А я смотрю на шикарную задницу Хмельницкой в сумасшедших черных стрингах и понимаю, что вообще-тоу меня стоит до сих пор. И не думает падать.
Наверное, дело в её заднице Ну или в сиськах. В чем же еще
Глава 4. Ирия
Руки у меня трясутся.
Я держу их под ледяной водой, бьющей из крана, но они все равно трясутся.
В уме я представляю, как выдаю Антону Верещагину одну пощечину за другой, до тех самых пор, пока мои ладони не запылают, а звон в его пустой голове не станет слышен всем окружающим.
Дура! Какая же я дура!
И вот ради этого куска дерьма я собиралась завязать с Темой? Боже, не-е-ет, ни за что в жизни. Уж лучше вообще ни с кем вне Темы не связываться, там хотя бы понятные мне люди. Те, которые не делают ничего не логичного. Те, которые хотя бы пытаются слушать правила и говорить, что хотят и чего не хотят.
Смотрю на себя в зеркало, поправляю на носу очки. Простые нулевки, их я ношу просто для имиджа. Неровные красные пятна покрывают лицо и шею. Красотка, Ира, ничего не скажешь!
Одежду я из вип-кабинета забрала, оделась в туалете, теперь вот стою и пытаюсь выдохнуть, пытаюсь унять ярость, кипящую в моей крови.
Тварь! Какая же тварь!
Нет, я не буду размазывать слезы по лицу, и рыдать: Почему?
Нет никакого честного ответа на этот вопрос. Потому что Антошеньке так приспичило. Потому что ему все это показалось очень весело.
Просто потому, что онмудозвон редкостный. И я ведь об этом знала, только почему-то решила, что меня его мудизм никак не заденет.
Самообманыватьсяэто самая вредная привычка человека.
Я не понимаю только одногочто я ему такого сделала? Он же сам ко мне пришел. Сам пригласил меня на танец. И если я ему не нравлюсьчто, сказать было сложно? Почему просто было меня не отшить?
И зачем вообще было подходить?
Ключевой вопросзачем было так-то мудить?
И все-таки, зачем было подходить?!
Дверь туалета приоткрывается и в него просовывается одна осторожная голова. Секретарша мудака АнтошенькиНаташа. Глаза вытаращенные, охреневшие.
Можно, Ир?
Я киваю. Пока не могу говоритьне хватает воздуха. И цензурных слов.
Ну, Антон Викторович иЯ качаю головой перебиваю Наташу посреди фразы. Я и так знаю, что онсука. И раньше знала. Правда совсем не замечала за ним вот такого скотства в адрес женщин. Тем более, что я вообще не знаю, какие слухи сейчас уже успели разойтись по бухающим на корпорате коллегам.
Хотямногие видели, как Антон со мной танцевал. И куда я пошла послетоже. И в каком виде оттуда выскочила и при каких условиях. Внятную, хотя и далекую от реальности версию они уже сочинили.
Ирка, ну ты даешь, Верещагинаи на колени. Посреди зала. Наташа шепчет это с восхищением. И пусть меня обычно коробит эта Ирка, сейчас мне не до формальностей и обращения по имени отчеству.
Уголок моего рта удовлетворенно дергается.
Да, это было восхитительно. Хоть и мало. За свое гадство Антон Верещагин не отделался бы столь малой кровью. Да, порку за такую провинность я бы ему устроила такуюон две недели бы на своих совещаниях только стоял.
И какая жалость, что нельзя.
В моих висках по-прежнему шумит и бьется голодная ярость. Ох, не один удар плети бы достался шикарной заднице этого поганца.
Будь он только в Теме
Будь он только моим
Боже, Ира, и зачем ты сейчас об этом думаешь? Вот сейчас? Когда ясное дело, что больше никак твои мысли этого мудака касаться не могут. Хотя в таком случае этой ситуации вообще бы не было. И все-таки
И все-такинет.
Нетзначит «нет». Это закон для всех, кто в Теме.
Антон Верещагин мне ясно показаля его не интересую.
Да и если бы интересовалая его уже не хочу. Бессмысленно тратить свои силы на этот кусок дерьма. Это насколько сильно мне надо пасть, чтобы захотеть его снова? Я же не могу спустить ему это просто так.
Ир, тормошит зависшую меня Наташа, и я вздрагиваю и гляжу на неё.
Тебе водки может принести? сочувственно интересуется секретарша Антончика. Может, он её специально подослал? Озарение это накатывает на меня внезапно. Паранойяэто вообще очень полезная привычка.
