Чтобы это не значило. Возможно, я вдохновила его на песни о рокере, который так и не трахнул девчонку, или что-то в этом роде. Хотя, нет, писать о таком скорее не вдохновение, а творческое истощение.
Единственная вещь, в которой я точно уверена, так это в своем желании, чтобы человек, которому достанется любимый дом моих прародителей, был кем угодно, лишь бы не Лукасом.
Ведя Land Rover вверх по извилистой горной дороге по направлению к дому, в котором я провела большую часть своего детства, я возвращаюсь мыслями от Лукаса Вульфа к самой важной дилемме на данный момент.
- Почему ты не сказала мне? - спрашиваю я тихо. - Ты приезжала в Лос-Анджелес на Рождество, вероятно, уже зная обо всем.
- Я думала, что смогу все изменить. Чтобы я тебе сказала? Я все еще могу исправить положение. Последняя вещь, которую я хотела бы cделать, так это обременять тебя чем-то стрессовым.
- Ох, бабуля
- Не смей жалеть меня, Сиенна Дженсен. Еще есть немного времени. Все пока что не кончено, - говорит она, и ее голос тверд, как сталь. Но погладывая на нее искоса, я замечаю, что ее глаза блестят, а руки упираются в подлокотники для поддержки.
- Ты права.
Но она вздыхает. Мы обе знаем, что нас ожидает - дом, к которому мы подъезжаем, практически уже не наш. Менее чем через две недели, может быть чуть больше, если нам повезет, бабуля станет бездомной. И я отказываюсь покидать Нэшвилль, пока ей негде будет жить. Потому я проглочу свои собственные комплексы и пойду, чтобы сразиться за счастье своей бабушки.
Даже если тот, с кем придется бороться - Лукас.
Отключая двигатель, я вытягиваю ключи из зажигания и смотрю на хижину, которая вовсе и не хижина, а скорее особняк. Последние несколько лет я говорила бабуле, что это слишком большой дом для нее одной, и ей нужен дом поменьше. Сейчас же Я почувствую себя дерьмово, даже если пошучу с ней на эту тему.
- Вот мы и дома, дорогая. Я хочу пойти полежать наверху. В последнее время я себя неважно чувствую, - говорит бабуля, как только мы окунаемся в тепло дома. Она вешает пальто на вешалку в фойе, так что не замечает, как я оттягиваю высокий воротник своей блузки, потому что в доме слишком жарко.
- Все та же комната? - спрашиваю я и в момент, когда слова срываются с языка, я мысленно пинаю себя. Боже, как же ужасно неловко.
В ответ она издает странный звук, который похож на смешок, но я от него содрогаюсь.
- В течение следующих двух недель.
- Тебе следует пойти отдохнуть. Со мной все будет в порядке, ладно? - но если со мной и правда все в порядке, то почему есть ощущение, словно кто-то топчется у меня на груди?
Одновременно с тем, как я достаю замороженную еду на кухне, а бабушка одержима удобствами, я звоню Сету. Конечно же, он не отвечает, так что я оставляю ему сообщение.
- Эй, Сет, это я, Сиенна. Я оставила свою сумку у тебя в машине. Мог бы ты привезти мне ее срочно? - и поскольку я знаю, он будет ворчать по поводу того, что ему приходится ехать через весь город, я добавляю. - Я дам тебе двадцать долларов на бензин.
Я перезаписываю сообщение еще дважды, прежде чем сохранить удовлетворяющий меня вариант, после чего звоню Тори. На половине первого гудка она отвечает. Сразу приступая к делу и тараторя:
- О, мой бог, Сиена, где ты была? Ты вообще проверяла свои сообщения, женщина? Я пыталась связаться с тобой в течение последнего часа! Ты шлешь мне такие смски, а потом просто исчезаешь.
