"Лишь бы успеть... Лишь бы успеть...- проносилось в его голове, пока он выбирал кратчайшие пути к лагерю, где оставались его разбойники и брат.- Только бы успеть".
Еще три часа назад он спокойно ехал в сторону столицы, куда был приглашен на помолвку принцессы Анжелики.
Но ему пришлось переменить свои планы. В гостинице, где он остановился пообедать, его ожидал парень лет пятнадцати. Он передал послание от старика Осипа. В их деревню приезжал странный человек и расспрашивал жителей о случившемся там десять лет назад. Особенно его интересовала семья Моров. Также парень сказал, что приезжавший разговаривал со старухой Люсиной, которая, скорее всего, все выложила странному гостю.
Теперь Вилли мчался в лагерь. Он был уверен, что это человек Мортьера. А значит, хитрый граф уже действует. Что он мог предпринять? Сам Вилли знал, что Мортьер решит побыстрее покончить с разбойниками. Нужно было ему помешать. Как? Вилли и сам еще не понимал. Он знал лишь одно: пока его нет, могло произойти что угодно, - Мор может совершить глупость.
Была уже ночь, когда Вилли, миновав все посты, въехал в лагерь. Он не чувствовал голода и усталости. Он ощущал лишь тревогу, которая все нарастала по мере того, как он входил в лагерь. Разбойников почти не было - лишь пара десятков человек вразброс спали у костров. Не было видно и силуэтов коней. В лагере было тихо, казалось, он совершенно опустел.
Вилли ворвался в палатку Милы. Женщина спала, привалившись головой к сундуку. Рядом лежала собака Вилли. Она сразу встрепенулась и подлетела к хозяину. Проснулась и Мила. Она спросонья посмотрела на встревоженного Вилли и села:
- Что случилось? Чего такой чумной?
- Где все? Где Мор?
- Они уехали часа четыре назад.
- Куда?!
- Не ори, детенка разбудишь!- зашипела Мила, указав на мальчика, спавшего в углу.- Я почем знаю? Твой братец не докладывается мне. Вроде, какое письмо ему пришло. Он поднял всех по тревоге, и уехали. А че случимшись-то?
Вилли вылетел наружу, и вскоре уже был в палатке брата. Письмо лежало в кармане попоны. Прочитав его, Вилли понял, что опоздал. Это была ловушка. Но ловушка не для Джеймса, а для него, Вилли. Ловушка, которую подготовили Мортьер и его жена. Она точно была замешана.
Вилли не хотел верить. Он любил ее. Любил и оправдывал. Ведь у нее жестокий муж, он мог просто заставить ее сознаться в переписке и показать, куда положить письмо. Это вполне вероятно.
Вилли вскочил на коня и понесся в сторону поместья Мортьера. Он должен был попытаться остановить их, хотя понимал, что опоздал. Но ведь он мог хотя бы спасти брата.
Уже подъезжая, он понял, что все почти кончено. Раздавались одиночные выстрелы, слышались крики людей. Дом и вся территория поместья была ярко освещена. Вилли спешился и, нагнувшись, побежал к краю леса. Он натолкнулся на нескольких разбойников, бежавших прочь от проклятого места. В их глазах был ужас и стыд поражения. Вилли схватил одного из них:
- Где Мор? Где мой брат?
Человек покачал головой и кинулся прочь. Вилли подошел почти вплотную к кустам, что обрамляли край дороги. Через распахнутые ворота он видел мужчин с ружьями, ходивших по двору и осматривавших поле недавнего сражения, где они перебили разбойников. Его разбойников. Где-то там был его брат. Где? Жив ли он? Вилли видел вдали кучку оставшихся в живых, стоявших под прицелом и жавшихся друг к другу от открытых пастей огромных собак.
В стороне послышался шорох. Вилли пошел на звук. В тени деревьев лежал человек, над ним склонились трое мужчин, раненных и в изодранной одежде. Один держался за голову. На шаги Вилли они обернулись. Это были люди Мора, трое его верных пиратов, которые везде сопровождали его.
