- Что там?
- Тихо вроде пока, - ответила она со странной интонацией, будто успокаивая меня: - Давай закусим, сегодня может еще и выспимся.
- Может, - покладисто согласилась я, - давайте тогда закусим.
Мы закусили. Каша получилась бесподобно вкусной, и я взяла себе на заметку производителя тушенки. Салат из редиски, кусочек черного хлеба, которым я вымакала то, что осталось от салата напряжение от непонятного ожидания понемногу отпускало.
- Может, тогда в баню сходим, зря топили, что - начала я и замерла с открытым ртом.
Рядом с домом рявкнуло, окна звякнули! Взревело сильнее, рев переместился от одного окна к другому, огибая угол дома. Дрожь, что передавалась полу и лязг, сопровождающий этот рев, внезапно стихли, а за ними и непонятное пыхтенье тоже. Электричество погасло еще в процессе всего этого. Я отвела слепой взгляд от окна, попыталась разглядеть в резко наступившей темноте хозяйку:
- Трактор?
- Танк, - глухо прошептала она и завозилась, зажигая свечу. Нервно махнула мне рукой: - Ты, значит не дергайся и не бойся ничего, будто все понарошку. Скройся к себе и не показывайся пока. Счас рубаху припру - переоденешься, больше нет ничего на тебя, шалью прикроешься. Да! Телевизор захвати туда с собойзабыла я, но он легкий.
- Зачем вы вообще его держите? Не смотрели ни разу, - нечаянно пыталась я отсрочить что-то такое, хватаясь за остатки связи с привычной реальностью.
- А что там смотреть? Как ни глянешьто горит что, то топит, то кого-то убили. Не болтай, а тащи.
- Он, как радиола старая смотрится под салфеткойпускай себе стоит, - бормотала я будто в состоянии провидческого транса. Хотя так-то подумать ну танк, и танк себе. Вертолет уже был и летал, на этот раз танк принесло и что тут такого? А сердце колотилось и замирало в непонятном ожидании. Загадочное поведение бабы Мани целый божий день, как говорила моя бабушка, готовило меня к чему-то, по меньшей мере, не обыденному. Да я все эти дни здесь ждала чего-то такого, и уже, казалось, готова была ко всему - и видеть, и слышать, и знать! Послушно скользнула в свою комнатку, как она велела и притихла там с колотящимся сердцем
На улице возле двери послышались звуки разговора: голос бабы Мани и незнакомый мужской - сильный, приятный, со смешком и какими-то знакомо приветливыми интонациями. Потом они вошли в дом, и хозяйка сунула в мою дверь полушалок и сорочку, громко сказав:
- Накинь на плечи, внучка, и выйди к нам на минуту.
Я вскочила в это безобразие, как солдат по тревогена раз-два. В груди старинное подобие комбинации немилосердно жало, бедра обтянуло до треска ткани, а на талии пузырилось и сборилось. Поэтому я плотно укуталась в шаль, которая скрыла меня почти всю, как покрывало и высунула голову из комнатушкисил уже не было терпеть, я должна была знать, что там происходит. Выглянула и увидела
У входной двери стоял мужчина моего примерно возраста или возраста Олегане важно, это был наш ровесник. Крепкий, судя по развороту плеч, среднего мужского ростаметр семьдесят пять где-то, темноволосый и темноглазый, с загорелым до цвета бронзы приятным лицом. Очень мужским лицомни капли милоты, мягкости, заманчивости - твердые, чуть грубоватые черты были четкими, резкими и прекрасными в своей завершенности. Как объяснить это впечатление? Будто именно сейчас, в этом его возрасте и был достигнут тот самый пик, настал полный апофеоз и апогей состоявшейся, взрослой уже мужской красоты. Неяркой, строгой, без вызова. Типаж такой чем-то он напомнил Беркутова. В выражении лица того и во взгляде тоже чувствовалась такая же спокойная уверенность и сила характера, но этот мужчина понравился мне сразу.
Скорее всего, и даже наверняка, он мог быть и суровым и жестким, но сейчас приветливо и немножко насмешливо улыбался, глядя на меня и я засмотрелась на него, глядя в черные, как у Ромки, внимательные глаза. Хотелось верить, что и я тоже улыбнулась ему в ответ, а не нервно оскалилась. Его улыбка стала еще шире,он вздернул черную бровь и знакомо так гаркнул, заставив сердце радостно встрепенуться:
- Здорово живете! Внучка бабка твоя не против, а ты разрешаешь войти?