Она делает паузу и глубоко вдыхает. На самом деле я могу представить, как она прямо сейчас возится со всякой всячиной на своем столе, потому что это то, что она обычно делает, когда на взводе. Если бы не стресс-шарики, то Тори уже бы саморазрушилась, потому что, чтобы быть в норме, ее руки всегда должны быть заняты. Я слышу, как гнусавый голос что-то ей говорит, и Тори шипит в ответ, что она все сделает, после чего Дженна, ее босс, еще раз повторяет указания.
- Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, скажи мне, что ты шутишь насчет Лукаса Вульфа. Пожалуйста, скажи мне, что это все твой розыгрыш, чтобы поиздеваться надо мной, - Тори наконец-то стихает, переходя на шептание.
- Нет. Это не шутка. Это определенно он. И прости, что сразу не перезвонила, я была Занята.
Она стонет, и я слышу, как захлопнулась дверь, а затем стук ее высоких каблуков. Когда она снова начинает говорить, то ее голос отдается эхом, словно она на лестничной площадке.
- Прости, пришлось уйти от сучки-ведьмы в соседнюю комнату. Итак Он тебя помнит? Я имею в виду, это было два года назад, и ты по правде с ним не траха
- Он помнит, - перебиваю я.
Она издает звук, что-то среднее между стоном и визгом, словно одна эта перспектива ее страшно взволновала.
- Ладно, и что он сказал? Что сделал? Святое дерьмо, почему он именно в Нэшвилле? Не в обиду, детка, но это далеко не Лос-Анджелес.
Меня вообще-то все еще интересует то же самое. Я даю ей то же пояснение, что и он дал мне:
- Он здесь пишет музыку. Очевидно, что дом моей бабушки - подходящее для этого место, там удобно скрыться внутри и заниматься своим музыкальным делом.
Длительное время она молчит, настолько долго, что я отнимаю телефон от уха, проверяя, не прервался ли вызов. Но нет. Это столь длительное молчание, что я успеваю вытянуть пирог с курицей и налить кока-колу себе на завтрак. И только когда я направляюсь наверх, к спальне моего детства, Тони наконец-то отвечает:
- А ты что?
Я останавливаюсь на верхней ступени, опирая поднос о перила. Большая часть меня умирает, так хочет рассказать ей, что Лукас заставил меня ощутить в этом кафе, но другая часть настаивает на том, что я даже не должна касаться этой темы. Не с Тори, перед которой я плакалась после катастрофической ночи с Лукасом. Не тогда, когда я рассказала ей, что после того случая группа Your Toxic Sequel больше не желает меня видеть на съемках своих клипов, от чего моя карьера развалилась на куски.
Если сейчас я скажу ей, что все еще ощущаю хоть малую долю влечения к Лукасу, она прилетит в Нэшвилль первым же возможным рейсом, чтобы вставить мои мозги на место.
- Ну, я сказала ему отъебаться, - говорю я. Это в какой-то мере правда, даже если и было произнесено после того, как Лукас намерено раздражал меня.
Она медленно хлопает руками.
- Дрянная задница, Дженсен. Видишь, это было не так уж сложно, верно?
Гм, она себе даже не представляет насколько.
- Знаешь, мне нужно бежать, но я горжусь тобой, Си, не позволяй Лукасу обмануть тебя и не говори с ним больше. Я тебе напишу или позвоню сегодня вечером.
Чувствую себя крайне дерьмово, когда кладу трубку и вхожу в свою комнату, аккуратно закрывая за собой дверь так, чтобы ненароком не разбудить бабулю. Внезапно весь аппетит пропадает, и я опускаю нетронутый поднос на комод.
Отрадно видеть, что бабушка оставила мою комнату в том же виде, в котором она была во время моей учебы в школе и колледже. Здесь все еще та же обстановка, такие же розовые и оранжевые покрывала на кровати и плакаты с рожицами на каждый день.
Я сворачиваюсь в позе эмбриона на своей старенькой кровати, зарывая лицо в подушки, пахнущие кондиционером для белья, и прислушиваюсь к горькому звуку пустоты дома, по которым я буду скучать не меньше, чем бабушка. Беззвучные молитвы прокручиваются у меня в голове, в них просьбы об облегчении всей этой ситуации в следующие две недели. И больше всего я надеюсь, что сегодняшняя встреча с Лукасом Вульфом была последней, потому что мне не хочется когда-либо еще ощутить такую же тупую боль в своей груди.
Глава 3
Моя надежда на то, что мне удастся избегать Лукаса Вульфа, оказалась всего лишь мечтой.
Он не только присутствует в большинстве моих мыслей, но и все вокруг напоминает о нем, например, я натыкаюсь на его песни в своем iPod, хоть тот и играет случайный плейлист, на ТВ решили почему-то целый день посвятить лучшим видео его группы Your Toxic Sequel, а на моей любимой местной радиостанции берут у него интервью, и из-за его низкого, интимного голоса, это похоже на секс в прямом эфире.
А спустя день - это немного меньше одного дня после нашей встречи в кафе Алисы, Лукас появляется и в доме бабули. Я не знаю о том, что он пришел, пока не слышу звук его голоса, доносящийся с улицы. На подъездной дорожке припаркован роскошный внедорожник Cadillac, а за ним белый грузовик с каким-то логотипом на боку.
Сперва я не собираюсь выдавать перед ним свое присутствие дома, бабушка уехала по делам, и ни он, ни приехавшие с ним люди, не пытаются войти в дом. Следуя за звуком их приглушенных голосов, я подхожу поближе к двери, пока не слышу обрывки фраз, которые они говорят. И это окончательно выводит меня из равновесия.
- Снести эту часть
- Полностью покончить с этим для студии звукозаписи
- Лучше просто снести весь этот проклятый дом и построить с нуля то, что вы хотите
Мысли о том, что дом моего детства будет разрушен ради создания студии звукозаписи, вызывает удушье. И потому, даже несмотря на то, что на мне одета слишком маленькая пижама, найденная в нижнем ящике моей старой комнаты; кстати, Сет так и не привез мой багаж и не перезвонил мне по этому поводу; и несмотря на тот факт, что у меня по лицу разбрызганы зеленые пятна корректора, я сую босые ноги в огромные ботинки брата, найденные мною в фойе. Выходя из дома, я следую на звуки голосов. Лукас и его свита находятся за домом; на этот раз с ним нет других рок-звезд или телохранителей, как это было в Лос-Анжелесе; с ним приехали двое мужчин в рубашках подрядчиков и высокая женщина с темными глазами и черно-синими волосами. Она делает заметки по всему сказанному на своем планшете.
Это его ассистент Кайли.
Я помню ее очень хорошо, и должно быть она тоже меня узнает, потому что, когда наши взгляды пересекаются, она открывает рот в форме буквы "О", которая быстро сменяется на огромную усмешку. Я отвожу от нее взгляд, прежде чем успеваю почувствовать себя еще более неловко. Прямо сейчас мне достаточно любой мелочи, чтобы сорваться, и потому, если это произойдет, то я бы предпочла сначала въехать со всей силы ногой в задницу Лукаса.
- Ты хоть понимаешь, что ты, черт возьми, делаешь, Вульф? - спрашиваю я до того, как он успевает полностью обернуться ко мне лицом. На мгновение он выглядит таким же шокированным, как и Кайли, когда увидела меня. Его секундная заминка дает мне возможность оценить, как хорошо он выглядит в этих светло-голубых джинсах и темно-синей футболке, его глаза сегодня кажутся более зелеными, нежели карими, а мускулы его тела настолько совершенны, что проступают даже из-под свободной рубашки.
Я перестаю пожирать его глазами только спустя пару секунд после того, как он приходит в себя и одаривает меня улыбкой, от которой, вероятно, по всей стране с девушек слетают трусики.
- Ты все еще здесь, - говорит он. В его голосе слышны удивление и облегчение, и я не уверена, что мне нравится хоть одна из этих его эмоций.
