Чумазая, будто в золе валялась. Платье на ней такое несуразное, в три раз больше самой. И одеждой-то не назовешь мешок какой-то, пыльный, страшный и огромный.
Неужели, в самом деле, попрошайка?
Это было сложно представить. Такая кроха, девочка, и вдруг на улице
Ворон помнил очень хорошо, что таких бродяжек не бывает. В ту пору, когда он сам скитался по всем подворотням Герсвальда, среди вольной стаи беспризорников девчонки попадались. Но их всегда было мало.
Во-первых, они были слабее, и чаще гибли в жестоких уличных драках и погонях. Улица не ведала жалости. Она истребляла всякого, кто позволял себе слабость.
Во-вторых, девочки, слонявшиеся неприкаянно по городским закоулкам, очень рано переставали быть девочками. А там, где постель, там и неизбежная беременность. Трудно выносить и родить дитя, не имея крыши над головой. Словом, мало кто из этих девчушек доживал хотя бы до двадцати.
Второй путь вёл в бордели. Но срок жизни тамошних обитательниц был немногим дольше. И участь нисколько не лучше. Сладким и заманчивым этот путь казался лишь тем несчастным дурочкам, которые умирали в подворотнях, отдав себя задаром.
А у таких вот малюток шансов выжить не было вовсе. Здесь, на Юге, конечно, нет таких лютых морозов, но ведь дети не только от холода гибли.
Выживали лишь те, у кого имелись старшие братья, кровные защитники. Или о ком, по счастью, начинал заботиться кто-то из взрослых подзаборников. Но старшим, чаще всего, было не до мелкоты: себя бы прокормить, и ноги унести в случае опасности.
Да и, если всё-таки находился покровитель, то чаще всего в такой опеке ему была своя корысть Порой такая, что лучше уж сдохнуть сразу, быстро, не мучаясь.
Словом, выживали только те, кто попадал на улицу уже большенькими. А крох, вроде этой малышки, улица сжирала быстро, безжалостно и беспощадно.
Вот поэтому сейчас Эливерт с удивлением разглядывал эту пигалицу, гадая, как она здесь оказалась. «Зачем» не гадал, и так было ясно.
Девчушка смотрела на еду диким собачьим взглядом. Но её никто не замечал, в лучшем случае. А некоторые даже прочь отгоняли.
Бродяжка в очередной раз едва не попала под ноги проносившейся мимо прислуги тощей блондинки, что обслуживала зал вместе с Риланн, и та зло зашипела:
Что под ногами путаешься? Ступай отсюда! Ступай! Слышишь? Нечего тебе здесь делать!
Вот тут Ворона и накрыло. Аж сердце кольнуло! Ведь она же как птенец одним ударом зашибёшь. Ну как можно, вот так?!
«Люди, люди, ну что ж вы такие суки?» устало пронеслось в голове атамана.
Он вцепился в ребёнка взглядом, дождался, пока та почувствует, и поманил небрежно. Девочка шагнула робко, замерла, глазёнки смотрели так испуганно.
Дикая, совсем дикая! Стало быть, часто её шпыняют боится подойти близко.
Эл подцепил с тарелки куриную ножку, протянул в сторону девочки приглашающе.
Рыжая тоже эту девчушку давно приметила и теперь в удивлении наблюдала за безмолвным «разговором» атамана и малышки.
Страх и голод боролись в крохотном сердечке этой пичуги это было понятно без всяких слов. Девочка почти дошла до их стола, взгляд её затравленно перебегал от лица Эливерта к курочке. Она пыталась понять, чего можно ждать от этого незнакомого и жутко страшного человека. Но ей так хотелось заполучить этот манящий кусочек мяса. Наверняка она в жизни такой вкусноты не пробовала!
Девочка протянула чумазую ручонку
И как раз в этот момент, Наира угораздило обернуться назад он сидел спиной, малышку не видел, и лэгиарну стало любопытно, что это такое делает Эливерт.
Девчонка, как пугливый зверёк, от этого движения подпрыгнула на месте и развернулась, готовая бежать со всех ног. Но от Вифрийского Ворона так просто не ускользнешь. По крайней мере, голодной!
Эл метнулся вперёд как змея, вцепился в плечико, такое хрупкое, как крылышко цыплёнка. Девчушка запищала протестующе, забилась, попыталась даже укусить атамана с перепугу, но тот шустро сгрёб ребёнка в охапку, дабы не привлекать лишнего внимания.
Девочка съежилась так, словно он её убить намеревался. Ворон быстро усадил малютку на скамейку, между собой и Рыжей, дабы сбежать пигалице было сложно, и тотчас убрал руки. Пугать ребёнка не хотелось, но уж больно шустрой она оказалась.
Девчушка чувствовала себя пойманной в ловушку она уже не пыталась сопротивляться, замерла на месте. Крохотный напряжённый комочек. И лишь огромные серые глаза метались по сторонам в поисках путей спасения.
Тише, пигалица! велел Эливерт спокойно и серьёзно. Я не ударю тебя. Слышишь, не бойся нас! Мы тебя не тронем.
Она недоверчиво заглянула в его льдистые серые глаза. И Ворон с трудом совладал с голосом, чтобы добавить:
Обещаю.
Ещё мгновение, и кроха поверила. Всё ещё глядя с опаской, она немного расправила плечи. И даже дрожь её отпустила.
Ну вот, так-то лучше! Теперь и поговорить можно, и накормить этого заморыша.
Дикая ты какая! Укусить меня хотела
Эливерт улыбнулся, разглядывая её теперь уже вблизи. Славная девочка. Глазёнки так и светятся! Такая малюсенькая, хрупкая, смешная. А, видно, вырастет красивая будет девка. И сейчас уже такая Невозможно ей не улыбаться.
Малышка в ответ на его слова опустила глазки в пол.
Простите, милорд!
Ой, ты и говорить умеешь? хмыкнул атаман. А я думал совсем немая! Ты откуда такая, пичуга? Худенькая, заморённая, а?
Я живу тут, в Берфеле, милорд, для такой крохи девочка казалась чрезмерно серьёзной.
Ха! Милорд! Нашла благородного! Эл весело подмигнул своим друзьям и снова обратился к девчушке: Есть хочешь, цыплёнок?
Она не ответила ничего, скромно уставилась в пол, чтобы глаза не выдали её дикий голод, но ответа Ворон и не ждал.
Ну и правильно! На глупые вопросы отвечать не следует. Чего спрашивать, ведь и так понятно. Ну, что сидишь, пигалица? Держи ложку! Ешь давай!
Эливерт сгрёб на огромное блюдо всего понемногу и поставил перед её маленьким носом.
Это всё мне?
Всё! великодушно кивнул Ворон. Будет мало ещё закажем. Главное, чтобы ты не лопнула, пичуга!
Девочка не могла поверить. Взгляд её перебегал от одного лица к другому, словно она от каждого ждала позволения. И лишь когда Настя и Наир улыбнулись ей мягко, она начала подозревать, что всё это не злая шутка, и не сон волшебный.
Малютка накинулась на еду с волчьим аппетитом. Атаман боялся, что бедняжке с голоду плохо станет, но останавливать её не решился. Пусть лопает! Когда ещё так накормят. Вот уедут они сейчас прочь, и снова она будет каждую кроху выпрашивать.
Н-да-а, усмехнулся Эл, а аппетит-то у тебя звериный, пигалица! Теперь понятно, почему ты меня цапнуть пыталась съесть хотела, да?
Простите, милорд!
Она улыбнулась, разгадав по глазам, что атаман вовсе не сердится.
Да ладно, сам виноват. Нечего было хватать тебя. Но я решил, что ты хочешь удрать, так и не позавтракав И я не милорд.
На попытки девочки затолкать в ротик всё и сразу без улыбки смотреть было невозможно. Но улыбка выходила грустной
Светлые Небеса, ну отчего же вот так? Великая Мать, если ты есть, почему ты допускаешь вот такое? Разве место здесь, в пропитом грязном кабаке, для этого птенчика желторотого? Почему ты позволяешь страдать вот таким крохам? За что? Чем эта пигалица провинилась перед тобой?
Худая насквозь светится. Ручки пальцем переломить можно.
Девочка закатала широкие рукава своего балахона, чтобы не падали в тарелку. И Эливерт рассмотрел страшные иссиня-черные пятна синяков на смуглой коже ребёнка.
Лучше бы не видел! Ведь поднялась же рука у какой-то твари на этого цыплёнка!
Наир и Дэини дружно подкладывали девчушке в тарелку всё самое вкусное, смешили её. А Эливерт смотрел на это с отрешённой грустью и думал о своём. В груди ширилось что-то болезненно-горячащее, пугающее, неуправляемое, и чудилось, что сейчас затрещат давно зажившие шрамы, и сердце разорвется в клочья.
***
Он ничегошеньки не знал о детях. Где бы ему с ними нянчиться?
Было дело, когда-то и он хотел детей. Давным-давно В то время, о котором до сих пор вспоминать невозможно сразу душу сжигает ярость.
Хотел, чтобы ему родила детей его любимая. Чтобы было у него всё честь по чести: семья, жена ненаглядная, дом добротный, детишки белокурые, на свою распрекрасную мамочку похожие. Он хотел, чтобы у них всё было, как он помнил из своего детства.
Память, ясно-понятно, временами подводила. Может, так и не было никогда, а во снах только пригрезилось. Но он мечтал, что их дом будет таким же светлым и тёплым, как дом его родителей. Дом, где всегда найдется еда, доброе слово и ласковые объятия.
Ни одна жизнь не бывает счастливой от начала и до конца. Разные беды приходят и трудности. Но Эл помнил очень хорошо, что мама всегда улыбалась, глядя на них, своих любимых деточек. А отец, хоть и был дюже вспыльчив, никогда ни сказал ей грубого слова и, уж тем более, ни поднял на жену руку. Да, в трудный час он забыл о семье и удрал, спасая свою шкуру. Такое предательство простить невозможно. Но речь сейчас о другом О том, что было до
Простое человеческое счастье.
Дом, у самого леса. Старая яблоня у крыльца.
Отчаянные храбрецы, Лана и Эл, забирались на самую макушку кряжистого дерева, а оттуда перепрыгивали на крышу. Там можно было сидеть, затаившись, глядеть, как солнце катится к горизонту, как туман наползает с реки, грызть ещё кислые зелёные яблоки и хихикать, зажимая рот рукой, над своими приятелями.
Те приходили, чтобы позвать гулять, удивлялись, когда Лаиса выходила на крыльцо и докладывала степенно, что её сорванцы уже давно из дома убежали. Дружки, недоумевая, отправлялись искать брата с сестрой по всей округе. А они хохотали, глядя на это со своей дозорной башни.
Когда-то Эливерт мечтал, что и у него всё будет так
Но теперь он знал точно, что так никогда не будет. Ни дома, ни жены, ни детей, ни дерева у крыльца. Потому что крыльца тоже не будет.
Будут дороги, кабаки, девки, драки, разбои, чужие деньги, вино, и ожидание
Ожидание расплаты.
Ведь однажды с него спросят за всё вот это! Он не верил в Мать Мира и Великого Небесного, но почему-то был уверен, что расплаты не миновать.
Да, о детях он не знал ни хрена! Но сейчас нашёл единственно верный путь к сердцу этой крохи. Словно кто-то подсказал правильные слова, верную улыбку и честный взгляд без всяких там ужимок и сюсюканий.
***
Как тебя зовут, пигалица? спросил Эливерт.
Граю, милорд! ответила девочка невнятно, так как усиленно пыталась прожевать то, чем до отказа набила рот.
Я не милорд, Граю! Граю? Воробышек? Выходит, не зря я тебя пичугой называл. Забавное прозвище. Это кто же тебе такое имя потешное придумал?
Матушка так назвала.
По серьёзному тону девочки стало ясно, что она ничего смешного в имени своем не находит. И Эл тотчас поспешил исправиться:
Ах, матушка! Ну, тогда беру свои слова обратно. Матушка это святое! Выходит, Воробышек, ты тоже из нашей стаи, из птичьей?
Граю не поняла, о чём он говорит, и атаман пояснил торопливо:
Меня вот Эливертом зовут. Друзья Элом называют. А на Севере, у самого Спящего моря, слово это означает «ворон». Так что мы с тобой птицы вольные.
Эливерт ворон, девочка нахмурилась. А ты с Севера, Эливерт?
Нет. Жил там. Давно. Ещё пока война не началась. Потом сюда перебрался, в Кирлию.
Это хорошо, рассудительно кивнула малышка. На Севере живут злые люди. Там плохо. Но ты не злой, ты хороший!
Ворон усмехнулся невесело.
На Севере, Граю, не только злые люди живут, но и добрые. Всякие Как и везде, по правде сказать. Здесь тоже хватает разного дерь в смысле, всяких злых людей. Люди Они разные, Граю. В каждом есть хорошее и плохое. Пожалуй, я отвлёкся. Чего ещё хочешь?
Может, чего-нибудь сладенького ей взять? предложила Настя, с нежной улыбкой глядя на девочку.
Вот девчата! Они друг друга всегда без лишних слов понимают. Серые глазки Граю от слов Дэини засияли.
Эла уговаривать не пришлось: он быстренько крикнул вторую служанку, блондинку, шипевшую давеча на Граю. Но с этой стервой разговора дельного не вышло.
Вместо того чтобы предложить десерт, девка удивлённо скривилась:
Вкусненькое? Милостивый эрр, да ведь это Граю, местная попрошайка! Стоит ли на эту побирушку деньги тратить? Гоните её, и все дела!
Эл никогда не бил женщин. Серьёзно. Никогда за всю жизнь. Но сейчас ощутил сильное желание, подняться и врезать хорошенько этой Но ограничился лишь тем, что послал её подальше. Блондинка фыркнула сердито и немедленно удалилась, сообразив, что это ей же на благо будет.
Проклятье на этот город! прошипел Эливерт. Значит, по-твоему, Граю, злые люди на Севере живут? Да чтоб их всех вурдалаки сожрали! Здесь! Здесь живут плохие люди! Всюду они живут. Твари бессердечные! Ребятёнку кусок хлеба пожалели Чтоб они в Бездну провалились!
Эл, уймись! вздохнув тяжело, одёрнул его Наир. Зачем при ребёнке?
А Ушастик прав не надо ей про всё это дерьмо слушать, ещё вся жизнь впереди нахлебается. Эл неумело погладил девчушку по спутанным волосам, и Граю разомлела под его ладонью как маленький котёнок.
Прости, цыплёнок! Погорячился. Не люблю, когда люди себя хуже зверья ведут.
Голос атамана дрогнул, в горле запершило. Да что же это такое? Ну чего ты раскис, Ворон? Подумаешь, дитё мелкое! Ты что детей не видел?
К счастью, тут к их столу припорхнула Риланн, и Эл на время взял себя в руки. Похоже, новые подружки Эливерта хорошо знали друг друга. Риланн кивнула девочке по-свойски.
Здравствуй, Граю! Эрр Эливерт желает ещё чего-нибудь?
Вот, совсем другое дело! довольно заулыбался Ворон. Золотце моё, скажи-ка, найдётся ли в вашем заведении что-нибудь действительно вкусное, сладкое, на десерт для этой юной миледи?
Так, так На десерт Есть пироги с яблоками, мёд с орехами О! Наисвежайший пирог с клубникой, украшенный взбитыми сливками.
Это было как раз то, что надо! Граю засияла как солнышко. И Риланн убежала на кухню за сладким чудом для малышки.
Пока ждали пирог, Эл всё смотрел на Граю, а девчушка не спускала с него восхищённых сверкающих глаз. И со странной горечью и нежностью, атаман вдруг подумал, что за всю его жизнь никто и никогда не смотрел на него с такой искренней любовью.
Разве что, мама Если он не придумал своё счастливое детство.
А вот у этой девочки нет даже счастливого детства. Что она делает здесь? Где её мама? Где отец? Как она очутилась здесь совсем одна?
Как невыносимо хочется сделать так, чтобы она всегда улыбалась так, как сейчас светло и солнечно! Чтобы не знала страха, голода и бед! Маленький птенчик, воробышек. Ей не выжить в этом мире бессердечных взрослых. Как хочется спасти, уберечь, защитить
Эй, Ворон, невозможно спасти всех, невозможно! Что ты можешь?
А действительно Что?
Эл почувствовал на себе другой взгляд, выплыл из потока невесёлых мыслей, чтобы утонуть в лучистых зелёных глазах Дэини. Она улыбнулась. Странно как-то улыбнулась, словно ждала чего-то
И Ворон смутился внезапно, как мальчишка. Заговорил снова с Граю, заговорил о ерунде, просто чтобы не молчать припомнил, что не познакомил Граю с друзьями.
Тут и Риланн принесла сладкое клубничное великолепие. И малышка снова взялась за ложку, попутно пытаясь всех их накормить своим «сокровищем».
Пока она поглощала ягодную вкуснятину, Эл всё смотрел на неё, а мысли крутились в голове, и в душе как будто гроза начиналась. Пока ещё не бушевала, но далёкие раскаты грома уже угрожающе рычали вдали.
Граю, а как это твоя милая матушка отпустила тебя в столь неподходящее для юной дамы место? наконец не выдержал он.
Что, эрр Эливерт? малышка сразу даже не поняла.
Я говорю, как мать-то тебя в эту дыру пускает? Знает, поди, что здесь и обидеть могут!
У меня нет матушки. Она умерла, когда я была ещё маленькой.
От того, как привычно и спокойно она это произнесла, по спине пробежал холодок.
Вот как вздохнул Эл.
Да ладно, атаман, ты ведь чего-то такого и ждал, верно?