На мне розовое платье со множеством оборочек и шелковые перчатки. Я тону в горной реке, очень быстрой, прозрачной и холодной. Я думаюкак я могу сопротивляться этой реке, я слишком маленькая И я перестаю сопротивляться, уже захлебываюсь водой но вдруг замечаю большой спокойный камень посреди реки, совсем рядом. Изо всех сил я пытаюсь доплыть до него, кричу, машу руками, плачу но не могу дотянуться, совсем чуть-чуть! И течение уносит меня прочь от камня, и мне теперь уже не спастись. И вдругя сижу в той же розовой одежде, только сухой, на высоком берегу в полной безопасности, в реке купаются люди, и кто-то из них кричит мне снизу: «Ну что, испугалась?» Я думаюнаверное, они меня вытащили из реки, надо же, спасли
А человек, который меня окликнул, подходит ближе, все его лицо перемазано чем-то белым. Он смеется, и я узнаю в нем нашего старика, потому что когда он смеется, морщины бегают по лицу даже под слоем белил. Он говорит:
Как только ты смирилась, появился этот камень, ха-ха! Отличная шутка! Хочешь еще какую-нибудь?
Я спрашиваю:
А если бы я не смирилась, а продолжала барахтаться, что тогда?
Ха! Тогда и камня бы никакого не было! О-хо-хо! Хи-хи
И я бы все равно утонула?
Скорее всего!
Он продолжает смеяться, а мне ужасно обидно, я поднимаю с земли камень и со всей силы кидаю его в старика. А он, увернувшись от камня, с довольным хохотом поднимает его и кидает в меня. Он попадает мне в висок острым камнем, в глазах темнеет от боли, я хватаюсь за високвсе пальцы в крови. А сам он вертится поблизости, гримасничая и как будто танцуя. Ах ты, старая вонючая обезьяна! Я хочу его убить, сжав кулачки, с криком срываюсь с места и тут раздается треск рвущейся тканимое прекрасное платье зацепилось за сук и от подола оторван огромный клок ткани
Понятно, откуда у взрослой девушки взялся шрам на вискеот удара этим камнем. Дальше произошло что-то, чего я не знаю, но я перестала жить в театре, я видела себя в большом, очень богатом и красивом доме, думаю, меня удочерили богачи. Моя мама имела европейскую внешность, я очень любила эту женщину, помню, часто стояла у двери ее комнаты и пыталась определить, спит она или нет, мне все время хотелось быть рядом. Ее мужа я не помню (если он вообще был), в этом доме я не помню мужчин, только водителя. Я не могу вспомнить язык, казалось, что все вокруг говорили на русском. Хотя это невозможно. Короче говоря, на каком языке я говорила и думала, непонятно, но смысл всегда был понятен. Так. Что-то я устала, на сегодня достаточно.
* * *
Так это перевели? В ходе проведения дополнительных геологических исследований мы выяснили, что принятый ранее вариант кессонных работ непригоден и в сентябре тысяча девятьсот пятьдесят пятого года нами был предложен проект по строительству бескессонным способом так. Общая высота опоры шестьдесят четыре метра это от фундамента до подошвы рельса Длина моста на речной части составляет тысяча двести метров, а общая длина на полкилометра больше Теперь общий вес всех пролетных металлоконструкцийдвадцать три тысячи тонн Да, максимальная нагрузка на опору двадцать тонн. Все восемь опор намечено сдать к апрелю текущего года, в августе будет закончен монтаж всех пролетных ферм пройдут испытания Так что в сентябреоктябре планируем открыть движение как железнодорожное, так и автогужевое ну и пешеходное, разумеется
Спрашивают, сколько рабочих занято на строительстве.
Основных рабочихшесть тысяч сто человек Кроме того, около двух тысяч временных, они проводят земляные работы на подходах
Спрашивают, возможно ли окончить строительство досрочно скажем, к лету? И что для этого требуется?
Скажите им, что названные мной сроки и так являются очень досрочными, первоначально строительство планировалось завершить в феврале пятьдесят девятого
Товарищ Хэ спрашивает, нельзя ли сначала открыть железнодорожное движение на нижнем ярусе, а верхний достраивать параллельно. Страна очень ждет этот транспортный узел.
Что?! Он серьезно? Он кретин, да? Ну да И все они тоже М-м Скажите, что нет проблем, все можно! Пусть уволят меня и делают все, что хотят.
Но вы можете объяснить ему, почему так нельзя?
А вы думаете, он поймет? Скажите, что я ужасно болен, что у меня насморк и вообще меня на левом берегу давно ждут рабочие, так что сейчас мы высадим товарищей у штаба строительства, и они смогут обсудить все вопросы с товарищем Сян Ли-санем, в его кабинете
Ишь, пошли, пошли какие мы важные пингвины деловые. Сян еще тоже нашел экскурсовода, не мог без меня обойтись Откуда их вообще принесло?
Вроде правительственная комиссия давайте спустимся в трюм, выпьем чаю. Я замерзла, вы нет?
Ужасно. Я вообще простудился, нос так забит, что ночью не мог уснуть и не высмаркивается.
Хм, «забитый нос»это у нас самый сложный иероглиф.
Самый-самый?
Ну да, состоит из тридцати шести линий В древности были и посложнее, но они уже не используются. А «забитый нос» остался.
Надо же Вы отвернитесь, ладно? Я попробую его все-таки освободить Апчхи! Какой-то ужас
Меня, наверное, скоро уволят не хочу возвращаться в Пекин. Если уволят, буду здесь искать работу, в какой-нибудь книжной лавочке Хотя могут и в лагерь выслать.
С чего вы это взяли?!
Ну а вы не видите, что происходит? У вас же был тридцать седьмой год, и в Китае теперь будет Эту из библиотеки, как ее, Юй-фэн, Ли Юй-фэн арестовали за «грязные нападки» и незаслуженную критику партии, помните, она на партсобрании выступала? Вся эта критикасплошная провокация, Ольга была права Полки опять все полупустые, непартийные газеты и журналы тоже изъяли, висит плакат: «Нам нужна здоровая критика, которая укрепляет, а не подрывает авторитет партии!» А в газетах что? В Пекине сплошные аресты, из университета выгнали больше пятисот студентов а что будет с профессурой? Их называют кучей собачьего дерьма
Но вы здесь при чем? Вы же не член партии и не критиковали никого да мерзость какая-то.
А интеллигенцию направляют на трудовое перевоспитание в деревню, спасибо, хоть не расстреливают. Знаете, кто я? Буржуазный волосок. И мне предстоит трудная трансплантация в новую пролетарскую кожу. Это не я придумала, это утренняя «Жэньминь».
Не знаю, бред какой-то Вы же столько лет в управлении, один из лучших специалистов Полная чушь! Я думаю ну не знаю, был же двадцатый съезд, культ личности осужден, СССР теперь наоборот
Ну да и что это нам дает? На Советский Союз им теперь наплевать, это называется «медленный путь в коммунизм» а у них «большой скачок». Я не права?
Да отношение изменилось, это точно
А пойдемте в театр вечером, может, Сяо Юй мне погадает
На картах?
Да нет, это И-Цзин, очень древнее гадание, на основе восьми ба гуа как сказать, просто анализ ситуации Он и вам погадает, я его попрошу пойдем, ладно?
Так я не против, мне старик нравится да и вообще мне там нравится. Причем я его речь понимаю лучше, чем у других странно, да? Вот даже когда вы с ним общаетесь, его слова я почему-то лучше понимаю
Вот и отлично! Алексей Григорьевич, а мы еще долго будем заняты? Как думаете, я успею зайти управление? А то пришел запрос из Пекина, требуют автобиографию сказали, надо обновить, мол, это чистая формальность. Как можно автобиографию обновить, вы не знаете? Думают, напишу что-то новенькое? У них же мое личное дело страниц на пятьсот собрано, папка от него трещит, я сама видела ну так много работы?
Да, честно говоря мы туда плывем, чтоб от этих избавиться. Платформы я утром принял, сваи завтра привезут, есть кой-какие соображения но Сян сейчас все равно занят. Так что вы свободны. А вы уже написали биографию?
Да, только жаль, лист помялся, придется переписывать
А можно мне почитать?
Так она же на китайском Ну хотите, я вам прочту?
Или это наглость с моей стороны?
Почему? Прочту, если интересно, хотя тут всего полстраницы, я вам и то больше про себя рассказывала вот Чжан Сян-цзэ, родилась второго сентября тысяча девятьсот двадцать второго года в Ханькоу, провинция Хубэй. ОтецЧжан Шэн, родился в тысяча восемьсот девяностом году в Шанхае. Промышленник в третьем поколении, жил и работал в Ханькоу до тысяча девятьсот тридцать восьмого года. В связи с угрозой захвата Уханя японскими войсками, в сентябре тридцать восьмого переехал в город Чунцин, где и проживал до самой смерти. Умер в тысяча девятьсот пятидесятом году. МатьГалибина Виктория Ивановна, русская по национальности, родилась в городе Орле, в семье офицера даты жизнитысяча девятисотый, тысяча девятьсот тридцать пятый. С тысяча девятьсот восемнадцатого проживала с родителями в Харбине, после замужества в тысяча девятьсот двадцатом году постоянно жила в Ханькоу так. Чжан Сян-цзэ родилась и проживала в Ханькоу до тридцать восьмого года затем вместе с отцом переехала в город Чунцин где завершила среднее образование, после чего поступила на экономический факультет Шанхайского университета, эвакуированный на время японской оккупации из Шанхая в Чунцин который окончила в тысяча девятьсот сорок шестом году. С сорок шестого по сорок девятый жила и работала в Шанхае, проходила стажировку на английском предприятии «Стандарт ойл компани». После провозглашения Китайской Народной Республики, непосредственно с ноября сорок девятого года, работала преподавателем русского разговорного языка на курсах при Шанхайском университете в тысяча девятьсот пятьдесят четвертом рекомендована руководством университета для работы в Пекине, переехала на постоянное место жительства в Пекин, где по настоящее время работает переводчиком в Управлении международных сообщений при Министерстве железных дорог КНР. Помимо китайского языка, свободно владеет русским, английским, немецким, французским языками. Беспартийная, в политических партиях и организациях не состояла ну вот и все.
Да я не знал, что вы так долго жили в Шанхае. Знаете, что мне непонятно? Почему ваш отец уехал в этот город, как его ну, когда японцы наступали
Чунцин?
Вот именно. Он ведь был крупным капиталистом? Мог бы уехать в Америку, вы бы там спокойно учились А он потащил вас в этот Чмуцин, его ведь тоже могли захватить японцы, и что тогда? Это где вообще?
Это тоже на Янцзы, только западнее, в верховьях там Янцзы не такая широкая, метров двести, не больше. Чунцин, кстати, гораздо живописнее Уханя, вам бы понравилось Это центральный Китай, туда японцы не дошли.
Но ведь могли бы?
Ну это же не в один день происходит, там есть аэропорт он так и решилесли японцы будут наступать, улетим в Америку Отец же у меня был, как сказать ну, в своем роде патриот. Он перевез в Чунцин две ткацких фабрики, теплое белье для армии шил бесплатно и еще пластмассовый завод, который потом приспособил под какое-то оружие. Короче говоря, хотел принести пользу фронту хотя часть капитала сразу же перевел в Швейцарию, еще в тридцать седьмом.
А почему вы не написали об этом? И про дядю-партизана тоже могли бы написать
И что я хорошая, добрая и совершенно безвредная и даже полезная. Они и так все про меня знают, не волнуйтесь Просто неизвестно, чего хотят.
