Пожав плечами, я ответила:
Валяй. И музыку включи, интересно, что у вас на радио играет.
Артур фыркнул, но сделал, как я просила. Пока он вёз меня по широкой автомагистрали, я слушала ненавязчивую русскую попсу и улыбалась незамысловатым текстам. Например, таким:
Нравится мне не замечать расстояний,
Когда безумно так тянет, это нравится мне.
Нравится мне с тобой на кухне и в ванной,
И даже рухнуть с дивана. Но мне
Можно вопрос? вырвалось у меня, когда припев заиграл во второй раз.
Можно.
Что такое банки?
Ответом мне был громкий заливистый смех, и я залилась густой краской. Пока Артур ржал, я успела насупиться и даже немного обидеться.
Ты не знаешь, что такое банки? спросил он между смешками и фырканьями.
Я покачала головой и скрестила руки на груди:
Разве это смешно? Да, не знаю.
То есть, тебе в детстве никогда не ставили банки? он снова засмеялся, трясясь всем телом.
Нет, не ставили. Знаешь забудь. Спрошу у Гугла про твои банки, я взмахнула рукой и отвернулась от него, поджав губы.
И зачем так хохотать? Как будто я ему анекдот рассказала, ишь как развеселился.
Повезло тебе, мягко сказал Артур, продолжая посмеиваться, Я их ненавидел. Мерзкие штуки. Мне их ставили, когда у меня был бронхит; а бывал он у меня очень часто. Лежишь на животе полчаса, как дебил; к твоей спине присасывают эти банки. Единственным развлечением было пошевелиться и послушать звон этих штуковин друг о друга, он снова рассмеялся, Потом синяки неделю проходят, он коротко сморщился, и снова широко улыбнулся.
Какоето садистское лечение, буркнула я, не отворачиваясь от окна.
У меня было советское детство, он снова хохотнул, а потом я почувствовала прикосновение горячих пальцев к своей ладони, Банки это ещё цветочки. Настойка календулы во время ангины вообще дарит незабываемые ощущения.
Я невольно улыбнулась его руке на своей, а потом он переплёл наши пальцы и крепко сжал их. Повернув голову, я посмотрела на него; но Артур не отрывал взгляда от дороги.
Смотри, он кивнул в лобовое окно, Это третье кольцо. Сейчас проедем мост и свернём на Кутузовский, а оттуда на Новый Арбат. Конечно, ночью вид лучше, но какнибудь в другой раз.
Мне захотелось ответить ему, что другого раза не будет; но ведь говорят не зарекайся.
Пока он вёз меня по широкой улице, я разглядывала высотки и старинные здания; разноцветные вывески; подземные переходы и людей; которые почемуто казались мне пришельцами с другой планеты. Я не могу объяснить, что было в них странного; но они определённо были для меня какимито Другими.
Машина остановилась прямо на тротуаре, наверняка нарушая все правила дорожного движения; хотя, что я могу о них знать? У меня даже водительских прав нет.
Артур щёлкнул ключом в зажигании, и вышел на улицу. Я последовала его примеру; ступив на попрежнему горячий асфальт, и вдохнула тяжёлый воздух мегаполиса. Да, здесь не хватает свежести. Хотя в Талинне температура сейчас почти такая же, всё же ощущается она подругому. То ли изза близости побережья; то ли просто изза того, что Москва для меня чужая; но духота не давит, а приятно обволакивает тебя, и ты быстро подстраиваешься к ней. Конечно, одежда липнет к телу, но всё равно это ощущение намного приятнее обжигающего и сухого Московского воздуха.
Артур кивнул на вход и пошёл неспешным шагом к большим дверям. Я поплелась следом; войдя в здание и направившись к широкой лестнице. Снова поднималась на второй этаж, ощущая, как ноги деревенеют; и снова меня не покидало ощущение неизвестности.
Прошу, щёлкнув выключателем, Артур пропустил меня вперёд.
Глаза не сразу настроились на резкий переход от приглушённого света в коридорах и яркого сияния люминесцентных ламп в помещении. Пришлось зажмуриться и усиленно заморгать, пока глаза не привыкли к такому резкому контрасту.
Надевай, протянув мне платье, Артур прошёл мимо меня к стене и начал отодвигать широкую стойку, на которой висело чтото большое и белое.
Наверное, это фон. Я не сильна в фотографии, но примерно представляю, как происходит процесс. Пока он двигал с громким скрежетом по деревянному полу незамысловатую конструкцию, я подошла к столу и положила на него свой мобильник и ключ от номера. Мягкая ткань платья скользила в моей руке, и я повесила его на спинку кресла.
