Сидевший в задумчивости старшина Болдырев вдруг начал декламировать:
И жизнь, и бодрость, и покой
Дыханьем вольным пью.
Природа, сладко быть с тобой,
Упасть на грудь твою!
Колышась плавно, в лад веслу,
Несет ладью вода.
Ушла в заоблачную мглу
Зубчатых скал гряда.
Гёте? спросила Наташа Самсонова.
Да, он, великий немец, ответил Алексей. Кстати, вместе с земгалами и ливами, коренными жителями Латвии, в Риге стали селиться в то время и немцы. Отсюда они стремились распространить свое влияние на Прибалтику, шли крестовыми походами на Русь святую.
Алеша, Наташа впервые назвала так при всех старшину Болдырева, ты в прошлый раз обещал нам рассказать о Гёте. Пожалуйста, хоть немного.
Алексей поднялся с табуретки.
Мне трудно будет сказать о Гёте «немного», начал он. Дело в том, что изучению его творчества я посвятил несколько лет, увлекся им еще в школе. Дипломную работу в университете защищал тоже по Гёте. Это феномен, глыба, его называли наставником Германии, ее энциклопедическим умом. Но очень противоречив. По словам Энгельса, он то колоссально велик, то мелок, то непокорный, насмешливый, презирающий мир гений, то осторожный, всем довольный, узкий филистер. Одно неоспоримоширота его познаний, его величайший ум. Гёте был выдающимся прозаиком, автором таких произведений, как «Вертер», «Вильгельм Майстер», знаменитым драматургом, перу которого принадлежали «Эгмонт», «Гец фон Берлихенген», «Торквато Тассо», известным ученым, автором многих научных сочинений. Наконец, это видный общественный деятель.
Дверь землянки тихо открылась. С виноватой улыбкой вошел Николаев. Кивнул всем, молча сел на краешек нар рядом с пирамидой для оружия.
Стихи Гёте начал писать с восьмилетнего возраста, продолжал старшина Болдырев, и писал их до самой смерти, до восьмидесяти трех лет. Его произведения составляют шестьдесят томов. В них и ранняя лирика, и Зезенгеймские песни, элегии и баллады, сонеты и эпиграммы и, конечно, бессмертный «Фауст»шедевр мировой поэзии.
Все время, пока Алексей рассказывал о Гёте, Лавров наблюдал за Надей Чуриновой. Она ни на секунду не отрывала глаз от Николая. И столько в этом взгляде было любви, невысказанной тоски, тревоги, надежды, столько величайшей нежности, восхищения, что у Вадима сердце зашлось. Было трудно даже предположить, чтобы в одном взгляде могли уместиться все лучшие чувства женщиныматери, сестры, любимой. Все существо ее ждало, когда он повернется к ней, поглядит на нее. Большего ей сейчас и не надо было. Но Николай сидел сумрачный и думал о чем-то своем. Неужели о той, что хочет видеть его только Героем?
Алексей умолк. И сразу же послышался тихий перебор струн гитары. Марина Степаненко, стрельнув своими черными смородинками, тихо запела:
Горные вершины
Спят во тьме ночной,
Тихие долины
Полны свежей мглой
Так же тихо ей подтянули Алексей Болдырев, Наташа Самсонова:
Не пылит дорога,
Не дрожат листы
Подожди немного
Отдохнешь и ты!
Тоже Гёте, пояснил Алексей и добавил:В прекрасном переводе Лермонтова.
Вернулась Таня Климанова. За ней в землянку вошел лейтенант Скворцов. Таня положила сверток с бельем на нары. Присев на краешек, окинула всех взглядом. Наташа молча погрозила ей пальцем. В ответ та пожала плечами, дескать, не понимаю за что, но тут же приняла смиренный вид.
Друзья, привстал сержант Лавров, позвольте мне от имени награжденных и не награжденных снайперов сказать вам большое спасибо за поздравления, за этот чудесный вечер. Мы сегодня услышали много интересного о Риге, о творчестве великого Гёте. Верим в торжество прекрасного, бьемся за него. Каждый из нас знает, что прекрасное восторжествует. Но сколько на его пути врагов! И первые из нихгитлеровцы. Вот почему девиз снайпера до самой победы один: «Сколько раз увидишь фашиста, столько раз убей его!» Убей того, кто жег и грабил наши села и города, кто превращал музеи в конюшни, заваливал трупами советских людей рвы и овраги, печи крематориев. Убей того, кто пригвоздил штыком к полу несмышленого племянника Риты
При этих словах Рита вздрогнула, голова и плечи ее спустились.
Простите, что вспомнил об этом, извинился Лавров. Но, может, тот убийца сидит в Риге? Или прикрывает подступы к ней? И потому, сколько бы раз вы ни увидели его, столько же раз убейте его. Лида, обратился Вадим к Ясюкевич, если во фляге осталось что-то, плесни всем по капле. У меня тост есть. Лида взяла флягу, поднесла ее к уху, покачала. Есть! Кто был поближе, тем налила, а дальше пустила флягу по кругу.
Тост мой будет за дружбу, продолжал сержант, за искреннюю, чистую, за фронтовую, окопную.
Расходились не сразу. Сначала вышли «подышать свежим воздухом» Рита Кулдзиня и Вахтанг Кобахидзе, за ними последовали Наташа Самсонова и Алексей Болдырев, потом Таня Климанова и Аркадий Скворцов, Света Удальцова не замедлила прокомментировать это:
По-моему, если двое часто дышат свежим воздухом, то может появиться третий. А каково ваше мнение, товарищ командир? с серьезным выражением лица обратилась она к Лаврову и тут же, как бы вспомнив, добавила:Ах, да, я и забыла: вы же нецелованный Моего бы Ванечку сюда Собственно, пошел он к черту! Крутится теперь около беленьких сестричек. А мне бы сейчас«цыганочку»! Сыграй, Маринка.
Та будто ждала этого. Озорно сверкнув глазами, подхватила гитару и ударила по всем струнам. Назад провела медленнее, как бы успокаивая звук. И тут же быстро прошлась пальцами по грифу и струнам, объявила:
«Цыганочка» с выходом. Исполняет заслуженный снайпер полка Светлана Удальцова.
Света дурашливо склонилась в реверансе, повела плечами и, выгибая талию, важно пошла по проходу к столу, где места было больше. Приостановилась, взметнула кисти рук и, как бы поддерживая за плечами шаль, поплыла, потряхивая локонами. Темп музыки нарастал. Плясало уже все существо Светланы: руки, ноги, плечи, бедра, искрились агатовые глаза. Девушки, да и Николай с Вадимом, не жалели ладоней, от души хлопали в такт музыки.
Э-эх! выкрикивала порой Удальцова. Жаль, разойтись негде И вдруг резко остановилась:Все, хватит. Остальное допляшу у себя на свадьбе. Подошла к Марине, обняла ее:Молодец, Маринка, играешь превосходно. А сейчас положи гитару, пойдем подышим кислородом. Нам с тобой это не опасно.
Девушки вышли. Надя наконец осмелилась и спросила:
Ну как съездили домой, Николай?
Хорошо, Надюша. Подумал, уточнил:Нормально. Я тебе потом расскажу. А сейчас прими от меня поздравления с орденом. Прости, пойду во взвод, мне нужно быть там.
Ничего особого ведь и не сказал Николаев, а какая радость, какое счастье засветились в глазах девушки! Он впервые назвал ее Надюшей, обратился к ней на «ты». И сердце ее пело.
Из землянки Николаев и Лавров вышли вместе, приостановились. Хорошо-то как! Небо чистое, звездное. Ветер доносит запах моря, оно совсем недалеко. Прохладно. Ничего не поделаешьоктябрь начался.
Отчего такой грустный, задумчивый? спросил Вадим.
О ребятах думаю, ответил Николай. Как они там? Сегодня ночью должны возвратиться. Сумеет ли Муравьев сделать все, как надо? Парень он храбрый, но не всегда благоразумен, торопится порой. Лучше уж самому там быть, чем вот так ожидать.
Состояние друга он хорошо понимал. Он и сам, когда чья-то пара запаздывала с охоты, переживал так, что не находил себе места. Потому больше не задавал вопросов. Так молча и дошли до землянки разведчиков.
Ты отдыхай, сказал Вадим, а я схожу к девчатам, посмотрю, чтобы все привели в порядок.
Шуршала под ногами сухая хвоя. Лавров мысленно сочинял письмо Ире. Он не раз это делал, оставаясь наедине. Но вот и землянка. Уже взялся было за ручку двери, как услышал возмущенный голос Лиды Ясюкевич:
Смотри, девка, доиграешься. Это неспроста ты задержалась возле белья и пришла такая возбужденная. Вместе, что ли, караулили? Ясно, что вопрос был задан Тане Климановой. Но ответа ее Вадим не услышал. Лишь Лида возмущенно воскликнула:Я так и знала!
Да ничего вы не знаете, уже громче проговорила Таня. Он жениться на мне хочет. Матери об этом написал. Сегодня показывал письмо от нее. Она благословляет нас и просит живыми и здоровыми приезжать к ней. Аркадий не такой, как все, он честный, и мы любим друг друга.
Ха, любовь! подала голос Света. И конечно, до гроба. Да знаешь ли ты
Лавров тихо отошел от двери, решив, что заходить в землянку ему нет никакого резона. Девушки без него лучше разберутся во всем. Направился спать к разведчикам.
А под утро вернулась группа сержанта Муравьева. Тяжело ввалились в землянку, друг на друга не смотрят.
Сорвалось, что ли? вскочил Николай.
Муравьев залпом выпил кружку воды, хрипло доложил:
Задание не выполнили. «Языка» не привели, а двоих потеряли: рядовой Скляров убит, Смирнов ранен. Вот такие дела. Виноват я. Готов хоть на виселицу.
Насчет виселицы подождиостановил его Николаев. Давай-ка подробнее обо всем расскажи.
И Муравьев рассказал.
В тыл к немцам разведчики проникли удачно. Маршрут они выбрали через болото. На картах оно было помечено как непроходимое. И потому на другой стороне его у фашистов даже сторожевых постов не было. Воды и всякой гадости наглотались, конечно, порядком, пока добрались до другого берега, зато все прошло без сучка и задоринки. Через перелески, овраги, минуя всякие дороги, отмахали за ночь километров десять. На рассвете оказались неподалеку от каких-то сараев. Присмотрелись, часовой ходит вокруг них. Что бы это значило? Место тихое. Решили подождать. Замаскировались, лежат. Когда рассвело, к сараям стали одна за другой подъезжать машины, повозки. Сомнений больше не было: это продовольственный склад.
Братцы, нам же чертовски повезло, прошептал Кологривов, за день здесь побывают представители всех частей, расположенных на этом участке фронта. По количеству получаемой продукции можно примерно определить количество солдат. Да ни в одном штабе мы не добудем таких сведений!
Полный день лежали, подсчитывали, сколько мешков, ящиков погружено. А когда стемнело и кроме часового никого у склада не осталось, осторожно приблизились к нему. Часового убрали в мгновение ока: Кологривов мастерски сделал это ножом. Тихо приоткрыли дверь в конторку. Как и предполагали, там сидел фельдфебель и по документам подсчитывал количество выданных продуктов. Он, очевидно, подумал, что это солдат заглянул к нему, и потому спокойно продолжал работать. А когда поднял голову и увидел наставленные на него автоматы советских разведчиков, настолько перепугался, что звука даже не издал. Лишь челюсть нижняя задергалась да рот остался открытым. Но руки тут же поднял. Сержант Муравьев быстро собрал со стола все бумаги. А тем временем рядовой Смирнов связал фельдфебелю сзади руки, заткнул рот кляпом. Вышли ибыстрее к линии фронта.
Фельдфебель, отъевшийся на казенных харчах, видно, к ходьбе не был привычен: километра через три ноги у него стали заплетаться. Сделали короткий привал. Пять минути снова в путь. Вышли точно к болоту. Но идти через него Муравьев не решился, побоялся, что «язык» из трясины не выберется. Направились вдоль берега. Поначалу было тихо, лишь шуршал камыш да ухали далекие взрывы. Казалось, еще метров стосто пятьдесят, и передний край фашистов останется позади. Но не учли разведчики, что за день, пока они были в тылу, гитлеровцы дотянули траншею до самого болота и оборудовали там позицию для станкового пулемета. На нее-то и наткнулись наши ребята. Деваться было некуда, приняли бой. Фашисты, заслышав пальбу у болота, начали пускать в ту сторону осветительные ракеты, некоторые из них на парашютиках. С расчетом пулемета покончили сравнительно быстро, и Муравьев со своей группой был еще за траншеей, когда по ним ударил соседний пулемет. Тихо вскрикнул и замер рядовой Скляров, находившийся рядом с фельдфебелем. Увидев, что остальные разведчики ведут огонь по траншее, а охранявший его солдат убит, фельдфебель вдруг вскочил и бросился бежать к своим.
Дурак, а мог бы жить, сержант Муравьев зло выругался и всадил очередь в спину убегавшего интенданта. Тот ткнулся носом в землю.
Кологривов подполз к Склярову, взвалил его на себя. Отстреливаясь, группа удалялась от переднего края фашистов. И тут по разведчикам открыли огонь минометы. Осколок одной из мин, разорвавшейся неподалеку, ранил рядового Смирнова.
Вот так и закончился поиск. Но он не был бесполезным. Те наблюдения, которые вели разведчики, и, главным образом, бумаги, захваченные на продскладе, многое подсказали нашему командованию.
А как брать «языка», пойдем учиться к снайперам. У них это лучше получается, подытожил старший сержант Николаев и, ничего больше не сказав, вышел на улицу. Муравьев, Кологривов недоуменно посмотрели ему вслед: о подвиге Абрамовой и Самсоновой они еще не слышали.
Беседа у замполита
На другой день утром командира взвода разведки и сержанта Лаврова вызвал к себе начальник штаба полка. В землянке у него уже находились капитан Кобахидзе, старший лейтенант Петров.
Подходите к столу поближе, пригласил майор Стороженко. Подождал, пока все приблизились, и, взяв карандаш, склонился над топографической картой, испещренной условными знаками. Смотрите, вот тут наш полк занимает оборону. А вот это высота 169. Не такая уж и большая, но очень противная, вроде как чирей. Во-первых, она у немцев. Они ее хорошо укрепили. А во-вторых, образует заметный выступ в обороне фашистов и с нее неплохо просматривается окружающая местность вплоть до нашего переднего края. С переходом в наступление она будет нам очень мешать. Обойти ее не так просто. Слеватопкое болото, справагряда холмов. Вот командир полка и принял решение: ликвидировать эту болячку, взять высоту 169. Взять завтра ночью. Задачу выполняет рота старшего лейтенанта Петрова. Ее поддерживает огнем капитан Кобахидзе. Тут есть одна идея, которую, сами того не подозревая, подсказали разведчики. В лоб высоту мы ротой не возьмем даже ночью. Надо переправиться через болото. Там, где разведчики прошли, пройдет и рота. Пройдет и ударит во фланг и тыл фашистам, что на высоте. А мы с фронта огоньком поможем. Но необходимо все согласовать по минутам. На основе разведданных я составил схему обороны высоты, расположение на ней огневых точек, систему траншей. Каждому из вас надо ее тщательно изучить, а лучше снимите копии, перерисуйте для себя.
Оставив схему, начальник штаба подошел к маленькому столику у окна и углубился в какие-то документы. Минут через пять поднялся, спросил:
Перерисовали? Это и для памяти хорошо. Когда сам чертишь, лучше запоминается. А сейчас все рассчитаем по времени. Но этим я займусь только с Петровым и Кобахидзе. Ты, Николаев, выделяешь пять человек, они поведут роту через болото. В каждом взводепо разведчику, как проводники. Два человека будут в группе командира роты. Во время боя выявлять и уничтожать наиболее опасные цели. Все ясно?
Разрешите, товарищ майор, мне пойти с ротой? попросился Николаев.
Не разрешаю. Пусть идет сержант Муравьев. У него уже опыт есть. А что ошибку допустил, то теперь, думаю, умнее будет. Пошлите с ним Никитина, Кологривова. Еще двоихна ваше усмотрение. Впереди много боев, так что и на вас работы хватит. Повернулся к Лаврову. Ты выделишь четыре человека. Все они входят в группу командира роты. Это его огневой кулак. Задача: по вспышкам выстрелов уничтожать пулеметные точки, бить по амбразурам дзотов. Какие будут вопросы? Лично сам хочешь идти? Тебе можно. Идите, готовьтесь.
По дороге Николаев спросил:
С кем думаешь в бой идти?
Сам пойду, наверное, с Мариной. Она хоть и новенькая, но хватка у нее есть, глаз меткий, цепкий. А вот вторая пара Не знаю кого. Может, Надю и Риту взять? У них и опыт, и физически они посильнее. Все-таки через болото пробираться. Чую, что дело предстоит серьезное. Взглянул на Николая. Тот никак не среагировал, думал о чем-то своем. Лавров приостановился. Надо пойти на склад, дополучить патроны.
Ну, давай, хлопнул его по плечу вдруг повеселевший Николаев. Мы с тобой еще встретимся.
Вечером в землянке, непременно, улыбнулся Вадим и, свернув влево, направился к складу артвооружения. Но не прошел он и десяти метров, как его окликнули:
Сержант Лавров, куда это вы спешите?
Оглянулсямайор Воронков. В руках стопка газет. Смотрит приветливо.
Патроны надо получить, товарищ майор.
Если не очень срочно, то зайдите ко мне в землянку. Потолкуем.