Ударная армия - Владимир Фёдорович Конюшев 12 стр.

 Ловко, Кузьмич!

 Ну ловко. Кхм! Ведя огонь из автомата по вражеской пехоте, которая следовавши за танками, гвардии рядовой Малыгин заставил врага расстроить свой боевой порядок и поспешно отступить на исходный рубеж атаки Ну, слопают в батальоне?

 Ничего, только роту потерял ты, Венер Кузьмич

 Чего?

 Выходит  Федька один все дело спроворил, а мы только глядели на те танки. Завернут в обрат твою писульку в батальоне, точно.

 В душу Гитлера верно! Про роту я того, упустил Черт те дери, с этим писанием, будь оно проклято!

 К двенадцати в батальон велено доставить.

 Да помню, что к двенадцати. Ванюшку б Евсеева сюда

 Дождемся.

 Бумаги жалеют на такое дело  Горбатов взял трофейную синюю авторучку, стал перебелять на бланк представление.  Чего тут толком напишешь, развернуться-то негде

 Полчаса осталось, Венер Кузьмич.

 Молчи.

Горбатов авторучкой над бланком покрутит, чтоб бойчее буквы выходили, с завитушками, и катает, и катает

 Шабаш! Одевайся, служба малиновая!

Борзов шинель надел, пряжкой трофейного ремня клацнул, автомат на плечо  и готов.

Тут в блиндаж  Пашка Шароварин.

 Товарищ гвардии старший лейтенант! Комсомольцы вверенной вам роты с концерта прибыли в полном порядке, происшествий не произошло! Гвардии младший сержант Шароварин!

 Вольно, вольно Чего там хорошего? Не зря ноги били?

 Никак нет, товарищ гвардии старший лейтенант! А я там Манухина видел, ага

 Андрея?!

 Ага!

 Да ты садись Ну, как там Григорьевич? Раздобрел, поди, в ансамбле?

 Привет всем передавал. Тебе, Николаич, тоже. Хотел к вам заехать, да к танкистам надо успеть, опять концерт давать А для нас концерт оторвали-и эх! Артистов шестнадцать человек, ага! Из Москвы приехали!

 Вот война пошла нам

 Андрей Григорьевич там от армейского ансамбля, ну, вроде коменданта, ответственный за все дело, ага Две басни загнул  до умру смеялись, си-ила!

 Давненько Григорьича я не видел,  сказал Борзов.

 А дочка-то, товарищ гвардии старший лейтенант ну-у

 Какая дочка?

 Да Григорьича, какая ж еще? Анна Волгина!

 Плетешь, Пашка

 Да он так объявил  Анна Волгина! Молодая исполнительница русских народных песен и романсов!

 Погоди, она же в Москве учится, в этой, как ее, дьявол

 В консерватории, точно. Я с нею, с Инной-то, после концерта толковал минут пять, ага Такая девушка, будь здоров. Высоконькая такая, русенькая, а брови  как углем, ага

 Гримом этим.

 Да нет, я ж ее вот так видел, на шаг! Глаза такие  синие глаза Как она вышла на сцену-то Платье такое синее, бархатное, вот здесь такие плечики, белая кофточка, кружева тут Вышла  мы рты и поразевали, ага! Как запоет, плечиком повела Четыре песни! Мы ладони отколотили.

 Ничего, значит, дочка?  сказал Борзов.

 Сильно хорошая!

 Ты, старый юбочник, пойдешь в батальон иль мне самому собираться?  сказал Горбатов.

 У меня нога легкая, успею. Ты б, Кузьмич, выпросил в полку хоть какую рыжую или кривобокую, а? Без девицы в роте служба больно кисла, культурность опять же того, загинается книзу. А?

 Шагом марш культурность. Через два часа выступать будем. Жми!

Не любил Борзов слово  «выступать».

Сказано это горькое для солдата слово  и жизнь, как буханку финкой, надвое резанет. Было спокойно, мирно, ладно, хоть Борзов на снегу под сосной спал или в сараюшке на трухлявой соломе, бабенку раскидистую, теплую во сне видел, по родному дому в том сне ходил,  а как скажет Венер Кузьмич

Ох, злое слово «выступать».

Давно приметил Борзов: ротному его выговорить  тоже не радость, да держать надо душу  командир.

Кинула нам судьба такую карту  в серой шинели быть, все, мил человек, ты  человек государственный, можно сказать, не за свою голову в ответе  за всю Россию первый ответчик Вылез из окопа в поле, шумнули ребята: «Коммунисты  вперед!»  жми спусковой крючок автомата, гвардии рядовой Борзов, потому  за тобой Россия

Из-за чужой спины на фрица глядеть старому солдату никак нельзя

Перед мальчишками  стыдобушка Голова, считай, совсем седая, в отцы им гожусь.

