Который час?
Поднимаю взгляд и останавливаюсь. Прямо передо мной стоит худощавая, высокая женщина с измазанными в лаке волосами и узкими глазами скорее от гнева, чем от яркого солнца. Она скрещивает на груди руки и повторяет:
Который час, Зои?
Половина девятого.
Ты собираешься идти на занятия?
Ну да.
Тогда почему ты пришла ко мне тогда, когда должен уже начаться первый урок? Ты решила его пропустить? Ты сочла неважным прийти немного раньше?
Простите, я просто не
Это неприемлемо, перебивает меня директриса и подходит к широкому, деревянному столу, окруженному книжными шкафами. Я так и застываю с открытым ртом, когда она продолжает. Впредь приходи вовремя. Я знаю, в какой ты ситуации. Я знаю, как тебе сложно. Но учти, меня это не волнует. Ты в моей школе, а здесь мои правила.
Директриса испепеляет меня пренебрежительным взглядом, и вместо того чтобы покорно кивнуть, я вдруг расправляю плечи и говорю:
Простите, но я и не сомневалась, что никому здесь нет до меня никакого дела.
Значит, не разочаруешься.
Не разочаруюсь.
Садись.
Я постою.
Складываю перед собой руки и крепко стискиваю зубы: если это поединок, я сдаваться не собираюсь.
Как хочешь. Итак, твои оценки. Средний балчетыре с половиной. Вполне подходит для нашего лицея, однако сомневаюсь, что результат останется неизменным после контрольных тестов. Программа у нас сложная. Тебе придется многое наверстать, чтобы хорошо сдать экзамены, ты это понимаешь?
Понимаю.
Советую записаться на дополнительные занятия по основным предметам, и, конечно, по тем, на которые ты рассчитываешь при поступлении. Ты уже выбрала институт?
Планы изменились, как видите. Сейчас все иначе.
Не тяни резину, никто не сжалобится над тобой, Зои. Директриса слегка горбится и облокачивается бедрами о стол. Что насчет внеклассной деятельности? Ты занималась чемто в прежней школе?
У нас не было кружков.
Поешь?
Нет.
Танцуешь?
Нет.
И рисовать, наверняка, не умеешь.
Не умею.
Чем же ты планируешь заниматься? Развитиеесть степень просвещенности, культуры. Нет развитиянет изменений, а стоять на местезначит быть мертвым.
Простите, пожимаю плечами и к собственному удивлению усмехаюсь. Но я ничего не умею. Нет во мне никакой культуры, увы.
Отсутствие культурыне всегда отсутствие таланта. Неужели нет того, что приносит тебе удовольствие? Зои, это даже както обидно. Человек без желаний, кто же он?
Я люблю музыку, вдруг защищаюсь я. Но как это поможет мне в жизни и при сдаче экзаменов?
Возможно, никак. Однако я буду спокойна, если ты займешься чемто дельным, помимо школьных занятий.
Так и хочется спросить, какое вам дело? Однако я вдруг сама понимаю, что она имеет в виду. Дочь стриптизерши, заблудшая душа в коридорах престижной, дорогой школы. Какому директору такое придется по душе? Вместо того чтобы воспитывать городскую элиту, ей придется следить за тем, чтобы я не обкурилась и не обдолбалась в блестящих, скользких туалетах. Вот уж непосильная задача: свалить себе на плечи трудного подростка с кучей дополнительных бонусов. В одну секунду эта высокая женщина вызывает во мне не просто злость, а открытое презрение. Я знаю, что не являюсь лучшим примером для подражания, однако еще никогда я не чувствовала себя таким ничтожеством.
Мне можно идти? говорить сложно, но я упрямо вскидываю подбородок. Смотрю этой стерве прямо в глаза и не моргаю. Пусть знает, что ее угрозы меня не пугают.
Да, и запомни: твой отец немало сделал, чтобы тебе выпал этот шанс. Не упусти его.
Не упущу.
Я срываюсь с места и пулей выметаюсь из кабинета. Даже в коридоре не сбавляю темп. Все бегу и бегу, и думаю о том, куда попала, и кем теперь стану. Как же сражаться с такими людьми? Они высосут из меня все соки, все силы! Боже, а как она на меня смотрела! Она не видела перед собой семнадцатилетнего подростка, она видела протухший продукт, который вдруг ее заставили съесть. Ну, и подавись, стерва!