- И тебе здорово. А чего ж? Проходи, - медленно опустила я взгляд вниз, внимательнее разглядывая его одежду и задержала дыхание, узнавая Когда мы с Олегом шли в колонне «Бессмертного полка», я несла над собой увеличенную фотографию своего прадеда - танкиста в Великую отечественную. Он был снят возле танкатяжелого ИСа, и одет вот так жеточь-в-точь: в черный, с пятнами салидола и офицерскими погонами старого, времен войны еще образца, комбинезон, а на поясе небольшая пистолетная кобура. Сапоги, танкистский шлемофон в руке, а эти руки
Ладони нашего гостя пальцы были черного цвета, только ногти более-менее выделялись натуральным цветом человеческого тела. Я шагнула в комнату, как потерянная, подошла и потянулась к его руке. Он вскинул ее, протягивая для приветствия, перехватил мою, потряс ее и сказал, улыбаясь:
- Иван. А тебя как зовут, красавица?
- Алена, - кивнула и спросила: - Что у тебя с руками? Что случилось?
Я держала его ладонь двумя руками, не отпуская, и с ужасом разглядывала кончики пальцевпучки возле ногтей ороговели и полопались. На фоне почти черной кожи эти трещины розовели свежим обнаженным мясом и даже, казалось, слегка сочились сукровицей. Он мельком взглянул на свои пальцы, отнимая их у меня, и пожал плечами:
- Мазут въелся. А тут еще с зимы никак не заживет ладили перебитый трак на морозе.
- Что ж рукавицы-то не надел? спросила с горечью баба Маня.
- А много в меховых рукавицах наработаешь под обстрелом? - повернулся он к ней, забывая про меня: - Мать, так что? Мужики с дороги, шли долго, спали даже в машинах. Вымыться бы да исподнее отстирать обеспечение еще не скоро подтянется. Знаешь, как говорят? Бывают бойцы грязные, сильно грязные и танкисты... это уже совсем предел, - хохотнул тихонько и продолжил серьезно: - Поспроси у соседей - у кого еще банька. На завтра. Тушенкой заплатим, махройсменяешь потом на зерно либо дрова.
- Хорошо, сынок, все сделаем, а как же, а чего ж не устроить-то? - ласково заворковала баба Маня, - проходи сейчас, присаживайся к столу. Ох, забыла! Возьми вот, - совала она ему в руку тонкий кусочек хозяйственного мыла и вафельное полотенце - пошли под окошко, там видно от свечки. Алена, захвати ведро с водой и кружку.
- Не суетись, мать, - отмахнулся гость, - не такой я голодный. Тут не так поесть, как вымыться хочется. Что, если я сразу в баньку, раз у вас, говоришь - топлено? Первым и пойду, как в разведку?
Баба Маня отвернулась, суетливо разжигая керосиновую лампу:
- Тогда ты иди, а кашу я укутаю. Вымоешься, и пока Аленка исподнее твое постирает, ты и поешь. Верхнее-то есть свежее?
- Н-ну - оглянулся он на меня, - я и сам могу выстирать. А верхнееда, есть в машине.
- Не готова, каждый раз не готова, - бормотала баба Маня, когда он вышел, очевидноза чистым исподним.
- Ты уже поняла?отчаянно взглянула она на меня, - он оттудовас войны. Десять раз должен прийти сюда. Ты девятая уже. Как женщина появится у меня в дометак и жду его. Свет гаснет, танк гремит
- Как это связано? Почему девятая?
- Потом расскажу вернется скоро.
- Он что наш, с Дона? Говор знакомый. Почему не предупредили, не сказали заранее, что ж вы так, баб Мань?говорила я, чтобы только не молчатьв голове не укладывалось.
- Чтобы сбежала?! Бегали уже!прикрикнула она на меня.
- И зачем я тут? Те женщины? Я чтодолжна с ним переспать?поразилась я, приплетая к своей растерянности еще и беспокойство. Все эти басни о ведьмахинициация, вхождение в силу тьфу ты! Да что за бред лезет в голову?!
- Да Бог с тобой! Не дурей. Вы мне, как знак, что он будет сюда. Помоется мужик и уедет, никто с ним не спал, он спешит в свою дивизию... или полк? Утром должен быть там к восьми, как штык.
- В какую, к ляду, дивизию, баба Маня-а? Вы что это - на самом деле?отчаянно прошипела я.
- Господи да уедет он и все! Тебе-то чего?всхлипнула она, - ты девятая, а после десятой уже и смерть ему
Дверь распахнулась. На пороге стоял танкист уже без шлемофона в руках, и устало улыбался:
- Проводите кто? Темно, не видать ни зги в какой стороне банька-то у вас?
