Ну и напоследоксделал мне «подарочек». Даже два. О втором Ветров, слава богу, не в курсе, но именно второй подарок и оказался настоящим.
Твое местоздесь, на этой помойке, Яр брезгливо окидывает взглядом нашу сумрачную лестничную площадку, а еще ты меня раздражаешь. Так что лучше просто сгинь. Я тебе готов даже заплатить за это. Только сумму назови.
Я недоверчиво качаю головой.
А я-то думала, дно Ветровым уже пробито.
А нет! Он побил собственный рекорд. Дорогу чемпиону!
Ну, а что ты хотела, Вик? Чтобы он упал на колени и попросил прощенья? Ты серьезно?
Ветров, проваливай к чертовой матери, устало произношу я, и лучше обратись к психиатру, у тебя точно что-то не в порядке с головой. Потому что я лично не представляю, насколько нужно бредить, чтобы предлагать вот это. Мне!
Очень интересно, Яр ядовито кривит губы и шагает ко мне, а что же тебе нужно предлагать?
Иди к черту, я отступаю на два шага, можно дальше. Как можно дальше от меня.
И побыстрее. Только это пожелание я придержу при себе, чтобы Яр ничего не заподозрил.
Я бы с удовольствием, эта улыбка у Ветрова похожа только на оскал, но ты устроилась в мою фирму.
Интересно, Эдуард Александрович будет рад, что ты считаешь его фирму своей?
Я и эту планету своей назову, только толку-то? Ты же с неё не исчезнешь, шипит Ветров, глядя на меня сверху вниз. И это не только из-за того, что он выше меня, это еще и эмоциональный посыл.
Вот это самомнение у этого мачо. Все ли его бывшие должны уходить в небытие после расставания или мне оказана особая честь?
Место для отступления у меня заканчиваетсяя натыкаюсь спиной на стену. Черт
Ветров же радостно щерится и роняет ладони по бокам от моей головы. Между моей грудной клеткой и егосантиметров пятнадцать. Твою же А со стороны, наверное, смотрится жутко химичноАлинка наверняка нашла бы это о-о-очень горячим жестом. Меня же тошнит все сильнее.
Ну, же, Вик, со все той же издевкой шепчет Ветров, склоняясь ко мне еще ближе, назови мне цену. Сколько хочешь, чтобы исчезнуть из Рафарма по собственному желанию?
Я не успеваю ничегони придумать ему особенно заковыристый посыл, ни сообразить, как вывернуться и ускользнуть в мою квартиру, не устроив драки на лестничной клетке. Знаю яруки сейчас по нервяку будут трястись сильнее, чем у героя триллера, за которым гонится убийца.
Мам, это ты? звучит за моей спиной голос Маруськи. И эта её фраза сопровождается характерным дверным скрипом.
Нет! Нет-нет-нет!
Господи, я же говорила ей не выползать из квартиры, как только на лестничной площадке начинают шуметь. Козявка моя любопытная, что же ты натворила!
Ветров вздрагивает.
Ветров оборачивается.
И этому я помешать не в силах
10. Рано или поздно, так или иначе
Она стоит в дверях, тревожно переминаясь с ноги на ногу.
Розовая футболка, джинсовый комбинезончик, два хвостика«как уши у лисички». Отдельный шедевртапки-единорожки. Розовые тоже, да
Обычная девчонка, обычная второклассница. Могли бы быть первоклашками, но мы ужасно торопились!
И я бы на самом деле не переживала. Потому что, ну, мало ли сколько лет моей дочери, кто его знает, как я переживала постразводную депрессию, может, ушла в большой и долгий загул и сама не помню, кто наш папочка.
Даже такой трэшовый вариант меня бы устроил на самом деле. Моей любви к дочери от этого меньше бы не стало.
И будь все так, не будь у меня повода, я бы послала Ветрова лесом, отказала бы ему в праве на генетическую экспертизу, и точно б зналаон бы спрыгнул. Не стал бы добиваться признания отцовства у ребенка, который может быть и не его.
Он же у нас чертов собственник. Он не будет претендовать на игрушку, если будет не уверен, что эта игрушкатолько его и ничья больше.
Но Повод у меня для беспокойства имеется! Налицо, так сказать.
Еще первокурсником Яр заливал мне, что это, мол, у его семейства доминантный ген такой. Что уже поколений восемь все Ветровы с этим цветом глаз.
Цветом, который я пыталась ненавидеть те девять месяцев после развода.
Цветом глаз моей дочери, красивей которых нет ни в одном уголке этой планеты.