Останавливаюсь возле окна, полностью вмещающего все мое тело. Смотрю на газон, машины, дальние высотки и хочу вернуться домой. Я знаю, там у меня не было возможностей, не было даже шансов на хорошее, обеспеченное будущее. Но кому нужны эти мечты, если после их достижения, ты превращаешься в бесчувственную глыбу и реальную тварь. Тут даже слов других подбирать нет желания, да и о чем вообще можно говорить, когда человек, чья профессия априори подразумевает любовь к детям, только что вылил на меня столько грязи, сколько я никогда еще в своей жизни не видела?
Пару раз моргаю, протираю руками лицо и выпрямляю плечи. Если я сдамсязначит, она права, и мне, действительно, здесь не место. Однако я хотела бы поспорить и после посмотреть в ее бесчувственные глаза. Что бы она тогда сказала? Что бы она сказала, добейся я всего сама, а не с помощью больших денег или фамилии?
Эти мысли меня успокаивают. Не знаю, удастся ли мне выстоять, но уже желание борьбы заслуживает уважения. Глупо, но вдохновляет.
К счастью, не все учителя хотят увидеть, каким прекрасным, алым цветом заливаются мои щеки, поэтому большинство занятий проходит болееменее спокойно. Конечно, меня бесят чужие взгляды, шепоты за спиной, но кто сказал, что будет просто? Да и я бы, наверняка, с трепетом обсуждала «свежее мясо». Такое испытание обязан пройти каждый новенький, это своего рода посвящение, однако уже к концу четвертого урока я даже привыкаю к чрезмерному вниманию и перестаю на нем зацикливаться.
В столовой со мной никто не садится. Я говорила с парочкой блондинок на занятии по литературе, правда, не думаю, что они рискнут и присоединятся ко мне. Это слишком опасно, когда речь идет о собственной репутации. Занимаю единственный свободный столик около входа и кисло осматриваю еду: школа вроде хорошая, а еда отвратительная. Вареные овощи, вареное мясо, какойто светложелтый компот. Так и сарафан на мне перестанет держаться. Скептически разрезаю филе серебряным ножомо да, я уверена, это настоящее сереброи удивленно оборачиваюсь, заметив, как ктото садится рядом. Уже хочу сказать «привет», но замечаю два хитрых, карих глаза, и буквально цепенею. О, нет! Так и тянет кинуться прочь, ведь перед собой я вижу того самого парня, что избил Сашу возле мотеля. Он едва заметно улыбается, растягивая тонкие губы, и похозяйски облокачивается о край стола.
Кого я вижу, говорит он, маленькая лгунья.
Натянуто улыбаюсь и возвращаюсь к еде. Решаю, что с меня хватит плохих событий на сегодня. Парень не шевелится. Краем глаза замечаю, как он играет с зубочисткой, крутит ее во рту, цепляет белоснежными зубами. Его движения напоминают мне повадки скользкой змеи. Он и сам змея, судя по тому, что сделал с Сашей. Гадкий, неприятный тип. Глядя на его острые черты, созерцая эти невероятно холодные глаза, невольно хочется отвернуться.
Удивительно, тянет он, водя длинным пальцем по столу, рисуя на нем невидимые узоры, как ты оказалась здесь?
Стечение обстоятельств, отвечаю я без особой охоты. Он усмехается, но мне совсем не кажется, что это игривая ухмылка. Скорее, онапредупреждение. Я солгала ему. Неужели меня ждет та же судьба, что и Сашу?
Выглядишь потерянной, продолжает он низким, густым голосом, тебя смущают местные ребята? Если хочешь, я накажу обидчика.
Я в порядке. Спасибо.
Видимо, ложьтвой талант.
Вновь смотрю на парня и почти явственно ощущаю, как от него исходят неприятные, колючие волны. Мне вдруг становится страшно. Возникает ощущение, что он вполне мог бы ударить меня сейчас. Хочется рвануть вон из столовой, как можно дальше отсюда, но в голове вдруг вновь просыпается это ноющее желание постоять за себя. Глупое желание.
Не говори так со мной, отрезаю я, стараясь имитировать ту же холодность и отстраненность, что и парень.
А как же с тобой говорить? с наигранным интересом спрашивает он и поправляет пышную, светлую шевелюру. На запястьях сверкают золотые запонки. Наверняка, новенькие. Те были испачканы кровью. Ходят слухи, твоя мамочка была той еще штучкой. Это правда?
Может, ты просто найдешь себе другое место? цежу я сквозь зубы.