Никак нельзя седую голову беречь лишку.

Отнес Борзов бумаги в штаб батальона, с адъютантом старшим, шуйским парнем, гвардии лейтенантом Мишей Родионовым перекурил, вернулся в роту.

Пошебуршился Борзов в блиндаже, как, может, раз сто ему доводилось в дорогу собираться. Чемодан ротного ремешком солдатским брючным перетянул, горловину своего вещмешка узелком связал (тощий мешочек-то), со стенки в изголовье нар трофейную плащ-палатку снял, портрет товарища Сталина в рамочке из фанеры на самый низ длинного ящика из-под немецких снарядов уложил (с Ладоги, с сорок третьего года берегся), поверх  журналы да мелочишку всякую.

Готов

А тут ротный топает. Хмурый. Значит, скажет  «выступать будем» Хорошо, если уж скажет  «сейчас», а то, бывает, еще час в запасе есть у роты, а уж лучше б не было  воевать так воевать.

За Венером  парторг.

 Николаич рвется в бой,  сказал Евсеев.  Здорово, старый кочколаз!

Обнялись с Борзовым

 Оклемался, Ванек? Ну и слава богу А то без тебя у нас такая скукота, беда Нога в порядке? Топаешь?

 Полная боевая готовность Нормально А ты все толстеешь, гляжу, на ординарцевых хлебах, а?

 Есть чуток,  сказал Горбатов, садясь на пустые нары.  Так и рвется в бой.

 Рвусь,  сказал Борзов.

 Ну, завелся,  махнул рукой Горбатов.  Как услышит наш Коля  выступать роте, так и бледность его прошибает, глянь, Ваня. А орденов нахапал под шумок, шуйский жулик,  чуток только поменьше, чем у маршала Рокоссовского

 Ты шуйских не цапай,  сказал Борзов.  Шуйские мужики с самим Михал Василичем Фрунзе революцию раздували, понял?.. А твои южские  только и дела по болотам за брусникой да на шуйском базаре во вторник стакашками торговать, черти болотные

 Но, но, Коля, не загибай. Ежели хочешь знать, в смысле революции Аккурат в девятнадцатом мой батька к самому Ленину ездил, делегатом, понял? В кабинете у Ильича был Понял?

 Сказки ты у нас, командир, ловок рассказывать

 Не сказки, а точно.

 Будет вам, воины,  засмеялся Евсеев.  Нас впереди слава победителей ждет, а вы плетете тут старые байки.

 А я говорю  батькой своим и по сё горжусь, понял?  сказал Горбатов.  Без старых баек и новую не сложишь. У нас сейчас, гляжу, малость забыли про революцию-то, все про Суворова да Кутузова разговоры разговаривают

 И без этого нельзя,  сказал Евсеев.  Традиции надо не бросать, как пустую гильзу, Веня.

 А как в революцию-то дрались со всякой сволотой  это тебе что? Не традиция? А то послушаешь какого политика  ну, долдонит: «Генерал Брусилов! Фельдмаршал Кутузов! Фельдмаршал Румянцев!» А пес его знает, что это за Румянцев такой Нет, братки, о старых русских вояках помнить надо, а Фрунзе забывать или там Чапая  загиб, точно Я тут с кем хошь срежусь!

 А я-то думал  без меня во второй гвардейской роте захирела вся идейная мысль!  засмеялся Евсеев.  Ай, теоретики!

 Ладно, не подначивай,  ухмыльнулся Горбатов.

 Скорей бы идти, что ль,  сказал Борзов.

Связные от взводов явились  трое, бегунки-мальчишки, у входа на нары сели. Молчат  к ротному еще не привыкли, побаиваются.

Пашка Шароварин пришел  связь смотал от штаба батальона. Катушку на пол поставил.

 Линия снята, товарищ гвардии старший лейтенант.

Сел к связным, тоже притих.

Ну, тошно. Молчат все. Печка остывает, скоро в дорогу Потом по траншеям лазить в темнотище, а как развидняет, так и война начнется, сучья дочь Борзов открыл дверцу печки, набросал сосновых чурок. Хоть час в тепле побыть  и то

 Вот что значит старый солдат,  сказал Евсеев.  Пока «шагом марш» не слыхать  он свое дело туго знает. Жаргань, Николаич, на страх врагам

 Боевые листки приказал выпустить?  спросил Евсеева ротный.