Зашкаливающе-ярким, ультрамариново-синим
Мам, Маруське неуютно и страшно. Еще бы, всякие стремные дядьки тут шляются и как будто бы даже обижают маму. Вряд ли вся эта ситуация со стороны выглядит хотя бы мило.
Моя дочь боится. И подойти к ней мне не сможет помешать никакой Ветровособенно тот, что сейчас замер бледным призраком и ловит воздух ртом. И смотрит на Маруську, не выпуская её из поля зрения ни на секунду.
Я шагаю мимо него. Маруська вцепляется в меня обеими ручонками, я отвечаю ей взаимностью, глажу дочь по спине.
Сердце мое непоседливое, вот что ж тебе не сиделось дома? Стольких неприятностей нам с тобой удалось бы избежать, потерпи ты самую чуточку.
Почему неприятностей? А вы всерьез верите, что Ярослав Ветров, узнав о том, что семь лет назад я не сообщила ему о рождении дочери, принесет мне пятьсот эскимо от радости? Это только крокодилу Гене такие ништяки обламывались.
Бабушка спит, бусинка моя? шепотом в самое ушко Маруськи. Она кивает торопливо и быстро. Ну, ясно. Когда бабушка спит, в тишине нам становится тревожнее всего. Нет, я не злюсь. Это бесполезно, в конце концов.
Тем более что в чем виновата Маруська? В том, что не очень любит тишину? Она настолько не любит тишину, что до сих пор приходит по ночам спать ко мне. Повышенная тревожность, ага!
Пять минут подождешь? ласково спрашиваю я.
А можно две? моя маленькая лиса, конечно, тут же начинает торговаться.
Четыре, улыбаюсь я, но сегодня прочитаем на главу больше. Договорились?
Ага, Маруська вздыхает, еще три секунды пыхтит мне на ухо, а потомвыскальзывает из моих рук.
Стоп, я перехватываю дочь за подбородок, вглядываюсь в лицо.
Царапина на лице. Во всю скулу, от виска к подбородку. Утром её не было.
Это что? тихо спрашиваю, касаясь пальцем кожи, рядом с болячкой.
Маруська мрачнеет. Ну, ясно. Это снова Маскарадова или кто-то из её подпевал?
Если бы еще были гарантии, что в другой школе будет как-то иначе Гарантий нет, но и выбора тоже. Если завуч и дальше будет игнорировать нашу проблемуиз этой гимназии мы уйдем. Без особых сожалений. Ну, почти. Гимназия новая, крутая. И фонд у неё отличный
Ты ей хорошо наподдала? заговорщическим тоном уточняю я. Непедагогичнода. Но я не буду прививать моей дочери привычку пасовать, когда её обижают. Маруська снова улыбается, на этот разкровожадно. Ой, не завидую я той принцесске, что к ней полезла.
В конце концов, тапки-единорожки на последний Новый Год лежали под елочкой от меня.
А у Деда Мороза моя дочь заказала боксерскую грушу. И гантели.
Дедушка Мороз, разумеется, исполнил её мечту.
Эй, я знаю, что «девочки не дерутся», вот только, ой, сколько вы не знаете о некоторых девочках. Увы, я не могу оплачивать Маруське занятия верховой ездой, а она грезит о лошадях. Но на боксерскую грушу денег я заработала. Сама иногда подумываю, что полупить по грушеотличный антистресс. Жаль, у её перчатокне мой размерчик.
И, кстати, когда я дарила Маруське этот подарок, у нас этих проблем не было. Мы вроде даже дружили с этой Олей. Это все в этом году началось
Четыре минуты, напоминаю я и закрываю за Маруськой дверь. Напоминаю ей. Проговариваю для Ветрова. Уж он-то точно не заставит меня нарушить слово, данное дочери.
Вообще, круто было бы сейчас нырнуть в квартиру и захлопнуть за собой дверь. Сказать проблемам: «Не хочу». Сделать вид, что их не существует.
Сколько ей лет? это первые слова Ветрова, после того, как Маруська приговорила все мое, так тщательно хранимоееё инкогнито. Он смотрит немигающим взглядом в дверь, захлопнувшуюся за Маруськой.
Может, соврать? А сколько у меня шансов, что он поверит в мое вранье? Яр не идиот, в конце концов. Маруськастройная как кузнечик, вытянулась за последний год. Отличить семилетку от пятилетней пухляши легко. Даже тот, кто в жизни не видел детей, угадает.
И потомон видел её глаза. Его глазаи на лице Маруськи. Никакой чертовой генетической экспертизы не надо.