Баба Маня резво дернулась к нему и споткнулась, я подхватила ее и усадила, поглаживая худенькие вздрагивающие плечи, а танкист сказал с участием:
- Да что же ты, мать, все суетишься? Внучка вон покажет.
И шагнул за дверь первым, держа в руках сверток со свежей одеждой, а баба Маня обернулась ко мне:
- Накинь а-а-а! Сходи быстро, оставишь там ему керосинку. Склянку с мазью для рук отдай, но вначале пускай подержит пальцы в травяном напарескажи ванночку нужно сделать перед мазью. Не послушает же, не станет! Они ж дурные! Или уснет. И полотенце полотенце тоже! Не готова, опять не готова, да что ж такое-то? Да разве к такому можно быть? тихо заплакала она, - Господи, как же жалко его
- Валерьянки обязательно выпейте, Мария Львовна. Я все ему скажу и объясню, успокойтесь, пожалуйста. Давайте сюда, - решительно подошла я и забрала у нее полотенце, а потом потянула из шкафа еще одно - большое.
- Это лучше подойдет. Все хорошо будет, не переживайте. И почему так сразу - смерть?спросила шепотом, - обойдется еще, выживет. Не все на войне погибали.
- Не вернется он с войны, нет уже его, считай. Командир танкового батальона майор Дружанин Иван Георгиевич, я узнавала, - глухо буркнула она и отвернулась, вытирая быстро бегущие слезы, а я шагнула за порог на непослушных ногах, тяжело ворочая в голове новую для себя, ненормальную в самой своей сути информацию.
*** Не спешите разочаровываться. Мистика в нашем случае будет очень реальной. Мистика по словарю - явление, которому нет объяснения. Здесь я постараюсь объяснить с точки зрения реализма - максимально достоверно. Приятного чтения. Рада, что вы со мной!
Глава 17
Слева от дома темнел танк, с той стороныиз-за угла, потянуло ветерком, и донесся запах каленого железа и горячего дизельного топлива. Я трусливо отвела глаза и судорожно вздохнула... Иван ждал с другой стороны дома, окликнул меня:
- Давай я свет понесу.
Но я опять заторможено мотнула головой, не соглашаясь. Все было, как во сне. И он темной тенью. Постояла немного рядом - молча, заново привыкая к мысли, что он настоящий и живой, а еще - "оттудова" От него тоже пахло мазутом и горячим железом, а от менянафталином Ну и? О чем тут вообще говорить? Все нереально.
- Лучше ты за мной. Тут все под уклон, так что осторожно здесь дальше ступени, - помолчала, пока мы шли, потом решилась уточнить: - Ты же с Дона? Говор знакомый. Из низовых или верхних?
- Из чигов, - хмыкнул он, - станица Боковская.
- А я из низовых.
Дальше шли молча. В тесном предбаннике я освободила рукипоставила лампу на лавку и рядом - скляночку с зеленой мазью, положила полотенца. Взглянула на него и поймала вороватый взгляд под распахнувшийся полушалок. Он кривовато улыбнулся, будто извиняясь, и спросил:
- Сама как здесь? За мужем приехала? Солдатка?
Я отрицательно мотнула головойнет. Поинтересоваться и себе тоже - в свою очередь? Только зачем оно мне? Но все же зачем-то спросила:
- А ты? Семейный?
- Жена отказалась отреклась, - ответил он, прямо глядя мне в лицо.
- Было, значит, за что?хмыкнула я, - надо же и от меня отреклись. Только я не заслужила.
- Так и я не заслужил. Ты иди, дальше как-ни-то разберусь, - отвернулся он, начиная расстегивать пуговицы комбинезона.
- Я покажу тебе, - качнула я головой, - тут где-то травяной напар бабушка оставиларуки полечишь.
Он хмыкнул: - Разберусь.
- Она так и знала, что не станешь, - согласилась я мысленно с бабой Маней, - я сейчас выйду, а ты раздевайся и ложись на лавку на живот... Я сказала, - применила я тон, который без отказа работал на стройке.
Вышла и прикрыла за собой дверь. Сердце выскакивало из груди, в лицо хлынул жар. Хорошотемно. Что я делаю, о чем думаю? А нормально не думалось, мысли мелькали обрывочно, острыми больными вспышками. Их объединяла непонятная, но непогрешимая, на мой взгляд, логика, которая странным образом оправдывала то, что я собиралась сделать: ярая моралистка, значит? Олежка предатель, Ромку жаль - не смогу, годы..., цикл самая серединка Боже-Боже! Глаза какие - черные, наш нет его уже, и не спросит никто, если что. Нравится очень, и я смогу. Потому что хочу!
В предбаннике было темно. Потянула с плеч шаль, кинула куда-то в темноту, оставила ее там. Постояла, прислушиваясь к себе - сердце странным образом успокаивалось, уже не чувствовалось никакой отчаянной решимости, никакого надрыва. Только деловитое спокойствиея знала, что буду делать и даже - что за чем.
Толкнула дверь и вошла в парилку, там осмотрелась. Керосинка стояла на крохотном подоконнике такого же малюсенького окошка, освещая баню слабым красноватым светом. Танкист послушно лежал на лавке лицом вниз уже раздетый, и казалось, уснул, пригревшись во влажном тепле. Во всяком случае, не двинулся и на мой приход никак не отреагировал. Подхватив тяжелую деревянную шайку и подивившись предусмотрительности бабы Мани даже в таких мелочах и тонкостях, я навела теплой воды, смешав кипяток из котла и холодную воду из бочки. Попробовала рукой, зачерпнула ковшиком, тихо спросила чуть дрогнувшим голосом:
- Ты там не уснул еще?
- Уснешь тут, - проворчал он из-под руки.
- Сейчас окачу тебя водичкой. Скажешь как она тебе хорошая? А вот и напар, - заметила я под лавкой надколотую эмалированную кастрюльку с темной жидкостью. Подняла, переставила ближе к полку, чтобы не забыть. Подступила сама, окинула взглядом неподвижное мужское тело - чуть кривоватые ноги, крепкие ягодицы, жилистый торс с широким разворотом плеч и замерла, увидев
- Ваня, что это?потянулась рукой и осторожно коснулась поморщенной и лоснящейся, покрытой страшными рубцами кожи. Весь бок, которым он был повернут ко мне, почти все предплечье Мужчина нервно дернулся и чуть сдвинулся в сторону от меня.
- Алена, душной я сейчас, как старый козелчистый ахриян, отошла бы подальше, - прозвучало почти угрожающе. Потом, уже спокойнее, все же ответил на мой вопрос: - Горел давно уже.
- А это?легонько ткнула я пальцем в глубокий круглый шрам под лопаткой.
- А это тогда же - фрицы как раз на мне и пристрелялись. Есть две-три секунды, пока огонь охватит боевое отделение, я шел через верх последним - нижний заклинило - помолчал, а потом напряженно попросил: - Иди уже, не дразнись зря
- Я не дразнюсь, я обещаю, Ваня. Лежи! Сам сказалкак душной козел, - уже почти спокойно ответила я, - вымою тебя.
Щедро окатила его водой из ковшика и увидела, как чуть расслабились напряженные мышцы, удобнее прилегла голова на сложенные под ней многострадальные руки. Вспомнила решила, что успею полечить потом, когда вымою его. Сняла с гвоздя длинную, плетенную из мочала ветошку, намылила квадратным куском темного хозяйственного мыла, прошлась первый раз по его спине, старательно обходя больное место, тихо попросила:
- Не засыпай только
- Говорила уже, - тихо огрызнулся он сквозь зубы.
Вымыла со спины всегоот пяток до макушки. Ласково огладила рукой больную кожу, намылила короткие жесткие волосы, вспенивая на них не самое ароматное хозяйственное мыло и страшно пожалела, что это не тот французский шампунь с ароматом туалетной воды, который я покупала дернула головой, прогоняя ненужные сейчас мысли. Хотя бы земляничное мыло не убирала, эх, баба Маня! Замирая сама, прошлась ноготками по коже головы под его волосами, крепко потерла с мылом за ушами, попросила:
- Прикрой хорошенько глаза, чтобы мыло не попало сейчас смывать буду.
- Да, - тихо хрипнул он. Дождался, когда стечет вода и подхватился с полка, садясь боком и прикрывая ладонями пах: - Дальше я сам!
- Сам так сам - неловко отвернулась я, до конца не веря в происходящее. Постояла немного, потерянно прислушиваясь к плеску воды и громкому мужскому сопению, и стараясь опять обрести то самое душевное равновесие. Не получалось. Устроила себе прелюдию... Прикрыла глаза и, прислушавшись к себе, мысленно плюнула на метания разума, потому что тело было совсем даже не против - дыхание сбилось, живот подобрался, напрягся до предела, соски собрались в тугие горошины. Нервно прошлась руками по своим бокам. Невыносимо тесная рубашка промокла и уже давно и сильно мешала. Я подхватила подол и попыталась снять ее через голову, но куда там! Потянула чуть сильнее и шов на бедре треснул, разошелся. Капец раритету!