В халате по дому разгуливать больше не будешь. Я усилил охрану. С сегодняшней ночи несколько парней будут находиться непосредственно в доме.
А без халата можно? вопрошаю звенящим от напряжения голосом и, отбросив на стул кардиган, распускаю пояс.
Развожу полы и сбрасываю шелковое одеяние на пол.
Что ты, на хрен, вытворяешь?
Как бы там ни было, Тарский не пытается отвернуться или сделать вид, что не замечает моей наготы. Смотрит Еще как смотрит! Неторопливо и абсолютно откровенно, будто имея на то какое-то право, меня разглядывает. Медленно скатывает взгляд по груди, животу, бедрам, ногам. Возвращаясь, задерживается на треугольнике между ног. Потом обратно к бесстыдно восставшим соскам поднимается.
Такой волной жара меня окатывает, запоздало сокрушаюсь над своей безрассудностью.
Ну, как? Пойдет? невзирая на жгучее смущение, имею наглость покрутиться перед ним. Мой лучший костюм.
Немедленно оденься, Катерина.
Вместо этого шагаю к нему вплотную. Боюсь представить, что со мной произойдет, если прикоснется, но остановиться не могу. Его энергетика и без того с головой меня накрывает. Едва дыша, кладу ладони на плечи и приподнимаюсь на носочках, чтобы иметь возможность в глаза заглянуть.
Представляешь, что будет, если папа войдет? озвучиваю вопрос, который меня саму и пугает, и по какой-то дикой причине будоражит. Тебя расстреляют? Свяжут, поколотят и бросят в подвал на съедение крысам? Прибьют гвоздями к креслу и заставят встать? на нервах выдвигаю нелепейшие теории. Ох, как же не хочется, чтобы ты преждевременно в ад отправился. Там, наверное, и сковородка еще не достаточно прогрета
Не волнуйся, Катерина. В ад я один не пойду. Тебя с собой заберу, режет пространство пугающим хладнокровием. Так что впредь думай головой, прежде чем что-то вытворять.
Сбрасывая мои руки, разворачивается и выходит.
Черт
Стремглав бросаюсь к кардигану и спешно прикрываю наготу.
3
Смотри, разноцветный дождь
Новый день ослепляет трезвостью ясного мышления. Долго лежу, не в силах заставить себя выползти из-под одеяла.
Таир
Номер, который я выкинула перед ним на кухне Это уже за гранью. Шутки шутками, но с обнаженкой хватила лишку.
Боже, как стыдно!
Воспоминания бьют по нервам едва ли не сильнее, чем предшествующие этому кадры с ужасающей перестрелкой.
Зачем я это сделала? Что на меня нашло? Господи, какая идиотка!!! Как же теперь в глаза ему смотреть?
Извиниться или корчить вид, что ничего не было? Что говорите? Гамлет предстал перед трудным выбором? Да нет же! Взгляните, будьте любезны, на меня! Ни ума, ни стыда, ни совести! Хотя нет, стыд и совесть, безусловно, в наличии. Иначе бы сейчас не грызла себя.
Прежде чем я нахожу в себе силы подняться с кровати, в комнату, словно шальной вихрь, врывается Карина.
Все спишь, царевна! Еще бы!!!
И тебе доброе утро.
Вставай, давай, раз уж мне пришлось. Мама зовет к столу.
Обреченно вздыхаю и выползаю из-под одеяла. Не придавая особого значения своей наготе, изящно потягиваясь, марширую в сторону гардеробной.
Все спишь голышом комментирует сеструля, следуя за мной по пятам. Сдается мне, это первые звоночки склонности к блядству.
Ты права. Как только представится шанс, с огромным удовольствием поблядствую.
Ну, ты ваще! звонко шлепает меня по ягодице и хохочет.
А чё такого? тоже смеюсь. Жалко, что ли? Не убудет.
Да-да, расскажешь, угу, произносит Карина с нотками ярого скепсиса. То-то ты всех отшиваешь.
Выбрать не могу, зачем-то включаюсь совсем не в ту игру. Все какие-то никакие.
Ну как? Тимур тоже? упоминает общего знакомого.
Знаю, что сама Карина в Федоровича безответно влюблена. Только поэтому не стала бы с ним связываться. Да и без того Вроде высокий, статный, по всем параметрам привлекательный, но чего-то не хватает. Не привлекает.
Тимура папа не одобрит.
Ты как будто с ним советоваться собираешься, пфф прощупывает дальше сеструля. Подвернется случай Например, на следующей неделе хоккейный матч
Ой, прекрати, отмахиваюсь, теряя терпение. Знаешь же, что я тут непонятно на сколько в заточении.
Настоящая принцесса.
Ага.
А Таирдракон!
Он тут при чем? выпаливаю слишком взволнованно.
Щеки вмиг жаром опаляет.
Ну, как? Он у вас на свой лад правила устанавливает, с каким-то непонятным пренебрежением фыркает. Как скажет, так Александр Дмитриевич и поступит.
Не желая вступать в бессмысленную полемику, отворачиваюсь и спешно натягиваю белье. Затем сдергиваю с полки яркие блестящие лосины и белую футболку.
У тебя в этих штанах жопа огромная, цыкает Каринка.
Сбрендила? У меня идеальные 90-60-90, и лосины этого испортить не могут, самоуверенно отмахиваюсь, но сомнениям все же поддаюсь. Становясь перед большим зеркалом, придирчиво оцениваю свои габариты. Ничего лишнего.
Как знаешь многозначительно бросает и отворачивается.
С детства такие трюки вытворяет, знаю ведь. А чуть не повелась.
Пойдем уже, эксперт, тяну ее из комнаты.
Добравшись до первого этажа, настороженно оглядываюсь. Все еще беспокоюсь и смущаюсь при мысли, что придется встретиться с Тарским. К счастью, такой возможности нам не предоставляется.
В гостиной находятся два здоровенных лба. Их внимания мы не удосуживаемся. Слишком увлеченно рубятся в карты. В кухне сидят еще два бритоголовых шкафа. Эти и вовсе безобидно выглядят, уминая под кофе и бесперебойную трескотню тети Люды сырники с медом.
Едва заметив нас, тетка командным тоном зазывает к столу. Не мнусь и нос не ворочу. В компании этих мужланов вполне спокойно завтракаем. Не приходится даже диалог поддерживать.
Управившись, взбегаем обратно на второй этаж и выбираемся на балкон. Выглянуло солнце, настроение чуть улучшилось. Перевешиваясь через балюстраду, срываю бутон красной плетистой розы, которая густо увивает стену и металлические поручни. Вкладываю в волосы. Улыбаюсь, когда Каринка за мной повторяет.
Смотри-смотри, шипит мне на ухо. Таир идет. Хорош чертяка!
Малышева, шикнув на сестру, сама слюни распускаю.
Заставляю себя отвести взгляд, но моментально сдаюсь. Вновь жадно таращусь.
Как думаешь, у него кто-то есть?
Кто? не понимаю, к чему ведет сестра.
Жена? Невеста? Любовница?
Конечно, нет!
Конечно, есть!
Внутри меня волна протеста поднимается.
Ерунда, сглатываю, стараюсь адекватно звучать. Он постоянно с отцом И часто ночевать остается. Разве жена бы такое терпела? при мысли об этом меня окатывает жгучим жаром.
Каринка щурится и вульгарно чавкает жвачкой.
И чего ты так раскраснелась, волчица?
Ничего не раскраснелась Жарко
Угу, ухмыляется от уха до уха. Даже если жены нет Что, он и вечером не отлучается? Пф-ф, чтобы кого-то трахнуть, ему целая ночь не нужна. Сечешь? надувает огромный пузырь.
Пальцем его протыкаю.
Все забываю, что ты универсальный эксперт!
Но-но! Аккуратнее с ближайшей родней.
Поговори, бормочу приглушенно, с балкона тебя сброшу, и по родне.
Правда задела, значит, снова лыбится, как полоумная идиотка.
Ничего не задела Вали, давай, к себе. Надоела!
Я-то свалю А ты что делать будешь?
Не желая смотреть на ее ехидную морду, отворачиваюсь и отхожу в самый угол длинного балкона. Вновь неосознанно Тарского ищу. Он поднимает голову. Приличное расстояние не мешает разглядеть выражение лицаозабоченно хмурится. Поднимая руку, очередную команду отдает. То ли у него проблемы с жестикуляцией, то ли у меняс распознаванием знаков, не понимаю, что ему нужно.