 А как же? Я сразу, как в роту явился, свой хлеб начал отрабатывать, командир. Во всех взводах сейчас читают, ты, командир, за это дело не волнуйся. У нас это дело еще с Ладоги отполировано, как шпоры у довоенного старшины конного дивизиона

 Ладно, ладно  сказал Горбатов.  Я вот в Саратове, в госпитале, ногу лечил, под Сталинградом меня ковырнуло миной Вот там чекист со мной соседом был, через койку, Николай Нестерчук, черниговский хлопец Он с тридцать девятого в погранвойсках служил, на Кавказе, а в эту войну начал с ноября сорок первого Только ему лейтенанта присвоили, и надо же  в тот же день напоролся со своими связистами на минное поле Троих разнесло, а Колька еще дешево отделался, ногу только повредило ему Ему, значит, докторша Людмила Георгиевна директиву дала  лечебной гимнастикой заниматься. Ну, чтоб скорее нога поджила Мы, бывало, все в домино долбаем, а Колька Такой упрямый Позавтракает  и жмет в кабинет, на эти процедуры. Заглянешь иной разок туда, а с Кольки уже шестнадцатый пот льет Выписался раньше всех из нашей палаты. Хорош был парень. Два письма прислал мне, а потом что-то примолк

Печка у Борзова  гудом

 Будет, Николаич,  сказал Горбатов.

 Между прочим, из тепла на холодину идти, бывает, ничего страшного, а даже слаще меду,  сказал Евсеев.  Тут, братья славяне, диалектика тоже силу имеет.

Борзов у печки пригрелся, даже шапку снял, на Евсеева поглядывал  сейчас Ванька подзагнет, на душе, может, и полегчает

 Ты, Вань, расейское бы, а?  сказал Борзов.  Больно чужбина надоела, глаза б мои не глядели на эту Германию. Ни тебе леса путного, ни тебе простору, одни таблички эти эмальные на домах Хреновая тут земля, не приведи господь родиться немцем, взвоешь

Евсеев засмеялся, снял шапку.

 Про Россию хоть песни тебе могу, Коля. Россия  моя старая зазнобушка Устное приложение к «боевому листку», Венер Кузьмич, разрешаешь?

 Да ведь брешешь ты все, Ванька. С сорок третьего брехню твою лопаем,  сказал Горбатов.

 Это Геббельс брешет, а я  святую правду вам Ну, вот, скажем ну, о дядьях своих сейчас вспомнил. Святая правда, мужики!

 Святую послушать не грех,  сказал Борзов.  Него с дядьями-то, Ваня?

 Про моих дядьев до самого Берлина можно рассказывать. Такие были плотнички, ярославские ухари А особенно младший дядька  Василий. Орел, звон и гром, смерть девкам, радость вдовам  си-и-ила! В унтер-офицерах служил в первую мировую, шесть наград отхватил! В гражданскую у самого Щорса воевал тоже давал прикурить, домой вернулся с такой девахой из Батурина  у его годков рты поразевались

Ну, а дело-то, хочу сказать, еще до той войны было, Васе годов восемнадцать только стукнуло. Да На зиму пошли все четверо дядек шабашить по плотницкой части, в Рыбинск подались. До весны, до троицы, кой-чего подзашибли, навар неплохой для мужицкого бюджета, купчишки рыбинские перед войной амбары хлебные рубили. Ну, наутро, значит, дядья с подворья шагом марш домой Вечерком чайку попили, пароходных чайников  с полведра посудина  полдюжины уложили, пирогов поумяли, ну, перекрестились, вроде  и спать пора. А Вася глядит  старшие-то братцы чего-то мнутся, потом один за другим вольным воздухом подышать захотели и смылись. Хорошо. А Вася еще раньше приметил  старший брат, Федор, чего-то с кухаркой разговоры тихие в обед разговаривал, бородой щеку ей гладил Вася  во двор. К воротам  заперты, на постоялом дворе строго. Он по двору покружил, видит  по снежку к забору следы. Братья-то в сапогах были, в лаптях к подрядчику не суйся, за серого посчитает, кого облапошить при расчете сам бог велел.

Пересигнул Васек через ту линию Маннергейма, значит, по следам, по следам  и, глядь, к монастырьку следы-то женскому

 Ой, Ванька!  сказал ротный.

 Ничего не Ванька. Следы, да Братцы, значит, к монашкам души спасать на ночь глядя закатились. Ну, обиду Вася и заимел. За мужика, выходит, братья его еще не признают Хорошо. Под утречко заявились, полтинник, видать, сторожу отвалили, тот калитку  пожалуйте А Вася лежит себе на нарах, помалкивает.

Евсеев бросил окурок к печке.

 Это я вам первую часть выдал, братцы. Доказано  не всегда из тепла на холод идти не хочется Теперь  вторую часть. Времечко-то есть, Венер Кузьмич?

