- Возьми меня, пожалуйста, возьми меня, Джело, возьми, возьми - зашептала она, покрывая поцелуями его лицо. Парень что-то бессвязно пробормотал, скорее всего, очередные слова против, но её руки всё равно стянули джинсы с его бедер. Вместе с ними слезли и белоснежные боксеры, чётко различаемые в темноте. Сунён сползла ниже, рассматривая тело возлюбленного молодого человека. Её руки дрожали, не решаясь с минуту ласкать и трогать его, но потом всё же опустились на него, сначала на грудь, потом потекли ниже, по животу и, наконец, одна ладонь обхватила его член, принявшись возбуждать. Джело простонал, завозив затылком по одеялу. Сунён сжала пальцы крепче, вырвав новый стон. Парень закусил нижнюю губу.Пожалуйста, возьми меня - совсем неслышно, как заклинание, прошептала девушка себе под нос. Член оживал, увеличиваясь и твердея. Она заработала рукой быстрее. Сглотнув слюну, Джело заворочался, приподнимая бедра навстречу движениям ладони, метаясь головой туда-сюда. Сунён отвлеклась ненадолго, стянув с себя трусики. Вновь поцеловав Джело в губы, она легла рядом с ним и потянула его на себя. Понимающий, что от него хотят, инстинктивно уже и сам хотящий того же, парень медленно и тяжело, неуверенно стал переворачиваться, переваливаясь на девушку. Сунён развела ноги, чтобы Джело не передумал и не соскочил мимо Он кое-как удержался на руках над ней, разместив свои бедра между её ног. Она опустила руку вниз, беря его за пульсирующий член и наводя на себя. Подаваясь всем низом навстречу, Сунён второй рукой, положенной Джело на ягодицу, надавила на неё, чтобы он помог ей, сделал несколько решительных движений он послушно поддался, вжимаясь в неё. Головка члена соскользнула, и ей пришлось ещё раз направить её, куда нужно. На этот раз парень уже давил сам, а Сунён лишь отвечала на его напор.
Вскоре начали появляться неприятные ощущения, а затем и боль. Боль сильная и непрекращающаяся. Джело всё входил, а девственность, неподатливая и крепкая, какая-то аномальная, как и всё в организме Сунён, не хотела без боя уступать. Стиснув зубы, она велела себе держаться, но не выдержала и стала орать, когда Джело был близок к завершению дефлорации. Боль разрывала и раздирала, Сунён уже сама хотела скинуть с себя парня, но от боли почти потеряла чувства. Однако, всё же удержавшись в сознании, она не сумела больше этого терпеть и, спихнув с себя Джело, пошатываясь, встала и посмотрела на свои ноги, по которым стекали капли крови. Моментально ощутив дикую дурноту, Сунён попыталась дойти до ванной, но голова так закружилась, что она упала на колени, больно ушибив их, тоже до крови, о кафель. Кровь, кровь она знала, что это случится, что её фобия не даст ей ничего нормально сделать проклятая кровь! Ну, кто придумал для девушек именно такое лишение невинности? Сунён едва доползла до унитаза, в который её тут же стошнило. Надо привести себя в порядок, но как? Ей настолько плохо, что она не может встать на ноги, а если кое-как встанет, то опять увидит кровь на них, и окончательно отключится. Ужас, какой ужас! Зачем она это только придумала? Ничего страшного, переживёт, главное, что Джело Джело был с ней, он был её первым. Как она и хотела. Неуловимый запах железа, гемоглобина бил в нос. Сунён снова вывернуло, и, хотя в желудке наметилась пустота, всё же позывы и спазмы оставались. Прислонившись лбом к унитазу, Сунён пыталась прийти в себя, но никак не получалось, как же плохо плохо
Взявший у Шиллы второй ключ от квартиры, Энтони догадывался, чем всё может закончиться. Он не собирался мешать, лезть, прерывать что-то, он просто волновался за неё. Он знал, какой эффект может возникнуть. Она сама говорила, чего боится. Она просила его помочь как-то, по-дружески, но он отказался, посчитал диким подобную помощь. Как он может? Но Джело он был пьян поймёт ли он, будет ли достаточно в сознании, чтобы позаботиться о ней? Когда Санха с Джейдой уехали, а Шилла с Химом принялись укладываться спать, Энтони понял, что остаётся в неловкой ситуации один на один с Элис, неплохой девушкой, но совсем не той, с которой он хотел бы что-либо иметь. Поэтому он не выдержал и, взяв ключи у Шиллы, взял такси, погнав к ним в квартиру.
