Умойся и приведи себя в нормальный вид. Выглядишь как полоумная.
Чувствую себя так же!
Когда Исаевы покидают спальню, Ева бросается к окнам и в ярости срывает шторы. Яркий дневной свет резко заполняет все пространство. В воздухе взрывается ненавистный запах и кружатся пылинки.
Господи, сколько можно уже? Сколько можно?
Отбрасывая в сторону тяжелые метры ткани, девушка со злостью выдыхает. Запускает руки в волосы, отчаянно мечтая вырвать их с корнями. Бегает по комнате взглядом и вдруг замечает, что дверь оставили открытой.
Что за
С бесконтрольно колотящимся сердцем преодолевает расстояние и переступает порог. Действует так осторожно, словно шагает в западню.
Но в узком коридоре никого.
Идет по тихому дому, слыша лишь свое сбившееся дыхание. Следуя темными коридорами, открывает дверь за дверью. Чувствует себя героиней какого-нибудь второсортного фильма ужасов. Ведь где-то в этом доме находиться сам дьявол, а она целенаправленно ищет его укрытие.
Инстинкт самосохранения просит Еву остановиться, оглянуться, подумать еще раз. Но, на фоне общего состояния, этот инстинктвсего лишь слабый импульс.
Решительно врывается в кабинет отца. Его нет. Пусто.
Исследуя глазами помещение, находит его точно таким же, как и всегда. Сдерживая бессильные слезы, прикусывает губу. Чувствует привкус крови. Грохот собственного сердцебиения. И тошноту.
Зло выдыхает.
Упирается взглядом в край темного письменного стола. Внимание Евы поглощает очертание серого пистолета. И она окончательно выпадает из реальности. Оказываясь где-то за гранью настоящего, без сомнений шагает дальше. Мысли, как черные птицы, расправляя свои крылья на всю широту, подталкивают ее в темноту.
Хватая оружие, девушка восхищается его тяжестью и разительной прохладой. Делает глубокий вдох. Освобождается от куртки, чтобы обеспечить своему изнуренному телу большую гибкость.
Выходя из кабинета, продолжает поиски.
Наконец слышит голоса из гостиной. Чуть замедлившись, перешагивает порог, выбрасывая перед собой руку с зажатым в ней пистолетом. И когда остается лишь несколько секунд до финальных титров, хитроумный режиссер ее жизни использует стоп-кадр.
Остановка изображения.
Первый, кого она видит прямо перед собоймама.
Реакция Евы замедляется, словно под воздействием психотропных веществ, которые ей любил приписывать Гольдман. Стоит с направленным на мать пистолетом, хотя убивать ее, вроде как, не собирается. Хочет обратить внимание на остальных присутствующих, чтобы определить, кем они являются. Но не может пошевелиться. Периферийным зрением отмечает, что их в помещении очень много.
Ей же нужен только один человек. Она пришла за отцом.
Всем оставаться на местах, этот приказ отдает смутно знакомый мужской голос, но он не вызывает у Евы интереса.
Другой окрик вынуждает ее двигаться.
Ева, зовет отец.
Поворот головы синхронно с перемещением по воздуху пистолета. Стремительно. Инстинктивно. Слаженно. Фокусировка зрения на человеке, которого она когда-то любила по праву кровного родства.
Гнев заполняет все существо девушки, сигнализируя, именно онее цель.
Повисает звенящая тишина.
Она смотрит в холодные глаза отца. Чувствует себя покалеченной, уродливой, опустошенной.
Ева, с нажимом произносит он. Что ты творишь? Возьми себя в руки.
Только для Евы его словапустые звуки. Они создают колебания воздуха, но не имеют содержания.
Меня зовут Эва, с ледяным спокойствием громко провозглашает она.
Глубоко вздыхает, ощущая приятное и обширное покалывание в груди.
Неторопливо прощупывает публику взглядом. Читает в их глазах шок, растерянность и страх. И ей приходится по вкусу впечатление, которое она производит.
Приходько следует глазами по порванным колготкам девушки, колышущейся на худых бедрах черной каскадной юбке, грязным разводам на лице, беспорядочным волнам волос. Ева Исаева не выглядит как желанный приз. От ее проникающего, словно острые ножи, взгляда озноб ползет по коже.
Меня зовут Эва, повторяет девушка громче, окрашивая свой голос гневом и силой.
