Перестань. Не трави душуи так тяжело. До сих пор его несчастный взгляд мерещится. Жалко его. Но ничего нельзя вернуть. И все. Хватит об этом! Вон Катюха возвращается. Наливай!
Вдруг первые задорные аккорды «Jailhouse Rock» заставили весь зал встрепенуться. Люди весело переглядывались, постукивая ладонями по подлокотникам кресел в такт музыке, вызывающей своим сумасшедшим ритмом мгновенный выброс адреналина.
На площадку перед небольшой эстрадой выскочили две молодые пары и начали выделывать такие головокружительные трюки, что публика взревела от восторга.
Оглушающе гремели музыка, аплодисменты, одобрительные возгласы, но над всей этой какофонией главенствовал магический тембр Элвиса Пресли.
Реакция подруг в едином порыве слилась с атмосферой, царившей в ресторане. Они отчаянно хлопали в ладоши, ахали и повизгивали, когда танцующие девушки с помощью партнеров бесстрашно крутили сальто.
Да-а уж! Лихо! выдохнула Катя по окончании танца. А вам слабо вот так прыгать? Эх, где мои семнадцать лет?!
Ты и в семнадцать не смогла бы, фыркнула Вика. Во всяком случае, не с твоей комплекцией так рисковать.
Ой, да что ты понимаешь? обиделась Катя. Во-первых, в семнадцать я была стройной как кипарис
Ты?! прыснула Вика. Как кипарис? Окстись, Логинова! Твои бедра всегда вызывали глубокое уважение с точки зрения медицины. Как идеальное вместилище для вынашивания детей. Не то что у этих тинейджериц, что сейчас вверх тормашками летали.
Ну хорошо, я согласна, что мои объемы далеки от пресловутых «шестьдесятдевяностошестьдесят», но стройной я была, что бы ты там ни говорила, Очкина!
Я давно не Очкина, и не надо мне здесь
А кто ты? Как вас теперь называть, сударыня? Васенина тире Бузова?
Девочки, не ссорьтесь из-за такой ерунды, поморщилась Лариса.
Ничего себе «ерунды»! возмутилась Катя. Скажи, Лара, неужели я никогда-никогда не была стройной?
Ты и сейчас потрясающе выглядишь, со всей щедростью успокоила ее Лариса. Когда ты шла по залу, тебя провожали взглядом по меньшей мере десяток мужиков.
И все кавказского происхождения, не преминула подколоть Виктория.
А они, между прочим, настоящие знатоки женской красоты! парировала Лариса.
Ой, девочки, смотрите, легок на помине! воскликнула Катя, глядя в сторону входа.
Ее подруги, посмотрев туда же, молча обменялись взглядами. Лариса тут же опустила глаза, напряглась, побледнела, Вика полезла в сумочку за помадой
Надо же, неужели один? ни к кому не обращаясь, спросила Катя с придыханием и поправила свои каштановые, с оттенком ямайского рома волосы.
Неожиданно для самой себя она взмахнула рукой и позвала:
Антон! Кронберг!
На ее зов оглянулся мужчина, внешность которого можно было обозначить аббревиатурой «МММ»то есть «мужчина моей мечты». Ослепительно улыбнувшись, он вальяжной походкой направился к их столику. Ларисе все же пришлось поднять на него глаза. Ах, зачем она сделала это? Былое с новой силой воскресло в ее душе. Весь кошмар тщательно выстроенной когда-то обороны. Ох, и поиздевалась она над своими чувствами! Но для чего? Чтобы в конечном счете вот так, обмирая, ощущая себя полной идиоткой, глядеть на приближающегося красавца-мужчину? Мужчину, фигура которого с годами налилась, обрела ту приятную для женского ока стать, когда, как говорится, ни прибавить ни убавить. Мужчину, чьи бездонные глаза в обрамлении черных ресниц сводили с ума даже в девичьих снах, а теперь, подернутые поволокой спокойной уверенности, стали вдвое притягательнее и опаснее.
Кого я вижу! все тем же, до боли знакомым Ларисе бархатным баритоном воскликнул Кронберг. Девочки, неужели это вы?
Ты не ошибся, Антоша, это мы! с фальшивыми нотками бесшабашной веселости ответила Катя, покраснев при этом до самых корней темно-рыжих волос.
Я присяду, не возражаете? спросил он и, не дожидаясь разрешения, сел напротив Вики. Это мы сколько не виделись? Лет пять? Или больше? По крайней мере, именно пять лет я отсутствовал, жил в Москве, а теперь вот вернулся в родные края. Открываем здесь наше представительство
Он повернулся к проходившей мимо официантке и, чарующе улыбаясь, заказал бутылку «Хеннесси», мясное ассорти и фрукты.
Вы только не подумайте, что я лезу в чужую компанию, предупредил Кронберг, обращаясь к Кате. Мы выпьем за встречу, за наш выпуск, и я оставлю вас в покое.
Ну что ты! поспешно возразила Катя, женственно перебирая на груди янтарные бусы. Ты нам нисколько не мешаешь, правда, девочки? Мы будем только рады
как и все красивые женщины нашего города, едко высказалась Вика.
Кстати, можешь поздравить Вику. Она у нас именинница, нашлась Катя.
Поздравляю, понизив голос, сказал Антон и в упор посмотрел в Викины глаза.
Та ответила насмешливым взглядом исподлобья, а после короткой паузы заговорила легко и даже вызывающе:
Спасибо. Теперь ты в курсе, как мы оказались холодным октябрьским вечером в этом ресторане, а тебя каким ветром сюда занесло? Да еще без спутницы?
Узнаю Очкину, усмехнулся Антон. Все та же детская непосредственность
Точно! подхватила тему Катя. Скорее то же непосредственное нахальство и детский пофигизм. Помнишь, Антон, ее декольте на выпускном платье?
Помню, рассмеялся Антон. А также позеленевшую физиономию нашей Татьяны. Ее чуть кондрашка не хватил от Викиного наряда. А что? По-моему, ты выглядела просто супер!
И на том спасибо, доставая сигарету, хохотнула невозмутимая Вика.
Кронберг вынул из кармана зажигалку, щелкнул ею и поднес к Викиной сигарете. Та прикурила, затянулась и, выпустив дым из ноздрей, низко, с хрипотцой произнесла:
И ты все такой же, Антоша! Таинственный, неуловимый. Сердцеед, одним словом.
А еще сердцевед и сердцелюб! добавила Катя.
Ну вы скажете, самодовольно усмехнулся Кронберг и впервые посмотрел на молчаливую Ларису. А ты, Лара, как поживаешь? Какая-то сумрачная сидишь
Она не успела ответить, как пришла официантка с готовым заказом, и разговор пошел уже на другую тему.
Итак, за нашу встречу, девочки! разлив по рюмкам коньяк, провозгласил Кронберг и стал чокаться с каждой по отдельности.
Последней в очереди оказалась Лариса. Она уже справилась с волнением и была настроена решительно, даже чересчур. Ее спокойный, холодный взор, которым она окатила Антона, подействовал на него отрезвляюще. С лица слетел налет снисходительного самодовольства. Он словно окунулся в прошлое, в котором несолоно хлебавши возвращался на свое место, отвергнутый единственной из всех неприступной и оттого, наверное, еще более желанной красавицей Ларисой Хомутовой.
Но за эти годы неопытный юноша превратился в сильного, знающего себе цену мужчину. Встретив ее непокорный взгляд, он и не подумал сдаваться. Напротив, закусив удила, галопом кинулся в увлекательное состязание, победу в котором определяют не столько чувства, сколько характер и ум соперника.
Откуда-то издалека зазвучала музыка их юности, песня из «Титаника» в исполнении Селин Дион, заезженная на дискотеках той поры, но здесь и сейчас заново услышанная, заставившая их сердца вздрогнуть и забиться с удвоенной силой.
Антон не стал церемониться с устным приглашением. Отбросив все условности, накрыл ладонью руку Ларисы, лежавшую на подлокотнике кресла, сжал ее и властно потянул к себе:
Пойдем?
Невозможно было отказать этому взгляду, этой теплой и сильной руке, этому властному и одновременно влекущему за собой голосу. Невозможно!
Они почти не двигались. В полумраке притушенных светильников стояли, обнявшись, в толпе танцующих и тонули в глазах друг друга. Она сдалась, покорилась, уступила в этом состязании. А он ликовал, предвкушая их первую, долгожданную, нереальную когда-то, но теперь такую близкую ночь.
И она была! Ночь любви, признаний, слез и счастья. Как долго они шли к ней, каким длинным, извилистым, непредсказуемым путем!
* * *
Антон еще плескался в ванной, а на кухне его уже ждал поздний завтракдушистый кофе, омлет с гренками, сандвичи с бужениной и зеленью. Накрывая стол, Лариса то и дело поглядывала на свое отражение в зеркале и удивлялась перемене, произошедшей с ней за одну ночь. Ее лицо, слегка подправленное невидимым скульптором, похорошело, став изысканно утонченным. Нежный овал с чуть осунувшимися щеками обрел дополнительный шарм, на губах застыла легкая улыбка, а глаза из-под полуприкрытых век мерцали таинственным светом. Она сияла от счастья.