Блин. Вот угораздило меня залипнуть на эти его глаза когда-то. Вот, пожалуйстадо сих пор они мне аукаются. Надо было мутить с отличником Горбачевым. Ну, да, он был нудный, но хотя бы не такая тварь, как некоторые. И никаких «доминантных» особых примет у него не имелось.
Я отвечаю на вопрос Ветрова. Честно отвечаю.
И все, что остается на этой лестничной клеткеэто глухая тишина, разбавленная только его хриплыми рваными выдохами.
Я всем седалищным нервом чуюнеприятности уже красят губы и готовятся к новому свиданию со мной.
А я-то надеялась, что у нас с ними перерыв в отношениях
Почему-то сейчас мне кажется, что этот момент был неизбежен. Предрешен на уровне судьбы. Просто потому, что я же знаюникогда моя жизнь не была простой.
У меня есть секунд пять, чтоб найти нужные слова для Ветрова. Мне нужно его выставить. Нужно, чтобы он не вздумал качать права.
Миссия действительно невыполнима, с этим не справился бы и Итан Хант.
Значит, у меня есть дочь, мне по-настоящему страшно от его спокойного тона, и я узнаю об этом только сейчас?
Еще по семейной жизни я помню: если Ветров молчитэто угроза катастрофы. Если Ветров говорит с таким вот демонстративным спокойствиемможно готовиться к кровавой бане. И я тутжертва номер один, первая в расстрельном списке.
Господи, лучше бы сразу взорвался, реально. Тогда не было бы необходимости морально готовиться к марафону ветровского гадства. Я ведь знаю, что он может слишком многое. И его беспринципность делает Ветрова слишком опасным врагом.
Мне отчаянно хочется закурить и сбросить этот ступор, выдохнуть его вместе с дымом. Но У меня четыре минуты, и я никогда не курю дома. Придется справляться с этим всем внутренними силами.
Ты ведь не будешь спорить с тем, что она от меня, да, Викки? от этой лицемерной доброжелательности Яра становится только хуже. И тошнит чуть сильнее.
Какая тебе разница, Ветров? скупо отзываюсь я, разворачиваясь и напрямую встречая взгляд холодных глаз бывшего. Какая тебе разница, от кого у меня дочь?
Столкновение наших взглядов подобно лобовому столкновению двух поездов. Тормозить никто не намерен. Особенноя!
В конце концовзачем бы ему ребенок от меня? Разве не поэтому он свалил в закат, потому что наигрался? Удивительно, как у него еще не завелось статусной женушки и статусных наследничков.
Ты должна была мне сообщить, Яр говорит, едва шевеля губами, будто находя оскорбительным тратить силы на разговор со мной.
Ветров, давай ты не будешь прикидываться невинно пострадавшим, огрызаюсь я с максимальной агрессией, которую достаю из глубины своей души, с чего я тебе должна была хоть что-то сообщать? После всего того, что ты сделал для меня?
После всего того, есть ли вообще вопросы, почему я так с ним разговариваю? Тем болеея знаю, вежливость тут не поможет от слова совсем.
Законы распространяются на всех, Яр склоняет голову набок, разглядывая меня все с большей отрешенностью, и ты вправду считаешь, что ты имеешь право лишать меня моих отцовских прав? Решать, имею ли я право знать о моем ребенке? Не слишком ли много ты на себя берешь, Викки?
Он вроде бы ничего не сказал, но в воздухе будто уже прозвучали тысячи угроз.
Ветров, чего тебе надо? устало повторяю я, скрещивая руки на груди, чтобы хоть чуть-чуть почувствовать себя комфортнее. Я не спрашивала с тебя алиментов, не претендую на твое наследство, мне от тебя вообще ничего не надо. Да и тебе не нужно подтвержденное отцовство над моей дочерью.
Не тебе это решать, его глаза свирепеют все сильнее. Надо же. Властному господину смеют диктовать условия?
Мне уже даже не страшно. Мне нужно только, чтобы он от меня отвязался.
А разве я что-то решала в этом вопросе? я поднимаю брови. Ветров, восемь лет прошло. Может, у тебя провалы в памяти, но я тебе напомню: это ты от меня ушел. И мы оба знаем, почему.
Да, мы оба это знаем, Яр снова скалится, только теперь меня действительно пробирает, и тем не менее, ты должна была мне сообщить. Или что? Сколько времени ты не знала, что твой ребенок от меня? Когда проявился мой цвет глаз? В год? В два? Не вчера же!
