Внимание Валлениуса теперь сместилось вправо, где миномётные окопы попали под прямой огонь неприятельского пулемёта. "Все три миномётных окопа возвышались над своими "трубами" так, чтобы в высокой траве пулемёт не смог определить их позиции. Пулемётный расчёт неприятеля разместился как раз между миномётными окопами сержанта Альвареса-Бузо и сержанта Джеймса Готера из 2-го отделения. Сержанту Джеймсу Рэтледжу и его бойцам 1-го отделения вместе с Готером и 2-ым отделением удалось отвести своих людей и миномёты прямо под носом у работающего пулемёта. Из-за чего Альварес-Бузо и два бойца ещё оставались на позиции. Из-за боязни попасть в них мы опасались вести огонь на подавление. Рэтледж сделал попытку обстрелять пулемёт из М-79. Этот отвлекающий манёвр позволил рядовому 1-го класса Фреду С. Бушу выскочить и в сопровождении рядового 1-го класса Хосе Гонсалеса направиться к нашим перегруппированным позициям. У Буша получилось, но Гонсалес получил несколько ранений. Сам Рэтледж и ещё несколько человек были ранены осколками гранат, которые, казалось, так и жужжали повсю-ду.
Мы добрались до Буша и Гонсалеса; Буш сказал, что Альварес-Бузо ранен и ещё остаётся в мино-мётном окопе. Недолго думая, Вирджи Хибблер сбросил разгрузочный жилет и пополз к миномётному око-пу 3-го отделения. Я последовал за ним. Мы одолели примерно полпути, пятнадцать ярдов, как пулемёт начал стрелять по колышущейся над нашими головами траве. Мы подобрались к миномётному окопу, не-глубокому кругу глубиной в два ярда не более чем в десяти футах от пулемёта. Который по-прежнему брал слишком высоко. Альварес-Бузо казался мёртвым. Я не заметил никакой видимой раны, но он не дышал, и мы не смогли прощупать пульс".
Хибблер и Валлениус ещё не закончили. Рассказывает Валлениус: "Мы поползли назад и доложили, что Альварес мёртв. Когда же спросили, куда его ранило, нам нечего было ответить. Возникли сомнения относительно того, убит ли он, или, может быть, нас там на самом деле не было. Это была первая потеря в нашем взводе, никто не хотел в неё верить. Кто-то сказал, что можно поднести зеркальце под ноз-дри: оно запотеет и покажет, что он жив. Конечно, у кого-то нашлось и зеркальце. Вирджи снова повёл, и мы поползли назад к Альваресу-Бузо, чтобы убедиться. Зеркало не запотело, но нас это не убедило. В этот раз пулемёт проигнорировал нас, поэтому мы решили забрать Альвареса-Бузо с собой. Он весил около двухсот фунтов; пулемёт тут же обстрелял нас. Как раз когда враги выяснили, где именно мы находимся, наши ребята увидели нас и открыли огонь по врагу. Теперь уже все согласились с тем, что сержант Альварес-Бузо действительно мёртв. Поскольку вокруг пулемёта не оказалось других вьетнамцев, мы решили убрать его ручными гранатами. После второй гранаты огонь прекратился". Сержанту Элиасу Альваресу-Бузо из Понсе, Пуэрто-Рико, было двадцать пять лет, когда его убили.
Командир противника осваивался. Его хорошо спланированные атаки на роты "чарли" и "дельта" почти достигли полной неожиданности. И, в отличие от первого дня, когда он задействовал свои силы по частям, сегодня в промежутке двадцати пяти минут он бросил против нас, наверное, тысячу человек. К тому же я тоже потратил слишком много времени, переживая о взводе Херрика и о том, как его спасти. Мне бы стоило уделить больше внимания возможностям противника. Если бы я это сделал, я бы при первых лучах поднял в воздух разведывательные вертолёты H-13, чтобы те, обследовав пути подхода с небольшой высо-ты, отыскали бы противника.
Ясно, что неприятельский командир ночью расставил войска и подкрепления по позициям. Цель его состояла в том, чтобы расположить свои штурмовые силы прямо у нас под носом, настолько близко, чтобы нельзя было эффективно использовать нашу артиллерию; затем прорваться через линии роты "чарли" и выйти на поляну. После этого он подкатился бы прямо к командному пункту батальона и атаковал тылы рот "альфа" и "браво". Только разведпатрули на заре предотвратили полную катастрофу.
Войска противника стиснули поредевшие взводы Гоухигана и Крогера в смертельных медвежьих объятиях. В огненной буре американцы и северные вьетнамцы гибли десятками.
В кровавую яму в земле, бывшую командным пунктом Боба Эдвардса, набились бойцы. Сержант Хермон Хостаттлер, уже мёртвый, скрючившись, лежал в грязи. Специалист-4 Эрни Паолоне корчился и истекал кровью из осколочной раны в левой руке. Сержант Джеймс П. Каслберри, передовой артиллерий-ский наблюдатель, и его радист, рядовой 1-го класса Эрвин Л. Браун-младший, единственные нераненые в окопе, горбились рядом с Паолоне. Боб Эдвардс, раненый в левое плечо и подмышку, не в состоянии дви-гаться, сполз вниз и застыл в неудобном положении, прижимая к правому уху с трубку рации. "Я продол-жал командовать, как мог, говорит Эдвардс. Пулемёт взял на мушку "лисью нору" КП; мы лежали там и смотрели, как пули выбивают грунт из небольшого бруствера по краю окопа".
Эдвардс не знал, насколько серьёзно пострадал, только то, что не может встать. Два взвода, с кото-рыми он имел радиосвязь, продолжали сообщать, что находятся под огнём, но не прорваны. Из двух наибо-лее пострадавших взводов никто не отвечал на вызовы капитана, и противник уже подобрался к окопу Эд-вардса на расстояние броска ручной гранаты. Всё произошло за каких-то десять-пятнадцать минут.
Взвод лейтенанта Нила Крогера принял на себя основную тяжесть атаки противника. Хотя артиллерийские и воздушные удары наносили урон наступающим силам, большая группа вьетнамских солдат сумела достичь линий Крогера, и бой превратился в рукопашную схватку.
Специалист Артур Виера сидел в маленьком окопчике и отстреливался из М-79. "Стрельба была очень громкой. Нас обходили с правой стороны. Лейтенант [Крогер] посреди всего этого высунулся наружу. Я подумал, что это неплохо. Он что-то крикнул. Я поднялся, чтобы расслышать. Он кричал мне помочь прикрыть левый сектор. Я побежал к нему, и к тому времени, как добежал, он был уже мёртв. Он продержался полчаса. Я опустился на колени рядом, снял с него "собачьи бирки" и положил в карман рубашки. Я снова повёл огонь из М-79 и получил пулю в правый локоть. Гранатомёт отлетел, а меня сбило с ног и опрокинуло на лейтенанта".
Тогда Виера схватил пистолет 45-го калибра и начал стрелять с левой руки. "Затем я получил удар в шею: пуля прошла навылет. Я не мог ни говорить, ни звука издать. Я вскочил и попытался собраться, и был ранен в третий раз. Эта пуля ударила мне в правую ногу и опрокинула меня. Она вошла в ногу выше лодыжки, поднялась вверх, вернулась назад, затем вошла в пах и остановилась в спине рядом с позвоночни-ком. Тогда же две гранаты взорвались прямо надо мной и размозжили мне обе ноги. Я потянулся вниз левой рукой и в левой ноге нащупал осколок гранаты, и мне показалось, что я коснулся раскалённой кочерги. Ладонь так и зашипела".
Сержант Джемисон был на линии 2-го взвода лейтенанта Гоухигана. "Мои пулемёты их просто кромсали. Враг переместился по фронту вправо. Там наступал как минимум батальон".
Около тридцати пяти ярдов направо в тыл от Джемисона лейтенант Джон Аррингтон благополучно преодолел открытую поляну и добрался до окопа роты "чарли", чтобы принять командование от тяжело раненного капитана Эдвардса. "Аррингтон добрался до моего командного пункта и после нескольких минут разговора со мной, лёжа на краю окопа, был ранен. Опасаясь, что рана его очень серьёзна, он сказал, чтобы я обязательно передал его жене, что он любит её.
Я подумал: "Неужели он не понимает, что я тоже ранен?". Пуля прошила Аррингтону руку, ударила в грудь и засела в лёгком. Его терзала боль, но страдал он молча. Он также поймал несколько осколков граныты от М-79, который, по-видимому, захватил неприятель и из которого обстреливал стоявшие над нами деревья".
Противник теперь приближался ко взводу лейтенанта Гоухигана. Уже перемешавшись с оставши-мися в живых бойцами Крогера, он устремлялся к окопу Эдвардса.
В 7:45 утра враг нанёс удар по левому флангу роты "альфа" Тони Надаля, в тот самый критичный угол, где стыковались роты "альфа" и "чарли". Теперь на нас наступали с трёх направлений. Настильный огонь винтовок и тяжёлых пулемётов шинковал слоновую траву и проносился над командным пунктом ба-тальона и медпунктом. Нас осыпали листья, кора и небольшие ветки. Нескольких человек на командном пункте ранило и как минимум один погиб. Мой радист, специалист-4 Роберт П. Уэллетт, двадцать три года, очкарик ростом шесть футов из Мадавоски, штат Мэн, сражённый, рухнул, раскинув руки и ноги, и лежал неподвижно, словно мёртвый. Я прижимал трубку к уху. Положение было настолько серьёзным, что зани-маться Уэллеттом времени не оставалось.
Примерно в это же время вокруг термитника командного пункта взорвалось около пятнадцати ракет и миномётных мин. Мы втянулись в смертельный бой, несли тяжёлые потери на участке роты "чарли", и не оставалось никаких сомнений в том, что нам необходима дополнительная помощь. Я радировал полковнику Тиму Брауну и просил подготовить роту подкреплений к переброске, как только её можно будет совершить без излишнего риска. Браун, со своим обычным даром предвидения, уже поднял на ноги роту "альфа" 2-го батальона и собрал её у вертолётов, готовых к вылету по первому требованию.
Джо Гэллоуэй вспоминает: "Пролетающие пули свистели всего в паре футов над землёй, я крепко вжимался в землю, как только мог, когда вдруг почувствовал, как носок боевого ботинка ткнулся мне в реб-ро. Повернув голову, я посмотрел вверх. Надо мной во весь рост возвышался сержант-майор Бэйзил Пламли. Пламли наклонился и, перекрывая гром оружия, закричал: "Лёжа на земле, не сделать фотографий, сынок". Он был спокоен, бесстрашен и улыбался. Я подумал: "Он прав. Всем придётся умирать когда-нибудь, так что можно и встать". Я поднялся и сделал несколько фотографий". Пламли отправился к мед-пункту, вытащил свой "сорок пятый", вогнал патрон в ствол и сообщил доктору Карраре и его санитарам: "Джентльмены, приготовьтесь защищаться!"
Штурм линии роты "дельта" у неприятельского командира шёл не очень гладко. На самом деле, он преуспел бы гораздо больше, атакуя любой другой участок периметра. Теперь же у роты "дельта", растя-нувшейся по фронту в семьдесят пять ярдов, имелось шесть своих пулемётов М-60 плюс ещё три из развед-взвода. Каждый пулемёт обслуживался полным расчётом из четырёх человек и имел тройной запас боепри-пасов от обычного количествашесть тысяч 7,62-мм патронов. Слева в тыл от пулемётов находились 81-мм миномёты батальона, чьи расчёты вели огонь в поддержку роты "чарли", в то же время отражая врага на ближних подступах винтовками и гранатомётами М-79.
Специалист Уиллард Ф. Пэриш, 24 года, уроженец Бристоу, штат Оклахома, состоял помощником командира отделения одного из 81-мм миномётных отделений роты "чарли". Пэриша среди других мино-мётчиков снабдили свободными пулемётами и винтовками, собранными у наших жертв, и выставили по пе-риметру роты "дельта".
Пэриш вспоминает: "Когда в нас ударили, помню, повсюду полетели трассёры, и я с изумлением подумал, сможет ли хотя бы муравей проскочить мимо. Мы слышали, как ребята за нами справа кричали: "Они окружают. Они окружают!" Я сидел в окопе с парнем из Чикаго, рядовым 1-го класса Джеймсом Ко-улмэном, а у того имелась М-16. У меня же был свой "сорок пятый", его "сорок пятый" и пулемёт М-60. Окоп располагался так, что из него мы видели только высокую траву.
Глядя вперёд, я видел, как опускается трава, будто в ней кто-то ползёт. Я крикнул: "Кто идёт?" Ни-кто не ответил, я закричал снова. Ответа не было. Я обернулся к Коулмэну: "Поджарь-ка ему задницу". А Коулмэн и говорит: "Винтовку заклинило!" Я смотрю на него, а онна меня. Затем я снова смотрю вперёд, и они так и вырастают из травы. Помню, как схватился за пулемёт, и с этого момента, думаю, к делу под-ключилась боевая подготовка, а мозг куда-то унёсся, потому что я, в самом деле, не помню, что конкретно делал. Не сознавал ни времени, ни обстановки".
С тем пулемётом М-60, согласно выдержкам из наградного листа к "Серебряной звезде", специа-лист Пэриш вёл смертоносный огонь по вражеским волнам, пока не кончились патроны. Затем, поднявшись под обстрелом с пистолетами в руках, Пэриш расстреливал обойму за обоймой по противнику, находивше-муся в двадцати ярдах от него; атаку он остановил. Говорит Пэриш: "Должно быть, я не сделал ничего такого, чего не сделал бы другой. Помню много грохота, крики, а потом вдруг всё стихло". Тишина, что повисла вокруг Уилларда Пэриша, сравнима с тишиной кладбищенской: позднее обнаружили более сотни мёртвых вьетнамцев, павших полукругом перед его окопом.
Специалиста-4 Винсента Канту призвали в армию за день до того, как в Далласе убили президента Джона Кеннеди. У него оставалась одна неделя службы, и он молился, чтобы прожить её и вернуться домой, в Рефухио, штат Техас, где до призыва он солировал на гитаре и пел в местной музыкальной группе под названием "The Rockin" Dominoes". Говорит Канту: "Бой долго не прекращался. Артиллерия непрерывно клала вокруг нас снаряды. Самолёты к чертям собачьим бомбили ту гору. Мне сообщили, что убит мой друг из Хьюстона, Иларио Де Ла Пас. Ему оставалось в армии всего четыре дня. В Хьюстоне у него остались две маленькие дочери". В то утро Иларио Де Ла Пас-младший погиб во время атаки на роту "дельта". Лишь восемнадцать дней минуло после его двадцать шестого дня рождения.
Канту вспоминает, как во время той ожесточённой атаки на линии рот "дельта" и "чарли" "обнимал землю не хуже змеи, когда увидел то, что показалось солдатом в камуфляже с парой-тройкой болтающихся на шее фотоаппаратов. Он выскочил из-за дерева, сделал 2 или 3 снимка и юркнул за большой старый муравейник. Я подумал: "Чувак, как же ему хочется фоток для альбома". Я полежал там чуть-чуть и подумал: "Парень кого-то мне напоминает". Я пополз к дереву, потому что в следующий раз, когда парень появится, хотел разглядеть его получше, ну и укрытия мне тоже хотелось. Долго ждать не пришлось; не было никакой ошибки. Стояла жара, его лицо раскраснелось; это был мой старый дружище Джо Гэллоуэй. Меня охватила радость от встречи хоть с кем-то из Рефухио, и в то же время грусть, потому что я не хотел, чтобы убили кого-то из дома, а он для этого всё делал как надо".
Гэллоуэй и Канту были одноклассниками; закончили среднюю школу в Рефухио в 1959-ом году вместе с пятьюдесятью пятью другими учениками. Канту не побоялся ураганного огня, бегом пересёк угол открытой зоны высадки и нырнул в заросли, где на коленях стоял Гэллоуэй. "Джо! Джо Гэллоуэй! Ты что, меня не узнаёшь, чувак? Я Винс Канту из Рефухио". Парни обнялись, согласились, что вляпались в "ничего так себе дерьмо", и, урвав несколько коротких мгновений от бушующей вокруг битвы, поговорили о доме, семье и друзьях. Канту сказал журналисту: "Если останусь жив, буду дома к Рождеству". Винс Канту выжил и вернулся в Рефухио, штат Техас, население 4944 человека, как раз к празднику.
13. Дружественный огонь
Dulce bellum inexpertis. (Война сладка тем, кто её не испытал.)
Испытания стрелка Артура Виеры, тяжко раненого и скрюченного на земле рядом с телом лейте-нанта Нила Крогера, только начинались. "Враг был повсюду; по крайней мере, две сотни бродили три или четыре минуты, показалось, что три или четыре часа: стреляли из винтовок и пулемётов по нашим ране-ным, при этом смеясь и хихикая, вспоминает Виера. Я понимал, что меня убьют, если заметят, что я жив. Когда они приблизились, я прикинулся мёртвым. Оставив глаза открытыми, я уставился на маленькое де-ревце. Я знал, что у мёртвых глаза открыты. Подошёл вьетнамец, посмотрел на меня и толкнул ногой, и я перевернулся. Думаю, он решил, что я умер. Кровь текла у меня изо рта, из рук и ног. Он забрал мои часы и пистолет и пошёл дальше. Я видел, как они собрали всё наше оружие и ушли туда, откуда пришли. Помню, везде падали снаряды, бомбы и напалм, очень близко вокруг меня. Земля подо мной сотрясалась. Однако всё это валилось на вьетнамских солдат тоже".
В секторе 2-го взвода сержант Джемисон получил пулю в живот. Невзирая на боль, он продолжал вести огонь и призывал тех, кто ещё оставался жив, упорно отстреливаться и держаться. Клинтон Поули, сельский парень из Айовы, в той огненной буре ещё был жив: "Когда я приподнялся, что-то сильно ударило меня по затылку, швырнув голову вперёд так, что каска свалилась в окоп. Я подумал, что кто-то подкрался сзади и врезал мне прикладом, такой был удар. Никого не оказалось; это прилетела пулясбоку или сзади. Я наложил повязку и каской прижал её к голове. Я встал снова, чтобы осмотреться, и увидел четверых с карабинами, от нас справа по фронту. Я сказал Комеру держать прицел правее. Чуть погодя я услышал крик и подумал, что кричит лейтенант Гоухиган". Поули и специалист Комер, боец на спусковом крючке М-60, вжарили по значительному числу видимых как на ладони солдат противника.
Стояло безветрие, дым и пыль, висевшие над полем битвы, с каждой минутой сгущались, всё более усложняя задачу обнаружения наших линий лётчикам истребителей-бомбардировщиков ВВС, ВМФ и мор-ской пехоты, а также лётчикам боевых армейских вертолётов "Хьюи", висевших над головой. По моему приказу в 7:55 утра все взводы бросили цветные дымовые шашки, чтобы обозначить для пилотов наш пери-метр. После этого всю огневую поддержку мы перенесли на предельно близкое к себе расстояние.