Она походит на вырвавшуюся из клетки рептилию, тело которой нашпиговали неконтролируемой силой, а сознание под корешок заполнили обидой. И эти прочные стеклянные стены разрушил Адам Титов.
Она таит угрозу для них всех. И ее сила заключается вовсе не в оружии. Онав жажде справедливости. Нет страшнее человека, чем тот, которого задели за живое.
Меня зовут Эва, чеканит девушка, выжигая в застывшем воздухе каждый звук. Все услышали? А теперь повторяйте!
Создается впечатление, что присутствующие забыли, как двигаться. Или находятся под гипнозом. Каждый из них заполняет лишь отмеренное ранее пространство. А по контуру их тел воздух превращается в бетон.
Повторяйте!
Синхронно не получается. Первый осторожный голос принадлежит Приходько. Это подталкивает и остальных к подчинению. Следом шелестят низкие голоса вытянутых, как стволы деревьев, охранников. Их здесь целая армия, учитывая, что Виталий Иванович прибыл со своей свитой, и они примкнули к вышколенным амбалам Исаева.
Последним следует тихий шепот со стороны Ольги Владимировны. И ни звука от Исаева. Он сцепляет зубы до яростного скрежета. Задумываясь о том, что вероятнее откусит себе язык, чем выполнит требование.
Ева сухо улыбается.
Черные птицы набирают высоту, накрывая застывшую толпу своими широкими темными крыльями и отрезая их от внешнего мира.
И еще раз!
Воздух снова множится голосами. Но Исаев упорно молчит.
Слезыне слабость, папа, заявляет девушка. Слабостьэто прихоть, которая сидит внутри человека и, подавляя его «я», требует полного себе подчинения. Если подкармливать ее регулярно, она быстро разрастается. И вместе с нейее аппетиты. Твоя слабостьвласть. Стремление к ней уничтожило тебя, папа. Она тебя сожрала. У тебя не осталось ценностей.
Ноздри Исаева гневно раздувается. Кажется, он готов подойти и вырвать у нее из рук пистолет. Но он не двигается, скашивая взгляд в сторону, за спину Евы. За что-то цепляется, сохраняя вынужденную неподвижность.
Вы всеслабые, никто не смеет ей возразить. Продаетесь за деньги и предоставляемые ими удобства. У каждого из вас есть ценник. У кого-то больше, у кого-то меньше, но все вы продажные твари.
Послушай Эва, говорит Приходько, и Ева фокусирует на нем свой недовольный взгляд. Ей изначально неинтересно то, что он скажет. Я понимаю твое расстройство. Но давай попробуем успокоиться, ее взгляд замирает на лице мужчины, выхватывая его тусклые глаза и тонкий рот, растягивающийся в снисходительной улыбке. Он говорит с ней так, словно она милый взбесившийся котенок. Ты можешь опустить пистолет, чтобы мы сделали это? Никто не причинит тебе зла.
Нет, отрезает девушка.
Подумай сама
Я думаю. Я думаю, вам следует помалкивать, Виталий Иванович! Не хотелось бы портить узор вышивки на вашей рубашке.
Явный подтекст угрозы выводит из оцепенения одного из телохранителей. Он ступает к Исаевой, пока сам Приходько не ловит его за локоть.
Назад, Сеня.
Парень напрягается и замирает, а Ева разражается хохотом.
Сидеть, Сеня. Лежать, Сеня А, кстати обводит взглядом присутствующих. Всем лежать! Руки скрестить за головой. Лица в пол, инструктирует, словно подобное ей приходится делать не в первый раз. Остаешься только ты, папа.
Эва пробует урезонить ее Ольга Владимировна.
Ложись на пол, мама. Ты столько лет упорно игнорировала все проблемы этого дома. Сейчас я прошу тебя, но тон ее голоса не похож на просьбу, лечь на пол и закрыть глаза. Все закончится очень быстро. Обещаю.
Господи, Е
Немедленно ложись на пол, мама!
Это гневное требование сопровождается сменой направления пистолета. Когда их взгляды скрещиваются, Ольга Владимировна вздрагивает. Понурив плечи, сдается. А Ева хладнокровно наблюдает за тем, как мать опускается на колени и, принимая лежачее положение, утыкается в пол лицом. Ее не трогает даже то, что сразу за этим ее плечи начинают дрожать.
Все остальные не нуждаются в дополнительном стимулировании. Укладываются штабелями рядом друг с другом, застилая пол гостиной.
Правила поменялись. Ага, возвращается к отцу. Теперь я говорю, что делать. Тебетоже. Папа. Повторяй за мной. Э-в-а.
Гудящая напряжением тишина.
Повторяй, черт возьми!
Решительность дочери должна подтолкнуть Исаева к повиновению. И все же, кажется, что ответа не будет даже сейчас.
Но вдруг он смотрит ей за спину и, переступая через свою гордыню, презрительно сминает губы.
Эва.
Превосходно звучит, одобрительно заключает девушка. И вовсе несложно, правда?
По всем расчетам, она должна бы этим удовлетвориться.
Но
«Простите, но нет».
Пора платить по счетам, папочка. Ты задолжал миллионы.
Внимание Евы рассеивает движение со стороны. Видимо, именно реакции этого человека все и ждали. Тяжелая ладонь накрывает ее руку и придавливает вниз за мгновение до того, как она нажимает на спусковой крючок.
Звук выстрела гораздо громче, чем она помнит. Он оглушающий.
Рухнув вниз, зажимает руками уши и зажмуривает глаза. Не чувствует боли от соприкосновения с твердой поверхностью, те же сильные руки не позволяют ей упасть, прижимая к жесткому телу.
Она чувствует запах. Слышит голос. И ее сердце начинает усиленно качать кровь.
«Это невозможно»
«Но»
«Боже»
Все хорошо, Эва. Теперь все будет хорошо. Я здесь.
Паника возвращается, когда, вопреки всем усилиям Евы открыть глаза, тело наливается тяжестью. Невидимая сила тянет ее вниз с безумной скоростью. Она чувствует полет, но не ощущает приземления.
Огромная воздушная яма. Звенящая тишина. Темнота.
Глава 20
Все мы родом из детства.
© Маленький принц
День шестьдесят шестой.
Это Ева Исаева? Боже! Это Ева Исаева!
Хм-м Высокомерная штучка.
Говорите тише
Ой, пофиг Понятное дело, ей нравится внимание. Смотрите, как она нос задирает.
Ее браслетэто же подлинный Cartier?
И она носит его просто с джинсами
Вот бы жить так, как она.
Холод. Темнота.
Непрерывное равномерное попискивание. Воздух, насыщенный запахами спирта, лекарственных препаратов и крепкого кофе.
Не открывая глаз, Ева концентрируется на расплывчатых голосах.
должен сказать, результаты обследования неутешительные Обезвоживание, истощение, анемия, гипотония, аритмия При этом в крови концентрация сильнодействующих психотропных препаратов. Ее держали в заточении?
Размазанное восприятие. Подспудное отторжение непонятной информации.
Тишина, которую хочется разрушить пронзительным криком.
Все нормально. Можешь говорить откровенно. Ничего из сказанного не покинет стен клиники. Мы дорожим своей репутацией. Не сотрудничаем с органами и прессой. Чтобы определиться с лечением
Голоса утихают, словно кто-то постепенно скручивает звук на минимум. Темноту прорезают ядовито-оранжевые лучи. За ними тянется яркая картинка и внезапная духота.
Поток горячего воздуха обволакивает оголенную кожу, оседает на губах соленой влагой. Выдвигая кончик языка, Ева облизывает их и восторженно хохочет.
Звук ее смеха для нее же удивительно забавный. Ей хочется смеяться без остановки. Только затем, чтобы ощущать внутри себя эту приятную вибрацию.
Зачерпывая рукой мокрый песок, девочка развеивает его на ветру и восхищенно прослеживает короткий полет песчинок.
Ева, смотри-ка сюда.
Реагирует на голос мамы беглым поворотом головы. Вспышка фотоаппарата срабатывает, когда она уже отворачивается.
Вокруг столько всего!
Еве хочется трогать, смотреть и пробовать Она никак не определяется с тем, что ей интереснее всего, хватаясь то за одно, то за другое.
Начинает строить замок и тут же отвлекается на кричащую в небе чайку. Вскакивает и, раскидывая руки, бежит, повторяя на земле траекторию ее воздушного пути.
Лети! Лети! Лети!
Протяжный гул парохода заставляет ее резко остановиться.
Вав! крупные глазки расширяются еще сильнее, а тельце приходит в движение от трепета. Мамочка! Такой Очень-очень Вав!
Смотри же сюда, Ева Ева
Девочка нетерпеливо вертит головой. Тонкие косички взлетают от резкости ее движений.
Ох, Ева Замри хоть на полминуты
Замечает выброшенную на берег медузу. Прежде чем мама успевает остановить, хватает ее в руки. Похожая на прозрачное желе, медуза расплющивается в маленьких детских ручках.
Хочет лизнуть ее языком, чтобы определить: сладкая ли она?
Боже, Ева, нет! Не делай так
Но девочка уже высовывает язык и касается прозрачной массы его кончиком. «Желе» оказывается несладким. Оносоленое и противно пахнет.
Пффф Бррр Гадосчь!
Я же тебе говорила
Потеряв интерес к медузе, позволяет Ольге Владимировне забрать ее у себя из рук. И сию минуту срываясь с места, бежит в другую сторону. К большому коричневому псу, которого выгуливает бородатый мужчина.
Вав Пешик
Она никак не может произнести правильно это «вау», но ей нравится пробовать.
Нет, Ева! Опасно!
Вав! Мама Вав!
Женщина успевает поймать ее ладошку до того, как она прикасается к настороженному псу.
Да, гав.
Нет! Вав!
Вав?
Думаю, она в восторге, с улыбкой замечает хозяин собаки.
В восторге?
Ее «вав» очень похоже на английское «wow».
Вав! Вав! Вав! одобряет мужчину девочка.
О-о Надо же Действительно, похоже.
И пока взрослые обмениваются еще какими-то предположениями, Ева все-таки прикасается к собачьей морде. Пес обдает маленькую ручку горячим дыханием и облизывает ее шершавым языком, заставляя девочку смеяться до икоты.
Цвета блекнут, вопреки сопротивлению Евы. Она понимает, что снова возвращается в темноту, слыша учащающийся писк и чувствуя на губах свое собственное горячее дыхание.
«Нет, нет, нет»
Возобновившиеся голоса стихают до того, как она понимает суть диалога.
Ева Павловна?
Ей крайне не нравится это обращение.
Чья-то тяжелая ладонь ложится на ее запястье, и дыхание девушки резко стопорится. Она стремится избежать любого прикосновения. Пробует выдернуть свою руку, но та, не подчиняясь сигналам, которые посылает ее мозг, остается неподвижной.
Эва?
С этим голосом приходит столько мыслей, ощущений и эмоций. Такая безумная путаница. Такой взрыв, что в груди становится больно.
Сильнее. Выше. Громче. Больнее.
Она просыпается?
Не факт. Показания датчиков могут изменяться в зависимости от того, что ей снится.
Диалог прерывается. Сознание Евы срывается с застопорившейся отметки. Проясняется с пробуксовкой. Бросается вперед, захлебываясь фрагментами обрывочных воспоминаний.
Глава 21
Пока выброс гормонов не ослабляет организм, требуя возвращения ко сну.
Держи лодыжки выше, не пытайся нащупать дно. У тебя получится.
Повторяя указания матери, Ева проплывает вперед несколько метров.
Вау-вау! У меня получается! Смотри-смотри, мамочка!
Отлично, Ева! Ты большая молодец!
Папа! Смотри!
Очень хорошо, дочь.
Бедро сводит судорога. Море расходится, создавая глубокую воронку. Головокружительное стремительное падение заканчивается на твердой поверхности.
В стороне раздается увлеченное цоканье.
Ты испачкала платье, маленькая проказница.
Приподнимаясь, Ева обращает взгляд в направлении этого порицания. Арина Даниловна сидит в углублении светло-зеленого кресла. Поймав момент, когда она поднимает глаза поверх очков в роговой оправе, девочка гримасничает и показывает ей язык.
Верх невоспитанности, юная леди.
Кричащая вульгарность, передразнивает няню, попадая в ритм ее речи.
Ветер врывается в открытое окно, подхватывая растрепанные хвостики. Кружит по комнате, приглушая строгие наставления женщины.
Расфокусирование зрения. Секундная задержка дыхания.
Смена обстановки и освещения.
Папа! Папа!
Ну, что случилось, Ева? отрываясь от газеты, Павел Алексеевич слегка поворачивается в сторону дочери. Почему ты вопишь?