* * *
Так опять печеные воробьи Где они их берут, интересно? Замариновали в бочках, наверное, или заморозили Нет, только не мясо вдруг крыса а рыбы нет, одни плавники тараканы какие-то К черту. Хоть кривые улочки и спасают от ветра, но аппетитные запахи всей этой жарено-вареной дряни надо уходить. До парома в Ханькоу осталось пятнадцать минут, ну наконец-то! Из-за угла вкусно запахло горячим хлебом. То, что надо, хрустящие лепешки с семенами лотоса, он взял целых десять. Дурацкая принципиальность, зачем было отпускать катер? Или остался бы тоже на левом берегу мог нормально поесть в ресторане. А так и к ужину не успел, и в театр еще опоздает, чего доброго паром явно не уйдет по расписанию, он все еще болтается посреди реки да, волна сегодня не слабая Сян-цзэ решила пройтись по магазинам, а он мог ей помешать, если бы увязался следом. Хм, как много на пристани женщин в красных чулках Ну да. Через три дня же их Новый год и каждый день вокруг все больше красного, даже на дверь ему уже наклеили эти полоски А жена Котова нашила какие-то красные колпаки, и Котов с утра пораньше радостно притащил ему этот колпак и баночку с красной краской, хотел изобразить на двери какой-то защитный иероглиф. Местные злые духи, видите ли, ненавидят красный цвет Так зачем же, спрашивается, действовать им на нервы? Они ж еще больше озвереют. У беременных свои причуды, и Котов туда же главное, семейные трусы из остатков ткани соорудила муженьку «Ты еще яйца себе в красный цвет покрась, чтобы уж наверняка!»такая невинная шутка, а Котов обиделся
На паром он вошел последним, чего толкаться просто глупо, все равно катер будет их ждать после театра ладно уж. Так, идем от переносицы к ноздрям теперь сюда давим А этот массаж носа, которому научила Сян-цзэ, действительно помогает о чем бы он сейчас ни пытался думать, только одна мысль топталась по кругу как корова на короткой привязи. Тридцать седьмой год Неужели Сян-цзэ права? Похоже на то и ей грозит опасность. Значит единственная возможность он знал, что единственная возможностьувезти ее в СССР, где все теперь по-другому где Хрущев. За это «по-другому», за развенчанный культ, Мао скорее всего и возненавидел Хрущева нет, абсолютно точно. И этот безумный «большой скачок» неспроста Перегнать насзначит доказать, что Хрущев просто жалкое ничтожество, шут, поднявший руку на память гениального вождя а советские люди, как быдло, медленно бредут в коммунизм за неудачным пастухом и будут полвека еще тащиться. Мао не таков. Он за три года приведет свой народ к коммунизму Ну конечно! Ведь об этом уже пишут газеты, пусть пока не такими словами помягче. Ей надо уехать он пожалел, что купил так мало лепешек, тем более что последний кусок вырвал из рук неожиданно подкравшийся малыш в Москве легко найти работу, пять языков или шесть? У Сян-цзэ никого здесь все равно не осталось а вдруг ее арестуют раньше, чем закончится строительство? Завтра, послезавтра? Нет, надо что-то делать Не может ведь он жениться на ней, он женат а если попросить у Вали развод? Она поймет, наверное или нет? Если бы Валя была здесь, то поняла бы Что поняла? Что он по уши влюбился в другую? Или что хочет спасти человека всех не спасешь, так почему ее? Написать ей, все объяснить то есть не все, конечно бред, наверняка письма читают, особенно из-за границы. Но не могут же они всех посадить! Это глупо, он скажет, что не может работать с другим переводчиком, что уже привык это затормозит все сроки, в конце концов А если ей взять отпуск и поехать в Москву, попросить убежища мало ли, а вдруг не дадут, вышлют назад в Китай, тогда уж точно лагерь А если ему тоже взять отпуск, они уедут вместе, потом он вернется ведь можно там что-то придумать поговорить с Колей, он не женат она не согласится, наверное Черт. Мерзкий ветер только усиливается внутри усиливается и это липкое чувство беспомощного страха, забытое и гадкое До берега еще минут двадцать ходу, народ сидит недвижимо, нахохлившись, накрывшись