Тень встретила его первой, узнав и радостно завиляв хвостом. Потом он увидел на кровати друга, вырубившегося в полном беспорядке, в виде, который выдавал случившееся. Забыв разуться, Энтони поспешил дальше, нажав на выключатель, потому что Сунён не смогла даже дотянуться до света. Она всё ещё была там, тяжело дышащая от дурноты, не в состоянии подняться. Парень кинулся поднимать её, схватив на руки, плевав, что она обнаженная, в одном-единственном лифчике, даже не посмотрев на это. Опустив её в ванную осторожно, Энтони отвел душ, настроив температуру воды над раковиной, чтобы не обжечь и не заморозить девушку, и только тогда направил струи на Сунён.
- Тони - прошептала она, приоткрыв глаза.Мне дурно, Тони
- Я знаю, знаю, сейчас пройдёт, подожди, закрой глаза. Закрой и дыши глубже, вот так, хорошо. Не открывай, я смою кровь, тогда тебе будет лучше. Дыши глубже. - Погладив её по волосам, он сам стал теряться, наконец, не представляя, как смыть с неё всю кровь не глядя, а глядеть ей туда ему самому как-то она же не его девушка, она его не любит, он не имеет права она теперь с Джело. Теперь наверняка с Джело.
Протерев ей холодной водой лицо, Энтони краем глаза посмотрел, не перестала ли литься красная вода. Вода текла чистая, но на бедре он увидел остатки крови. Несмело опустив руку, он потёр кожу Сунён, продолжая поливать её. Девушка начала приходить в себя.
- Спасибо, Тони ты настоящий друг, - приоткрыла она глаза, не стесняясь своей наготы, потому что от плохого самочувствия не могла даже осознать до конца произошедшее.
- Пожалуйста, ты так не делай больше, когда рядом никого вменяемого, - попросил «друг», пожав ей руку.
- Если бы он был вменяемый, он бы на это не пошёл - слабо прошептала Сунён.
- И стоило оно того, а? Посмотри на себя, на смерть похожа!Хотел бы он погладить её по щеке, белой, как мел, но продолжал держать за руку.
- Стоило, Тони.Сомкнув веки, Сунён улыбнулась.Любовь стоит всего на свете
Энтони оставил её приходящей в себя и, выйдя из квартиры, сел на первую же ступеньку, не в силах больше идти. Сердце подпрыгивало до горла, душа горела, глаза жгло. Переволновавшись за неё, осознав, что она окончательно теперь принадлежит другу, Энтони ещё не до конца понимал, есть ли внутри него хоть одно чувство сейчас, которое не причиняло бы ему мучения. Хватанув воздух ртом, он уткнулся в колени, посидел так, поднял лицо, зарыл его в ладони, посидел несколько минут так. Потом потёр лицо и, шлёпнув ладонями по коленям, шумно выдохнул, почти со свистом, словно сдуваясь. Глаза были влажными, и даже нос слегка покраснел, но Энтони, облизнув губы, шмыгнул им и, поднявшись, быстро спустился по лестнице, чтобы выйти из подъезда и уйти прочь, туда, где он не будет третьим лишним.
Окружающее счастье
Джело не хотелось просыпаться. Не конкретно сегодня и с этой с ума сводящей головной болью, а вообще. Ему не хотелось никого видеть и слышать, и больше всегосебя самого. Он знал, что когда откроет глаза, то не найдёт рядом с собой Шиллу, а что ещё хуженайдёт Сунён. Как он допустил это? Почему? Парень долго лежал с закрытыми веками, хотя давным-давно не спал. И всё же жизнь его не покинула, организм продолжал функционировать, напоминая ударами в висках о том, что бренное бытие на земле продолжается. В горле и рту начало сушить, мочевой пузырь уговаривал подняться и сходить в туалет. Ноги и руки безвольно просили оставить их умирать, а под ними квадратно врастала в пол кровать, на которой каждую ночь занимаются любовью Химчан и Шилла. Джело даже возненавидеть их не мог, этих двоих, один из которых его брат по оружию, а другаясамая любимая девушка. Тошно, больно, несправедливо и обидно. С каких пор он стал таким трусливым и жалким? Иногда любовь Сунён к нему тоже напоминала жалость, без малейшей примеси страсти.
Открыв глаза, он повернул осторожно голову на подушке. Шторы были задернуты, но дневной свет сквозь них расстелил буро-красную пленку на всём, что было в комнате. И лицо Сунён, смотревшей на него, тоже было покрасневшим. Первое января Если зажечь гирлянду и улыбнуться, то спальня станет праздничной и уютной, потому что она обставлялась людьми, которые души друг в друге не чаяли, создавали своё семейное гнездышко на двоих и к каждой мелочи относились трепетно, но с настроением и самочувствием Джело помещение казалось ему палатой в лепрозории. Он хотел бы что-нибудь сказать девушке, но на язык не шло ничего, кроме извинения, а просить прощения сейчассамое унизительное и неприятное, что можно придумать. Это лишь станет подтверждением того, что он не хотел её и не хочет. Достаточно того, что она молча это понимает. Сунён достала руку из-под одеяла и взяла ею ладонь Джело, лежавшую поверх него.
