к десяти годам понял, что нефиг сидеть на подоконнике и ждать отца, пообещавшего прийти за мной в субботу и повести на: хоккей, футбол, в зоопарк, мороженое поесть. Его обещания не стоили и копейки, а я больше злился не на него, а на маму. Потому что это она подала на алименты, обозлила отца. И тем меня предала.
Она будто специально выносила отцу мозг при каждой встрече так, что мне становилось стыдно. Из того, что я понимал в их склоках, отец из вредности не устраивался на официальную работу, лишь бы алименты не платить.
Мама не стеснялась в выражениях по его поводу и, как я потом понял, была рада, что отношения с отцом у меня не сложилось. Он был именем нарицательным, сволочью, гадом и козлом отпущения, виртуальным рассадником всего плохого, что во мне было.
Впрочем, ругалась мама заслуженно.
За всё моё детство отец ни разу не поинтересовался, чем я собственно питаюсь, есть ли у меня носки и учебники. Он мог не звонить и не отвечать на смски, а то и вовсе поменять номер телефона. Зато в его духе было вне обещаний и праздников внезапно привезти баснословно дорогую игрушку, ноутбук Макинтош последнего выпуска, горный велосипед, стоящий больше Лады Калины или плейстейшн. И снова исчезнуть на год-два.
По детству я не знал, чем зарабатывал отец, но ездил он на клёвой белой тачке, каких в ту пору ни у кого не было. А когда у меня уже была своя быстро растущая компания с твёрдым фундаментом, он утонул где-то на Камчатке, и меня оглоушило наследством.
Сомневаюсь, что деньги, которые мне достались, были нажиты честным путём, особенно судя по реакции мамы. В ответ на её истерики я пошутил, что это долг по алиментам и нашёл деньгам применение. Несколько инвестиций, череда удачных сделок, и я тот, кто я есть.
В общем, я всегда был силён в стратегиях и бизнесе, но никогда не строил иллюзий насчёт отношений. Поиграть в них могу, пока не надоест. Я одиночка, и я люблю секс. Мне его нужно много. Однако романтика с женщинами для меня приемлема в строго регламентированном виде. Только я решаю, что хочу, когда и с кем. Обычно недостатка нет.
Никогда не ною и сопли не размазываю.
И вдруг это
Я и не помню, терялся ли я так из-за встречи с женщиной. Что-то необъяснимое подцепило меня и потащило, как карпа крючком из воды на берег. И на мгновение я потерял самообладание. А она развернулась и ушла. Именно в тот момент я на четверть вздоха почувствовал себя так же, как в десять лет. На том дурацком окне. Когда не шёл отец, а я чувствовал мучительный ком в груди. Слабость.
Тут даже не надо задавать вопрос, почему. Всё ясно я утратил над собой контроль. И из-за чего! Из-за женщины От этого меня накрыло.
Чёрт! Секунды хватило, чтобы настроение было вконец испорченным.
* * *
Мы тащились от аэропорта в центр нестерпимо долго. Неудобное чувство снова обосновалось в груди, в паху заныло. И я решил, что мне просто нужна разрядка. Не важно, какая. Одна из многих. Видимо, я перенапрягся со всеми этими ток-шоу и желанием не испортить имидж. Пора надевать значок «ПЖ», то есть «пошли все в ж*пу, кто меня не любит», и устроить веселье. Я пролистал в телефоне список ивентов на вечер. Такси подвезло меня к дому. Я попросил подождать.
Дома бросил портфель, переоделся. И быстро спустился вниз. Я знаю, где «охотиться» сегодня.
В клуб «Мохито», сказал я водителю.
13
Рита
Я бежала из элитного небоскрёба, словно тот рушился мне на голову арматурой, тысячью осколков и бетонными плитами. В висках стучал пульс, сердце выпрыгивало. Щёки горели. Я не понимала: Никита меня подставил? Или Стеблух? Или я вообще снова врюхалась со своим географическим кретинизмом третьей степени? Собственно это было не важно, главное я попала!
Оставалось только спросить у этого наглого викинга с затаённой в уголках губ усмешкой: «А дрончик не подкинете, чтобы я вам сделала одну маленькую, но ощутимую пакость? Судя по заплаткам на локтях, вы их кусать уже умеете»
Я рванула на лестницу, через пять этажей вспомнила о лифте. Заколебалась, стоит ли? Застрять с Красницким в ограниченном пространстве было выше моих сил. Прошла ещё пять этажей, споткнулась о собственный шарф и села в лифт. На самом деле, меня трясло.
Я, конечно, сказала Красницкому, что ничего не боюсь, но это была неправда. Боятся все: красивые уродства, успешные провала, неуверенные критики, эпатажные быть незамеченными. Герои боятся быть слабыми, а слабые что их снова унизят. Тиран страшится стать жертвой, ибо подсознательно знает, что любая жертва мечтает замочить тирана только дай в руки топор. И так по кругу.