Пираты расступились. На земле лежал убитый Джеймс Мор. Вилли глубоко вздохнул, закрыл глаза, потом встряхнулся. Нужно было уходить.
- Берите тело и за мной,- скомандовал он, направляясь к своему коню.
Вскоре они быстро шли прочь от места гибели шайки Дикого Вилли. Тело Мора было перекинуто через седло. Его мертвые руки и ноги качались в такт с шагами натруженной лошади. Один из разбойников помогал идти раненому товарищу. Третий молча шел возле Вилли.
- Что произошло?- спросил он.
Пират вздохнул, вытирая струйку крови, бежавшую по виску большой, черной головы.
- Мы подошли к поместью затемно. Капитан сказал, что мы должны тихо пробраться в дом, найти Катерину и графиню, а затем разграбить и разрушить поместье. В письме было написано, что графа нет в поместье, а обслугу составляют всего пара десятков крестьян. Собак мы не боялись. Четверо разбойников отправились первыми. Через некоторое время распахнулись ворота, и все радостно вбежали во двор. Но в грудь нам ударили залпы ружей. Мы растерялись. Не успели оправиться, как уже рубились с отрядом хорошо вооруженных и обученных людей. Ими руководил сам Мортьер.
- Как вы допустили, чтобы Мор погиб?
- Он бросился к графу, но был сражен пулей. Мы это видели и в суматохе вынесли его тело. И вовремя, потому что через несколько минут солдаты просто окружили оставшихся в живых и замкнули лазейку, через которую некоторые смогли вырваться из ловушки.
- Но как так?! Чем думал Мор? Ведь нужно было дождаться разведки, точных данных!!!
- Он не желал ждать и слушать кого-либо. Он мечтал вновь разорить поместье Мортьера.
- Откуда там было столько солдат?! Мои люди все время следили за поместьем. Как пропустили Мортьера?
- Мы не знаем. Скорее всего, у него есть потайные ходы, туннели. Ведь часовой, что встретил нас у поместья, подтвердил, что графа нет в поместье, а обслуга малочисленна и плохо вооружена.
Вилли с горечью покачал головой. Какая глупая смерть. Какая простая ловушка. Как легко Мортьер осуществил все. Но все же надменный граф просчитался: он так и не поймал Вилли, на что, видимо, рассчитывал. И даже брата Вилли он не поймал. Он ведь мог и не знать, что Мор убит.
Перед рассветом они вошли в лагерь. Здесь царила суматоха. Плакали дети. Выла женщина. Из ста пятидесяти разбойников, ушедших с Мором, вернулись лишь четырнадцать. Они сидели у костров - раненые, уставшие, напуганные и злые. В их глазах стоял немой вопрос, когда они смотрели на проходившего Вилли, и ужас от воспоминаний о том, что они пережили.
Вилли понимал, что сейчас нужно поднимать убитый горем и напуганный лагерь и уходить. Уходить, как можно быстрее и как можно дальше. Люди Мортьера в любой момент могли нагрянуть сюда, ведь в их руках были оставшиеся в живых разбойники. А они, ради своей шкуры, могли продать своих товарищей.
- Снимаемся!!!- пронесся жесткий крик над лагерем. Воцарилась тишина, сменившаяся ропотом. Но Вилли этого уже не слышал: он взял лопату и скрылся в лесу.
Глава 7
Мортьер медленно ходил по своему кабинету, вращая в руках стакан с бренди. Был предрассветный час. После вчерашней бессонной ночи он весь день спал. Поэтому этой ночью так и не смог заснуть.
На столе лежали папки, листы бумаги, исписанные рукой графа, несколько разбойничьих фишек. Именно благодаря им Мортьер смог разгадать серию загадок, которые мучили его, узнать, за что разбойники преследуют его. И пытливый ум графа быстро построил все нужные схемы и параллели.
