Последние несколько часов я то и дело вздрагивала от любого шороха. Моя смена заканчивалась через двадцать минут. В кофейне было немноголюдно и спокойно, а вот внутри меня нарастала тревога. Ожидание подвоха иногда хуже его самого.
Это днем я казалась себе смелой и отважной, когда разрисовывала машину Тимура. Сейчас же мне казалось подозрительным, что он до сих пор не объявился. Я была уверена, что он заявится в кофейню и что-нибудь устроит. То, что он ответит мне за дурацкую выходку, не вызывало сомнений. Я даже Реми попросила иногда выглядывать из кухни и смотреть, жива ли я еще. Он, конечно, ничего не понял, но регулярно меня проверял. Мне казалось, что за последние дни его уверенность в моем психическом здоровье немного пошатнулась. Но виду Реми не подавал. Пока. Как и не задавал лишних вопросов.
Хей, трусишка! Тебя проводить до остановки? Я выхожу через десять минут. Реми в очередной раз выглянул из кухни.
Мне очень хотелось согласиться. Идти одной было страшно. Но за здоровье Реми я переживала сильнее. Ему со мной нельзя. Я так и не выяснила, кто отправлял мне угрозы. Именно поэтому наедине с Реми лучше было не оставаться.
Нет, Реми, спасибо. Я задержусь немного. Надо было срочно что-то придумать. «Может, Гену попросить Гену за мной заехать?» подумала я. Конечно, я понимала, что тогда вопросов не избежать, но сейчас они меня не так пугали. Зато при Гене Черниговский не посмеет меня и пальцем тронуть. «Решено! Звоню Миронову. Как-никак, он в ответе за мою безопасность», решилась я.
Вот только Гена был у Соболева, и я прикинула, что дорога до кофейни займёт не меньше часа, и отвергла этот вариант.
«Думай, Ксюша, думай!» накручивала себя. Но в голове была пустота.
Ксюш, ты еще здесь? Егор всегда уходит последним, закрывает кофейню и сдает ее на сигнализацию. Случилось что? Почему домой не идешь?
Все нормально, уже собираюсь.
Ксюш, посмотри на меня. Ты что плачешь? мягко поинтересовался Егор. В его голосе ни грамма фальши, он действительно переживал.
Вокруг столько чутких, внимательных людей, почему же меня жизнь столкнула именно с Черниговским?
Нет, просто напридумывала всяких ужастиков и боюсь одна домой идти.
Я на машине, давай, подвезу?
Если по пути, то не откажусь.
По дороге до дома ничего странного или необычного не произошло. И около подъезда черная «Ауди» меня не поджидала. Даже в лифте до квартиры я доехала абсолютно спокойно.
Мне ничего не угрожает! Возможно, Тимур даже не понял, что эти надписи моих рук дело, то и дело успокаивала себя, пытаясь заснуть, но предчувствие скорой расплаты никак не покидало.
Вот только ни во вторник, ни в среду Черниговский так и не объявился. И даже в университете мы ни разу не пересеклись. Конечно, я старалась вести себя тихо, как мышка, но не пряталась. Найти меня при желании можно было легко.
В четверг я приехала на занятия немного раньше обычного. Чтобы скрасить минуты ожидания, решила немного прогуляться. Совсем скоро погода возьмет курс на холодную и промозглую осень, не захочется не только гулять, но и нос на улицу без причины высовывать. Поэтому я мечтала насладиться последними погожими денечками: запечатлеть в памяти теплое солнце, еще пока приветливый ветерок, яркую палитру опавших листьев. Неспешно прогуливаясь мимо парковки, я заметила машину Тимура. Одиноко стоящий чистый автомобиль блестел на солнце без единого намека на мой недавний акт вандализма. Неужели все зря? Мне так хотелось позлить его, а вышло все иначе. Тимуру было все равно.
За разглядыванием черной «Ауди» я совершенно упустила из вида парочку, которая увлеченно целовалась, опираясь на капот автомобиля. Тимура я узнала сразу. Довольный, как мартовский кот, он стоял вполоборота ко мне. Одна его рука была в кармане брюк, а вторая плавно гуляла по спине блондинки. Высокая, длинноногая, с идеальной фигурой, девушка поглаживала Тимура по плечам, шее, забиралась ладошками в его черные волосы и, казалось, мурлыкала от удовольствия. Черниговский целовал ее мягко и нежно, всем видом показывая, как бережно он относится к своей половинке. Таким чувственным я его до этого ни разу не видела. Оказывается, он умеет быть другим. Со мной всегда грубый, наглый, высокомерный, а с этой девушкой он казался таким ласковым и чутким.
От этих мыслей в области сердца неприятно заныло. Вообще смотреть на этих двоих мне было некомфортно и обидно. Меня он так не целовал.
Опустив голову, я постаралась пройти незамеченной к зданию университета. Настроение, такое воздушное и радостное еще пару минут назад, резко скатилось до минусовой отметки.
Ложку дегтя добавил Стас.
Ксюш, ты чего, уже рассталась со своим головорезом? Или у вас это свободные отношения? В клуб теперь точно не пойдешь, да? Козулин как назло выбрал момент, когда в группе царила тишина, и тем самым привлек к разговору всеобщее внимание.
Ты о чем? Яне сразу сообразила, что Стас говорил о Тимуре.
Да только ленивый не видел, как Черный все утро лизался с Маринкой Сбруевой из параллельной группы. Вот это я понимаюпара! Прямо как с обложки журнала! То ли чувство такта совершенно было неведомо Козулину, то ли ему хотелось сделать мне еще больнее, чем было до этого, но тему для обсуждения своими словами на несколько перемен вперед он задал всей группе.
Ксюш, да не переживай! Я же видела, что этот Тимур тот еще отморозок. Стасу так и сказала, что он все неправильно понял. А его будто петух в одно место клюнул, третий день тебе кости перемывает. Катя изо всех сил пыталась меня поддержать. Кстати, я сказала ему, что не пойду в клуб. Так представляешь, что он мне ответил?
Я отрицательно помотала головой.
Сказал, что не больно-то и надо. Типа, я и клубвещи несовместимые! Представляешь, каков нахал?! А заливал про единение группы Мне даже захотелось пойти и поставить его на место, да и остальных, кто так же считает. А может, Ксюш, сходим ненадолго? Блеснем красотой, затмим собой всяких Сбруевых, заставим Козулина проглотить язык и до двенадцати, как Золушки, вернемся домой.
Ага, а фею-крестную мы где найдем, чтобы в красавиц перевоплотиться?
А вот эту заботу оставь мне. Смотрела ТВ-шоу «До и после«?
Нет, не приходилось.
Зря! Если коротко, то приглашают туда самую обычную девушку, потом преображают ее, и в результате получается такая красоткаглаз не оторвать!
Это, конечно, все здорово, но на телевидение я не хочу совершенно. Да и вечеринка уже сегодня, если ты помнишь, так что всё равно не успеем.
Не успеет Сбруева! А у меня сестрашеф-редактор этой программы. С ее связями сделают из нас конфеток. Катя закатила глаза, засмеялась, а потом заговорщически добавила: Но только до двенадцати! Не люблю я клубы!
Именно в тот момент эта идея показалась мне сомнительной, но увлекательной. Оставалось отпроситься у Гены и уговорить Захара отработать за меня смену.
Вместо последней пары старшие курсы должны были провести официальную часть посвящения. Нас всех собрали в актовом зале. Сначала долго и муторно выступал ректор университета. Возлагал на нас надежды, сокрушался по поводу современной молодежи, учил жить правильно и с пользой для общества. Потомдумаю, больше для ректорастуденты пели, плясали и поздравляли нас с началом студенческой жизни. А когда «шишки» универа покинули зал, начались конкурсы и шутливые испытания. Над нашей группой издевалась группа третьекурсников. Ребята постарались на славу! И в муке нас изваляли, и морской капустой накормили, и прыгать-бегать заставили. Сказать, что было веселоничего не сказать. Мы все дружно валялись от смеха и не могли остановиться.
А потом прямо с мукой, в волосах, нас забрала сестра Кати Алёна.
Девчонки, вы меня, конечно, простите, но свалились вы на мою голову не вовремя. У меня съемки в самом разгаре. Поэтому я вас к Жоржику закину, а дальше уж сами.
Жоржиком оказался молодой паренек очень странной внешности. Похожий на шарик, пухленький и упитанный, он носил облегающие голубые джинсы и пиджак, расшитый розами. Черные, как смоль, длинные волосы были собраны на затылке в гладкий пучок, а маленькие бесцветные глазки прятались под массивной оправой очков. Отдавать себя ему на растерзание казалось непростительной ошибкой. С другой стороны, мы с Катей решили дать ему шанс. В крайнем случае, вместо клуба мы могли просто разойтись по домам.
Но Жоржик оказался мастером своего дела. Спустя три часа мы смотрели с Катей в зеркало и просто не узнавали себя.
Мои вечно вьющиеся на кончиках волосы Жоржик сделал изумительно гладкими и блестящими, ничуть не хуже, чем в рекламе дорогого шампуня. Помимо этого он немного их подравнял и придал форму. Легкий, почти невесомый макияж завершал мой образ. Я даже не могла предположить, что мои глаза могут быть настолько выразительными, а губы чувственными.
Катю тоже было не узнать. Жоржик выбрал для нее высокую прическу, которая подчеркивала красивый изгиб шеи, а воздушные пряди спереди делали ее личико трогательно утонченным.
Когда Жоржик закончил творить красоту, вернулась Алёна. Она привезла с собой несколько вариантов одежды и обуви.
Я остановила выбор на синем платье чуть выше колена с красивым глубоким вырезом на спине и тонкими лямками, подчеркивавшем изящные изгибы моего тела. Это платье и близко не стояло с тем, во что меня нарядила в прошлый раз Аня. Оно не было вульгарным или чрезмерно откровенным, но в нем я впервые ощутила себя сексуальной. Ох, видел бы меня Генаточно никуда бы не отпустил!
Туфельки на невысоком, но тоненьком каблучке и серебристый клатч окончательно убедили меня в изумительности образа.
Для Кати же сестра подобрала черный комбинезон с американской проймой и широким, летящим низом. Узнать в подруге девочку-заучку было практически невозможно. Перед нами стояла роковая красотка, готовая с легкостью разбивать сердца проходящих мимо мужчин.
Девочки, отожгите там! напоследок сказала Алена, высаживая нас возле клуба.
Волнение и беспокойство нарастали с каждой секундой. И если Катю волновало только то, как отреагируют на нее одногруппники, то я боялась встречи всего с одним человеком. О том, что он уже в клубе, говорила черная «Ауди», припаркованная у самого входа.
36. Наваждение. Тимур
Клуб «Next» был излюбленным местом отдыха студентов нашего вуза. Все университетские мероприятия обязательно заканчивались здесь, и посвящение первачей не стало исключением. Простенький, но просторный, клуб привлекал низкими ценами и двумя танцполами на любой вкус, меня же он откровенно раздражал: толпы подвыпивших студентов и наивных студенточек, незамысловатый бар и отстойная музыка.
Сюда я пришел максимум на час исключительно ради Марины. Уговаривать она умела, долго и нежно. Она пыталась засветиться со мной везде, где только можно. Ей была нужна популярность среди студентов, а во мне она видела прямой путь к успеху. Вчерашняя школьница знала и умела ничуть не меньше заправской шлюхи. Ребята не ошиблись, подгоняя мне ее. Готовая везде и всегда, лишь помани пальцем, эта дура отлично справлялась со своей главной функцией: помочь мне забыться.
А забыться я не мог еще с пятницы. Почти неделя. Долбаные шесть дней личной агонии! Вместо того чтобы тупо уничтожить девчонку и воплотить свой план мести в жизнь, я, как малолетка, дрочил под душем, вспоминая о ней. Самому тошно от себя.
Дрянь! Забралась под кожу и выедает меня чайной ложечкой.
Сам виноват, в конце концов: хотел же просто попугать, как делал и раньше. Но этот ее букет от жирного, который она прижимала к груди, просто снес к черту весь мой самоконтроль. Пелена перед глазами. Ее тело, ее губы, ее запахЗабыл, зачем приехал, что хотел сказать. Все забыл. Одного хотел: чтобы ответила, чтобы стерла из своей памяти объятия Винни-Пуха. Не плакала, не вырывалась, не смотрела на меня с ненавистью, а поддалась мне. Но нет, я был ей противен! Из состояния транса вывел голос ее мачехи. Как же, блин, не вовремя!
Все воскресенье пытался остыть. Смотрел на ее фото. Вспоминал о Кире. Я же убить был готов эту суку! Что изменилось? Ничего! Пусть сейчас я не видел ее вины, поверил ей. Но это никак не умаляло того, что смерть сестры, так или иначе, связана с ней. Как назло, у Дани пока не было ничего нового. А так хотелось за что-нибудь зацепиться и вновь обозлиться на Ксению! Так было бы проще! Так было бы легче!
С каждой минутой крыша съезжала все дальше и дальше. Я следил за Ксюшей. Сам. Ребят отпустил. Нежная, хрупкая, беззащитная. И красивая. Чёрт! Какая же она красивая! Глаза искрятся, волосы вьющимися светлыми прядями обрамляют выразительное лицо и разлетаются от порывов ветра. Так и хотелось подойти и прикоснуться. А эта ее улыбка, такая добрая и искренняя, для всех, кроме меня!
Пацаны в универе уже начинали ржать. Сначала этот поднос едой, потом помада на лобовухе Любой другой за такое уже умылся бы собственной кровью. Но Ксюше прощалось все. Таким меня никто не знал. В конце концов, я же Черниговский! Черниговские не прогибаются и не унижаются! Черниговские ни за кем не бегают! Какого черта?!
Тогда пацаны и посоветовали присмотреться к Маринке.
Студентка-первокурсница из параллельной группы Ксении. Смазливое личико, точеная фигура, длинные русые волосыименно таких я выбирал последние три года. Половина мужской части универа усердно пускала на нее слюни. Заарканить такую выгодно было для статуса, да и могло бы помочь отвлечься. Для трезвых мыслей и поступков в отношении Ксении мне нужна была дистанция. Долго уговаривать Марину не пришлось. Уже тем же вечером она усердно показывала мне свои навыки горлового минета. Шлюха! Мне было противно на нее смотреть. Никакого самоуважения и девичьей гордости! На что она надеялась? Хотел выгнать ее в тот же вечер, но передумал. Лучше она, чем снова мысли о Ксюше.
И вот мы оказались в клубе. Неоновые лучи лупили в глаза, а в ушах звучал какой-то дебильный ритм. Марина висела на плече и что-то шептала своим елейным голоском. Черное кожаное платье-мини с огромными вырезами на талии подчеркивало ее сучью натуру. «Сколько раз она так же висела на других мужиках? думал я. Да и хрен с ней! Час! Всего лишь час потерпеть этот балаган!
В тот день в клубе были не только лингвисты. Я заметил ребят с финансов и спортфака, но мы пошли к своим. Факультет иностранных языков занимал несколько столов недалеко от танцпола. Отдельно сидели первокурсники, еще относительно трезвые и скромные, отдельностаршие. Идти к малолеткам мне не хотелось: трындец, о чем с ними говорить?! Но Марина упорно тащила меня туда. Я осмотрелся. Как и предполагал, Ксения не пришла. Выдохнул с облегчением: так лучше. Находиться рядом с ней мне было тяжело. Ловить ее холодный и отчужденный взгляд в то время как другим она дарит искренние улыбки, просто невыносимо. Марина постоянно о чем-то трещала, кого-то мне представляла, как будто это интересовало меня.
Стасик, а у тебя девушка есть? Зачем задавать такие тупые вопросы, если ты пришла со мной. Черт. Присутствие Марины напрягало меня всё больше.
Нет. Но очень нравится одна из группы. Жаль, что не пришла сегодня. Где-то я видел уже эту морду рыжую. Задержал на нём взгляд, пытаясь вспомнить. Точно, это же он на лестнице уговаривал Ксюшу прийти.
А что не пришла? не унимается Марина.
С парнем рассталась, страдает, видимо, выплюнул парень и зло сощурился, глядя на меня. А мне захотелось встать и придушить гниду.
Ну, так хорошо, что рассталась. У тебя шанс есть. «Давай, Мариночка, подписывай приговор этому смертнику» мысленно произнёс я.
Есть, и я его не упущу! Он опять покосился на меня.
«Ну, давай, попробуй! Раздавлю! Хотя ему в любом случае уже не жить спокойно!» подумал я.
А мы с Тимур-мур-мурчиком вот нашли друг друга! Как я без него жила, не представляю! засюсюкала Марина, прижимаясь ко мне всем телом.
Всё. Терпение мое лопнуло! Нашла себе «Тимурчика»! Сегодня же лесом отправится.
Встал, решил выйти. Я чувствовал, что больше не могу здесь находиться и что если не выйдувзорвусь.
Ты куда, любимый? проговорила Марина так, будто мы с ней уже несколько лет вместе. Это предел!
Не переигрывай! резко выплюнул я.
Марина замолчала и смотрела на меня, хлопая глазами, которые уже наливались слезами. Я знал, что она не боится потерять меня, вот только не здесь, не при всех.
Молча направился к бару. Решил не пить, так как с утра мне предстояла встреча с отцом. Дед переложил на мои плечи часть обязанностей по компании, а для согласования отдельных моментов нужен генеральный директор, то есть Федор Черниговский. Если бы не бизнес, мы бы с отцом еще сто лет не общались. А така так иногда приходится. После гибели Киры яединственный наследник его империи. Вот так судьба пошутила над всемогущим Федором Черниговским.