Хочешь ещё моих фотографий, чтобы шантажировать? сказала, скрестив руки на груди.
Артур застыл посередине комнаты и уставился на меня удивлёнными глазами. Глубоко вздохнув, он покачал головой и продолжил своё занятие, устроив фон у противоположной стены. Я внимательно следила за его действиями, пока он ходил тудасюда, чтото устанавливая, настраивая и регулируя.
Ты будешь одеваться? спросил он, опуская чтото вроде прикреплённого к потолку руло яркозелёного цвета, Или тебе нужна помощь?
Я вскинула брови и упёрла руки в бока:
Не буду!
Кира, он опустил голову на грудь, но я заметила улыбку на его губах, Быстро. Надень. Это. Платье, сказал он по словам, одарив меня гневным взглядом.
Приказные нотки подействовали на меня самым благотворным образом, и я послушно сняла с себя футболку и натянула платье через голову. Поморщившись от неприятного трения и статического электричества, я скинула тенниски и расстегнула джинсы. С трудом стянув с себя узкие скинни; поправила подол, и вернулась в свою прежнюю, почти воинственную позу: руки в бока.
Доволен? брякнула я, прищурившись.
Да, неплохо, бросив на меня мимолётный взгляд, Артур подошёл к столу и поднял с него камеру, перебросив ремешок через шею, Отойди к стене.
Ты серьёзно будешь это делать? умоляющим голосом спросила я, но всётаки встала, где он указал.
У меня появилась идея, так что, он подошёл ко мне и широко улыбнулся, нависая надо мной, Да, я буду тебя фотографировать. Встань ближе к фону, но не опирайся на него; будут тени, провёл мне краткий экскурс в позирование Артур.
Мой рот открылся в немом вопросе, но одна его рука, та что была свободной, прислонила меня к полотну, которое наощупь было похоже на бумагу. Я затаила дыхание, когда Артур опустился передо мной, опираясь для равновесия на одно колено.
Его лицо скрылось за объективом и послышались короткие щелчки. От каждого я нервно вздрагивала, и это не укрылось от внимания Артура.
Расслабься, Кира.
Как обычно в этой фразе была какаято странная суровая мягкость, которая заставила моё тело обмякнуть и повиноваться.
Снова раздались короткие щелчки, чередующиеся со вспышкой; и я невольно зажмурилась.
Да, хорошо, пробубнил Артур в видоискатель, Так, а теперь положи руку на бедро.
Правую или левую? решила уточнить.
Без разницы, отрезал он, снова разглядывая чтото в своей фотокамере.
Я глубоко вздохнула и положила правую руку на бедро, как он и сказал. Между щелчками и вспышкой, расслышала тихое:
Возьми край платья.
Мои пальцы послушно обхватили тонкую ткань, инстинктивно потянув её вниз. Странно, но меня не покидало ощущение, что я стою перед ним голая; хотя это было не так.
Тяни его вверх, шепнул Артур.
Я снова выполнила команду, чувствуя себя довольно необычно. С одной стороны, мне было неловко и даже немного страшно; а с другой внутри зародилось какоето приятное томящее ощущение. Гдето на уровне желудка. Что обычно было дурным признаком.
Мне хотелось выполнить его команды. Мне хотелось сделать всё так, как он говорил. Я вцепилась в край платья пальцами, чтобы унять дрожь в них; и тянула наверх до тех пор, пока мои бёдра полностью не оголились. И за эти секунды, я слышала всё. Тихий шорох синтетической ткани, скользящей по моей коже; щелчки фотоаппарата, который снимал без остановки каждое моё движение; глубокое дыхание Артура и мои короткие, прерывистые вдохи.
Замри, шепнул Артур, придвинувшись ко мне чуть ближе.
Медленным движением он приподнял юбку ещё выше, открыв нижнее бельё; а затем приспустил резинку атласных трусиков. Не знаю, какую композицию он пытался изобразить; но улыбка, с которой он посмотрел в видоискатель определённо была довольной.
По идее трусы должны быть другие, шепнула я, откинув голову назад.
Фон за мной пошевелился и Артур коротко, но ёмко выругался. Сев на пол, он согнул колено и водрузил на него руку с фотоаппаратом. Положив подбородок на внушительный чёрный агрегат с логотипом Nikon, он взглянул на меня и глубоко вздохнул.