Пальцы нашаривают кулон на моей шее. Стискиваю его и выдыхаю.
Я помню, зачем его ношу.
Три вздоха, три выдоха.
Контроль эмоцийвещь полезная. Ярость можно отложить чуть-чуть, хотямне очень нужно дать ей выход. Но здесья этого не сделаю. Не могу. Нету возможности.
Водки не надо, я качаю головой, приводя мысли в четкий алгоритм, а вот сумку принеси от моего столика. Синюю такую, от
Да знаю я твою сумку, отмахивается Наташа буднично и выскакивает из туалета. Возвращается через три минуты с моей сумкой в руках.
Антон Викторович за своим столиком, ябедничает она, продолжают бухать. Правда, уже не ржут. Морда у него мне не понравилась. Злой!
Ничего, я мстительно улыбаюсь, припоминая, как швырнула щенка на колени перед собой. Ну, и перед кучей зрителей, естественно.
Какие охреневшие у него были в этот момент глаза, м-м-м, красота. Еще бы кляп добавитьи вообще была бы идеальная картинка.
Ему полезно, да, хихикает Семенова, будто подтверждая эту мою мысль про кляп.
ВообщеНаташа довольно рано получила «прививку Верещагиным». Сколько раз он её поимел, прежде чем она поняла, что ничего серьезного он ей предлагать не будет?
Передумала, замутила с нашим начальником транспортного цеха. Кажется, осенью они собирались пожениться. Счастливая женщина. Умная!
Не то что некоторые.
Ир, а что ты дальше делать будешь? осторожно интересуется Наташа, пока я роюсь в сумке, проверяя вещи.
Телефон, карточки, ключи от квартиры, ключи от личного номера в клубе, рабочие ключи Боже, нахрена я на корпоратив взяла столько ключейна кастет бы хватило! Хотя, какая из связок вообще лишняя?
Интересный вопрос. И мой, и Наташиноба хороши.
Домой поеду, отвечаю я ровно, сама понимаешь, праздновать юбилей фирмы я уже не хочу.
А потом? Что с работой? у Наташи заинтересованные глаза. И я припоминаю, что там у неё с дипломами, и мне хочется закатить глаза.
Уволюсь я, уволюсь, можешь готовиться выбивать перевод с должности на должность, фыркаю я. Хочется ей стать кем-то большим, чем простая секретарша в этом гадюшнике? Хочется вымаливать на коленях перед мудаком повышение? Пускай. Не мне её осуждать.
Да ты чего, Ир, Наташа обиженно машет на меня рукой, я не из-за места. Просто Не хочется больше Ему кофе таскать. Как-то мерзко после сегодняшнего.
Вопреки всему моему цинизмуя верю. Ведь может же ей действительно быть мерзко обслуживать «милейшего» Антона Викторовича. И может хотеться повышения, зарплата у меня выше, чем у неё.
Правда, если было бы по-настоящему мерзкоона бы, наверное, тоже уволилась, но это слишком, наверное.
Нудля меня не слишком. Я не буду больше тратить свое время в «Верещагин и Co» делать мне больше нечего. Пусть в своем дерьме варятся сами.
Спасибо за поддержку, Наташ, спокойно благодарю я. Реально есть за что. В конце концовона мне не подруга, она мне подчиненная, которую я жестко штрафую за задержки с оформлением документов. Но посочувствовать она пришла. И нужно сказатьэто выходит у неё искренне.
Ой, да ладно, Семенова отмахивается, честно, я думала, тебе тут платки понадобятся, хотела тебе сказать, что бабы наши на твоей стороне, а тывон какая. Спокойная.
Ох, если бы
Я неровно вздыхаю.
Спокойствием мое состояние не называется. Ну, у этого разговора все-таки имеется положительная стороная больше не напоминаю своей пятнистостью леопарда и руки, которые просто сводило от желания сжаться на горле Антона Верещагина, больше не трясутся.
Ну, давай тут, Ирка, держись! Наташа грозит мне кулаком и покидает туалет.
Забавный жест. Держись, а то я тебя еще побью, сделаю больно, станет еще хуже.
Радуясь долгожданному уединению, я достаю телефона. Сейчасмне никто не мешает поговорить, ни свидетели, ни мое нервное состояние.
Тот, кто мне нужен, отвечает со второго гудка. Днемотвечает с первого, но сейчас все-таки глухая ночь на дворе. Хотя я точно знаю, у Прохора на мой номер стоит эксклюзивный гудок. И что очень ценноон живет не так далеко.
Доброй ночи, Ирия.
Он скучал. Это ощущается по тону голоса, в котором звенит напряженное желание угодить. Прошауже опытный, почти профессиональный раб. Из тех, кто немыслимо кайфует, становясь на четвереньки и подставляя спину для плети.
Я могу приехать сегодня. Как госпожа. Хочешь?
Прохор замолкает с той стороны трубки.
Сегоднябесплатно, добавляю я, все как обычно, по стандартному договору.
В наш стандартный договор с Прошей входит стандартная порка и укрощение. Никакого секса. В конце концовПроша хорошо и прочно женат, и жена у него славная. Очень-очень правильная. Кто виноват, что её образцовому очень высокопоставленному муженьку, два раза в неделю очень не хватает приключений на задницу?
Ну? поторапливаю я, дожидаясь Прошиного ответа. В конце концов, это не по нашему с ним графику. У него просто может не быть возможности.
Очень хочу, госпожа, приезжайте, конечно, Прошин тон заставляет меня успокоиться еще сильнее. Ничего на свете нет вкуснее, чем этот сладкий вкус чужой готовности к служению. Жаль, конечно, что это не Антон Верещагин готов целовать мои туфли, ну ладно. У меня богатое воображение. Я представлю.
А жена?
Я найду что сказать.
До сих пор не знаю, что он с ней делаетврет или говорит правду. Странная у них семейка, ей богу.
Я буду через час.
В конце концов, зачем-то же я вожу целый багажник с инструментарием.
Жду, госпожа.
Сбрасывая вызов, я смотрю в зеркало и чувствую себя действительно спокойнее. Цель есть, и спать сегодня с невыпущенным наружу гневом я не лягу.
Можно и правда уже ехать.
Я наконец выхожу из туалета. На самом деле я проторчала там минут сорок, не меньше, приводя себя в порядок, одеваясь и успокаиваясь.
Прохожу через зал с ровной спиной и без оглядки. Мужики с моего пути разлетаются будто голуби. Правильно, уроды, вам лучше бежать от меня как можно дальше. Вам же лучше, если мне будет нечего вам припомнить. Дольше проживете. И зарплаты целее будут.
В конце концов, именно я в фирме Верещагина больше всех знаю, кому не додается штрафов за нарушение рабочего расписания, за невыполнение должностных инструкций и так далее.
И за две недели отработкия ого-го сколько выдам своей «любви» всем, кого я запомнила по толпе идиотов, вломившихся ко мне.
Еще бы придумать, как Верещагину такие проблемы устроить, чтобы и самой не пострадать, а ему чтобы было как можно более «весело».
Я ощущаю взгляд Антона. Злойда. Злой, пристальный, безотрывный. У выхода я даже останавливаюсь, оборачиваюсь. Да, не ошиблась. Реально смотрит на меня, как Раскольников на старуху-процентщицу. Только топора не хватает. Сразу видно, что не может мне спустить этот позор перед всей фирмой. Не умеет Антоша проигрывать. Совершенно.
Я улыбаюсь ему как можно более высокомерно, касаюсь губ кончиками пальцев и посылаю ему воздушный поцелуйчик.
Обращайся еще, щенок, могу вытереть тобой пол в любое время дня и ночи. Не пожалею твоей дорогой рубашечки.
И все-такикакая красивая тварь! Аж больно на него смотреть.
Антон улыбается мне в ответи тоже как-то неприятно, с предвкушением. И мне не нравится это выражение на его лице. Совсем не нравится.
Хотя похер мне на его мысли.
Что он мне может сделать, к чему я не готова?
На работе яидеальный сотрудник. Не прикопаешься. Я ж специально строила такой имидж. Так что по статье меня не уволишь. А не по статьея и сама уйду. Не буду так оскорблять нашего нарцисса моей «унылой персоной».
У самого выхода в ресторан я натыкаюсь на нашего финансового директора Смалькова.
Геннадий Андреевич явно пытается перегородить мне дорогу, стремясь не дать мне пройти.
Ирочка, а вы куда, вечер еще не закончился? он косит под блаженного, и как нарочно меня раздражает все сильнее. И злость, только-только притихшая в ожидании встречи с Прошей, снова начинает меня одолевать. С каждой секундойвсе сильнее.
У менязакончился, едко отрезаю я. Больше регламент и субординация не для меня, и трепетать перед друзьями ублюдка я не буду.
Ирочка, ну оставайтесь, с такой фальшивой приязнью просит Смальков, вы же произвели фурор.
С куда большим удовольствием я бы произвела террор. Кровавый. Одному конкретному ублюдкусвоему непосредственному боссу.
Я просто шагаю мимо, огибая Смалькова и уворачиваясь от той его руки, которой он попытался меня удержать.
Выхожу на парковку перед рестораном.
И вот тут меня ждет еще одно неприятное откровение.
На том месте, где я оставляла свою машину, ничего нет
Вот же сучонок И только мне не говорите, что это не он!
Глава 5. Ирия
Телефон, карточки, ключи от квартиры, ключи от личного номера в клубе, рабочие ключи
Как я сразу не заметила, что ключей от моей машины в сумке нет?
Угнал, пьяная тварь. Или кому-то отдал, чтобы тот угнал.
Я бы подумала на эвакуатор, но я парковалась правильно, и номера были чистые, да и не успел бы он приехать за полчаса.
Нет. Не эвакуатор. Разве что он реально мимо проезжал. Случайно.
Случайнее него могло быть только НЛО в этом районе Москвы.
У вас что-то случилось, Ирина Александровна?
Сахарный голос. Бархатный. На данный моментголос, заставляющий весь мой мир подернуться алым туманом.
Голос Верещагина.
Он стоит за моей спиной, вышел с одной очевидной цельюпоглумиться. Стоит, расставив ноги, запихнув ладони глубоко в карманы брюк. На губахехидная резиновая улыбка.
Мы сталкиваемся яростными взглядамии мне очень странно, что после этого вселенная не взорвалась. И мудак не испарился на месте. Что со мной? Я теряю форму?
И все-таки даже сейчас, когда он люто меня беситя все равно им любуюсь. Мне было мало его на коленях. Хочу еще.
Я бы порола его три раза в неделю. И может быть, полгода спустя он бы отработал болью свою дрянную натуру. Почему я раньше её не видела? Почему не понимала, насколько глубоко в его душе находится дно?
Я ведь напишу заявление об угоне, Антон Викторович, я говорю это серьезно, спокойноведь еще раз вывести меня из себя этому козлу не удастся, и на моей сумке наверняка найдутся чьи-то отпечатки. И на камерах ресторана наверняка кто-то засветился. А в тачке моеймодуль спутникового отслеживания.
Ужасно интересно и очень ответственно, Верещагин кивает, склоняя голову набок, вот только, почему вы рассказываете об этом мне? Думаете, я имею какое-то к этому отношение? Это обвинение? Знаете, сколько поимеет с вас мой адвокат за такие оскорбления?
Оскорбишь тебя, как же, шиплю я раздраженно и шагаю подальше, чтобы не продолжать этот идиотский разговор. Отвесить ему пощечину мне хочется все сильнее. Две. Три
Он же ни черта не понимает. И вместо того чтобы притухнуть и свалить из поля моего зрения, он продолжает доводить меня до ручки.
И почему именно меня? С чего такая сомнительная честь?
То есть перетрахать четыре десятка баб за годэто нормально по его критериям, и лишь я не только не достойна члена его высочества, но и воспринимаюсь им как девочка для битья. Вот только он не на ту напал.
Я переживу сегодня без сумки из моего багажника. У Проши в брюках непременно найдется ремень, а большего мне и не нужно.
Хотя это безумно несправедливо, что именно Проше достанется за ублюдка Верещагина. Он же к жене еле живой поползет Ну, если, конечно, вынесет всю мою ярость.
Я иду не оборачиваясь. Телефон достаю из сумки. Мне нужно такси хотя бы
Бах!
При моей комплекции и каблукахкогда в меня врезается мужик в полтора раза тяжелее меняя чуть не лечу на асфальт. Удерживаюсь на ногах только каким-то чудом. А вот телефон из руки вылетает, падает на парковочное покрытие, чтобы тут же оказаться под каблуком мужского ботинка.
Стекло жалобно хрустит
Сука!
Вы не ушиблись, Ирочка, я такой неловкий, ядовито интересуется Верещагин. Даэто он меня толкнул. И это он раздавил мой телефон
Боже, спасибо, что у меня нет ножа.
Я бы сейчас этого урода прирезала даже тупым столовым. И делала бы это медленно. Чтобы было побольше его крика.
Я привожу себя в равновесие, поднимаю взгляд на Верещагина, снова опускаю глаза, глядя на телефон под его ботинком.