Судя по выражению его лицая должна немедленно упасть на колени и разрыдаться горючими слезами раскаянья. Я же, даже если поскребу скребкоми горсточкой чувства вины не разживусь.
И все-таки, как добиться того, чтобы он от меня отвалил? В идеалечтобы я смогла спокойно работать на новой работе. Я не претендую на самоосознаночку «дай мне кормить нашу с тобой дочь нормально». Мне наоборот нужно, чтобы Ветров не видел смысла в ребенке от меня. Пусть заводит себе статусных потомков, которых не стыдно показывать статусным приятелям.
Ну и что твоя дочь знает о папочке? едко уточняет Яр. Кто я по твоей легенде? Космонавт? Летчик-испытатель?
Дебильный разговор. И я меньше всего хочу быть его участником. И уж точно не хочу отчитываться перед Ярославом Ветровым о нюансах своего общения с дочерью.
Ветров, ты от меня ушел, напоминаю я для особо одаренных, и ты как-то жил восемь лет, не придавая никакого значения тому, что мы с тобой не очень-то активно предохранялись. Мы оба знаем, что ты ищешь жену из хорошей семьи, с хорошей генетикой. Ровню для тебя. Так все-таки чего-то хочешь от меня и от моей дочери?
Ну, получается, что дочь у тебя не твоя, а наша, холодно поправляет меня Ветров. Он не унимается. Все очень плохо!
Нет, Ярик, онамоя, я скупо и фальшиво улыбаюсь, в графе «отец» у моей дочери стоит прочерк. И отчество я ей указывала не в честь тебя.
Судя по выражению лица Яраэто отдельная строчка, за что он хочет меня прикончить.
Эго просто космическоекак же такего дочь и без его отчества? То, что он слился с моего горизонта и даже о дочери узнал вот так, случайно, не имеет значения.
С отчествомэто была моя мелкая месть, но большевсе-таки страховка. Страховка, что даже если Яр и узнает, что у меня есть ребенок, споткнется об отчество и не полезет проверять глубоко. Слабенькая страховка, на самом деле, но как-то же работало до этого.
Я бросаю взгляд на часы. Все. Время вышло. К черту Ветрова, меня ждет Маруська. Я еще подумаю, что с этим делать. Буду рыть себе окоп уже по факту.
Я открываю дверь своими ключами.
На мое плечо падает тяжелая ладонь.
Мы с тобой не договорили, шипит Ветров раздраженно. А мне все еще не страшно. Я смертельно утомлена общением с «его светлостью».
Меня ждет моя дочь, Ветров, холодно откликаюсь я, сбрасывая его руку, сформулируй уже, чего ты от меня хочешь, кратко и приходи. А лучшепросто забудь. Мне не было от тебя ничего нужно, не нужно и сейчас. У меня есть моя дочь, у тебяКристина, которая наверняка будет рада родить тебе игрушечку ваших голубых кровей. Нас оставь в покое.
Шагаю внутрь своей квартиры, захлопываю дверь за собой, медленно стекаю на пол.
Маруська высовывается из кухни с печенькой в рукахпоймана на месте преступления, с легкой тревогой смотрит на меня. Но уличать дочь я сейчас не в состоянии.
В голове звенит, и пальцы мелко трясутся.
Такое ощущение, что только что провела боксерский спарринг.
Я сижу на полу в ожидании звонка. Или стука. Или в конце концовчто Ветров что-нибудь рыкнет мне через дверь.
Ничего.
Тишина.
И когда я встаю и заглядываю в глазоквижу только пустую площадку.
Ушел. Просто ушел?
Если бы я была оптимисткойя бы поверила, что он согласился «забыть и оставить в покое». И даст мне спокойно работать в Рафарме, наконец.
Яреалистка!
Под ложечкой у меня посасывает
11. Маленькие шаги к большой цели
Яр, ты в курсе, что вообще-то приемное время у меня начинается с одиннадцати утра? И заканчивается в семь.
Просто налей чего-нибудь покрепче, я падаю в кресло напротив рабочего стола Влада и жмурюсь, не читай мне морали. Я же знаю, что дома ты ночуешь одну ночь из пяти. И туесли она выпадает на воскресенье.
И то, одно из двух, Владислав Каримович Ветровмой сводный братразводит руками, типа я его подловил.
Генеалогия семейства Ветровых достаточно занимательна, с какой стороны ни взгляни. А моя мать так и вообще была всесторонне занятной дамой, которая как единственная дочь своего отца обоих своих мужей «приняла под свою фамилию».