Он взял в руку фишку. Как много раз он рассматривал эти разбойничьи метки. Он понимал, что факел был символом разбойничьей шайки, скорее всего, Дикого Вилли. Но что значили крючки и загогулины на другой фишке, было неясно. Он смотрел, вертел картинку, пытаясь понять то, что на ней было зашифровано. И однажды перед его глазами встала четкая картинка с надписью: по центру был изображен корабельный якорь, а с ним сплетались три буквы - МОР. Это была фишка капитана Мора - знаменитого пирата. Тогда Мортьер еще не понимал, как связаны Дикий Вилли, разбойник, и капитан Мор, пират.
Что значили цифры на обороте, граф сразу понял: это дата. Методом исключения он решил, что это август месяц. Оставалось понять, что является годом, а что числом - 28 или 20? И только подумав об этом, он вспомнил, что 1828 год был богат событиями. Тогда была выиграна Великая восточная война, в которой принимал участие и сам Мортьер. Что же такого произошло 20 августа 1828 года, что связало разбойника и пирата в борьбе с Мортьером? Тогда граф возвращался с войны - в столицу он с войсками прибыл в начале сентября, это он точно помнил.
Осознав все это, граф пришел в свой кабинет, где были отчетные книги, в которых он записывал все значимые события того похода, чтобы потом досконально точно доложить королю. Наконец, он, казалось, нашел то, что искал. Под числом "20.08.28" значилось: "Убийство офицера армии Его величества месье Пьера де Виля. Военно-полевой суд по законам государства Его Величества. Приговор приведен в исполнение. За сутки прошли...". Дальше шли данные, цифры и сухая военная статистика.
Тогда он вспомнил все: как Пьер изнасиловал девушку, как какой-то старик убил Пьера - и поделом. Но Мортьер был тогда на грани, усталый. Он должен был указать крестьянам на то, как поступают с теми, кто убивает офицеров королевской армии. Показать так, чтобы более ему не пришлось разбираться в таких нудных делах. И он сделал, как указано в законе: казнил убийцу и его детей...
Сожалел ли он когда-нибудь о тех, кто по его приказу был умерщвлен? Нет, не жалел. Но и не получал от этого удовольствия. У него не было привычки сожалеть о прошлом и решать, прав ли он был или нет. Он принимал все, что делал, как неизбежное и должное. Долг... Это слово сопровождало его всю его жизнь, с самого детства.
Его отец был старым воякой, любил дисциплину и послушание, отчего страдали мать Патрика и его две сестры. Младшая из них, Виктория, скончалась после того, как отец приказал наказать ее розгами. До сих пор Мортьер видел перед собой ее полные ужаса глаза, мольбы о помощи, крики. Но тогда он был маленьким мальчиком и ничем не смог ей помочь. Его мать умерла вскоре после сестры. И чувство вины перед женщинами, которых он любил, но не смог сберечь, надолго поселилось в его сердце. И оно мучило Патрика до тех пор, пока однажды он не дал сдачи своему отцу, когда тот ударил его по лицу. Год спустя отец умер...
Мортьер отпил из бокала и кинул фишку капитана Мора в огонь. Пусть он не поймал Дикого Вилли, но его брат, капитан Мор, который был во главе шайки, ворвавшейся в его поместье, был мертв. Он сам застрелил его в упор, когда огромный темноволосый человек кинулся к нему, кипя от ярости. Правда в тот момент, когда граф стрелял, он не знал, в кого летит его пуля. Именно поэтому не уследил за тем, как тело исчезло. Скорее всего, в суматохе боя, его кто-то вынес. Но пленные разбойники наперебой описывали капитана Мора. Это был именно тот человек, которого убил Мортьер. Ошибки быть не могло.