плащами, одеялами, кто чем Веснушчатое сморщенное личико с близорукими глазами, выплаканными над последними письмами. У них дома умирала тетя Зоя, мамина сестра. По ночам она вскакивалаей слышались крики мужа, которого пытали в подвалах Лубянки, мало того, она будто бы видела это своими глазами, потом ее хватил удар уже парализованная, она лежала и рассказывала, как его мучают, чем его бьют и однажды так пронзительно и тонко закричала: «Убили, убили!» И действительно, наутро у мамы не взяли передачувыбыл из тюрьмы, понимай как хочешь И как толкали по лестнице вниз соседку, его одноклассницу все, что он так не любил вспоминать И как было с Валей они расписались как раз в тридцать седьмом. Он только что получил партбилет и строил свой первый мост и влюбился в красавицу-стрелочницу. Он пытался завоевать ее сердце, а она держала дистанцию. Да какую! На редкие свидания приходила с подругой Марией томные взоры этой мужеподобной Марии он терпел полгода потом решился. Вычислил, когда Валя была одна на дежурстве, прикатил на дрезине при полном параде, с букетом. Букетищем. А она отказалась выйти за него. Не любит Он так растерялся что даже не сразу ушел, сидел, чуть не плача а тут и она в слезы Любит. Но с ней нельзя, она ему не пара, потому что мама уже два года сидит в тюрьме за спекуляцию. Жили без отца, и мать иногда носила к поезду жареных кур Сестру забрали в приют, а Валю отовсюду выгнали: из техникума, из комсомола, из дома На маму донес их дальний родственник, ему и достался дом Валя рассказывала сбивчиво, сквозь слезы, потом убежала, закрылась в сторожке он стучал, вставал перед дверью на колени настаивал на женитьбе. Говорил, что да что только не говорил Потом, когда он обнял ее крепко-крепко она вскрикнула от боли, потому что под наглухо застегнутой формой скрывались чирьи, от голода, от недостатка витаминов Тогда им повезло, он почему-то был уверен, что их не тронут, он был слишком самонадеян, а дуракам везет хотя Валя считает иначе. Маму освободили по амнистии, перед самой войной, потом война все забылось. И вот теперь почему же все возвращается? Что это за странное повторение судьба такая, что ли Вдруг его поразила тошнотворно ясная мысль, даже и не мысль А если Хрущев ненадолго? Его сместят, и все у нас повторится Или сам Хрущев только прикидывается простоватым добряком, и вся эта новая политика такая же провокация, как и злополучные «сто цветов» что тогда? Сталины, Мао, Хрущевы в разных обличьях так и будут сменять друг друга? А коммунизм? Наступит ли он когда-нибудь?
* * *
Продолжаю реконструкцию своей «прошлой жизни», хотя можно и без кавычек что же это еще? Имени своего я не помню, хотя ко мне часто обращались по имени. Это как с языком. Помню девочку лет двенадцати, с азиатскими чертами, одетую в строгий костюм и белую блузку с воротничком-стойкой и маленьким тощим бантиком посредине, как будто дохлый мотылек пришит. Мы сидим с ней за одной партой в классе с огромными окнами. На доске что-то пишет учитель, его фигурка в темном костюме кажется маленькой и очень далекой, а мы ругаемся. Она мне что-то злобно шипит и поджимает губы, потом отворачивается, начинает что-то записывать, но вдруг опять шипит на меня, щуря и без того узкие глаза Эту девочку помню и в других сценах. Мы идем с ней по пустынной улице, навстречу шагают солдаты в круглых металлических касках, с винтовками, по обочинам улицы высятся горы серых мешков, довольно аккуратно сложенных друг на друга, и еще дорогу иногда преграждают странные конструкциисваленная в кучу разная мебель, густо обвитая колючей проволокой. Вдруг начинается дождь, мы визжим, забегаем в какой-то магазинчик, я помню вывескуна черном лаковом фоне один большой золотой иероглиф. То есть я думала, что это магазин, но это не такза дверью совершенно пустая комната, маленький мальчик сидит на горшке в центре комнаты и испуганно смотрит на нас. Мы смеемся, как сумасшедшие, а ребенок начинает отчаянно плакать. Тогда, продолжая хохотать, мы выбегаем на улицу, прямо под дождь, который оказывается теплым. В конце улицы останавливается большая черная машина с включенными фарами, сигналит, и я знаю, что это приехал мой шофер, и мы бежим к машине. Я опять начала перечислять эпизоды, а собиралась выстроить последовательность событий, как мне кажется, взаимосвязанных. Первое и самое для меня очевидноея жила в театре лет до 78, затем стала жить в богатом доме: вероятно, меня удочерила одинокая женщина. Я была очень к ней привязана, считала своей мамой. Затем она умерла, и меня отправили куда-то на пароходе, я помню, как грузят огромные чемоданы, а меня цепко держит за руку пожилая женщина в очках. Но это не моя няня, это очень неприятная чужая женщина. Я знаю, что мама умерла, что мы уезжаем, и домой уже никогда не вернемся, почему-то я уверена в этом. Помню, как пароход плывет среди высоких и очень пологих берегов, с обеих сторон террасами спускающихся к реке, это место я бы узнала сразу Я стою на палубе, играет веселая музыка, я наблюдаю за пассажирами и поочередно представляю их в гробукак бы выглядел, например, этот мальчик, соревнующийся со своим папой на дальность плевка за борт? У него такие густые брови, они бы ощетинились и стояли торчком на желтом скуластом лице а верхние зубы торчали бы, как у зайца А этой девушке губы накрасят, лицо напудрят, оденут веночек из бумажных цветов, и ветер будет их чуть-чуть шевелить. Такими ужасными фантазиями я развлекала себя во время плавания, что было со мной послетрудно сказать. Я помню красивый город на холмах, дома-виллы, окруженные зеленью, храмы в восточном стиле, особенно один: красные колонны, ярко-желтая черепичная крыша, а вокруг, как гигантские зеленые свечи, высятся кипарисы (или похожие на них деревья). И ещев этом городе было так много людей, что иногда было трудно пройти по улице. Где, с кем я жила, как выглядела? Не знаю, все как в тумане Возможно, меня отдали в приют, или в другую семью, или я была служанкой у кого-нибудь, мне почему-то кажется, что женщина, которую я считала своей матерью, умерла внезапно, не успев оставить завещания, и моя жизнь изменилась в худшую сторону. На самом деле свои подростковые годы я просто не помню. Следующие четкие воспоминания относятся к большому портовому городу, там я уже была взрослой девушкой и работала, по всей видимости, в борделе (что еще раз доказывает мою бедность). Но сначала хочу описать одну из самых ярких картин своего детства, момент очень важный и даже загадочныйпохороны моей матери. Я стою позади большой толпы людей и не хочу подходить к могиле. Кладбище христианское, кругом кресты, шикарные надгробия из светлого мрамора стоят так плотно, что кажетсяв одной могиле похоронены десятки человек. Помню ангела вдалеке, его позолоченные крылья так блестели на солнце, что в глазах темнело. Я наблюдаю, как тень от одной колышущейся ветки соединяется с тенью от другой, образуя на белом мраморе ажурно-дрожащий орнамент, это завораживает я знаю, что мама умерла, но горя нет. Погода чудесная, я сажусь на чью-то могилу, закрываю глаза, подставляю лицо солнцу и думаю, что хорошо бы растянуться прямо на теплой плите и немного поспать. Вдруг меня легонько трясут за плечо, я вздрагиваю, открываю глаза и вижу свою подругу и крепкого азиатского мужчину, немолодого, с проседью. «Пойдем, там сейчас уже будут пойдем»Он не произносит «закрывать», но я понимаю. Он берет меня за руку и хочет отвести к могиле. Я его ненавижу, его прикосновение холодное и влажное, он хуже любого трупа, я вырываю руку. В этот момент я ненавижу и его, и умершую, и свою подругу, и этих разодетых людишек с притворно-кислыми лицами. В этот же момент я замечаю, что рядом с открытым гробом матери стоит еще одинмаленький закрытый белый гробик. Кто был тот мужчина? Возможно, отец ее ребенка, и, зная об этом, я его ненавидела. Во всяком случае, понятно, что женщина умерла от неудачных родов.