Между нами вспыхивает чтото опасное. Парень глядит на меня упрямо, словно и вправду ждет ответа на свой идиотский вопрос. Его глаза сияют азартом, какимто странным и глупым желанием. Секунду спустя я понимаю, что желание это простоеунизить меня. Покрыть грязью. Точно так же, как он сделал это с Сашей. Молча смотрю на него, стараясь не выглядеть жалкой. Он изгибает губы в презрительной усмешке и едва ощутимо касается пальцем моей щеки. Я отдергиваюсь, резко и быстро.
Лучше ты найди себе другое место, маленькая лгунья.
Иначе что ты мне сделаешь? Ну, что?
Найди другое место, настойчиво повторяет он, хватая меня за руку так сильно, что мне кажется, будто после этого останется жуткий синяк, или тебе сильно не поздоровится.
Отпусти. Мне больно!
Привыкай к этому чувству, лгунья, ледяная улыбка тянет его губы в стороны, ты еще не раз испытаешь его, если снова прикроешь своего названного братца.
Мы смотрим друг на друга еще пару секунд, и, кажется, что весь мир вокруг просто остановился, замер, а затем я, наконец, вырываю руку из его крепких пальцев и подрываюсь с места.
Иди к дьяволу, больной ублюдок, шиплю я, глядя в кошачьи глаза, еще раз подойдешь ко мне, пожалеешь!
Подхватываю с пола сумку, резко закидываю к себе на плечо и решительно несусь к выходу. В столовой так тихо, что я слышу собственные шаги. Наплевать. Пусть смотрят.
Я иду по стеклянному коридору, не оглядываюсь и гдето в глубине души сдерживаю бешеные рыдания. Господи, что же я им такого сделала? Почему они не могут оставить меня в покое! На физкультуру прибегаю вся взвинченная и красная. Одеваюсь в эту дебильную, желтую униформу, едва не порвав шорты. Плевать на всех, плевать! Завязываю волосы в тугой хвост, даже не смотрю на своих одноклассниц, которые так и таращатся на меня во все глаза, и выбегаю на стадион. Ах, идите к дьяволу! Все к дьяволу! Ношусь по кругу, как угорелая. Учительница меня хвалит, говорит: у меня талант. О, да, что вы говорите! Пойдите, доложите директрисе, она сто процентов обрадуется! К концу урока едва дышу. Я вся потная, я жутко уставшая, и мне уже даже злиться сложно. Просто хочется поскорее покончить со всеми делами и вернуться домой. Ну, или куда там. Куда получится. Я плетусь обратно в раздевалку и радуюсь такому маленькому плюсу, как душевые кабинки. Мне сейчас крайне необходимо смыть с себя не только пот, но и лишние эмоции. Одноразовые белоснежные полотенца сложены в пирамиду на невысоком, стеклянном столике. Я беру одно из них и слежу за тем, куда идут и что делают остальные девушки. Через пару минут я оказываюсь в широкой, просторной комнате, оборудованной закрытыми душевыми, и улыбаюсь. Хотя бы чтото хорошее за весь день. Я решаю не мыть голову. Потираю плечи, живот и слушаю, как о чемто разговаривают одноклассницы. Становится немного грустно. Я невольно вспоминаю о том, что никто здесь не мечтает обзавестись новым другом, как вдруг чувствую чьито пальцы на спине.
Эй.
Вздрагиваю и оборачиваюсь. Уже готовлюсь отбиваться всем, что попадется под руку, однако натыкаюсь на миловидную блондинку. Она неожиданно протягивает:
Ты молодец.
Что? не сказать, что паршиво говорить с кемто, когда ты голый. Хотя это смущает довольнотаки прилично. В смысле?
То, что ты сказала Диме. Это правильно. Ему надо давать отпор, а то совсем заигрался.
Ааа, неуверенно киваю. Да, он странный.
А что ты хочешь от парня, отец которого буквально держит весь Питер? Она хмыкает и пожимает худыми, красивыми плечами. Главное, потерпи. Он успокоится со временем. Так всегда бывает, поверь.
То есть я не первая, кого он хочет убить?
Убить? блондинка звонко смеется. Нет, конечно, нет. Не ты первая, не ты последняя.
Чтото в ее голосе такое избитое, что я даже усмехаюсь. Очередное клише после злой мачехи и крутого, ненормального психаименно глуповатая блондинка, растягивающая звуки и часто моргающая глазами.
Ладно, киваю. Я, я хочу помыться, если ты против.