- Я хочу повторить как-нибудь это. Не сегодня. Может быть, в другой раз, - с привычной внезапностью и без пролога заявила сестра Химчана. Никаких «доброе утро», «как ты?», «я люблю тебя», или «тебе понравилось?». Едва Джело подумал об этом, как понял, что подобное раздражило бы ещё больше. Добрым ничего не было, спрашивать о состоянии глупоСунён прекрасно видит, в каком он находится, признаваться в любвивообще не в её духе, а про понравилось и говорить нечего. Он был пьяным скотом, который позволил случиться первому разу у девушки, и толком даже не помнил, как всё закончилось.
- А надо ли?презрение к самому себе лязгнуло в голосе.
- Тебе больше не нужны уличные девки, если захочется секса. У тебя есть я.Подумав немного, Сунён решилась придвинуться и коснуться его тела своим. Это максимальное проявление нежности было пределом её возможностей. Джело не стал отодвигаться, чтобы не обидеть её. Но испытывал ли он что-то в этот момент? Сунён никогда его не возбуждала, не была для него женщиной в том плане, в каком можно о них думать. Она была отличным другом, товарищем, правдорубом, скептиком, собутыльником, если очень нужно, опорой, когда плохо, но не любовницейнет. Ему дико и чуждо было соприкосновение их тел, обнаженных участков кожи. Они не должны спать с ней, не должны!
- Ты мне друг, Сунён, я не хочу пользоваться тобой
- Ты просто меня не хочешь. Это ясно, - сама озвучила она то, что он не мог.Но у тебя всё равно нет девушки, и не будет, пока ты любишь Шиллу. И Шиллы у тебя не будет, а я буду. Поэтому, какая тебе разница?
- Сунён, ну что ты несёшь - поморщился Джело, сжав пальцами переносицу. Будто кровь в голову ударяла с двойной силой и в глазах прошлись круги. Нельзя столько пить больше. Он ужасно повел себя на кухне, он испортил всё, нельзя было так резко, так некрасиво, при Химчане Но он не смог совладать с собой, и теперь путь туда, в ту компанию, ему заказан. Он пытался, честно пытался забыть, разлюбить, измениться, но ни время, ни расстояние не исцелили. И вблизи оказалось ещё хуже, чем издалека. Но ведь полтора года назад, в Сеуле, было немного легче и лучше. Однако там постигло разочарование, и он, от отчаяния, отмотал назад. Какой-то замкнутый круг. Куда не идивезде одно, везде не складывается, сплошные неудачи, и даже иллюзии и свобода, которые он выбрал, не вытащили его из пропасти страданий. Может, потому что и сама свобода была иллюзорной? Внутри-то он всё тот же раб своей любви, безответной и неподвластной. Джело ощутил тоску по тому лету, когда его приняли в банду окончательно, по тем приключениям, тем загадкам, которые отвлекли его. Только онаего таинственная танцующая принцесса умудрялась зачаровывать его настолько, чтобы он забывал обо всем на свете. Парень соскучился по Мэе, со стыдом признав это сейчас. Но та давно замужем, родила дочь все женщины, которых он любил (а всего их и было две) предпочли ему других мужчин, не остались с ним, не пошли за ним. Почему его никто никогда не любил настолько, чтобы отказаться ото всего ради него? Чем он хуже? Почему не достоин? Ах да, Сунён Джело посмотрел на неё, раскаивающийся и виноватый. Она была преданной и постоянной и, действительно, делала для него всё. Пожалуй, скажи он ей «давай поженимся» - она тотчас согласится, скажи «давай повесимся» - исполнит тоже. Но не было в ней ни темперамента, ни страсти, которые хоть как-то бы проявляли эту любовь, олицетворяли её. Он мог позвать её бродить по ночным крышам, и Сунён пойдёт, только не распахнутая, как птица, наслаждающаяся романтикой вышины, а зажатая, как воровка. Возьмёт с собой винтовку и будет поглядывать по сторонам, чтобы с ними ничего не случилось. Ну почему она такая? Ему не хватает таких же бесшабашных и легких людей, как он сам. Каким он был, пока его не прижал груз на сердце. Теперь он скорее мечущийся зверь, а не вольный. Шилла когда-то дарила ему радость, смех, счастьеу неё это запросто получалось со всеми, её улыбка озаряла целый мир, его личный мир. Мэя боялась быть такой, но он помог ей, и она решилась на время. А Сунён никогда не будет в унисон звучать с его душой, душой человека, не рожденного для стен, постоянства и скуки. Джело ничего не мог с собой поделать, он всегда любил ночь, дороги и авантюры, но это вовсе не обозначало одиночество. Просто все рано или поздно уставали от ночей, дорог и авантюр, а он нет, вот и получалось, что не с кем было продолжать путь. Ему вспомнился его друг и наставник Хисуи, обучивший его фокусам и различным трюкам. Где он сейчас? Они не виделись больше месяца. Вернуться, что ли, под его крыло. С ним у них сходились характеры. Хисуи тоже был ветром в поле.Я уеду, наверное, - произнес Джело, понимая, что это не «наверное», а точно. Он решил для себя. Нью-Йорк не его город. Он его не принял. Так бывает иногда, место выталкивает тебя, не хочет предоставлять приют.