Когда человек Мортьера вернулся из села, подожженного десять лет назад по приказу графа, и рассказал о бароне с тигриным взглядом, Мортьер был взбешен. Но холодный ум и расчетливость победила. Он уже давно был готов к новому нападению разбойников, поэтому в его поместье под видом обыкновенных рабочих и крестьян было около полутора ста солдат королевской конной гвардии. А в псарнях держали дюжину огромных собак. Но все это было неожиданным для разбойников, ведь их разведка была дезинформирована. А то, что разведка была, Мортьер был уверен. Поэтому он тайно приехал в поместье. Да и еще нужно было немного напугать его жену, которая обманула его. Она знала Дикого Вилли в лицо, но при этом покрывала. Тогда он был готов растерзать ее, обвинить во всех смертных грехах. Даже заподозрить в заговоре с разбойниками.
Потом он винил себя за то, что так думал о Сабрине. Она никогда не была корыстной, злой, мстительной. Все, что она делала последнее время, было направлено на одно - на спасение своих детей. Их она любила больше, чем кого-либо на этом свете.
Со смерти отца чувство вины сменилось в Мортьере чувством долга. Он должен был заботиться о сестре, о поместье, получать военное образование, служить королю и Отечеству. Потом у него появилась жена, и он должен был не только заботиться о ней, но и о том, чтобы у них появился наследник. После внезапной смерти жены у Мортьера на руках остался малолетний сын... И постоянное чувство долга постепенно заполнило всю его высушенную, отвердевшую душу военного офицера. А потом появилась Сабрина, и душа ожила для новых ощущений...
Мортьер помнил ее с того момента, как впервые увидел в доме ее дяди. Тихая, загнанная в темную комнату сиротка в сером поношенном платьице, безумно худая. Ее большие глаза изумленно глядели на него из-за угла. Он видел, что она ищет защиты, тепла и заботы. Именно такая жена ему была нужна. Он хотел дать ей все это.
Но тогда она была еще мала. Взяв с ее дяди обещание, что Сабрина станет его невестой, Мортьер ушел на войну. А когда вернулся, то застал уже не тихую запуганную девочку, а покорную, скромную, но при этом безумно женственную девушку. И он в очередной раз не усомнился в своей интуиции...
За окном вставало солнце. Мортьер допил содержимое стакана и сел за стол, откинувшись в кресле. Он думал о том, что же предпримет разбойник дальше. Да, в этот раз он ускользнул. Но граф знал, что придет день, когда он поймает этого бандита и довершит дело, начатое десять лет назад.
Сабрина со слезами на глазах, не отрываясь, глядела на распятие, преклонив колени. Ей было тяжело последнее время ходить, не то, что опускаться для молитвы, но каждый день она бывала в церкви. Она молила Господа о покое, о том, чтобы ее душа успокоилась и не болела. Молилась за свою дочь, за Ричарда, за Патрика, за своих будущих малышей. Она ждала облегчения, но тяжесть и боль не уходила. Она плохо ела и спала, хотя понимала, что так нельзя.
- Дочь моя,- теплая рука матери-настоятельницы опустилась на ее плечо.- Ты опять здесь. Врач сказал, что тебе нужно больше лежать.
Она помогла Сабрине подняться. Вместе они вышли во двор, освещенный весенним солнцем, отражавшимся в куполах и крестах монастыря.
- Что мучает тебя, дитя? Чего ты так слезно просишь у Господа?
Сабрина посмотрела на монахиню. На ее светлом, старом лице отражались годы душевного покоя и смирения. Глаза окутывали теплом и светом. Теплые руки, державшие руки Сабрины, согревали душу девушки.
Они присели в тени монастырских стен.
- Ты так ни разу и не была на исповеди. Что тебя мучает?
- Ненависть, матушка.
- Ненависть? К кому же?
- К человеку, который разрушил мой дом, сжег его вместе с моей дочерью, а потом жестоко меня обманул.
Матушка смиренно посмотрела на небо:
- Неисповедимы пути Господни, дочь моя. Пока ты не простишь этого человека, не будет тебе покоя. Это ужасный грех, и он изъедает тебя и твою душу.
- Я не могу простить его, матушка.