- А зачем мне уезжать?
- Хммм, давай посмотрим. Может быть, потому что судья сказал, что это место...
- Пока нет. Так что повторюсь - что ты здесь делаешь? - спрашиваю я, косясь на него. После чего сжимаю пальцами переносицу так сильно, как только могу, чтобы при этом не нанести себе повреждений.
Лукас открывает рот, собираясь что-то сказать, но один из подрядчиков прерывает его.
- Мистер Вульф, у нас осталось очень мало времени, так как сегодня назначено еще несколько встреч с другими заказчиками - начинает подрядчик, но Лукас бросает на него резкий мрачный взгляд. Святое дерьмо, 250футовые мужчины теряют всякую уверенность рядом с этим парнем.
Лукас кивает Кайли.
- Закончи с этими ребятами. У меня есть кое-какое дерьмо, о котором нужно позаботиться.
Кайли выводит еще несколько заметок на своем планшете и уводит обоих мужчин, говоря с ними о планах на перепланировку и дополнения, а также о полном сносе дома бабули. Проходя мимо, она посылает мне извиняющуюся улыбку, наверное, потому что понимает, что мы с ее боссом явно не в хороших отношениях. Как, черт побери, кто-то столь приятный может работать на такого, как Лукас?
Что за глупые вопросы ты себе задаешь, Дженсен? - думаю я. - Он великолепный и талантливый, и ты кончала на его кровати, даже без совершения основного сексуального акта.
Эти мысли вызывают во мне возбуждение и ведут к проблемам.
- Так ядерьмо? - выпаливаю я.
- Ты наверняка знаешь, что я не это имел в виду.
- Знаешь, а у тебя огромные яйца, раз ты явился сюда сегодня. Боже, у тебя вообще есть душа? Меня не волнует, являешься ли ты уже сейчас законным владельцем или нет, если бы моя бабушка услышала твои планы на снос этого дома, она бы была убита горем.
В ответ он скрещивает руки на груди, и я повторяю его жест, пытаясь игнорировать головокружительное чувство, возникающее во мне от его медленно раздевающего взгляда карих глаз.
Так же он смотрел на меня, когда мы впервые встретились пару лет назад на съемках одного из музыкальных клипов его группы. По сей день песня "Снова ты" группы Your Toxic Sequel - моя любимая. Каждый раз, когда я ее слушаю, то слышу хриплый голос Лукаса, обещающий нечто запретное, и думаю о его глазах, пьянящих меня в этом видео-ролике.
- Ты покраснела. И твои соски напряжены, - говорит он. На это я еще сильнее сжимаю руки вокруг себя. Он смеется, а затем шепчет.Возбудилась, услышав о том, что я собираюсь поставить шест для стриптиза посреди гостиной, да?
Я задыхаюсь, потому что по какой-то безумной причине не в силах вынести образ стройных женщин в стрингах трущихся о мебель моей бабушки своими попками. Это нелепо, даже если он и установит шест, то скорее всего к тому времени вещей бабули в доме уже не будет. Но от осознания этого моя ярость не стихает.
- Ты издеваешься надо мной?
Прежде чем я успеваю осознать происходящее, он приближается, хватая за руку и тем самым разрушая мою оборонительную позицию, и прижимает к деревянной двери у меня за спиной. Его запах - смесь чистого белья и пота, заполняет мой нос, от чего все чувства смешиваются. Он так близко. Настолько, что я могу ощутить, как ткань его джинс трется о мои голые ноги, а его губы касаются моего правого виска. Мое дыхание сбивается, и к моему удивлению, его тоже.
- Ты, правда, думаешь, что я настолько пошлый, чтоб установить шест в своей гостиной? - Лукас вынуждает меня взглянуть вверх, мой взгляд мрачен, а он улыбается. - Хотя, не отвечай.