Да, она была счастлива, но из суеверия боялась признаться в этом. Боялась спугнуть непостоянную, капризную птицу счастья, в столь редкие дни прилетающую на наш подоконник и не желающую приручаться ни за какие лакомства.
Эта чудесная ночь, о которой она не раз грезила, была настолько хороша, что казалась воплощенной фантазией, материализовавшимся сном из юности. И все же это было на самом деле. Когда приходило осознание реальности происходящего, Ларису бросало то в жар, то в дрожь.
Антон воспринимал эти ее вспышки как выплески сексуальной энергии, как проявление сильного темперамента и старался соответствовать, не ударить в грязь лицом.
Опустошенные страстью, они уснули уже утром, а разбудило их полуденное солнце, выглянувшее на минуту из-за серых октябрьских туч. Не желая выглядеть заспанной растрепой, она первой убежала в ванную, а когда вновь заглянула в спальню, то застала неожиданную картинку: ее возлюбленный, сцепив руки на затылке и удобно откинувшись на подушки, с интересом смотрел телевизор. Там шла трансляция футбольного матча, Вопрос «Кофе будешь?»прозвучал одновременно с его громким призывом: «Бе-е-ей!»а потому не был услышан. Странно, но это нисколько не обидело, наоборот, его поведение показалось ей необычайно мужественным. Подспудно она всегда тосковала по таким проявлениям мужского начала, которых Денису, например, явно не хватало.
Не удержавшись, она подошла к Антону, обняла за широкие плечи, поцеловала в затылок и поспешила на кухню, где в веселом возбуждении принялась готовить завтрак, поглядывая на себя в зеркало и ощущая на губах запах одеколона «Lacoste».
А потом, когда они сидели на ее просторной кухне и завтракали, Лариса мучилась сомнениями: «Спросить или подождать, пока сам не скажет?» И вдруг Антон произнес фразу, после которой надобность спрашивать отпала сама по себе. С аппетитом поедая пышный, румяный омлет, удавшийся Ларисе как никогда, он пробормотал:
Вкуснятина! Давно не ел домашней стряпни. Я ведь все больше по кафе да ресторанам кантуюсь. Жизнь холостякане сахар.
После этих слов в Ларисе точно новый источник энергии забил. Окрыленная, она порхала по квартире, напевая мелодию из «Титаника», вспоминая вчерашнее танго, ласковый, неотрывный взгляд Антона, его крепкие объятия, нежные слова.
Он ретировался сразу после завтрака, объяснив свой поспешный уход неотложными делами, не отпускавшими даже в субботу, а она осталась дома, хотя и собиралась поначалу съездить на пару часов в офис. Осталась, чтобы вновь и вновь мысленно пережить мгновения воплотившейся мечты, чтобы никто чужой не вторгся, нечаянно и грубо, в поэтический мир ее грез. Ей никого не хотелось видеть, так как перед глазами был онсинеглазый король, мужчина всей ее жизни!
Но внешний мир часто не соответствует нашему внутреннему состоянию. Он живет по своим законам, равнодушный к горестям и радостям, так устроена жизнь. Из счастливой эйфории Ларису вывел телефонный звонок.
Алло, Ларчик? Привет! Как дела? Вы вчера так красиво удрали, в бешеном темпе, как будто за вами гнались. Оставили нас с Катериной одних. Сидим с ней, озираемся. Вид глупый, как у наседок, потерявших цыплят. Ха-ха-ха! Невежливо с вашей стороны. Впрочем, шучу. В такие моменты не до этикета. Мы еще целый час допивали с горя остатки «Хеннесси» и пялились на танцующие пары. Представь: к нам ни один мужик не подошел. Даже эти горные джигиты оказались горными козлами: разглядывали женщин, как на витрине, но не пригласили ни одной. Подлецы! Видите ли, мы им уже не подходим! А может, их женщины в принципе не интересуют? Точно! Как я раньше не догадалась?
Казалось, Викиным словоизлияниям не будет конца. Лариса пожалела, что не отключила телефон. Она слушала подругу, не вникая в суть ее слов, морщилась, вздыхала, но прервать не решалась. Наконец Вика опомнилась, убавила громкость и напор своей речи, спросила уже по-человечески:
Ларис, ты как, в порядке?
То есть?
Ну, короче, у вас все нормально? Ведь ты всегда любила его, я знаю.
У меня все хорошо, с трудом сдерживалась Лариса, чувствуя, что еще немного, и она оторвется от пола и полетит, невесомая, пьяная от бродившей в ней крови.
Какая-то ты начала, но не договорила фразу Вика, озадаченная необычным поведением подруги. Слушай, а давай продолжим мой день рождения в домашних условиях, а? Можешь даже с ним прийти, не возражаю. А я сейчас курицу в гриль поставлю, Катюхе звякну, чтобы фруктов по пути купила. От вас с Антономспиртное. Ну как? Решайся, Лариска!
Я приду, но только одна.
Не поняла, протянула Вика, сделав ударение на букву «о».
Господи, да пойми ты, в конце концов, что мне надо переварить все это! уже не сдерживая эмоций, закричала Лариса. А для этого нужно время! Ведь я шла к этому всю жизнь! Неужели не понятно? Господи, ну почему люди бывают такими толстокожими?!
Успокойся, Ларчик, растерянно пробормотала Вика. Я все понимаю. Что я, «мадам ку-ку» какая-нибудь? Вот и соберемся втроем, перетрем дела наши девичьи, глядишь, тебе и полегчает. Что мы, колоды березовые, не понимаем настоящих чувств? Да нам все эти особенности национальной любви не хуже вас известны. Ладно, хорош попусту базарить. Жду тебя через два часа. Пока!
* * *
А все же права оказалась Виктория! В кругу близких подруг Ларисе стало легче. Если бы она осталась одна в своей квартире, то просто сошла бы с ума. От хлынувшего на нее водопада событий, чувств, воспоминаний. От того, что нежданно-негаданно из юности примчалась любовь, самая прекрасная, какая только бывает у человека, сильная, трепетная, несравненная.
Они выпили две бутылки красного вина и теперь, раскрепощенные и беззаботные, рассказывали анекдоты, хохотали, пели хиты из репертуара последней «Фабрики звезд». Но вот Катя затянула протяжную и грустную, в которой выразилась вся тоска обманутой любви: «Напилася я пьяна». Подруги подпевали ей, повторяя последнюю строчку куплета. И вдруг, после того как прозвучало Катино:
Если он при дороге,
Помоги ему боже,
Если с милушкой на постелюшке
Вика повысила голос и завершила песню весьма неожиданно: «Помоги ему то-о-же!» Такой финал стал поводом для феерического веселья. Поставили диск с танцевальной музыкой и пустились в пляскто во что горазд! Им море было по колено, а уж какой-то там рок-н-роллпросто «семечки»! Но когда Кате пришла идея сделать сальто, то на помощь Ларисе поспешила Викавдвоем они кое-как перевернули «стройную как кипарис» подругу, а потом катались по полу в приступе гомерического хохота.
Отдыхать уселись на диван, болтая о пустяках и потягивая вино.
Как я завидую Ларке, вздохнула Катя, качая головой. Все у нее пучком: и бизнес, и внешность, и мужики не переводятся. Прям сорит ими, как конфетными фантиками, направо и налево. А мне хоть бы какой завалящий попался под руку. Так неткому-то все, а комухрен с нерафинированным маслом.
Ну чего ты разнылась? не выдержала Вика. Сидишь в своей бухгалтерии, как мышка, на белый свет носа не кажешь. Скажи, ну разве найдешь своего принца среди бумаг и цифер?
А где, по-твоему, искать этих принцев? Вон Ларка пошла в ресторан и с ходу на самого Кронберга наскочила. А мы с тобой там же сидели-сидели, да ничего не высидели.
На «Желтом тюльпане» свет клином не сошелся, возразила неунывающая Вика. Давай на ноябрьские пойдем в «Кораблик»
Ага, сядем на кораблик, паруса распустим и полетим на зов случайной любви, скептически завершила Викину фразу Катя. Знаем, проходили! Утром этот прынц морду прячет или мимо смотрит, будто впервые тебя видит. Оказывается, у него и жена, и полный выводок, и куча проблем, а все его вчерашние жалобы на «непонимание и засасывающую семейную трясину»всего лишь обычный мужской треп, когда сильно приспичило.
Кстати, Катерина! округлив глаза, подалась вперед Вика. У нас же сосед-холостяк недавно появился. Купил однокомнатную напротив меня.
Откуда ты знаешь, что он холостой? почти одновременно спросили Катя с Ларисой.
По крайней мере, за весь месяц, что он здесь живет, женщин я не видела.
Ну-у, это еще ни о чем не говорит, засомневалась Катя, но глаза ее заблестели.