Машу ему рукой, в надежде, что он, назло Каринке, поприветствует в ответ. Ни черта подобного, конечно же Слышу со стороны сестры глухой хлопок и тихий булькающий звук. Считаю секунды до того, как эта дурочка хохотать начнет.
Вместо этого застывшую тишину прорезает грубый выкрик Тарского и громкий шлепок валящегося рядом со мной тела.
«Ложись»
Он горланит: «Ложись».
Едва это понимаю, приседаю и прижимаюсь к теплой плитке. Малышева молодец, быстрее сориентировалась.
Карин Каринка
Почему молчит? И не шевелится? Говорить ведь можно Шепотом никто не услышит.
Каринка
Мысль не успевает сформироваться. От тела сестры ко мне бежит тонкая струйка крови.
Я кричу раньше, чем мозг охватывает случившееся.
4
Ты видишь в истерике?
Стой, куда ты?
Обними!
Пять дней проходят в прогрессирующем коматозе. Трое первых суток из-за успокоительного, которым меня накачивает присланный отцом лекарь. Последующиеостаточно инерционным торможением нервной системы. В полусознательном состоянии нахожусь.
Что творится с тетей Людойописать трудно. Испытываю облегчение, когда она уезжает после похорон. Нет сил глядеть ей в глаза. Клянусь, в них горит обвинение и сопутствующее сожаление, что Карина погибла из-за меня.
Дикий озноб по коже несется, когда сама об этом думаю. Следом за теткой по каким-то делам в Тверь отчаливает отец. Нет, я не впервые остаюсь одна, но после случившегося душит такое одиночество, невозможно набрать жизненных оборотов и выгрести из мрака оцепенения.
Плохо ориентируюсь, в какое время суток окончательно прихожу в себя. Долго лежу, в надежде вновь отрубиться. Но быстро понимаю, что больше не усну. Выбираюсь из постели. Натягиваю на голое тело шорты и попавшийся под руку широкий свитер. Отодвинув краешек шторы, выглядываю на улицу и застаю ночь.
Когда выхожу из спальни, приставленный у двери охранник без слов следует за мной. Я иду медленно, он, подстраиваясь, держится на пару шагов позади.
Иду на шум голосов, а когда добираюсь до бильярдной, все присутствующие разом исключительно на мне концентрируют внимание. Я же смотрю только на Тарского. Продвигаясь в центр помещения, встаю прямо перед ним.
Мы можем поговорить?
Ни словом, ни жестом не реагирует. Возможно, сама себя накручиваю, но кажется, что слишком долго взглядом меня сканирует. В животе тугой узел затягивается. Конечности током пробивает. Задерживается на подушечках пальцев покалывающими иголками.
Совершаю глубокий и шумный вдох. Даю понять, что не сдвинусь с места, даже если мне придется целую ночь простоять.
Тогда Тарский перебрасывает Ивану кий и, наконец, идет в мою сторону. Разворачиваюсь и первой начинаю двигаться в обратном направлении, только потому, что иначе он не пройдет между столами. За дверью Таир меня обходит, дает охраннику знак оставаться около бильярдной и так же молча выступает вперед.
Через пару минут мы оказываемся вдвоем на кухне. Очевидно, ночью это единственная нейтральная и относительно уединенная территория.
Папа надолго уехал?
Дня на три.
Почему ты в этот раз не поехал с ним?
Так надо.
Будешь оставаться здесь все это время?
Почти.
Замолкаем. Точнее, я прекращаю задавать вопросы, а в другой форме с Тарским общаться невозможно. Нам не о чем говорить. Нет, эмоции толкают речь, но совсем не ту, которая приемлема с ним.
Однажды Таир сказал мне, что словате же действия. Прежде чем болтать, следует думать. Помню об этом и никогда не слушаюсь. Сейчас пытаюсь, и не получается. Злить его не желаю. Он, конечно, не причинит физический вред. Просто Не хочу ощущать его неприятия.
Без того уже успела в глазах Таира заработать репутацию пустоголовой и избалованной малолетки. И мне должно быть безразлично. Мне всегда безразлично! Только с ним не получается. От того и творю глупости.