- Я с тобой, - не спрашивая куда, сказала Сунён.
- Тебе туда нельзя. Хочу побывать, наконец, на Каясан. Мне давно стоило отправиться туда.
- В школу-монастырь, где учился мой отец? Я тоже всегда хотела её увидеть жаль, что для этого я не удалась полом. Всё пошло не так с моего рождения.
- Почему ты такая пессимистичная всегда?вздохнул Джело. Надо бы как-то аккуратно выбраться из постели.Химчан тоже унаследовал боязнь крови, но он не ноет, что проклят или над ним висит дамоклов меч.
- Дело не в этом. Гемофобиячесть для меня, потому что она передалась от отца. Просто Химчан родился от любви.Брови Сунён съехались горестно, и она крепче сжала руку лежавшего рядом парня.Наш отец любил только его мать, и никого больше. На моей он женился, потому что она была дочерью бандитского главаря одного из районов. Отец заключил этот брак, чтобы расширить власть, подобраться к мафии и ликвидировать преступность. Мне было года три, когда родители окончательно перестали жить вместе, только соблюдали видимость семьи. Я лишь теперь понимаю, что он хотел увидеть во мне не только сына, о котором мечтал, но и черты женщины, которую любил. А не моей матери, посвятившей всю жизнь ему и мне, но не получившей за это тепла.Джело стало жаль Сунён, её мать, всех тех людей, которые так и умерли, не став счастливыми. Может, и его ждёт такая же участь? Если некоторые чувства проходят в могиле, то это было бы облегчением, но если их не стирает и она, и люди попадают на тот свет с теми же желаниями и со своей памятью, то это было бы по-настоящему жестоко и невыносимо. Сколько смертей существует для полного обновления души? Одна ли?
- Это всё не твоя вина, и отсутствие любви между родителями никак не может сказаться на твоей судьбе, не накручивай. К тебе многие относятся с тепломты сама его не принимаешь.
- Им не заполнить того холода, которым сполна награждают те, кто мне дорог.
- Сунён, я не холоден, просто ты мне подруга, и не больше. - Она попыталась дотянуться к его губам, неуклюже, неумело и топорно, но Джело сел и стал выбираться из постели. Это вышло резко, но иначе уже не получилось бы.Я хочу уехать из Штатов поскорее. Нужно собираться.
- Когда ты вернёшься с Каясан?
- Не знаю, может быть никогда, - прошёл молодой человек к ванной комнате.
- Тогда я пока уеду на Утёс богов.
- В Тибет?остановился Джело, округлив глаза.Ты сумасшедшая? Хотя о чем я спрашиваю
- Братство наёмников принимает женщин, в отличие от золотых. Стоит только доказать, что годишься на что-то.
- Они за упражнениями стирают руки в кровь и бьют нерадивых бойцов до неё же. Ты там не выживешь.
- Вот и славно, ты же все равно не собираешься возвращаться с Каясан.Сунён тоже выпрыгнула из-под одеяла и, прикрываясь, стала одеваться.
- Это шантаж?устало поглядел на неё Джело.
- Думай, как хочешь.
- Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось, Сунён, ты дорога мне, правда.
- Тогда будь рядом, - она смотрела на него, не подходя.Не вместе, но хотя бы рядом.
- Ты нужна здесь, а я здесь не нужен. Наши пути расходятся.Джело увидел, как опустила взгляд блондинка, оставшись при своём мнении и, ничего не говоря, стала снаряжаться в зимнюю одежду на выход. Сколько уже она ходит за ним по пятам? Два года? Он не сразу заметил, но теперь, когда знал, мог ли он причинять ей такую же боль, какую причиняет ему, пусть и не добровольно, Шилла? Джело взял за руку Сунён и обнял, как брат, притянув к себе. Она всё равно не расслабилась, так и замерла в его руках, вечный сгусток напряжения и недовольства.Давай договоримся, что я вернусь через год, а ты попытайся найти себе кого-нибудь другого.