- Но ты должна. Ведь только Господь может судить нас. Мы же должны подчиняться его воле. Не ропщи, а с терпением принимай все испытания, что посылает тебе Господь.
- Но я не могу простить его!!! Не могу!
- Ты хочешь покоя? Тогда ты сама должна помочь себе его обрести.
Сабрина с мучением посмотрела на матушку:
- Но как мне его простить? Как это сделать?
- Сначала прости себя.
- Себя?
- Да, себя. Ведь ты винишь себя в том, что твоя дочь погибла, а тебя не было рядом, ты не смогла ей помочь, осталась жить. Прости себя, прости этого человека, и ты успокоишься.
Сабрина тяжело вздохнула, и слезы потекли из ее глаз:
- Я послушалась Патрика и поехала в столицу, а должна была быть дома, рядом с Эмили. Она давно болела. Но он приказал. Ей стало легче, доктор заверил меня, что она поправляется. Как я, мать, не почувствовала, что она умирает?!
- Не вини себя, дочь моя. Бог забрал к себе твою дочь. И сейчас она с ним, она ангел, который хранит тебя и твою семью.
- Я все равно не смогу простить этого человека. Как он не сможет простить моего мужа.
- Един Бог без греха, милая,- тепло улыбнулась матушка.- Нужно только уметь прощать и жить дальше, не бунтуя против Господа нашего, который испытывает нас. Верь, и обретешь силу.
Настоятельница поднялась и медленно пошла к саду, где работали послушницы. Сабрина задумчиво сидела на скамейке.
- Ну, парень, как тебя звать-то?- спросила Мила, подавая мальчику миску с супом и с интересом рассматривая странного ребенка. Ему, наверное, исполнилось не больше двенадцати лет, но его внимательные глаза смотрели с выражением мудрого и много видевшего человека. Он был высок и жилист, с шелковыми русыми волосами, очевидно, выгоревшими на солнце. Лицо его, как и все тело, было темно-коричневым от загара, а натруженные, в мозолях, руки уверенно держали ложку. На нем была простая открытая рубаха, из-под которой то и дело выглядывал шнурок с амулетом. Босые ноги были в трещинах и царапинах, но мальчик, казалось, не чувствовал дискомфорта. Его старые штаны были аккуратно заштопаны и залатаны во многих местах.
- Рик меня зовут,- буркнул мальчик, аккуратно поедая суп. Он уже отвык называть себя Ричардом. Ему казалось, что это было не с ним, в другой - спокойной и ленивой - жизни мальчика- аристократа. Теперь он вырос в собственных глазах, почти ничего не боялся и не стеснялся, и только иногда вдруг наплывала тоска. Он вспоминал свою замечательную маму, свою умершую сестренку, доброго Альберта и своего пони. И тогда он еще больше ожесточался, поскольку знал, что мама сейчас в руках этого ужасного человека - его отца. Еще когда он не знал пиратства и разбойников, он не испытывал теплых чувств к нему. Но уже после, когда кок Лари рассказал Ричарду историю семьи Мор и о том, какую роль сыграл в ней его отец, в душе мальчика начало расти чувство ненависти и презрения. Он мечтал о том времени, когда сможет просто прийти в его дом и забрать свою маму из лап этого чудовища. Впечатлительная детская душа искала успокоения и своего места в большом мире. Капитан Мор, заметив усердие мальчика, помог ему найти это место в его команде. Рика стали уважать, на него полагались, ему давали важные, иногда опасные задания. И чем больше он погружался в эту жизнь, тем сильнее осознавал себя человеком. Первое романтическое впечатление о пиратах - как о веселых людях, грабящих корабли ради приключений и романтики - быстро сменилось реальностью. И с этой реальностью Рик сроднился: он понимал и принимал их борьбу за выживание, за деньги, за свободу. Он обожал и боготворил капитана Мора, который отстаивал свое право на суд, на месть оставшемуся безнаказанным злодею. И только кровопролитные бои, сожжение заживо и пытки пленных Рик не мог переносить. Он убегал на камбуз и прятался в большой бочке из-под рома, ожидая тишины. Пираты смеялись над этой причудой маленького юнги, но Рик не обижался. Тем более что сам капитан снисходительно приказал Рику на время боя сторожить его каюту, что мальчик с гордостью выполнял.