За три года, что Тарский здесь, несмотря на то, что он за день может на меня ни разу не взглянуть, его заботу ощущаю на порядок сильнее, чем отцовскую. Трудно объяснить Просто обычно это доносят другие люди: «Таир велел тебя забрать со школы», «Таир сказал сегодня не выходить», «Таир сказал до полуночи быть дома», «Без завтрака не поедешь, так Таир распорядился», «Не бесись, Таир убедил Александра Дмитриевича. Пойдешь на свои танцы» Мелочи, но их так много. А мне хотелось больше внимания. Непосредственно его самого.
Потому с прошлого года творила откровенную дичь. Все, чтобы задержал взгляд, запомнил, отложил куда-то в самые сокровенные закрома. Наивная дурочка, знаю.
Можно я, пожалуйста, тебе расскажу? Больше некому.
Вновь чрезвычайно долго рассматривает. Никаких эмоций не проявляет. Кажется, его организм повсечасно, слаженно и без каких-либо перебоев работает.
Невозмутимый. Уравновешенный. Точный. Нацеленный на конкретный результат.
Говори.
Одно слово, и меня словно прорывает.
Это настолько ужасно, не могу перестать об этом думать, слезы выливаются из глаз на старте. Все время вижу перед собой Неужели так будет всегда??? Я ужасная сестра! Не могу начать скорбеть по Карине, потому что Потому что зациклилась на том, что видела и что ощущала сама!
Пока я хватаю со стола салфетку и принимаюсь громко сморкаться, Таир даже не двигается.
Естественная реакция. Ничего ужасного в этом нет.
Кажется, то, что он выказал свое отношение к ситуации, и так большой прорыв. Но мне моментально становится мало.
Правда?
Скажи еще что-то
Слышала их с отцом разговор, пока они думали, что я сплю. То, что убийство произошло на территории домане обычная трагедия. По понятиям наших круговэто несмываемое пятно. Вызов и унижение. Снайпера так и не поймали, а значит, и заказчик остается безголовым всадником.
Скажи же мне что-то
Правда? настойчиво повторяю вопрос.
Тарского словно заморозили. Хотя, возможно, он лишь на службе такой. Я же Яего работа, хоть постоянно об этом забываю.
Правда, его голос звучит глухо и спокойно. Из-за буйствующего в висках пульса приходится прислушиваться, чтобы разобрать смысл. Даже те, кто скорбят, чаще всего не покойного оплакивают, а самих себя, бедных и несчастных, лишившихся близкого человека.
Столько личных мыслей Тарского за один раз я никогда не получала. Тешусь, успокаиваюсь и снова дальше рвусь.
А у тебя У тебя есть семья?
Сердце невольно набирает оборотов. Я не должна сейчас об этом думать. Да и позжетоже. Но в данный момент, в сложившейся ситуации, особенно. В конце концов, это не мое дело! Не должна думать, но думаю
Пожалуйста-пожалуйста, пусть у него не будет жены!
Так горячо взываю к небу, словно и правда верю, что мое безрассудное желание при случае способно разрушить состоявшийся факт.
Нет.
Вспышка радости опаляет грудь. Сердце, будто нарвавшись на трамплин, куда-то летит Плевать.
Практически сразу же мне и этого становится мало.
Совсем никого?
Никого, о ком бы стоило тебе рассказывать.
Шмякаюсь обратно на землю. Отрезвляюще, прямо на задницу. Но быстро справляюсь с эмоциями. Скрещивая руки на груди, задираю нос.
Следовало бы гордо удалиться. Только вместо этого
Ты можешь меня обнять? Мне холодно и страшно, выдаю требовательным тоном то, что вовсе не планировала.
Сама своей наглости и смелости поражаюсь.
Таирне плюшевый медведь. Не добрый и не отзывчивый. Рассчитывать на подобноеверх идиотизма.
Можно, я хоть сама тебя обниму? заметно сбавляю обороты и голос разительно смягчаю. Ненадолго.
Да, это, определенно, выглядит так же жалко, как и звучит. Вот только, кроме него, мне больше не у кого просить поддержки.
Две минуты.
Едва Тарский заканчивает, налетаю на него, как безумный вихрь. Обхватываю руками, вжимаюсь, пытаюсь впитать тепло и силу.
Он огромный, горячий и будто каменный. Мне нравится. Очень нравится. Лучше этого ничего не испытывала. Поднимаясь на носочки, касаюсь его шеи носом. Вдыхаю дурманящий аромат: концентрированное сочетание его собственного запаха и резковатых древесно-цитрусовых ноток парфюма.