- Почему ты не мог подождать с этим всем до того, пока весь судебный процесс закончится? Лукас, моей бабушке почти восемьдесят лет. Если что-то случиться с ней, если ты ее расстроишь
Я глубоко вдыхаю, до предела наполняя свои легкие воздухом и лишь затем выдыхаю. Неуверенно он подымает свою руку и проводит ею по моей щеке. От этого движения по телу пробегает одновременно мучительная и приятная дрожь. Я сжимаю веки и мысленно медленно считаю до десяти.
Голова так сильно кружится, что удается досчитать лишь до шести.
- Если что-нибудь случится с моей бабушкой по твоей вине, я убью тебя, - говорю я. Мой голос немного резок, что необычно. И открыв глаза, могу сказать, что Лукас, как и я, шокирован этим.
- Забавно, я бы отнес тебя к пассивному типу людей, но опять же, - он отклоняется от меня, скрещивая руки на груди, - тот наш маленький инцидент до сих пор злит тебя. Так что думаю, ты не так уж и пассивна, верно?
- Ты просил разрешения приковать меня наручниками к своей кровати. И прости конечно, Вульф, но я не какая-то гребаная игрушка, с которой ты можешь сделать все, что пожелаешь.
Фыркая, Лукас морщит нос. По тому, как насмешливо он смотрит на меня, могу сказать, что сейчас из его рта вырвется очередная издевка.
- Гм, не думаю, что это именно то, что я сказал. Если быть достоверным, то я собирался приковать тебя наручниками к своей кровати, а ты отказалась. Вообще-то я практически уверен, что ты бы впала в истерику, если бы я не попросил тебя уехать.
- Убирайся нахрен.
Его глаза прищуриваются.
- Это мой дом, Сиенна. И технически я еще даже не зашел внутрь.
- Нет, - я качаю головой так сильно, что мой хвост растрепывается. Беря в руку прядь моих рыжих волос, Лукас пропускает через них свои пальцы, одновременно с тем, не отрывая от меня своего взгляда. От этого интимного жеста в моем животе нарастает чувство раздражающей потребности. Молча, я проклинаю свое тело за эту сильнейшую жажду Лукаса, даже несмотря на все, что он сделал. - Ты не просил меня уехать, ты сказал убраться нахрен, - шепчу я.
- Ну, я уверен, что не это...
Мой голос становится в пять раз жестче, чем был до этого:
- Ты сказал именно это.
- Знаешь, а я в тебе ошибся.
Мне уже порядком поднадоели загадки Лукаса, мы убили полчаса на эти распри друг с другом.
- И что бы это значило?
- Все время, пока мы снимали клип на песню "Снова ты", ты была очень покорна и... Ох, дерьмо, давай говорить начистоту, Сиенна - я не ожидал, что ты откажешься от наручников. Фактически, я планировал иметь с тобой длительные, здоровые отношения.
Он что реально подумал, что моя застенчивость и усердность в работе свидетельствует о склонности к подчинению? Не уверена, но то, что я знаю точно, так это то, что его слова мне далеко не по вкусу. Потому что частично, они наталкивают на мысль о том, что он прав, в конце концов, я же пошла с ним домой, несмотря на то, что знала его меньше недели.
Глядя на грязные коричневые пятна на снегу, я говорю:
- Не пора ли тебе уйти?
Лукас отходит еще на пару шагов, делая рукой жест, немного схожий с реверансом. Я стискиваю зубы и качаю головой.
- Я просто хотел быть вежливым и позволить тебе уйти первой, но неважно, - говорит он. Тон его голоса совсем невежливый. В нем слышится грубость, жестокость и опасность. А всего несколькими секундами ранее его голос и слова почти что проникли мне под кожу. Насмешливо усмехаясь, он разворачивается и уходит вверх по холму, скользя пальцами по бревенчатой обшивке дома.
Но на половине пути к передней части здания, Лукас останавливается. Не поворачиваясь ко мне лицом, он кричит через плечо:
- Ты можешь думать, что я дерьмо, но я бы никогда не привез никого сюда, чтобы расстроить твою бабушку. Она уезжает из дома каждый вторник, без исключений.
Не уверена, что меня сейчас нервирует больше - то, что Лукасу известно расписание жизни моей бабушки, благодаря которому он может шарить вокруг дома, не нарушая ее спокойствие, или то, что бабуля придерживается одного и того же распорядка по неизвестной мне причине.
Моя бабушка всегда оберегает меня, так что если она куда-то собирается, то чтобы я не беспокоилась, она мне просто ничего не говорит.
Когда я была еще ребенком, то во время ссор мамы и папы, уходила к бабушке и дедушке. Они чрезвычайно баловали нас с Сетом. После развода родителей, тогда мне было двенадцать, моя мама внезапно исчезла, так что мы с братом должны были отправиться жить вместе с отцом и его новой женой.
Это было хреново.
Не то чтобы у нас были проблемы с отцом или Маргарет, но они переехали в Бар Харбор, штат Мэн, а это более чем в десяти милях от Нэшвилля. К счастью, даже в свои восемь лет Сет был упрям, как бык. Мой брат заявил папе, что не только презирает его и его новую жену, но и лучше станет жертвой диких собак, чем переедет жить к ним в Мэн. Вот тогда-то и вмешались мамины родители. Папа хотел находиться со своей новой женой. А бабушка и дед хотели, чтобы мы остались с ними. Мы тоже хотели остаться, потому что Нэшвилль был для нас родным. И потому что мы сильно надеялись, что мама вскоре вернется.
Это был один из тех сказочных моментов, когда все счастливы, и никто не конфликтует.
Но через три года мама все же вернулась в Нэшвилль, привезя с собой своего нового мужа. И я быстро поняла, как глупо было надеяться на ее возвращение.
Если Лукасу известно столько всего о бабушке, то, что же ему известно об истории моей семьи?
Я сильнее сжимаю проволочную мочалку в руке, пока стальные колючки больно не врезаются в мою ладонь, и нещадно тру невидимые мыльные пятна на стенах душевой. С того момента, как Лукас покинул дом несколько часов назад, я пыталась непрерывно занять себя делом, чередуя уборку с просмотром бандитского онлайн шоу. Это не очень сильно помогало отвлечься от мыслей о Лукасе, или о том, куда же и зачем по вторникам отправляется бабуля.
- Ты заставила меня переться сюда только ради своих сумок?
От неожиданного звука за спиной, я практически подпрыгиваю. Кладя влажные ладони на грудь, я пытаюсь успокоить бешено скачущее сердце, одновременно с тем поднимаясь на колени и поворачиваясь к Сету.
- Разве сложно постучать? Или позвонить в дверной звонок? - кашляю я. - Я могла бы...
- Что? Напасть на меня с пылесосом в руках? Или с говном, завернутым в туалетную бумагу? "Злая рыжая бестия напала на популярного футболиста-студента и облапала его проволочной мочалкой. Последуют обвинения."
Сета, кажется, забавляет тот факт, что я испугалась до смерти. Он стоит тут, усмехаясь, словно идиот. Нехотя, я принимаю его руку и, опираясь на нее, встаю на ноги.
- Ты бы не предъявил мне обвинения, - говорю я.
- Почему это?
- Я девушка. И спорю, что тебе самому покажется неловкой идея о том, что девушка сумела надрать тебе задницу, тем самым заклеймив твою мужественность. Я права?
Поднимая брови, он хохочет.
- Это первый раз, когда ты говоришь обо мне что-то столь близкое к истине за сколько? За четыре года?
Игнорируя его насмешки, я спускаюсь за ним по лестнице на первый этаж. Я почти что ожидаю, что он прокатится по деревянным перилам, как делал в детстве, но вместо этого Сет просто сбегает трусцой по ступеням. Вешалка в фойе опрокидывается от движения.
И мы одновременно присаживаемся, чтобы ее поднять. Пока я подымаю пиджаки с пола, то решаю открыто рассказать ему о том, что сегодня днем заезжал Лукас. Есть шанс, что Сету известно что-то, чего не знаю я, хотя, я надеюсь, что ошибаюсь, и у меня не возникнет снова повода ревновать к нему бабушку.
- Куда бабуля ездит по вторникам?
Хорошее настроение Сета улетучивается в секунду. Его расслабленная улыбка исчезает, а ей на смену приходит напряженное хмурое выражение лица, его плечи замирают. Он резко вскакивает на ноги, но на этот раз не помогает мне подняться.
- Откуда ты знаешь, что она ездит куда-то по вторникам?
- С-сегодня утром за завтраком она упоминала что-то о том, что придерживается своего обычного распорядка дня по вторникам, - лгу я.
Когда на лице Сета появляется подобное задумчивое выражение, как то, что появилось прямо сейчас, я знаю, что он крайне близок к срыву. Так что не хочу добавлять ко всему его беспокойству еще и информацию об утреннем визите Лукаса.
Испуская рычания, Сет пробегает руками по своим волосам цвета пшеницы, а затем проносится мимо меня, направляясь в столовую. Садясь за старинный стол, за которым мы обедали каждый вечер, он выдвигает еще один стул для меня. Я задвигаю его на место и присаживаюсь по другую сторону стола, прямо напротив брата.
- Я думаю, это связанно с чем-то нехорошим, - говорю я наконец.
- Думаешь, есть вероятность, что она навещает маму? - спрашивает он.
Конечно, я надеялась, что Сет уверит меня в обратном, в отсутствии данной возможности. Но он сам так расстроен этой перспективой, что почти что дрожит. Из нас двоих он сильнее злится на мать, раза в два сильнее. Но опять же, я не была ребенком, на которого мама взвалила вину за собственные прегрешения.
Тем не менее, я была втянута во все это.
И первые пару лет после того, как все случилось, я тоже была ребенком, которого бросила мать, даже если ее к этому принудила тюремная камера.
Складывая вместе руки, я потираю ладонями лицо. Должно быть, это напоминает Сету позу молящегося, потому что взглянув на меня, он закатывает глаза.
- Итак, что мы имеем? - спрашиваю я.
- Она не ребенок, Си. Мы ничего не можем поделать.
- Ты претенциозная задница, ты всегда знаешь, что нужно сделать.
- Я не собираюсь спрашивать ее о том, не навещает ли она маму, хотя бы потому, что у меня нет для этого никаких оснований. Если ты хочешь, то можешь сама спросить, но почему-то я уверен, что ты не станешь.
- Почему это?
- Ну же, Си. Ты же боишься собственной тени. Бабуля не хотела рассказывать тебе даже о чертовой потере права выкупа дома, потому что думала, что этим чрезмерно расстроит тебя. Ты помнишь, как вела себя в суде по поводу разбирательства по делу мамы? Ты жутко нервничала, дергаясь и, то опуская взгляд на свои колени, то...
- Спасибо, что напомнил, но я не нуждаюсь в анализе собственного характера. И я сильнее, чем ты считаешь.
Но касаясь ладонями щек, я понимаю, что они горят. Уже второй раз за день мне указывают на собственные недостатки.
Уголок губ Сета приподнимается, и он собирается что-то сказать, но видимо передумывает. Равнодушно пожимая плечами, брат поднимается на ноги. Он может пытаться делать вид, словно его ничего не волнует, но я знаю, что это не так. Его руки сжаты. Так что думаю, как только он выйдет отсюда, то прямиком направится в спортзал, чтобы выпустить там пар.
Это лучше, чем сорваться и врезать кулаком кому-то в лицо, как он делал раньше, когда маме объявили приговор. Удивительно, что его не заперли в каком-то подростковом исправительном центре.
- Я оставил твои сумки в гостиной, - говорит он, задвигая на место стул. Он не смотрит на меня, когда добавляет, - Эй, окажи мне услугу, когда бабуля вернется, попроси ее позвонить мне.
Понимая, что наш разговор по душам подошел к концу, я киваю.
- Ага, я передам. Будь осторожен на дороге, ладно?
Он закатывает глаза и бормочет что-то под нос, так что я могу разобрать только "черт" и "мама", а затем Сет говорит:
- Я подумываю начать подыскивать новое место для - его голос стихает, и я еще раз киваю.
От чего похожу на сломленную маленькую куклу-болванчика.
Сет уходит, даже не попрощавшись. Когда до меня доносится звук заведенного мотора, я направляюсь наверх. Я убираю беспорядок в ванной, выбрасывая мочалки для очистки в мусорную корзину, и смываю разводы средства со стен душевой.
После чего я позволяю себе отдохнуть, развалившись на куче подушек в изголовье моей кровати. Я открываю ноутбук, размышляя, сколько обойдется аренда малолитражного авто на следующие 13 дней. Без машины будет абсолютно нереально хоть чем-то помочь бабуле, так что затраты в пару сотен долларов стоят того.
- Это всего лишь деньги, - говорю я себе. - Вскоре я вернусь домой, и все снова станет на свои места, - и про себя я добавляю: "Если Томас не повернет мою жизнь на 180 градусов и не уволит меня."
Я набираю веб-адрес автомобильного бюро проката, когда замечаю крошечное маленькое уведомление в левом углу страницы Facebook, которую я открыла ранее, еще когда болтала в чате с Тори и еще одной девочкой, моей бывшей одноклассницей. Уведомление - это запрос на дружбу.
От Кайли Мартин, синеволосой помощницы Лукаса.
- Дорогие социальные медиа, а не пошли бы вы, - бормочу я, передвигая курсор так, чтоб отклонить запрос. Но сообщение чуть ниже запроса останавливает меня, и я наклоняюсь ближе к экрану, чтобы прочесть его.
Привет, Сиенна,
Я знаю, что ты вероятно, скажешь мне броситься под автобус (ну, или просто откажешься добавлять меня в друзья), но прошу, прими этот запрос. Так как я знаю способ, с помощью которого ты могла бы спасти дом своей бабушки. Все, что нам нужно, это несколько минут твоего времени.
Кайли.
И вот так я добавляю в друзья маленькую пчелку, работающую на моего врага.
Глава 4
Менее чем через час после того, как я принимаю запрос на дружбу от Кайли, мое любопытство побуждает меня к действиям. Что она имела в виду, сказав, что знает, как спасти этот дом? Я пишу ей сообщение с единственным словом: Как?
Дзиньканье свидетельствует о том, что я получила новое сообщение спустя семь минут после того, как отправила свой вопрос. Отбрасывая на прикроватную тумбу журнал о фитнесе, который пыталась прочитать (впрочем, безуспешно, так как мысли о загадочном сообщении Кайли не покидали меня), я смотрю на экран и сжимаю зубы, наблюдая за тем, как Кайли шлет мне целую серию моментальных сообщений.
Кайли Мартин: Гмм. . . буду честна, то, что я собираюсь тебе сказать, было бы лучше поведать при личной встрече, а не онлайн. Ты свободна сегодня вечером?
Я жду с ответом, потому что вижу, что она еще набирает какое-то сообщение.
Кайли Мартин: Я могу заехать за тобой, скажем, к семи вечера, и мы бы обсудили все детали за обедом. Я приглашаю. Так что можешь заказать самые дорогие ребрышки в этом чертовом меню, если хочешь. Все за счет Лукаса.
На этот раз я не отвечаю сразу же, потому что есть что-то раздражающее в том, чтобы пойти на обед, используя деньги Лукаса для оплаты. Это вызывает во мне чувство Ну, некой продажности, хоть я и знаю, что это нелепо. Уверена, его помощница возит на всякие обеды и ужины различных людей, при этом расплачиваясь кредитками Лукаса во многих ресторанах. Так что мой обед с ней сегодня ничем не отличается от других.