Трудными, весьма напряженными были эти бои. Но, как бы то ни было, к исходу 2 июля соединения корпуса подошли к городу одновременно с юга, юго-востока и юго-запада. С востока наступали дивизии 22-го гвардейского стрелкового корпуса. Наша дивизия к этому же времени, овладев Троецкой, прорвалась к Западной Двине, перерезав пути отхода противника по левому берегу реки.
В этот период, что безмерно радовало, четко и бесперебойно работала связь. Мы в полку в любой момент могли связаться не только с каждым дивизионом, со штабом дивизии, но и с соседями. Оттуда мы постоянно получали наиподробнейшую информацию об обстановке, о действиях наших соединений и частей, о том, что в данный момент предпринимают гитлеровцы.
Именно по этим каналам мы узнали, что полки 51-й гвардейской стрелковой дивизии, поддержанные мощным огнем артиллерии, без какой-нибудь передышки с ходу в ночь на 3 июля атаковали южную окраину Полоцка. Нам сообщали, что в городе идут ожесточенные уличные бои за каждый дом, за каждый квартал. Они продолжались всю ночь. И только к рассвету дивизия вышла к Западной Двине, которая делила город на две частиюжную и северную.
Гитлеровцы, к сожалению, успели взорвать железнодорожный мост и мост, находившийся в центральной части города. Но, как доложили разведчики командиру дивизии, ближе к западной окраине пока что оставался невредимым еще один, деревянный, мост, который противник, как можно было легко догадаться, сохранял для связи между подразделениями оборонявшегося гарнизона.
Каждому понятно, что нам этот мост был нужен ничуть не меньше, чем гитлеровцам. Надо было попытаться захватить его в целости и сохранности. Выполнение этой труднейшей и ответственной задачи возложили на взвод автоматчиков 158-го гвардейского стрелкового полка. Этим подразделением командовал младший лейтенант А. И. Григорьев.
Упорно пробивались гвардейцы к заветному мосту. Каждый из них понимал, что захват егоочень важная задача. Пробивались через проходные дворы, преодолевали завалы на улицах. И вот под ногами наконец темные от времени доски пастила. Но и огонь такой, что невозможно головы поднять. И положение с каждой минутой усложняется. Оставаться на середине моста, куда удалось добежать, значит погибнуть, отойти назадзначит не выполнить поставленной задачи. Не выполнить, когда мост-то вот он, тут, под тобой! Да и отходить под шквальным огнемтоже не сахар, тяжелых потерь не избежать.
Тогда гвардии младший лейтенант Григорьев, а за ним и все остальные решительно бросаются вперед. Но не для того, чтобы, как говорится, с честью погибнуть. Для того, чтобы сделать все возможное во имя выполнения задания.
Все ближе северный берег. Кто-то упал, кто-то продолжает бежать. В их числе и рядовой Михаил Кожевников, который уже ранен в руку. Но вот и он споткнулся о какой-то ящик. Взглянул, поднимаясь, а в немтоловые шашки. И к берегу, на котором еще находился враг, тянутся чуть приметные электрические провода. Тут же сообразив, в чем дело, гвардеец ударом ножа перерезает их. Затем, собрав все силы, сбрасывает ящик в воду. Мало ли, пуля или осколок попадут в запал, может и взорваться заряд. А его хватит для того, чтобы мост в щепки разнести. Теперьбыстрее догнать товарищей, которые уже ворвались в прибрежные окопы и схватились с гитлеровцами врукопашную.
Несколько раз пытались фашисты вернуть утраченные позиции, но им это так и не удалось. Остатки взвода не только отразили все контратаки, но и сумели занять развалины нескольких зданий.
На некоторое время наступило относительное затишье. Затем фашисты обрушили на взвод артиллерийский и минометный огонь, двинули на смельчаков танки. Однако было уже поздно. С противоположного берега по бронированным машинам ударили пушки. Мост остался в наших руках.
Конечно же, как бы безупречно ни работала связь, все эти подробности в ходе боя нам передать не могли. Знали мы лишь о самом факте: захвачен мост. Но буквально на другой день стали известны и подробности. О них сначала рассказал офицер, заехавший к нам из 158-го гвардейского стрелкового полка, а затем о подвиге взвода младшего лейтенанта Григорьева написала наша армейская газета «Боевой натиск». И до сих пор в памяти сохранились эти детали, эти подробности.
Несколько забегая вперед, скажу, что вскоре младшему лейтенанту Александру Ивановичу Григорьеву было присвоено высокое звание Героя Советского Союза, а все, кто вместе с ним участвовал в штурме и захвате моста, были награждены орденами. Все до одного. К сожалению, многие посмертно
Переправа главных сил 51-й гвардейской стрелковой дивизии на северный берег Западной Двины завершилась к полуночи. Ее полки с боями продвигались к центру города. В это же время 47-я стрелковая дивизия, входившая в состав 22-го гвардейского стрелкового корпуса, ворвалась в Полоцк с востока. К утру 4 июля город был полностью очищен от немецко-фашистских захватчиков. Выполнили свою задачу и мы: врагу не удалось отвести остатки разбитых подразделений по левому берегу Западной Двины.
Радости нашей не было предела. Тем более что в тот же день нам стало известно, что 3 июля от немцев освобожден Минск. В плотном кольце восточнее Минска оказались свыше 100 тысяч гитлеровцев.
Первый этап Белорусской операции был успешно завершен. С 5 июля начался ее второй этап.
Думаю, что не ошибусь, если скажу, что Белорусская операция сыграла огромную роль в деле окончательного разгрома фашизма. И до сих пор горжусь тем, что наша дивизия, наш полк принимали в ней самое активное участие.
К Балтийскому морю
Итак, Витебск и Полоцк были освобождены. Нашу армию после завершения боев в районе Полоцка повернули чуть к северо-западу в направлении Даугавпилса.
Вначале мы довольно быстро продвигались вперед. Но с каждым днем темпы наступления снижались. Одна из причин этого заключалась в том, что, как и раньше, тылы не успевали перемещаться вслед за продвигающимися войсками. Особенно сказывались трудности с восстановлением железных дорог. При отступлении гитлеровцы, как правило, полностью разрушали их. Фашисты использовали специальные машины, которые ломали шпалы, и этим намного затрудняли восстановление путей.
Но главная причина, разумеется, была в ином. Гитлеровцы оказывали все более и более упорное сопротивление. Подтягивая резервы, перегруппировывая силы, сводя воедино уцелевшие подразделения разгромленных дивизий, они упорно цеплялись за каждый, хотя бы относительно удобный для обороны, рубеж, при первой же возможности яростно контратаковали.
В центре и на левом крыле 1-го Прибалтийского фронта наступление 43-й и 39-й армий развивалось успешно. Мы же шли куда медленней, чем рассчитывали, чем хотелось бы. И тем не менее к исходу дня 19 июля части нашего корпуса овладели городом Друя на границе Белоруссии с Литвой, подошли к озерам Дрысвяты и Опса. На этом рубеже мы отбили целый ряд ожесточенных контратак. Отбить-то их отбили, но продолжать наступление дальше не смогли. Пришлось, как ни обидно было, переходить к обороне.
Впрочем, примерно в таком же положении к этому времени оказались и другие соединения корпуса, даже всей 6-й гвардейской армии. Командование решило, что для дальнейшего наступления надо подтянуть армейские тылы, пополнить части людьми, техникой и вооружением, подвезти со складов боеприпасы. Словом, передышка, хотя бы и непродолжительная, была крайне необходима. Вскоре мы получили соответствующий приказ.
Снова наши артиллеристы взялись за ломы, кирки и лопаты. В лесной чаще застучали топоры, завизжали пилы. То и дело слышалось привычное, чисто русское «Раз, двавзяли Ещевзяли» Оборудовались огневые позиции, строились землянки, блиндажи, ходы сообщения, прокладывались линии связи. И выглядело все это весьма привычно, я бы даже сказал, совсем буднично. Будто обычная стройка идет и нет рядом войны.
Одновременно полным ходом шла подготовка к наступлению. Опять велась усиленная разведка целей, опять по всем каналам уточнялись данные о противнике, накапливались снаряды, горючее для тягачей и автомашин, продовольствие.
Войска армии получили задачу: прорвать оборону противника и во взаимодействии с соединениями 4-й ударной армии, находившейся справа от нас, уничтожить вражескую группировку, прикрывавшую подступы к Даугавпилсу.
Как сообщали разведчики, перед нами оборонялись части пяти пехотных дивизий гитлеровцев. В состав 6-й гвардейской армии к началу наступления входили 2, 22, 23-й гвардейские стрелковые корпусав составе последнего по-прежнему находилась наша дивизияи 103-й стрелковый корпус. Кроме того, армия имела пять артиллерийских бригад, три минометные бригады, четыре отдельных минометных полка и одну танковую бригаду.
Совершенно очевидно, что мы имели ощутимое превосходство над противником. Это позволило до минимума сократить время на подготовку к наступлению. Она в основном свелась к некоторой перегруппировке сил, подвозу боеприпасов. Даже землянки и те толком не успели оборудовать. Однако об этом никто не жалел. Напротив, люди радовались тому, что заканчивается вынужденная передышка. Каждый чувствовал, что война идет к победному концу. И каждому хотелось возможно скорее завершить ее.
Наступление началось 23 июля. После мощной артиллерийской и авиационной подготовки гвардейцы пошли вперед, вражеская оборона была прорвана буквально в первые же часы. Развивая успех, войска за первые три дня продвинулись вперед на расстояние до 45 километров. Вероятно, можно было бы пройти и больше, но чуть ли не на каждом шагу попадались мелкие и средние речушки, как правило, с топкими, болотистыми берегами. А мосты, естественно, гитлеровцы при отходе взрывали или просто сжигали. Те же, что чудом сохранялись, зачастую не могли пропустить артиллерию, а тем более танки.
И снова повторилась та же картина, что и месяц назад. Оправившись от первого сокрушительного удара, фашисты усилили сопротивление, продвигались мы по 56 километров в сутки. Полоса наступления армии расширялась, сплошного фронта уже не было. 67-я гвардейская дивизия наступала на фронте около 15 километров. Противник контратаковал, особенно в разрывах между частями. Приходилось выбрасывать орудия то на один, то на другой участок. Управлять подразделениями становилось все труднее.
В эту пору получили мы по-настоящему радостное для всех нас известие. Помню, по пути в 201-й гвардейский стрелковый полк заехал к нам в часть утром 25 июля секретарь Военного совета 6-й гвардейской армии и заодно привез свежие газеты. Я был очень занят и для начала лишь пробежал заголовки «Правды» с тем, чтобы позже, как обычно, внимательно прочитать газету от первой до последней строчки.
Увидел привычные сообщения Совинформбюро. Вслед за нимиУказ Президиума Верховного Совета СССР о награждениях. В числе тех, кому было присвоено звание Героя Советского Союза, увидел вдруг фамилию командира нашей 67-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майора А. И. Баксова, чуть нижефамилию начальника политотдела полковника М. М. Бронникова.
Тут же схватил телефонную трубку, чтобы позвонить и поздравить их с такой высокой наградой. Соединиться удалось почти сразу же, и я услышал в трубке голос Алексея Ивановича:
Большое спасибо, Георгий Никитович! Да, и мы только что газеты получили. И Михаилу Максимовичу передаю твои поздравления. Вот он тут, рядом со мной. Благодарит от души и сердечно поздравляет всех твоих
С чем? не понял я.
Так ты смотрел только за 23 июля «Правду», а в следующем номере продолжение Указа, рассмеялся командир дивизии. А ты, Георгий Никитович, за 24-е газету посмотри
Газета «Правда» за 24 июля лежала передо мной на столе. Прижимая трубку к уху, я ее пододвинул ближе. И тут в списке тех, кому присвоено звание Героя Советского Союза, увидел и свою фамилию.
«Ковтунов Георгий Никитович», машинально прочитал вслух.
Так, может, это не ты? смеялся на другом конце провода Алексей Иванович. Если не ты, скажи, исправим
Все это казалось мне сном. И моя фамилия в Указе Президиума Верховного Совета СССР, и раскатистый смех обычно сдержанного, даже сурового командира дивизии.
Стали Героями Советского Союза и капитан Иван Максимович Лебеденко, и майор Геннадий Фадеевич Шляпин, и старший сержант Илья Ефремович Игнатенко, и ефрейтор Виктор Александрович Степин, вместе с которыми мы форсировали Западную Двину. Был в списке и командующий 6-й гвардейской армией генерал-полковник Иван Михайлович Чистяков. Словом, много встретилось в Указе знакомых фамилий
* * *
Наши соседи справасоединения 4-й ударной армии, наступавшие вдоль Западной Двины, 27 июля овладели Даугавпилсом. Войска 43-й армиинашего левого соседаперерезали железную дорогу ДаугавпилсВильнюс. Мы же лишь к 1 августа вышли на рубеж Заса, Акнисте, Панимунис, находящийся в 65 километрах северо-западнее Даугавпилса. Там наше дальнейшее наступление было приостановлено врагом.
На этот раз долго сидеть в обороне и заниматься основательным инженерным оборудованием позиций нам не пришлось. Буквально через день командующий 1-м Прибалтийским фронтом генерал-полковник Иван Христофорович Баграмян распорядился так: 6-я гвардейская армия сдает свою полосу обороны 4-й ударной армии, оставляя ей одновременно и свой 22-й гвардейский стрелковый корпус. Остальные соединения армии форсированным маршем перебрасывались в район Биржая.
Много маршей совершили мы за годы войны. И под палящим солнцем донских степей, и в трудных условиях северо-западного края лесов и болот. Но, пожалуй, этот марш стал для нас одним из самых сложных. Нам предстояло преодолеть около 100 километров по бездорожью. Погода стояла дождливая, а мы вынуждены были прокладывать колонные пути, строить мосты. Кроме того, как нас предупредили, требовалась постоянная готовность к вступлению в бой с ходу.
У многих тогда возникал вопрос: а для чего мы, образно говоря, продираемся через чащу, если в тот же район можно выйти кружным путем, но зато по дорогам. И времени для этого будет затрачено ничуть не больше. Но вскоре мы поняли, что такой сложный маршрут выбран не случайно. Надо было скрыть от противника переброску крупных сил. А дороги, как ни маскируйся, могут находиться под наблюдением вражеской разведки. Потому-то и шли фактически напрямик.
Прибыли мы на место только 3 августа. Прибыли и заняли оборону по реке Мемеле от Радвилипгкис до Красты. А пять дней спустя армия получила очередную боевую задачу. Предстояло прорвать вражескую оборону на участке Скайсткалне, Брунава и, обеспечив ввод в прорыв 19-го танкового корпуса, развивать наступление в направлении Иецавы. Подготовку к наступлению было приказано закончить не позднее 14 августа. Конечно, все это я узнал гораздо позже. Тогда же полку была поставлена задача принять участие в артиллерийской подготовке, а затем сопровождать огнем и колесами наступление стрелковых частей.
В 8 часов утра 15 августа началась мощная и довольно продолжительная артиллерийская подготовка. Одновременно по вражеским позициям нанесла удар бомбардировочная и штурмовая авиация. После этого перешли в наступление стрелковые подразделения и танки, наши орудия перенесли огонь вглубь. Форсировав реку Мемеле, части нашей дивизии прорвали гитлеровскую оборону и продвинулись вперед на 56 километров.
В течение трех последующих дней продолжались ожесточенные бои. Однако первоначальный успех развить не удалось. Что поделать, бывает и так: вроде бы и преимущество в силах налицо, и бойцы рвутся в бой, а желаемого эффекта добиться не удается. Короче говоря, 18 августа мы снова были вынуждены закрепиться на достигнутых рубежах.
В последней декаде августа поступил приказ о переброске 6-й гвардейской армии в район юго-западнее Елгавы. О причинах и целях этого позже Маршал Советского Союза И. X. Баграмян писал следующее:
«В августесентябре 1944 года войска 1-го Прибалтийского фронта, которым я в ту пору командовал, вышли к Рижскому заливу. Цельотрезать прибалтийскую группу фашистских армий «Норд» от Восточной Пруссии. Понимая смертельную угрозу, нависшую над его отборными войсками, Гитлер бросил им на выручку мощный броневой таран в составе семи танковых дивизий, которые двумя группировками при поддержке пехотных дивизий нанесли сильные удары в направлении на Елгаву и Шяуляй. Удары успеха не имели. Фашисты перегруппировали войска и наносили новый мощный удар, теперь уже всеми силами, только на Елгаву.
Этот удар был настолько мощным, что возникла серьезная угроза прорыва фронта обороны на самом уязвимом для нас направлении.