 Закругляйся полегоньку.

 Очень хорошо. Идут, стало быть, домой. А уж троица, праздничек Христов, зашумела. В деревнях  боже ты мой, одна несознательность На завалинках мужики уж пузыри пускают после похмелья Дошли до одной деревни, а Вася и говорит: «Три рубля у меня отложено на гулянье Да вот не знаю  уж до дому, что ль, погодить, там душу повеселить, иль здесь маленькую пропустить под огурчик?» У братьев носы  к Васе. Страсть им охота на его трешницу выпить, да как подъехать-то? А тут и заведенье  вот оно! Как раз возле заведенья-то Вася удочку и кинул братцам

 Тактика точная,  засмеялся Горбатов.

 А как же! Стоит Вася, на крыльцо заведенья смотрит, потом говорит: «Нет, здесь не буду. Уж дома пряниками девок угощу» И пошел. Братья потоптались, делать нечего  за Васей. В душе-то у них мерехлюндия  трешницу изводить девкам на пряники, это ж дурость! Вот выпить бы на эту бумажечку  здоровью польза!

Опять к деревне, к Круглице, подходят, это уж, считай, до дому раз плюнуть осталось, Вася и говорит: «Кто из вас смелый-то? Бросить камнюгой в окошко? Тону трешницу дарю. Покуражиться желаю!» А сам смеется, дескать, шучу, братцы. А братцам на даровщинку выпить да господи боже! «Не обманешь?»  спрашивают. «Да вот вам крест!»  Вася крест отмахнул. Глядь, братцы-то по дороге шарят  камешек какой найти, дорога-то уж талая, до земли солнышко пробило, теплынь стоит Ну, камней на ярославских дорогах хватает, взяли братцы по булыжнику в карманы полушубков  и марш по деревне К другой околице подходят, видят  в избе гулянье. Песни. Причастились самогоночкой православные Дядя Федор, старший-то, ка-ак шарахнет булыжником по окну  так рама в избу и влетела Понятно, сокращать линию фронта на немецкий манер надо. Братья и сыпанули

 Ох, врешь,  сказал Горбатов.

 Ох, не вру Да. Чешут братья, а Вася котомку  с плеч, идет к той избе. А уж на крыльцо  целая артель выкатилась. Пьяне-е-ехоньки мужички и бабы, десятую песню, поди, играли И знакомые есть Васе. Увидали. «Вася! Не видал, кто это тудыть-растудыть, в Христов праздник охальничает, зимогор?!» Вася говорит: «Как не видать, Ерофей Максимыч! Чай, не слепой! Вон дерут-то, трое-то!.. Я только подхожу сюда, вас проведать думал, а эти, гляжу, пятак подбросили. В орлянку, что ль, думаю, играют? А один, рыжий, тут и вякни: «Решка! Бей!» И это тут и» Ну, мужики не дослушали  по деревне за братьями, только брызги по лужам Ну, а братцы, надо понимать, ног не жалели Ладно. Убежали. Сидят в леску и говорят: «Как же это мы Васютку-то потеряли? Где Васютка-то? Ну, как поймали его мужики?!» Им уж и не до выпивки теперь  ну, как младшего брата, парнишечку, сейчас кольями охаживают?..

А Васю мужики  в избу, знакомый ведь человек, посочувствовал беде хозяйской, тех охальников из души в душу крыл Стакан ему поднесли, другой. Вася закусит, а нет-нет голову уронит и скажет: «Нехристи, право слово, нехристи Честным людям в окошко, а? Ерофей Максимыч! Это как можно, а? Я как увидал  камнюгой он, рыжий-то у меня в глазах тёмки!» Часа полтора Вася посидел с честной компанией, две песни подголоском вел, заливался. На дорогу ему Ерофей Кузьмич бутылочку в карман и сунь  за вежливость и сочувствие, хозяйка  полпирога отпахала Идет Вася, глядь  братаны ему встречь, морды  как с похорон. «Не пымали?! Вась!..»  «Я, чай, Евсеев, а не какой зимогор!» И бутылочку братьям  в руки. «Пейте, говорит, за Евсеевых, братья! Спротив Евсеевых  силы нету!»

 Шабаш, мужики,  сказал ротный.  Подымайсь. Выступаем. А тебе, Ванюшка, за беседу о русской находчивости, хоть и сбрехнул ты чуток лишнего, приказываю ехать на повозке. Ясно?

 В тыл отчисляешь серого орла?  засмеялся Евсеев.  Ну, ладно, денек покантуюсь вне строя, раз заслужил Нога-то у меня, если не врать, не шибко ходючая покуда Спасибо, командир.

17

Человек в Москве читал: