Йй-йя нн-не мм-могу заикаясь, полушепотом, еле выдавила из себя слова, не отрывая взгляда от темнеющего в его глазах тумана.
Почему, както слишком спокойно, безжизненно, что ли, спросил Сергей, видимо посчитав мои слова за прямой отказ.
А ты не знаешь? внезапная догадка промелькнула у меня в голове, и, естественно, я не остановилась, чтобы не выяснить ответ на интересующий меня вопрос.
Что не знаю? глухим голосом переспросил Сергей, выпустив из крепкого захвата мои предплечья.
Серёж, сколько по твоему мне лет?
Он недоумевающе посмотрел на меня и ответил вопросом на вопрос:
Восемнадцать?
Не произнося ни слова, я медленно отрицательно покачала головой.
Семнадцать? уже менее уверенно спросил молодой мужчина.
И снова отрицательное покачивание.
Шестнадцать? тихий голос выдаёт его волнение, и я увидела, как тускнеют в растерянности его глаза.
Мне четырнадцать, скоро правда исполнится пятнадцать. тихим голосом выдавила из себя признание и посмотрела на него, покусывая губы, и самой стало вдруг стыдно своего возраста. Сереж?
Мне показалось, или он слегка покачнулся? Одна рука судорожно сжалась в кулак в кармане распахнутой куртки, но даже через толстую кожу кармана были заметны ее нервные действия. Другая затерялась на голове среди густых волос, взлохмачивая пальцами черные кудри. Глубокий вздох, и Сергей делает шаг в сторону к покрытому легким инеем окну, а я еле сдерживаюсь, чтобы не разрыдаться. И если я ещё умудряюсь сдержать всхлипы, то в глазах ощущается предательская болезненная резь, и они тотчас наполняются слезами.
Сереж? Я думала, ты знаешь. Прости, я и на дрожащих ногах стала отступать спиной к широким дверям своего отделения, не решаясь даже посмотреть в его сторону. Рука уже потянулась толкнуть дверь, как я расслышала сквозь шум пульсирующей в висках крови его окрик.
Лера! Постой!
Я замерла, но так и продолжила смотреть себе под ноги, внутренне вся сжавшись от страха и того, что сейчас услышу.
Лера. Я подожду. Слышишь? Я подожду. услышала я твёрдый решительный голос.
Я подняла на него полные слёз глаза. Сергей всё также стоял у окна, засунув обе руки в карманы потёртых джинсов, и смотрел прямо на меня. По всей видимости, я представляла собой, в этот момент, жалкое зрелище, с моментально покрасневшим носом и опухшими от слёз глазами, какие они у меня обычно бывают, когда я пытаюсь сдерживать рыдания и сильные эмоции, потому как лицо Андрея, при взгляде на меня, только ещё больше скривилось в пренебрежительной ухмылке.
Ты мне веришь? как будто издалека услышала приглушенный голос Сергея
Снова смотрю в его черный туман, и слова сами по себе слетают с моих губ:
Верю
И получила в ответ скупую кривоватую улыбку, которая тут же отозвалась теплом под ложечкой, даря успокоение моим взбунтовавшимся чувствам.
Я скоро приеду. Ты будешь ждать?
Я быстро кивнула, не рискуя выдать свои счастливые эмоции срывающимся на писк голосом, и, взглянув на него еще раз с полоборота, скрылась за широкими дверями. Правда, идти в палату в таком потерянном заплаканном виде я сразу не решилась. А остановилась буквально в метре от дверей и прислонилась спиной к холодной стене, чью прохладу я чувствовала, даже сквозь толстую ворсистую хлопковую ткань спортивной куртки.
Ты совсем сбрендил? Или тебе чтото вкололи не то, пока ты здесь лежал? Крышу окончательно снесло? Она же еще совсем ребенок!
Не твое дело, понял?
Я их не видела, но отчетливо слышала разговор на повышенных тонах. От неожиданности я замерла и, кажется, даже перестала дышать.
Мое дело!
Нет, не твое!
Не мое, значит? А как же Светка? Вот так легко променяешь ее на какуюто малолетку?
Не смей о ней так говорить! И вообще, пошли отсюда. Нашел место отношения выяснять!
Последнее что я услышалаэто скрежет задвигающихся дверей и скрипящие звуки лифтовых тросов.
* * *
Наконец, я более или менее успокоилась и по быстрому дошла до своей палаты, в страхе попасться комулибо из медперсонала на глаза с такой несчастной миной на лице.
И только когда тяжело опустилась на застеленную кровать, вспомнила, что так и не назвала Сергею своей фамилии.
«Не страшно! Он ведь обещал скоро приехать. А я буду ждать.»
Но Сергей так и не приехал ни через день, ни через два, ни через неделю. А я как влюблённая дурочка все эти дни каждый час с замиранием сердца спускалась в больничный холл в надежде его там встретить.
* * *
Всем добрый день!
Мама неожиданно появилась в дверях нашей палаты в накинутом на плечи белом больничном халате и с большой сумкой в руках.
Лерочка, собирайся скорее. За нами такси скоро приедет.
Куда собираться?
Отложила в сторону раскрытую на середине книгу, и, не торопясь, не совсем понимая, куда это я вдруг должна с ней ехать, встала с кровати.
Как куда? Всё! Сегодня тебя выписывают. Вернее уже выписали. Я все бумаги забрала, подписала. На вот, тебе, сумку. Там тёплые вещи. Собирайся быстрее. А я пойду девочек в сестринской отблагодарю. Только, пожалуйста, Лерочка, побыстрее. Мне после обеда еще на работу нужно успеть.
«Неужели уже сегодня я буду дома?!» Дрожащими от волнения руками собрала все свои немногочисленные вещи и уложила в сумку, не забыла и про школьные учебники, лежащие неровной стопкой в прикроватной тумбочке. Ну, вот и всё: прощание с соседками по палате, последний взгляд на белые больничные стены, которые и за полгода так и не стали родными. И губы невольно растянулись в счастливой улыбке.
«Свобода!»
Глава 4 «Украденные мечты»
Не забыла, что у нас сегодня визит к Павлу Андреевичу? Как быстро время пролетело! Уже почти год прошёл, как тебя прооперировали. И если бы не профессор
Время и правда, пролетело незаметно. Еще месяц после выписки я оставалась на амбулаторном лечении. И как только оно закончилось, я с радостью вошла в широкие двери, но уже не больницы, а родной школы. Не смотря на то, что я пропустила первые две учебные четверти, мне всё же удалось быстро наверстать упущенное. Отчасти помогли учебники и тетради с домашними заданиями, добросовестно передаваемые через маму в больницу каждую неделю школьными подругами. Отчасти сердобольные учителя просто закрывали глаза на очевидные пробелы в моих знаниях, которые, в общемто, я постаралась быстро восполнить, с радостью присоединяясь к любым дополнительным занятиям для отстающих учеников. Думаю, все вздохнули с облегчением: и учителя, и родители, когда я, без каких либо проблем, сдала летние экзамены и перешла без дублирования в следующий класс.
Кажется, жизнь стала налаживаться. За одним существенным исключениеммне все еще приходилось регулярно принимать таблетки и периодически проходить медицинские обследования, чтобы следить за состоянием здоровья.
* * *
Лера! Ставицкая?! Ты к нам какими судьбами? встретила меня с улыбкой на центральном посту старшая медсестра Карина.
А у меня сегодня плановый осмотр у профессора Лисовского, ответила я ей, приостановившись около высокой тумбы гобразной формы, которая скрывала за собой широкий стол и пару стульев для дежурного персонала.
А у нас как видишь всё постарому.
Вижу, улыбнулась в ответ, обводя взглядом небольшое пространство, разделяющее длинный коридор на две половины.
Слушай, Карина приподнялась изза стола и, облокотившись на край высокой тумбы, наклонилась ко мне поближе. У нас тут такое было после твоей выписки!
Она осмотрелась по сторонам и, убедившись, что кроме меня её больше никто не слышит, стала рассказывать:
На следующий день прямо в отделение заявился парень: темные волнистые волосы, глаза такие черныечерные, и стал просить, чтобы тебя к нему позвали. А когда узнал, что тебя выписали, сразу в лице изменился. Сначала упрашивал, чтобы ему твой адрес дали. А мы же не можем, сама понимаешь, врачебная тайна. Да и кто его знает, что у него на уме и зачем ему твой адрес. Так он в течение двух месяцев, каждую неделю приезжал, под конец даже угрожать начал. Ты представляешь, самого профессора за грудки схватил и к стенке прижал.
Но ты же знаешь Павла Андреевича. Я только расслышала, как он ему сказал: «Если действительно любишьподождёшь», и нам всем строго настрого запретил твой адрес давать. Добавил, если узнает, что ктото без его ведома, сообщил молодцу твои данные, тому больше в его отделении не работать, и не только в отделении.
Я стояла словно замороженная, слушая Карину с полуоткрытым ртом, и нервно кусала губы, в то время, как рассказ медсестры вставал передо мной яркой волнующей и одновременно тревожной картиной. И чувствовала, как внутри разрастается жгучая больсмесь обиды, радости, сомнений, надежды. Все чувства, казалось, смешались у меня в голове в какойто безумной опьяняющей пляске.
Кто был тем парнем, у меня не было никаких сомнений. Я знала только одного мужчину с таким необычным черным туманом в глазахСергея! Честно признаться, за всё это время я практически о нём не вспоминала. Я отпустила его образ, однажды затронувший моё сердце, прекрасно понимая, какая между нами сейчас огромная пропасть. И дело даже не в разнице лет между нами, сколько в жизненном опыте, которого у меня еще совсем не было, а у него уже имелся целый «вагон и маленькая тележка». Онуже сформировавшаяся личность, и япятнадцатилетняя школьница, которая кроме планов на будущее, пока больше ничего не имеет. Что между нами может быть общего? Но Его появление в больнице утверждало обратное. Что может быть чтото, против чего ещё не придумали ни одного действенного лекарства. Чувство, которое заставило его идти на необдуманные поступки. Чувство, ради которого он даже согласился ждать. Неужели это и есть любовь?
Я подняла на Карину глаза, и, наверное, мой потрясенный вид вызвал в ее душе сочувствующий отклик.
Лераэто очень близкий тебе молодой человек?
Я даже ответить сразу не смогла, лишь выдохнула его имя:
Сергей.
Это против правил, и если Павел Андреевич узнает, то мне не сносить своей головы. Но если ты сама мне разрешишь, и дашь свои координаты, я постараюсь ему передать.
Я уже была готова расцеловать строгую «адмиральшу», как ее за глаза называют не только пациенты, но и весь медперсонал отделения, и которая вдруг предстала передо мной совершенно в другом светечутким понимающим человеком. Но услышала позади себя раздраженный мамин голос:
Лера, ну почему я должна тебя повсюду искать. У нас прием через пять минут.
Карина тут же приняла серьезный вид и кивнув в направлении приемного кабинета строго громким голосом сказала:
Иди, Ставицкая, не заставляй ждать уважаемого доктора, и полушепотом добавила. После приема меня найдешь и скажешь, что решила. Я здесь буду.
* * *
Так, теперь посмотрим наши последние анализы. Ты можешь одеваться Лерочка, профессор, слегка шаркающей походкой, ссутулившись, направился к своему большому старинному деревянному столу с красивыми резными ножками. И пока я застёгивала мелкие пуговицы на любимой голубой рубашке, он рассматривал сквозь толстые увеличительные стекла своих круглых очков данные моих последних анализов крови, сканера и других неприятных процедур, названия которых я даже не запомнила.
Заметив, что я оделась и села рядом с мамой, чтобы выслушать его заключение, профессор както обеспокоенно глянул в мою сторону и попросил:
Лерочка, не могла бы ты выйти в коридор и подождать там насколько минут, пока я с твоей мамой тут пообщаюсь?
Немного разочарованная, я встала и стараясь не шуметь вышла в коридор. Рядом с дверью вдоль стены стояла узкая мягкая кушетка, на которую я тут же опустилась.
Ну что я могу вам сообщить Аркадия Борисовна. услышала я вдруг приглушенный голос пожилого врача и с удивлением обнаружила, что выходя из кабинета, неплотно закрыла дверь, и теперь до меня доносились обрывки их разговора.
Да, операцию мы провели успешно, но опухоль успела вызвать необратимые процессы во всем организме
Ей придется всю свою жизнь пить поддерживающие таблетки и наблюдаться у специалистов
Когда девочка подрастет, объясните ей, какнибудь поделикатнее, что вряд ли она сможет когданибудь иметь детей
Я отрешенно смотрела на белую стену и не видела перед собой совершенно ничего. Казалось, что мое сознание решило удалиться от тела на приличное расстояние, чтобы только не слышать пугающих жестоких слов, которые прямо здесь и сейчас сминали перед моими глазами всю надежду на нормальное будущее.
Я даже не заметила, как дверь распахнулась, и на пороге появилась мама, с благодарностью пожимающая руку профессору.
Ну, всё, Лера, мы можем идти. Спасибо вам огромное, Павел Андреевич, я знаю, вы сделали все возможное, и мы вам очень благодарны.
Я даже не замечаю, что уже иду за мамой следом по широкому коридору, не обращая ни на кого и ни на что внимания.
Лера, ну что ты там плетешься? Павел Андреевич, сказал, что всё хорошо. Самое главное диагноз поставили верный
Мама! я не сдержалась и перешла на крик, прерывая ее воодушевленный диалог. Ты что, не понимаешь?! Этоприговор! Только длиною в жизнь! Мою жизнь!
И сорвавшись с места, обогнула растерянную родительницу и побежала по длинному коридору по направлению к выходу.
Лера! окрикнул меня ктото слева, заставляя резко остановится. И я смотрю на Карину стеклянными от слез глазами, и будто сквозь густой туман, до меня доносится её вопрос:
Ну что ты решила? Насчет адреса?
Не надо. Ничего не надо, слышу совершенно незнакомый, холодный голос, который срывается с моих губ.
Глава 5 «Обжечь губы»
Какая же я дура! я шла по заснеженной дороге и, утопая по колено в сугробе, высказывала вслух свое негодование:Как могла поверить в искренность этого человека, когда уже с первого курса о нем ходила дурная слава? Как? Где были мои мозги? Или при виде красивой мордашки, кроме гормонов, ни в чем другом я больше не нуждаюсь? Ладно бы Роман оказался просто бабником! В конце концов, я же замуж за него не собиралась! Уж точно не после двух месяцев знакомства! Но его исключительно «шкурный» интерес ко мне изрядно взбесил. Хорошо, товарищ случай вовремя открыл глаза.
Неприятное воспоминание о мерзких поцелуях моего парня вернее уже бывшего парня, под лестничной клеткой с Анфисой из параллельного потока передернуло так сильно, как если бы мне неожиданно за шкирку засунули снежный ком. Но даже не это вывело меня из себя, а слова, равнодушно брошенные Анфисой, что все, что интересовало Романасвязи моего отца. А затем последовал удар «ниже пояса»:Валера, извини! Ты красивая девчонка, но кому нужна убогая? Точно не мне. гортанный гогот Романа до сих пор стоял в ушах, смешиваясь с хрустом снега под ногами.
Определённо, даже погода решила устроить мне сегодня испытание. Пока весь день была на парах в институте, за день намело так, что общественный транспорт приказал долго жить, причем в самом прямом смысле этого слова, и отправил всех желающих добираться до дома этим морозным вечеромпешком.
«Ни что так не продлевает жизнь, как пешие прогулки перед сном» мысленно уговариваю сама себя, выковыривая замерзшими пальцами, несмотря на теплые вязаные перчатки, мокрый снег, который так и норовит забиться вовнутрь сапог, проникая в узкую щель между голенью, обтянутой плотной тканью джинсов и голенищем высокой обуви.
Натянула пониже на уши белую вязаную шапочку, поправила на себе длинный мохеровый шарф, и, обмотав его на несколько раз вокруг шеи, тщательно спрятала в него покрасневший на морозе нос. На свободе от согревающих одежд остались, наверное, только глаза. Но они мне определенно понадобятся, чтобы найти среди этих сугробов дорогу до дома.
Я вздохнула более менее спокойно, когда показались огни знакомого района. Осталось только завернуть за угол продовольственного магазина и моя девятиэтажка будет как на ладони, как вдруг услышала позади себя приглушенные мужские голоса.
«А еще пешие прогулки по вечерам, могут здорово укоротить эту самую жизнь, если я не потороплюсь» мелькнула тревожная мысль, адреналином разгоняя горячую кровь по телу.
Я постаралась прибавить шагу и ни в коем случае не оборачиваться назад. Но и мужчины за мной не отставали. Я не могла видеть, сколько их, но то что не один, этоточно. Мужчины о чемто переговаривались друг с другом, не отставая от меня ни на шаг. Я даже начала вспоминать известные мне молитвы, чтобы если что Как вдруг до меня донёсся обрывок их разговора: