Спала Нюська всегда крепко, так что я без особых нежностей ткнула ее в бок и стянула одеяло. Подействовало!
Нюська села на кровати, хлопая глазами, как внеурочно разбуженная сова.
Утро? хрипло спросонок выдала она, и я закивала.
Утро-утро. Раннее такое, начало первого. Вставай давай! Только тихо!
Нюська застонала и попыталась накрыть голову подушкой, но я схватила ее раньше.
Одевайся давай, нас ждут великие дела! Ты вообще собираешься обследовать местность?
Ну почему обязательно ночью? безнадежно проворчала сестрица, но все-таки поднялась и принялась натягивать джинсы.
Потому что только ночью все местные спят и не увяжутся за двумя докторшами-артистками из Москвы. Очень нам нужна публика?
Нюська горестно вздохнула, жалея о потерянном сне, но согласилась, что публика в поисках кладатолько помеха.
Дом мы покидали на цыпочках, чтобы не разбудить хозяйку. Как и следовало ожидать, спала уже вся улица, в окнах не горели огни, разве что с соседней улицы доносились нетрезвые вопли про милого, спустившегося с горочки.
Этот стон у нас песней зовется, проворчала я, а Нюська солидарно вздохнула:
Зато, смотри, луна какая. Каждую кочку видно! Можно было и фонарики не брать. Ты, кстати, взяла?
Я молча протянула Нюське налобный фонарик, уж не помню за каким надом купленный через Алиэкспресс. Вот и пригодился. А вот лопаты мы оставили дома. Все-таки сперва не помешает осмотреться. Пусть Нюська найдет, где должен быть клад, а уж я его потом подброшу.
Ты о чем задумалась? подозрительно спросила сестрица, знакомая со мной слишком давно, чтобы не почуять подвох.
О луне, честно соврала я. Ночь, луна, на развалины идемсамое время рассказывать страшные истории. А?
Это какие, например?
Да хоть про нашу усадьбу. Вот слушай!
И я начала пересказ исторических событий. Усадьба Преображенских не просто так считается проклятым местом. Тут и до войны всякое творилось, а после войны и вовсе наступил белый полярный лис.
Призрак графини (или кто-то, убедительно под него маскирующийся) выгнал из поместья сначала правление колхоза, затем Дом Культуры и ЗАГС.
Последней в усадьбе затеяли овощебазу. Директора прислали из самого Ленинграда. Товарищ Вонюков приехал и взялся наводить шороху. На предупреждения местного населения, что по ночам в усадьбе неспокойно, прореагировал в духе истинного коммуниста. То есть вооружился томиком стенограмм ХХ съезда КПСС, портретами Ленина и Горбачева, двумя бутылками водки, выставил на стол Большую Печатьи остался на ночь караулить овощебазу. Чтобы доказать, что нечистой силы не бывает, а все страшилки и пугалкисуть происки местных лодырей.
На рассвете следующего дня товарища Вонюкова вместе с томиком стенограмм и партбилетом (правда, без штанов) нашел пастух. Где-то в овражке за колхозным выпасом. Портреты вождей и Большая Печать так и остались на директорском столе, а кабинетраспахнутым настежь.
Пастух милосердно напоил директора Вонюкова самогоном и привел к правлению колхоза. Товарищ директор по дороге то цитировал особо проникновенные места из речей Горбачева, то вяло отбивался от какой-то английской комиссии, утверждая, что не брал чемодана с миллионом! И что товарищ графиня зря возводит напраслину, он чист перед народом и партией!
и пока его вязали санитары, так и оралотстаньте, товарищ графиня! с выражением продолжила я. Не брал я вашего супружеского долга, Марксом и Энгельсом клянусь, не брал! А когда к нему подошла товарищ медик, грохнулся на землю, забился в конвульсиях и давай еще громче: а, все леди делаю ЭТО! Спасите-помогите, сам сдамся в ОБХСС, только не отдавайте графине!
Хорошо, что колхоз спал. А то точно кто-нибудь бы заинтересовался, что за дуры ржут в ночи, топая к проклятой усадьбе.
История английского призрака как-то сама собой переросла в свежесочиненную легенду о местных оборотнях. В погонах. Оборотни завелись после овощебазы, когда ОБХСС приехало проверять деятельность товарища Вонюкова, напилось геномодифицированного самогона и мутировало.
И с тех самых пор бродят тут, понимаешь, по ночам и всех спрашивают: где Большая Печать? Где Печа-ать? У-у! вдохновенно провыла я.
И тут из кустов боярышника, которым заросли обочины дороги, послышался шорох. Нет, не так. Громовой шорох. Мы с Нюськой подпрыгнули и, не сговариваясь, припустили вперед по колдобинам. Позади топало и пыхтело. Очень страшно.
Правда, шагов через десять я таки обернулась Нюськатоже, мы с ней постоянно вот так сталкиваемся лбами, когда тянемся за солью-ложкой-газетой-последней печенькой.
Дорогу переходил ежик. Матерый такой ежище, кило на пять, с мышью в зубах.
Так вот ты какой, оборотень в погонах, простонала я и едва не села на дорогу. От смеха.
Трусихи мы с тобой, Преображенская. Ежиков боимся, с каким-то подозрительным удовлетворением заявила Нюська. Как настоящие барышни.
Я едва удержалась, чтобы не закатить глаза. Нашла же Нюська время поминать Шариковские заходы о ее неженственной кобылистости! Дура.
Вперед, барышня не-крестьянка, изобразила я Ленина, Перстом Указующего. Я ежиков не боюсь. И вообще!
Правда, на всякий случай мы взялись за руки. И продолжили рассказывать, на сей разанекдоты. Большей частьюостро нуждающиеся в услугах барберов, ну и что!
Зато хватило их до самого родового гнездато есть до запертых на ржавый замок ворот и древнего забора из шлакоблоков. Частично обвалившегося, и вообще, кажется, только и ждущего момента обрушиться окончательно.
Нюська потопталась на месте и неуверенно посмотрела на меня. Яна нее. Понятно было без слов, что если тут такой забор, то и наверняка внутри все дышит на ладан. И хотя луна светила яркая и полная, как нарочно для оборотней в погонахвсе-таки не белый день. Споткнешься о камешек, приложишься о другойи привет ненайденному кладу! А дома мягкая подушка, одеялко и ровный пол
Ну уж нет!
Заявить, что клад гораздо лучше одеяла, и вообще, зря, что ли, у нас фонарики, я не успела. Откуда-то из-за забора донеслись звуки Совсем не ежиные! Любимой горелкой клянусьзвуки ударов, потомзадорный матерок. О, нет-нет, двум девушкам совершенно нечего делать там, где дерутся!
Нюсь, зашептала я, тревожно глядя на сестру. Пойдем-ка отсюда. Завтра придем, слышишь?
Может, я бы ее и уговорила. Но за забором застонали. Слабо, но Нюська тут же вспомнила, что давала клятву Гиппократа. Хотя, убейте меняно там ни единого словечка нет о том, что доктор должен кидаться в каждую драку!
Стой здесь! шикнула она на меня страшный голосом и нырнула в заборную дыру.
И захрустела ветками прочь. Я даже не успела возмутиться вдогонкутак я и оставила ее одну! Юркнула в дыру следом за Нюськой, завертела головой, но сестрица как сквозь землю провалилась! Точнее, за кусты, вымахавшие тут в ее рост и отбрасывающие длиннющие тени.
Тьфу, вот ведь пакостное местечко!
Ладно, Нюську я не вижу, значит, пойду на шум! Ведь она-то пойдет туда же!
Приняв это непростое решение, я включила фонарик и едва не заоралатемноту запущенного парка прорезал луч инфернально-красного света. Мать моя! Какой китайский идиот додумался поставить в фонарь красные светодиоды!
Впрочем, если я перепугаласьто есть шанс напугать и тех придурков, что дерутся за кустами.
Так что, недолго думая, я завыла. Громко, от души. С переливами. Пригодился мой вокальный талант, от которого еще в детском садике у воспитателей уши вяли.
Рядом тут же ответилизнакомым голосом. Вот что значит сестра! И фонарик она тоже засветила. И тоже красный.
А за кустами громко выматерились на три или четыре голосаи ломанулись прочь, словно стадо лосей.
Само собой, мы с Нюськой душевно повыли им вслед. Не хуже какого-нибудь Витаса. А уж какую руладу Нюска выдала напоследок! Если тут и водились настоящие волки, они удавились от черной зависти.
Я так увлеклась (и так перепугалась, если уж честно), что напрочь забыла про еще одного участника драки. Того, который не издавал больше ни звука, но Нюська его все равно нашла. У нее чутье на всяких ущербных, раненых, сирых и убогих.
Этот точно был и раненым, и ущербным. На всю голову, сейчас залитую кровью. В красном свете наших фонариков выглядел он примерно как голливудская жертва зомби. Немелкая такая жертва. Одетая в дурацкий клетчатый пиджак.
Ну-ка посвети, скомандовала Нюська, присаживаясь около мужика на корточки и бестрепетной рукой ощупывая поврежденную голову.
Раненый снова застонал, но глаз не открыл. А Нюська, помянув тихим незлым словом местный криминальный элемент, приняла стойку грузчика, готовящегося поднять мешок с цементом, и велела:
Давай его ко мне на спину. Вместе дотянем.
Затея эта показалась мне глупой донелья. Вот куда нам, двум хрупким барышням, тянуть этакую безголовую дубинушку? А вдруг вернутся те, которые его били и не добили? Но глянув на сжатые Нюськины губы и насупленные брови, я даже рта раскрывать не стала. Бесполезно.
Ну ничего. Я потом ей все выскажу. Когда доберемся до дома! Только осторожно уточнила:
А у него точно не перелом позвоночника?
Точно, буркнула Нюська таким голосом, что я ей сразу поверила. Его ударили по голове и, видимо, пинали по ребрам. Грузи давай!
Глава 7. Украинский шейх и ангел небесный
Я тут подумал грешным делом,
что надо думать головой.
(В.Поляков)
Яна
Как нам удалось дотащить жертву местного криминала до дома бабы Клавы, я никак не понимала. Что удивительно, жертва от нашего способа транспортировки не дала дубани когда мы волокли его по колдобинам, ни позже, когда протаскивали в неширокую калитку, ни когда втягивали в отведенную нам комнату.
Везучий мужик, пропыхтела Нюська, сваливая грязный и окровавленный куль на мою кровать.
И живучий, поддакнула я. Слушай, пойду-ка я замету следы.
Нюська так на меня посмотрела, что я почувствовала себя окончательной дурой и поторопилась объяснить.
Кто знает, чем он местным гопникам не угодил? А мы его волокли как пришлось, там не следыцелые колеи остались. Не хватало, чтобы сюда заявились. Лучше перебдеть!
Сестрица нахмурилась, подумала и кивнула.
Лучше. Иди, иди, я ему пока голову промою.
Следы я замела. Не до поместья, еще чего! Просто до конца улицы. Вернулась, нервно посмеиваясьхорошо, что меня с метлой никто не видел. Точно за ведьму бы приняли. И кстати, как Нюська собирается объяснять хозяйке появление какого-то левого мужика?
Об этом я ее и спросила, едва войдя в комнату. Сестрица, склонившаяся над этим самым мужиком, только отмахнулась.
Да ерунда. Скажем, что твой мужик, за тобой приехал.
Почему это мой? возмутилась я.
Потому что! припечатала Нюська, и я едва не выругалась: ну не может же она думать, что Шариков раскается, осознает и правда за ней приедет. Или может?
Нет, чтобы обратить внимание на этого пострадавшего! Или там и внимания-то обращать не на что, кроме роста?
Я сунулась посмотреть. И обмерла.
Там было, еще как было на что обращать внимание! Нюськину любовь к изящным блондинам я никогда не разделяла, зато всегда питала слабость к брюнетама тут, прямо на моей кровати был самый жгучий брюнет из брюнетов! Да еще южного и, пожалуй, восточного типажа, высоченный и спортивный. Его даже не портила основательная побитость и абсолютно идиотская одежда.
«Хм, может, он слепой?»слабо понадеялась я, ибо полагала, что розовую рубашку с рыже-зеленым клетчатым пиджаком может надеть либо слепой, либо в самом деле идиот.
Но теперь понятно, почему Нюська не желает признавать ЭТО своим!
Ладно, допустим, нехотя проворчала я. В конце концов, это же ненадолго, да? Подлечим и выпнем. Кстати, если хозяйка спросит, почему у него морда разбита, что скажем?
Нажрался, уверенно ответила Нюська и приложила ко лбу жертвы тампон. По пьяни упал с крыльца, ты видела, какое тут крыльцо?
Мой мужикслепой пьяница. Нормально, вздохнула я. Надеюсь, он хоть морду мне не бьет. Давай его разденем, что ли. Надо ж глянуть, может, у него ребра сломаны. И вообще, он грязный, как танк, а это была моя постель. Я на ней спать собиралась.
Почив тяжким вздохом память безвременно почивших простыней, я взялась осторожно стягивать с него пиджак. И нащупала что-то во внутреннем кармане.
О, паспорт! Сейчас узнаем, кого это мы подобрали, пробормотала я, раскрывая синийа значит, украинскийдокумент
С фотографии на меня смотрел ОН. Вот так, большими буквами. Не просто красивый мужчина, а такой, что снять трусы и отдаться. Тонкие черты, темные глаза-маслины в длиннющих ресницах, сильный подбородок, выразительные губы
Я невольно перевела взгляд на оригинали снова вздохнула. Испортить такую красоту! Но ничего, отмоем, подлечим Хотя такой экземпляр наверняка женат. Надо проверить.
Опустив взгляд в паспорт, я чуть не икнула. Что, вот прямо так его и зовут?
Фарит Хаттабович Аравийских, вслух прочитала я и не удержалась, хрюкнула. Гражданин незалежной ы!
Тебе бы все ржать, фыркнула Нюська.
Не мне ы Хаттабыч я уже ржала, как лошадь. Сама глянь!
И протянула украинскую паспортину Нюське.
Та неверяще глянула сначала в паспорт, потом на Фарита ибн Хаттаба Аравийских и тоже заржала. Как лошадь.
Мы так ржали, наверное, минут пять, и не могли остановиться. Нюська даже паспорт уронила, бедная, и схватилась за животик. А я утирала слезы и дрожала. Ржач-то ржачем, но до меня только сейчас начало доходить, в какое дерьмо мы с Нюськой чуть не вляпались. Ведь Хаттабычмужчина не мелкий, два-три алкаша бы его не запинали. Да и голоса у них были не особо и пьяные. А значит значит
Значит, дуракам везет. То есть дурам, две штуки.
Хорош реветь, в последний раз икнув от смеха, велела Нюська. У нас пациент с черепно-мозговой, а мы тут Раздеваем, осматриваем, вывихнутое вправляем! Сломанное
отрезаем тупо пошутила я.
Нюська не обратила внимания, она снова была серьезна, собрана и внимательна. Совместными усилиями мы раздели и разули нашу украино-арабскую находку (неженатую, на соответствующую страницу паспорта я все же успела глянуть), грязное и драное шмотье я сунула в пакет, а паспорт положила на комод. Туда же отправился и крестик на цепочке. Дорогой, очень элегантного дизайна, совершенно не вяжущегося с кричаще-безвкусным шмотьем. Но черт с ним, со шмотьем. Главноес арабской мордой лица.
Обдумывание этой странности я отложила на потом. Не то чтобы я могла чем-то серьезно помочь Нюське, кроме принеси-подай-подержи-помой. Просто ну Это онахирург, и голый мужик на столе для нее не более чем пациент. А для меня, и тем более такой!
Да. Я залипла. У меня, между прочим, уже два месяца как нет постоянного любовника. То есть никакого нет. Так что могу я хоть посмотреть? Ладно, не просто посмотреть, а полюбоваться. Редко встретишь мужчину с настолько великолепным телом. Не только генетически великолепнымрост, широкие плечи, длинные ровные ноги хм не только ноги, да короче говоря, он явно за собой следит. Причем не тупо качается в тренажерке, а занимается легкой атлетикой. Мышцы четко прорисованы, но не перекачаны, ни грамма лишнего жирано и не пересушенная мумия, как бодибилдеры перед показами.
В общем в общем Я не я буду, если не сведу его с Нюськой, вот! Должен же у нее наконец завестись нормальный мужик, а не худосочное недоразумение! Рядом с этим Аравийских она точно не будет ощущать себя кобылой, дура этакая.
Хорош мечтать, буркнула Нюська, закончившая осмотр и взявшаяся обрабатывать длинную рваную рану на бедре. Неглубокую рану, не только нам крупно подфартило. Давай-ка поставь нашему везунчику укол.
Уточнять, какой именно укол, Нюська не сталанезачем.
Ага, неохотно вернулась в реальность я.
И, не отвлекая Нюську, набрала в одноразовый шприц препарат. Протерла спиртовой салфеткой смуглый бицепспереворачивать пациента с ЧМТ не рекомендуетсяи только приготовилась вколоть
Как он раскрыл глаза, глянул прямо на меня и улыбнулся разбитыми губами.
Спокойствие, главное, спокойствие, пробормотала я, как завороженная. Поставим вам укольчик
Он прошептал что-то по-латыни, подозрительно похожее на «ангел небесный», потянулся ко мне рукой, дотронулся пальцами до щеки. И зашипел от боли: Нюська, которой дела не было до романтики, приложила обеззараживающее.
Вот тут мне по-настоящему захотелось убить тех уродов, которые стукнули его по голове и другим местам. Не могли стукнуть полегче? Такой романтический момент пропал!