- Ты жуй, жуй! Щас за тобой пришлет Вилли, тогда уж не поешь,- сказала Мила, погладив мальчика по голове.- Тебя привезли с корабля?
Ричард кивнул.
- Моряк, значит? А где твои родители?
- Дома,- буркнул мальчик и отставил миску, когда в палатку зашел один из разбойников.
- Пошли, парень, Вилли зовет.
Рик предстал перед прославленным главарем разбойников. Мальчик был разочарован - совсем не таким он представлял себе знаменитого Дикого Вилли. Перед ним сидел коротко стриженый, довольно молодой мужчина, без бороды и усов, в теплом кафтане и высоких сапогах. На шее висел аккуратный медальон.
- Проходи, Ричард.
Мальчик вздрогнул.
- Не бойся, я знаю, кто ты. И мне очень нужна твоя помощь. Мне и... капитану Мору.
- Капитану?- испуганно спросил Рик. Он тяжело переживал весть о том, что его любимый капитан, самый смелый и самый красивый, погиб. Еще больнее ему было оттого, что убил капитана его собственный отец. От этого Ричард еще больше ненавидел отца.
- Вы хотите, чтобы я помог вам отомстить отцу?
Вилли осторожно кивнул:
- Да, но не только.
Ричард широко улыбнулся и кивнул:
- Я согласен, но что мне нужно делать?
- Твой отец знает, что он в опасности. Он ждет нас. Но мы будем действовать хитростью. Во-первых, ты должен вернуться домой. Вернуться и узнать все, что там происходит. А главное - узнать, в поместье ли твоя мама, что с ней.
- С мамой что-то не так?- испугался Рик.
- Это ты и должен выяснить. Возвращайся домой. Как только узнаешь, где мама и что творится в поместье, свяжись с нами. Мы будем ждать. И помни, главное - чтобы твой отец ничего не заподозрил. Не спеши, лучше потяни время, если не уверен, что тебе доверяют. Только обретя полное доверие, ты можешь входить с нами в контакт. Понял?!
Глава 8
Сабрина прогуливалась по утреннему саду, где работали послушницы. Они поднимались до рассвета и проводили в саду все время до обеда. Некоторых девушек графиня уже знала - они помогали ей во всем, ведь с каждым днем женщине становилось все труднее справляться с самыми элементарными вещами. Оставался всего месяц до рождения ее малышей, хотя доктор говорил, что они появятся раньше срока, ведь им очень тесно вдвоем в утробе матери.
Солнце с каждым днем светило все ярче. К полудню, когда Сабрина уходила к себе, начинало припекать, и не было спасения от жары даже в тени древних монастырских стен. В такие часы они с Катериной пили чай и вязали для детей разные милые вещички. Катерина тоже ожидала малыша совсем скоро, через каких-то полтора месяца. С каждым днем девушка все больше преображалась, проникалась чувством любви к ребенку, становилась спокойнее, приветливее.
Сабрина дошла до ворот и остановилась, отдыхая. Огромные ворота, выпускающие монахинь в большой мир, были постоянно заперты на огромный засов. Снаружи их охраняли четверо солдат, которым было категорически запрещено впускать на территорию монастыря посторонних или входить туда самим. Но особым их заданием было не выпускать из обители графиню Мортьер, но при этом выполнять любые ее поручения.
Сабрина уже почти месяц находилась в монастыре. Ей было здесь спокойно, боль затихла под потоком света и ласки, что окружали ее. Монахини со всей свойственной им добротой ухаживали за беременной графиней. Но все равно бледность и хмурость лица часто выдавали ее беспокойство, тревогу. Она очень тосковала по Ричарду, ее маленькому сынишке, судьба которого до сих пор оставалась неизвестной. Скучала она и без общества мужа, хотя тот раз в две недели навещал Сабрину, присылал ей письма и подарки, чтобы скрасить ее тихое существование в монастыре.
А ночами, во сне, она видела Александра: его образ преследовал ее, сердце сжималось от тоски. Как давно она его не видела, как хотелось ей заглянуть в его глаза, оказаться во власти его рук. Ее принц... Конечно, теперь он король, женатый человек. Скоро он станет отцом. Но это не мешало ей горячо любить его, мечтать о встрече, чтобы поделиться своим счастьем.
Сабрина уже собиралась пуститься в обратный путь по цветущему саду, когда створки огромных ворот начали открываться. Две монахини сняли огромный засов. Снаружи солдаты налегли на двери, и железные врата расползлись в разные стороны. Во двор въехали сначала двое военных, а за ними Мортьер на своем грациозном коне. За графом следовали еще двое солдат, вооруженные ружьями и шпагами. Сабрина широко открытыми глазами смотрела на Мортьера и не верила: перед ее мужем, крепко держась за луку седла, сидел загорелый рослый мальчик с развивающимися светлыми волосами, выгоревшими на солнце.
- Ричард,- прошептала Сабрина и как могла быстро направилась к тому месту, где Мортьер остановил коня.- Ричард!
Когда она, наконец, дошла, мальчик уже стоял перед конем, судорожно закусывая губу, чтобы не расплакаться.
- Получайте потеряшку, ваша светлость,- улыбнулся Мортьер, глядя в лучистые глаза жены, направленные на мальчика.- Доставлен в целости и сохранности.
- О, Ричард,- Сабрина прижала его голову к себе, не в силах сдержать слезы.
- Мамочка,- Ричард отстранился и с нескрываемым восторгом посмотрел на Сабрину.- Я так скучал...
Графиня вытерла слезы, не отпуская сына из рук, и обернулась к мужу:
- Патрик, как тебе удалось его найти? Где?
Мортьер рассмеялся:
- О, это не моя заслуга. Маленький лорд сам явился домой, нагулявшись. Эту историю он изложит тебе сам, дорогая. Теперь мне пора.
- Патрик,- Сабрина обняла мужа и поцеловала.- Ты самый лучший муж на свете...
- Я запомню это,- подмигнул ей Мортьер.- Все, прощай...
Они стояли и смотрели, как кавалькада исчезала за воротами, а потом Сабрина снова обняла сына:
- Где же ты был, сыночек? Когда ты вернулся? Как?- засыпала она его вопросами, пока они шли к ее комнате.- Ты не голоден? Не устал? Может, чего-нибудь хочешь?
- Нет, мама, ведь я жил дома почти две недели.
- Две недели?- Сабрина побледнела. Опять Мортьер все сделал по-своему. Он знал, что она беспокоится, но по каким-то одному ему известным соображениям не только не прислал сына в монастырь, но даже не сообщил о том, что Ричард в целости и сохранности вернулся домой.- Почему же отец так долго не привозил тебя?
Ричард пожал плечами, сжимая руку мамы. Мальчик сам не понимал, почему граф так долго откладывал их встречу. А Ричард каждый день спрашивал его о Сабрине, просился к ней. Но граф всегда так странно смотрел на него, так туманно отвечал, что Ричарду ничего не оставалось, кроме как ждать.
Когда мальчик пришел домой две недели назад, отец почти два часа допрашивал его: где он был все это время, с кем, что делал. Но Ричард очень старался, рассказывал в подробностях ту историю, что придумал для него мистер Мор. Много раз за эти дни он повторял ее для отца. Все остальное время он бегал по поместью, искал старые свои места для игр, тайно стараясь выяснить, где мама, и как можно передать эти сведения разбойникам, если его не выпускают за ворота. Все было тщетно. Ричард даже иногда замечал, что за ним следят люди отца. Поэтому последние дни старался вести себя как можно примернее.
- Сынок, расскажи, где же ты был все это время?- Сабрина усадила сына напротив себя, не выпуская его руки.- Ты выглядишь таким повзрослевшим, загорелым...
- Мама, я был с виконтом Д`Арно. Он вывез меня из поместья, когда туда пришли бандиты. Сначала мы жили в лесу, с какими-то странными людьми, но уже через два дня виконт забрал меня, и мы вместе поехали в город. Он хотел оставить меня у своих друзей, пока не свяжется с вами. Но по дороге я потерялся и уже не смог найти обоз виконта. Почти неделю я скитался по деревням, меня подкармливали. Однажды я даже два дня жил у каких-то крестьян. А потом меня схватили бандиты и отправили на свой корабль. Я там выполнял разную работу. Мы были в плавание почти четыре месяца, пока не вернулись сюда. Тогда я сумел сбежать и отыскать дом. Хотя это и было нелегко...- Ричард с гордостью смотрел на маму.
- О, бедный мой мальчик,- сквозь слезы прошептала Сабрина, прижимая его крепкое тельце к себе.- Сколько же ты перенес...
- Мама, отец сказал, что скоро у тебя будет двое малышей?
- Да, родной, совсем скоро. Дай свою руку,- графиня прижала ладошку сына к своему большому животу.- Вот они, наши малыши... А это что?- Сабрина увидела на груди сына амулет на веревке. Это был деревянный кругляшок с замысловатыми закорючками и петельками. На обратной стороне был искусно вырезан профиль длинноволосого человека с сильным подбородком и глубокими глазами.- Кто это?
- Это амулет, мамочка, я его нашел,- солгал Ричард, пряча безделушку под рубашку. Этот амулет подарил ему капитан Мор, единственный человек, на которого он мечтал быть похожим, когда вырастет. Капитан погиб от руки его отца, но Ричард был готов на все, лишь бы отомстить. Ведь профиль, который он носил на груди, принадлежал самому отважному и сильному человеку, которого Ричард когда-либо видел, - капитану Джеймсу Мору.- Говорят, он приносит счастье...
Сабрина погладила сына по светлой голове. В этот момент дверь отворилась, и в комнату, как всегда бесшумно, вошла Катерина, снимая платок. Она шла с утренней службы.
Когда девушка подняла голову, то встретилась с удивленным взглядом мальчишеских глаз. Ричард пристально смотрел на живот Катерины, а потом перевел глаза на маму:
- Вы тут что, все сговорились?
- Ты о чем, родной? Кстати, знакомься, это Катерина, моя племянница. Она теперь будет жить с нами.
Мальчик нахмурил брови и отвел глаза.
- Или вы уже знакомы?- настороженно спросила Сабрина, поднимая взгляд на Катерину.
- Да, мы виделись однажды,- смущенно произнесла Катерина.
- Виделись?- Ричард собрал брови на переносице.- Где? Я не помню...
- Ладно, милый, может, мы ошиблись. Правда, Кати?- наверное, ее сын плохо запомнил все, что окружало его воспоминания о той ужасной ночи, когда на поместье напали разбойники. Или он действительно не обратил внимания на Катерину. Это только к лучшему.- Идемте умываться и завтракать.
Теплый вечер сменялся ночью. Из-за тонких облаков таинственно выглядывала луна, озаряя своим светом темный, пугающий своей тишиной лес. Катерина глубже закуталась в платок, что захватила с собой, и, осторожно ступая по неровностям тропинки, упорно двигалась вперед. Она шла уже часов пять-шесть, но не останавливалась ни на секунду. Это было тяжело, дыхание ее было частым и хриплым, на лбу выступила испарина, поясницу ломило, ноги подрагивали. Но девушка настойчиво продолжала свой путь. Она стремилась уйти как можно дальше, уйти от погони, которая может начаться.