Конечно! Просто хотела сказать, что думаю. Она хихикает и уходит, крутя голыми, идеальными бедрами, и я тут же прыскаю. Отлично! Теперь у меня есть один союзник. Самое настоящее достижение.
Смываю оставшийся на коже гель и заматываюсь в полотенце. Материал приятный. Такой мягкий. Интересно, сколько же эта школа может себе позволить, если она расщедрилась даже на подобную мелочь? В размышлениях выкатываюсь из душевой и растерянно примерзаю к месту, увидев на крючке вместо собственной одежды неизвестный белый пакет. В груди чтото вспыхивает. Я нервно осматриваюсь, все надеюсь увидеть, этот чертов сарафан, блузку: вдруг они упали? Однако, естественно, поиски тщетны.
Блин! закатываю глаза и разъяренно подпрыгиваю к оставленному подарку. Что же внутри? На что способны мои креативные одноклассницы? Из легких будто вышибают весь воздух, когда я достаю алый корсет, гольфы, трусышортики. В моих глазах так и начинает покалывать, правда, я держусь. Да. Держусь. Кто это сделал? смотрю на тех, кто переодевается, и вскидываю брови. Ну, скажите мне!
Однако все молчат. Они глядят на меня с сожалением, правда, его мало для помощи. Попробуй они сделать хотя бы шаг в мою сторону, и уже завтра именно их одежда будет непонятно где спрятана. Я плюхаюсь на скамью и понятия не имею, что делать. Выйти в полотенце? Пожаловаться директрисе? Сидеть здесь до конца второй смены? Или, может, позвонить папе? Ответ взрывается в голове убийственным фейерверком. Я одержимо хватаю корсет, сбрасываю с себя полотенце и одеваюсь в это. Как когдато одевалась она. Натягиваю гольфы, щелкаю застежками, распускаю слегка влажные волосы и глубоко вдыхаю. Реакции на мой проступок у директрисы может быть две: или она меня исключит, или оставит. У Костика особо не разойдешься: придется принять меня такой, какая я есть. А вот с подростками куда сложнее. Они могут решить, что я сумасшедшая, или смелая, или такая же, как и моя мать. Тут уж кто знает, однако мне хотелось бы вызвать удивление. Пусть понимают, что я способна на те вещи, о которых их слабые душонки могут только видеть сны.
Выхожу из раздевалки и гордо вскидываю подбородок. Никогда не думала, что сотни разных взглядов способны выражать одни и те же эмоции. Шок. Удивление.
Я довольно улыбаюсь и как можно увереннее переставляю ноги. Вижу ненормального психа. Он обнимает ту самуюдада, черт ее деримиловидную блондинку за плечи и не двигается. Смотрит на меня во все глаза и, наверняка, придумывает новый, изощренный план, после которого я уж точно не смогу так лыбиться. Однако на данный моментмне плевать. Я покидаю школу под прицелом сотни глаз. И мне нравится, что все в шоке. Нравится, что я могу их поразить. В конце концов, они ничего обо мне не знают, а мне есть, что сказать.
Глава 5
Саша садится в машину с какимто пакетом и громко хлопает дверью.
Просто не верится, причитает он. Ты спятила!
А что мне нужно было делать?
Зои, да что угодно, но только не дефилировать в кружевном корсете! Это же безумие, у тебя будут огромные проблемы. Черт, парень вдруг начинает смеяться и откидывается назад на сидении. О, Боже, тымой идол, мой гуру! Первый деньи такой успех!
Успех? я выхватываю пакет из его рук и вытаскиваю чьюто школьную форму. Хочу спросить, кому именно она принадлежит, но передумываю. Какая разница. В любом случае, я сгораю от стыда и хочу как можно скорее прикрыться. У меня блин украли одежду. На меня наорала директриса. Твой друг, сжимаю дважды пальцы в воздухе, намекая, что совсем он нам не друг, сказал, у меня будут неприятности, едва я его ослушаюсь. И это называется успех?
Именно!
Отвернись. Давай.
Саша отворачивается, а я неумело надеваю чьюто блузку. Она пахнет лавандой, и я успокаиваю себя мыслями о том, что ее хозяйка хотя бы была аккуратной. Снимаю чулки, забрасываю их в сумку и с ужасом сглатываю: боже, не верится, что я решилась на подобное. Как и после всех сумасшедших поступков, на смену небывалой уверенности и накалу приходит банальный стыд. Вот и сейчас мне хочется зарыться с головой под землю и никогда больше изпод нее не вылазить. Пролажу в сарафан и выдыхаю: