Чттолько и успела я произнести под короткую трель, весело возвестившую о том, что моя ошеломленная физиономия только что была увековечена в памяти чужого телефона.
Вы серьезно? взбунтовалась я, отпихнув от себя возмутительно-довольную морду гида. Зачем вы это сделали?
Что-то не так? от его приторно-беспокойного голоса у меня заныли зубы. Впрочем, допускаю возможность, что зубы свело вполне ожидаемым желанием членовредительства.
Извини, я по привычке, самоуверенно продолжал он, пристально оглядывая мое лицо, которое предательски заливала жаркая краска негодования и неловкости, обычно все туристы хотят сделать со мной селфи.
Охотно верю. Некоторые туристы в моем лице действительно хотели сделать его фотографию. Для надгробия, к примеру.
Говорила же, привычки нужно менять, разбавил наш диалог знакомый голос, которому, признаться, я была ужасно рада.
Тори-чан! судя по искренней лыбе, Ларри был рад не меньше.
И напрасно.
Викториа ловко выхватила телефон из его рук и, проделав пару манипуляций, вернула его хозяину.
Удалено. Можешь не волноваться, мягко сказала она мне и бросила грозный взгляд на напарника. Группа снова разбрелась по Тауэру, а скоро отъезжать. Пора всех собирать.
Как скажешь, Тори-чан, с этого этажа и начну, бодро отсалютовал ей Ларри, не прекращая улыбаться, пока девушка не скрылась в лифте.
Только после этого он позволил себе расслабленно выдохнуть.
Уф, у меня иногда от нее мурашки по коже. У тебя такого нет? обратившись ко мне за поддержкой, Ларри безусловно ошибся адресатом, поскольку на меня Викториа как раз произвела самое приятное впечатление. О чем я тут же не замедлила сообщить, правда, в несколько завуалированной форме.
Викториа, вы что-то забыли? как можно более естественно спросила я, глядя поверх левого плеча Ларри.
Миямото сначала побледнел, затем посерел и даже слегка скукожился.
Тори-чамгновенно налепив на лицо самую медовую из имеющихся в арсенале улыбок, он быстро оглянулся, чем допустил стратегическую ошибку: на ослепительный свет его улыбки тут же начали слетаться очаровательные стайки хищных до знаний и рассказов мотылей-туристов во главе с Нелией.
Ларри посмотрел на меня, как на предателя, и удрученно покачал головой.
Обозналась, пожала я плечами и поспешила выбраться отсюда прежде, чем выходы из Миямотовского окружение будут перекрыты окончательно. Его уже не столь бодрый голос, пытающийся заглушить гул перекрикивающих друг друга туристов, стал усладой для моих ушей: членовредительские мысли с чувством выполненного долга ушли на заслуженный покой.
Быстро покинув башню, я поспешила к набережной, на ходу вынимая наушники. Музыка всегда действовала успокаивающе, сработало и на этот раз. А нежные изгибы ласковых прибрежных волн и вовсе быстро вернули к равновесию.
Этот Ларри, будь он неладен! Вот чего пристал? И не боится же, что могу отзыв нелестный оставить или вовсе жалобу накатать. И откуда знает, что делать этого все же не стануне так воспитана. Зараза!
Только сейчас я в полной мере осознала, отчего мне так неприятен этот тип. Лари не заигрывал со мной. Не флиртовал и уж точно не пытался за мной ухаживать. Он играл. Холодно, расчетливо и методично он расставлял игровые фигуры на доске и уверенно вел свою партию к известному только ему исходу. И сильно сомневаюсь, что для меня итог будет благоприятным. В лучшем случае отделаюсь изрядно потрепанными нервами. В худшем
Ну а в худшем, Ларри, я приму твой вызов. И уж можешь мне поверить: есть демоны куда страшнее чертей в моем тихом омуте!
Я злорадно хмыкнула: фантазия не преминула подбросить с десяток найэпичнейших способов расправы.
С этими мыслями я зашла в пока еще пустой автобус. Должно быть, взгляд мой был полон мстительной кровожадности, потому как водитель стал часто и с беспокойством на меня поглядывать, что для японцев совсем не свойственно. А десять минут спустя и вовсе поднялся и, повозившись с верхней панелью, выдвинул небольшой телеэкран. Полагаю, для того, чтобы отвлечь от себя мое внимание. На всякий случай. И на этот же случай Вакаба-сан покинул автобус.
А мне что? Я с удовольствием уставилась на экран, отмечая подозрительно знакомые кадры. Ну разумеется, это же известный японский фильм ужасов о мстительном призраке черноволосой девочки! Так-так, помимо неуемного любопытства наш водитель, оказывается, обладает еще и черным юмором, который в японском обществе, как правило, непонятен и, как следствие, абсолютно неприемлем.
Фильмы ужасов я любила. Но вот жутковатые кадры, щедро приправленные потусторонним шелестом и шумом несправного экрана, в плотном сумраке автобуса разносили вполне ощутимую ауру тревоги и даже страха. Я не удержалась и встала с твердым намерением разыскать какую-нибудь живую душу, поскольку мертвых уже хватало с переизбытком. Но тут в ответ на мой немой призыв живая душа нашлась сама: в автобус вошел Рен и со всего маху задел макушкой экран. Изображение на экране тут же стало четким, а на Реновском лиценедовольным. И я едва не покатилась со смеху в проход.
Тебе здешнего колорита мало? попеременно то хмурясь, то улыбаясь, осведомилась жертва японских невысоких потолков и кивнула на экран, который, как оказалось, вещал на чистейшем японском без какого-либо намека на перевод.
Прости, видит небо, я старалась, как могла, сдержать смех, но увы, пожалуйста, прости. Просто я тоже вечно пересчитываю косяки головой, поэтому мне это так знакомо. Сильно задел?
Самолюбие? Да, глядя на меня, Рен и сам не смог удержаться от смеха. Будет шишка, но мне не привыкать.
Еще бы, с таким-то ростом, восхищенно заметила я и прикусила язык, в пытках запоздало понять, не задела ли подобным высказыванием кроме самолюбия еще и чувство собственного достоинства.
Это да, легко согласился мужчина и устроился рядом, в школе вечно шпалой обзывали, да и в туристической группе меня не жалуютпостоянно всем обзор загораживаю.
Ну, в нашей группе таких проблем сегодня не было, заметила я, глядя на свои пальцы, как и тебя, зачем-то добавила и с нетерпением снова уставилась на Рена.
А он посмотрел в ответ, и мое сердце лихо дало дробь, а потом ухнуло в самые недра волнующего возбуждения.
Завтра исправлюсь, пообещал он, и моя улыбка предательски вывернула настроение напоказ. Рен же расценил ее иначе, Что, уже есть шишка? забеспокоился он, поспешно приглаживая темные волосы.
Я отрицательно замотала головой и аккуратно сняла с его волос маленький кленовый лист.
Знаешь, у меня порой такое ощущение, что моя голова живет своей жизнью, поведал мужчина, внимательно наблюдая за моими действиями.
У твоей головы хороший вкус, поделилась я своими мыслями и бережно вложила листочек в страницы блокнота. Я их собираю, пояснила я, внезапно поймав на себе его задумчивый взгляд.
Рен встрепенулся и провел ладонью по волосам, прилично их взлохматив.
Больше нет, развел он руками.
А больше и не надо, прошептала я и поспешно перевела взгляд на спинку переднего сидения в безуспешных попытках скрыть льющееся наружу веселье. Да и как было объяснить брюнету, что вовсе не забавная ситуация стала причиной моего хорошего настроения. И волнения: до меня только сейчас дошло, что я только что бесцеремонно лазала по чужой шевелюре без надлежащего на то разрешения ее хозяина.
Я нервно сцепила дрожащие ладони в замок и закусила губу: это надо ж было в первый же день так опростоволоситься!
И хотя для мужчины, кажется, это не имело такого уж большого значения, я твердо решила впредь держать себя в руках, а свои рукиподальше от чужих голов.
Это что еще за страхи? заволновалась группа, возвращение которой мы с Реном успешно прозевали.
На экране как раз крупным планом и в HD качестве красочно разворачивалась пронзительная сцена удушения.
Sumimasen* («Прошу прощения» яп.), Вакаба-сан наш язык, насколько я помнила, не понимал, но настроение и подтекст возмущенных туристов уловил отлично. Sumimasen. Taihen moushi wake gozaimasen* («Я действительно сильно перед вами извиняюсь» яп.), безостановочно повторяя и раскланиваясь направо и налево, водитель смущенно переключал каналы, дабы найти что-нибудь менее заупокойное.
И хотя извинялся он явно искренне, лукавая улыбка не сходила с его губ.
Wakaba-san, обратился к водителю Ларри.
После небольшого диалога на японском, водитель вежливо ему поклонился, потом улыбнулся, потом снова поклонился и убрал злосчастный телеэкран от взбудораженной толпы и греха подальше.
Я заметила, как Ларри, окинув быстрым и цепким взглядом салон автобуса, уставился на Рена, нахмурился, но тут же снова влез в шкуру вездесущего и всезнающего гида и принялся рассказывать о завтрашней программе, пока мы, уставшие, но довольные, мчались по вечерней трассе обратно в Токио.
Выгружались из автобуса мы тоже лихо: ринувшиеся разбирать свой багаж туристы едва не запихнули водителя в багажный отсек своего же автобуса. Обреченно вздохнув, Вакаба-сан аккуратно выбрался из лабиринта чемоданов и сумок, с достоинством поправил головной убор, махнул на прощание ладонью в белой перчатке и был таков. Не удивлюсь, если он помчался в головной офис писать заявление на увольнение.
Ненадолго озаботившись судьбой незадачливого водителя, я не сразу заметила, что мой четырехколесный чемодан, который со скорбным видом подкатил ко мне «маньяколикий», неожиданно стал трехколесным.
Прошу прощения, виновато почесал затылок мужчина и протянул мне колесико. Похоже, я случайно его уронил.
«С самолета что ли?» едва не хмыкнула я, но лишь махнула рукой. Ничего страшного. Оно уже в аэропорту разболталось.
Получив в дар свое же колесико, теперь в затылке чесала я, с прискорбием глядя на внезапно «стреноженный» чемодан. Не смертельно, конечно, но и приятного мало: лишенный опоры, держать равновесие самостоятельно он отказывался напрочь.
Блинство, тихо выругалась я и молча отдала водителю дань уважения его спокойствию и выдержке при общении с нашей варварской группой.
Давай помогу, с этими словами Рен неожиданно по-хозяйски завладел моим чемоданом и его деталью и присел на корточки. Уф, у тебя там цемент внутри? охнул он, с трудом укладывая чемодан на плитку.
Нет, конечно, возмутилась я, пара металлических балок да железобетон. Ну, и еще салфетки.
Рен хохотнул и, приноровившись, довольно ловко вставил колесико на место.
Порядок, он разогнулся и вытер руки протянутой мною влажной салфеткой. Только теперь нужно стараться избегать резких движений и не перегружать его. Может, выкинешь салфетки?
Хорошее у него чувство юмора, однако!
Я улыбнулась и потянулась к собственности, но мужчина чемодан отдавать не спешил.
Я помогу дотащить это чудовище до номера, он мягко отстранил мою руку и, несмотря на то, что у самого на плечах висел довольно объемный рюкзак, уверенным шагом направился ко входу в отель.
Вот только сюрпризы этого вечера и не думали заканчиваться!
Едва я подошла к стойке со своим паспортом, как приветливый японец, сличив необходимую информацию, внезапно улыбнулся, выудил из-за стойки маленький, но довольно очаровательный букетик цветов, и под общие вздохи группы торжественно вручил мне.
Какие красивые! восхитилась Нелия, протиснувшись сквозь толпу. От кого? спросила она и посмотрела на Рена.
Тот молча пожал плечами и покачал головой.
Я рассеянно осмотрела бумажную обертку, заглянула внутрь и для верности даже встряхнула букетик. Но записка с авторством, если таковая и была, вылезать наружу явно не спешила.
От тайного поклонника, улыбнулся Рен, но в глазах застыло какое-то холодное выражение.
Тайногоя поводила глазами по холлу и таки поймала многообещающий взгляд Ларри: он кивнул на букет и подмигнул. Таинственнее просто некуда, буркнула я и тут же положила букет обратно на стойку. Извините, вы допустили ошибку. Идем? робко попросила я спутника, борясь с непонятным чувством вины.
Рен лишь молча кивнул и последовал к лифту. Я поспешила следом, втайне мечтая поскорее забыть о злосчастном букете, по вине которого в воздухе теперь густо клубилась неловкость.
Хотя погодите! Почему я решила, что это обязательно от Ларри? Он же весь день был с нами и просто физически не мог бы оставить цветы портье! А его подмигивание и вовсе можно списать на нервный тик: он мне так весь день «нервно подмигивает», по поводу и без, что никоим образом нельзя отнести к неопровержимому доказательству авторства подарка.
Однако если это был не Ларри, то кто?
Неожиданно как-то, нервно хмыкнула я, пока лифт издевательски медленно полз на седьмой этаж.
Почему неожиданно? искренне удивился Рен и скрестил руки на груди. Красивый букет для красивой девушки вовсе не кажется мне чем-то необычным или неожиданным. Ты не любишь цветы?
Я открыто посмотрела на мужчину, который щедро одарил меня приятной улыбкой. Улыбкой, которая абсолютно ничего не выражалатак улыбаются деятели эстрады и киноактеры с телеэкранов: мило и приветливо, но при этом холодно, отстраненно, равнодушно. Отрепетированная улыбка равнодушной куклы.
Под теплую одежду пробралась непрошенная зябкость.
Проклятый букет!
Не то, чтобы не люблю. Они красивы, но мне их жаль, я не сразу поймала себя на дурацкой привычке накручивать локон волос на палец. Локон обрел свободу. Зато мои глаза попали в плен его изучающего взгляда. Я начла тихо паниковать. В смысле, ставить живую вазу в цветы и ждать, пока завянет завянут цветы, в смысле.
Ужас, что я несу?! А главное, почему я это несу?!
И вообще, вместо цветов можно столько всего полезного подарить, неуклюже закончила я и выдохнула.
Например? Рен приподнял бровь и слегка подался вперед. Локон волос снова занял свое законное место на моем указательном пальце.
Например еду, выпалила я, чувствуя, как по щекам разливается настоящая лава.
Хорошо, что лифт без эксцессов достиг седьмого этажа: вздумай он сейчас застрять, я бы точно стекла на пол от смущения.
Спасибо, поблагодарила я благородного носильщика, когда я и мой монстр были благополучно доставлены к дверям комнаты, внутрь которой я хотела побыстрее засунуть себя и багаж: как выяснилось, всю нашу группу вполне ожидаемо заселили на одном этаже, и теперь приехавшие на другом лифте туристы вновь атаковали мою скромную персону любопытными взглядами.
Если что понадобится, я в семьсот одиннадцатом, все с той же улыбкой отрапортовал Рен и оставил меня наедине с моим скарбом.
Немного повозившись с ключ-картой, я отперла дверь и почти что вкатилась в номер вместе с неуправляемым багажом, едва тот не опрокинув. Растерянно уселась на кровать и невидяще уставилась прямо перед собой. Ну до чего же все нескладно вышло! Этот цветущий жест невиданной щедрости почему-то полностью лишил меня возможности трезво мыслить в присутствии Рена. Еще нелепее выглядела моя глупая попытка оправдаться перед ним, как и тот факт, что я в принципе должна перед кем-то оправдываться. Не должна ведь! Ну подумаешь, цветы подарили. Тоже мне, великое дело!
Я сердито фыркнула и уткнулась взглядом в вазу на столе. Видимо, ту самую, которую как раз полагается ставить в цветы и ждать, пока завянет. Память услужливо воспроизвела сначала весь мой бред, и я тихонько застонала. В одночасье позабыть правила грамотной речи? Могу только представить, что обо мне подумали. Что он обо мне подумал!
Вытряхнув дурные мысли из головы и заглянув в вазу с водойда-да, вода тоже прилагаласья обнаружила на столике коротенькую записку, которая разом развеяла мои чаяния о «подмигивающем тике» и непреднамеренных совпадениях.
«Надеюсь, прекрасной леди понравились цветы? Не составишь ли компанию на прогулке по живописному острову Одайба? Сегодня, в 8.00. Твой Л.М.»
Не сдержав эмоции, я громко фыркнула: очевидно, о значении слова «таинственный» мой таинственный поклонник имел весьма смутные представления. Хотя чего греха таить, с аббревиатурой, которую можно было расшифровать не иначе, как «Лютая Мигрень» он попал в яблочко!
Я зажмурилась и потерла переносицу: после всей той неловкости, что подарили мне лютые цветы, составлять компанию люто не хотелось. Притом, что сама идея экскурсии на самом деле вызвала неподдельный интерес.
А если обернуть сложившуюся ситуацию в свою пользу?
Я злорадно ухмыльнулась: никто ведь не говорил о том, что мне нельзя приводить друзей?!